i knew that

— Машина времени? — Ишимару вздрагивает, а по спине пробегает холодок, будто ударяя старосту электрошокером, возвращая ему способность говорить. Он шепотом, едва шевеля губами, продолжает, как бы обдумывая эти слова, что врезались ему в разум, вселяя в него ту самую надежду. — Правда? — слова даются с большим трудом. И картина вчерашнего вечера вновь предстаёт пред уставшими глазами ослабшего паренька. — Так… Можно отправиться в прошлое …? — он не верит тому, что произносит. Не верит. Он не может верить в что-то хорошее после произошедшего. — Если я отправлюсь в прошлое… — он набрал воздуха в лёгкие. — Тогда я смогу! Я остановлю Мондо! — он отчаянно кричит, сжимая ладони в кулаки. В сердце загорается огонёк надежды. — Если так, то, — Монокума молчит. А Киётаку словно вновь ударяют током, заставляя сердце биться. — То позволь мне отправиться… — слёзы льются сами. Он, честно, уже оставил попытки хоть как-то сдерживать их, хоть внутри было настолько тяжело, что, чёрт подери, он готов рыдать сутками напролёт. Но даже так он не сможет хоть на немножко облегчить свою, правда, слишком тяжелую ношу. Ему просто не хватит сил, чтобы забыть о трагедии единственного и самого близкого друга, которому он доверился, которому он рассказал все свои тайны, которого он уважал больше, чем всех людей, какими бы талантливыми они не были, которого он… — Уверен, я смог бы остановить его!!! — он срывается, он кричит от того самого отчаяния, что так желает девушка за камерами. Слёзы текут ручьями. И ему уже без разницы на то, что Мондо бы сейчас сказал: «Чё ты как девка, бро?». От этой гадкой мысли ему становится ещё противнее. Он, чёрт подери, не смог спасти его. Он не смог стать той опорой, которая бы не дала Оваде вот так сорваться на своего друга, убив его в беспамятстве. Он не смог сделать так, чтобы его бро жил.

«Надежда, почему ты так чиста?»

      Но Монокума продолжает молчать, наблюдая, за рыдающим старостой. И прикусывая губу, тот рвётся к машине. Пускай его титул противоречит сейчас. Он, торопясь, будто боясь потерять и секунду, рассматривает кнопки огромного аппарата, примерно прикидывая, куда нужно нажимать, чтобы выполнить эту операцию. И пусть директор будет наблюдать. В правилах нет запрета на пользование этой машиной. И, соответственно, Ишимару может не бояться наказания или чего-то ещё, хотя… Сможет ли он после смерти встретиться с Мондо? Если так, то… Нет. Лучше спасти его. Киётака хочет увидеть его живым больше, чем даже свободу от этого злосчастного места, от этой прогнившей и даже пугающей академии Пика Надежды. Да какая к чёрту тут надежда? Если даже так, ты лишаешься самых дорогих людей в жизни?!        Он нажимает на несколько кнопок. Как же всё-таки удобно, когда каждая кнопочка и рычаг имеет прописанный эффект. Вытирает слёзы белым рукавом. Чёрт, даже тут напоминание о смерти брата — брызги запёкшейся крови от ударов по холодному бетону рядом с этой проклятой Клеткой Смерти. Картинки-воспоминания ежесекундно появлялись в голове. Но сейчас он может это всё изменить. Он дёргает за рычаг, кидает взгляд на опешившего Наэги и проходит внутрь капсулы, специально созданной для перемещения во времени. «Прошу, пожалуйста…» — шепчет он, набирая дрожащими пальцами примерное количество часов до смерти Фуджисаки и выбирая нужный этаж здания. Капсула закрывается. И Киётака закрывает глаза, шмыгая носом и молясь всем богам и богиням мира, чтобы это сработало. Чтобы он смог спасти не их, а именно его.        И план срабатывает. Он слышит ставший противным смех директора-медведя, и тут же тишина. Слишком тихо. Настолько, что пареньку начинает казаться, что он попал уже на другой свет, а не на несколько часов назад. Ишимару чувствует, что падает. Он словно летит в пустоту, не ощущая ничего: ни сопротивления воздуха, ни звука. Но, к его счастью, через секунду он падает на пол, немного ударившись. Парень оглядывается и не верит своим глазам: он, действительно, в том месте, которое указывал ранее. Ранее… Забавно. Если учесть, что он в прошлом. А в прошлом ли? Сдерживая слёзы, он встаёт. Ему срочно нужно узнать, сколько сейчас времени и, главное, где Мондо. Он видит до боли знакомую табличку. Там, за ещё одной дверью, они обнаружили труп мальчика с тяжёлой судьбой. Така прислушивается: нет ли кого-нибудь за дверью. И слышит голоса… «Фуджисаки!» — восклицает про себя он и вздрагивает, понимая, что успел. Он успел. Ишимару хочет плакать, ведь он всё исправит. У него все получится.        Судорожно вытаскивая из кармана свою карточку, он распахивает дверь. — Просто ты такой сильный, — паренёк замолкает, услышав, как дверь ударилась о стену, и кто-то вошёл. Чихиро поворачивается вместе с Мондо, и теперь уже оба смотрят на вошедшего. — Бро… — запыхавшись, Ишимару, чуть ли не плача, шепчет, смотря прямо в глаза байкеру. — Бро, не надо, — он подходит ближе, сводя густые брови к переносице, и берёт обоими ладонями его за крепко сжатый кулак. Ещё несколько секунд и он мог не успеть. Программист стоит в смущении рядом, сжимая голубой спортивный костюм. Его секрет, похоже, раскрыли. Но Така опускает голову и, вздрагивает плечами, начинает плакать, вводя в замешательство обоих парней, стоящих рядом. Овада даже и забыл, что несколько секунд назад им овладел ярость и стыд перед своими слабостями. — Бро, чё случилось? — байкер, не понимая происходящее, просто берет его за подбородок, чтобы смотреть прямо в глаза, и ни на секунду не задумавшись о том, как это выглядит, продолжает. — Чё ты рыдаешь без причины, Така? Как девка прям, — он кидает взгляд на Фуджисаки и, словно пытаясь понять происходящее, вскидывает брови, мол, какого черта тут творится? Но в ответ получает лишь немного печальную, но счастливую улыбку старосты, который даже и не собирается отвечать, а просто наслаждается моментом, каждой секундой, проведённой рядом с Мондо. Иши отпускает уже разжатый кулак юноши и обнимает его за талию, упираясь носом в грудную клетку Овады, чуть выше солнечного сплетения, всё продолжая плакать, вздрагивать и улыбаться сквозь слезы. Он спас. Он настоящий друг. Настоящий бро. Мондо хлопает его по спине, второй рукой прижимая к себе, старается успокоить. А Фуджисаки тихо собирает вещи и выходит, кивая-прощаясь со своим убийцей другом.

«Отчаяние, почему ты так сладостно?»

— Ох, извини, это невозможно, — Монокума разбивает мечты парня, довольно, издевательски улыбаясь. — Данная машина времени отправляет лишь на минуту назад, — продолжает он, смеясь. — Она приходится кстати, когда… пиццу в духовке передержал на минутку, например, — с серьёзным видом говорит он, хлопая себя по пушистому животику. — Одну минуту? … — он широко распахивает глаза, осознавая всё отчаяние ситуации. Он не сможет спасти его. Он не вернёт Мондо. Он не увидит больше блеска глаз и не обсудит крутость байка Овады. Ничего. Но он должен держаться. Должен. Но… Почему? — Хм-м… Похоже, ты разочарован… — Монокума чуть наклонает голову, прищуриваясь. А потом резко выпрямляется и с довольным видом прикладывать лапки к щекам. — Но я всё равно вам наврал. Машин времени не существует! — он заливается истеричным смехом, добивая педанта морально.        Ишимару теряет дар речи, а слезы, которые, как казалось, давно уже закончились, начинают литься с новой силой. Он опускает опустошенный взгляд, тяжело и рвано выдыхает. Весь мир, что итак не успел возродиться после смерти Овады, вновь разрушился. — Если честно, то это просто очиститель воздуха. — медведь в секунду прекращает смеяться, теперь его морда не показывает эмоций вообще. — Он производит чистый воздух независимо от того, где ты. С этой штуковиной на Марсе жить можно. Но с тамошней гравитацией и смертельно низкими температурами вам бы не захотелось жить на Марсе, — на белой щечке появляется румянец. — Тем не менее, этот аппарат — причина, по которой вы можете дышать таким чистым воздухом. Так что не играйте с ним. Сломаете — жить придётся несладко! — он хихикмет и исчезает.        Макото хмурится. Ишимару явно не заслуживает такого издевательства. — Проклятье! — возмущается юноша, сжимая ладони в кулаки. «Разбить сердце кому-то, кто и так сильно страдает…» — говорит он про себя и смотрит на старосту вновь. Тот, чуть приоткрыв рот, смотрит, чуть вздрагивая, в пол. В тишине комнаты раздаётся тихий звук разбивающихся о плитку капелек слёз.