***
Внимательно смотря на женщину, что сидела перед ней в кресле, Цунаде была в легком шоке. Либо ее ученица самостоятельно наставляет себе синяки и реально бредит, либо бредит сама директриса. Блондинка среднего роста, с убранными волосами в хвост, большими зелеными глазами и красивого цвета коралловой помадой сидела в кресле, закинув ногу на ногу и изредка поправляя свой кремовый костюм. Сказать, что она может пить или бить своих детей — язык не повернется. От нее приятно пахло какими-то духами, ногти были аккуратно пострижены, на лице была легкая припухлость, которую можно просто списать на то, что она поздно заснула. Чистая, ухоженная, красивая. Цунаде ожидала увидеть спившуюся особу, которой будет легко просто пригрозить полицией, но перед ней сидела совсем иная женщина. — Они опаздывают, — сказала Мебуки, бросив взгляд на часы. — Часа еще нет, — выдохнула женщина, подозревая то, что разговор будет тяжелым. В этот момент дверь кабинета открылась. Сначала в проеме появилась Сакура, которая старалась смотреть на что угодно, но только не на мать. После — Хибари, что держал сестру за руку и с любопытством осматривал различные статуэтки Цунаде. — Здравствуйте. Садитесь, — кивнула директриса, глубоко вздохнув. Мебуки мельком посмотрела на сына и дочь, от чего у последней ноги стали ватными. Аккуратно сев в кресло и посадив брата возле себя, девушка аккуратно сжала его ладошку, — Хибари, как твоя рука? — Заживает. Сакура разрешила разрисовать мне гипс, — улыбнулся мальчик, болтая ногами. Психика ребенка абстрагировалась от данного разговора. Он думал только о статуэтках, предстоящей игре в приставку и новых фломастерах, что пообещал купить ему Саске. — Это хорошо, — женщина глубоко вздохнула, переведя взгляд на блондинку, — Твоя мама очень хотела увидеться с тобой. Ты соскучился по ней? — Нет, — спокойно сказал Хибари, даже не напрягаясь. — Конечно же, ведь теперь он целыми днями играет в видео игры и шатается по непонятным квартирам со своей сестрой, — фыркнула Мебуки, сложив руки на груди и посмотрев на дочь. Та лишь прикусила губу. — Он не шатается по квартирам. Как видишь, с ним все нормально. — Да, а почему у него тогда сломана рука? — Будто ты не знаешь, — зашипела Сакура, посмотрев на мать. — Не знаю. Из дома ребенок вышел без гипса, а сейчас сидит с ним, — выдохнула женщина и посмотрела на директрису, — Я в шоке, от того, что вы поощряете такое поведение со стороны вашей ученицы. Она выкрала ребенка из дома, носится с ним по непонятным мне домам, Хибари не ходит на тренировки… — Потому что ты сломала ему руку! — Ты видела это? — фыркнула женщина, внимательно смотря на дочь. Девушка лишь судорожно вздохнула. — Нет, но… — Он мог и придумать это. Упал с лестницы, испугался, а так как ты всю жизнь делаешь из матери монстра, вообразил себе, что виновата я. И поверил в это. Я психолог, и знаю, как устроена психика детей. — Ты сломала ему руку, потому что он отодвинул твою бутылку, которая тебе дороже и меня, и сына! — крикнула девушка, на что Цунаде поморщилась. — Сакура, тише. Давай не будем распускать слухи по школе. — Извините, — Харуно судорожно вздохнула. Хибари посильнее сжал руку сестры. — В любом случае, я хочу, чтобы мои дети вернулись домой. — Ваша дочь утверждает, что вы употребляете алкоголь и поднимаете на нее руку. — Моя дочь не может здраво мыслить и что-то утверждать. — Почему? — Цунаде нахмурилась. — Моя дочь лежала в психиатрической клинике, — спокойно сказала Мебуки, противно улыбаясь. Хибари округлил глаза, посмотрев на сестру, которая только нахмурилась и посмотрела на мать. — Сакура, это правда? — директриса внимательно посмотрела на девочку. — У меня был нервный срыв. Из-за пьянства мамы, и… — У тебя был нервный срыв, из-за смерти бабушки и моего развода с твоим отцом. Такое случается. После, ты стала строить себе иллюзии того, что это я виновата во всем. Сделала из меня чудовище, приписав к этому самую распространенную историю о плохих родителях — побои и алкоголь, — хмыкнула женщина, доставая из сумки документы и протягивая их директору, — Вот ее справка. Цунаде бледнела с каждой страницей. Данные явно указывали на то, что нервный срыв повлек за собой бред. Даже если обратиться в полицию, девушке никогда не дадут опеку над ребенком. Тем более, с такой историей, их явно разлучат. Подняв глаза на ученицу, женщина поджала губы. Девушка внимательно смотрела на Цунаде, судорожно дыша и глазами стараясь рассказать то, что это все — неправда. — Сакура, ты лежала в клинике? — Да, но… — По-моему, разговор должен быть закрыт. Моя дочь нездорова. Видимо, ей продолжает что-то казаться. Она даже сама наносит себе увечья, лишь бы было правдоподобно. Ей просто хочется перебросить на кого-то ответственность и она выбрала меня, — Мебуки довольно улыбнулась, — Цунаде-сама, я обещаю вам, что завтра же обращусь в специализированную клинику. Сакура опасна для ребенка и для других людей. С такой фантазией, какая есть у нее, можно сочинить море легенд, — кивнула женщина. Цунаде тяжело вздохнула. Юридически, Мебуки была абсолютно чиста. С такими справками и умением убеждать, женщина добьется того, чтобы дочь действительно положили в больницу. Директриса перевела взгляд на Хибари, который уже судорожно сжимал ладонь сестры. Его глаза становились мокрыми, а губы дрожали. — Это ложь, — Сакура гневно посмотрела на мать. — Это правда. — Ты сама знаешь, почему это случилось! — Цунаде-сама, а я могу сказать? — вдруг спросил ребенок, смотря на блондинку. Та внимательно посмотрела на мальчика. — Конечно, Хибари. — Мама бьет Сакуру. Я видел это сам. — Что? — Мебуки посмотрела на сына, а после улыбнулась, — Милый, она и тебе мозги запудрила… — Нет. У меня есть доказательства! — Слова ребенка, к сожалению, не являются доказательством, — вздохнула Цунаде. Она понимала, что это — правда. Но была бессильна что-либо сделать. — У меня есть аудиозапись, — вдруг сказал Хибари, поджимая губы. На что сестра и мать одновременно повернули голову к ребенку. — Аудиозапись?***
Неделю назад. — А зачем это нужно? — ребенок крутил в руках диктофон, внимательно осматривая вещь в пальцах. — Когда, в следующий раз, дома будет происходить что-то плохое, подойди поближе к двери и нажми на красную кнопку, — Саске сидел перед мальчиком на корточках, показывая то, как надо пользоваться устройством. — Но зачем? — Просто поверь мне. Надеюсь, это никогда не пригодится, но… в жизни бывает всякое, — кивнул Учиха, потрепав ребенка по волосам. — Ну… ладно, — мальчик согласно кивнул. — И еще кое-что. — Да? — Не говори Сакуре.***
Внимательно слушая запись с диктофона, Цунаде нервно сжимала в пальцах край бумаги. Крики девушки, звук разбивающихся бутылок, трехэтажный мат, которым мать крыла дочь. Все это говорило само за себя. Мебуки нервно ерзала на стуле, поджимая губы и с ненавистью смотря в сторону детей. — Это подделка, — выдохнула женщина, стуча ноготками по обивке кресла. — Голоса схожи. Вы несколько раз произносите имя дочери. И я слышу плач вашего сына, — жестко отрезала Цунаде, выключая диктофон. Хибари внимательно смотрел на женщину, ища в ее глазах ответ на свой вопрос — что будет дальше? — Вы поверите этому бреду? — Это не бред, а прямое доказательство того, что вы избиваете дочь. Все ее синяки, сотрясение мозга и раны на теле — ваших рук дело. У меня нет никаких сомнений, что и перелом сына — ваша заслуга. — Я подам на вас в суд, — прошипела женщина, гневно смотря на директрису. — Встаньте в очередь, — фыркнула Цунаде и сложила руки в замок, — Мебуки-сан, для чего вам нужны эти дети? — Что? Они мои дети и… — Давайте без лишних соплей, — хмыкнула блондинка, убирая выбившуюся прядь за ухо, — Детей вы не любите. Они вам не нужны. Дочь вам нужна для поддержания порядка и чистоты в доме? — Нет, что за ерунда? — Мебуки нахмурилась. — Алименты, — вдруг сказала Сакура, которая аккуратно приобнимала брата за плечи, — Ей нужны алименты моего отца за двоих детей. — Это уже больше похоже на правду. Да, Мебуки-сан? — выдохнула Цунаде. Сохранять спокойствие и накрученное уважение к этой дамочке было невыносимо тяжело. Но, не услышав никакого ответа на свой вопрос, блондинка хмыкнула — права, — Сколько составляют алименты за двоих детей? — Тридцать две тысячи йен, — кивнула Сакура. Мать лишь поджала губы, внимательно смотря на директрису. — Тридцать две тысячи йен, — женщина глубоко вздохнула, потирая пальцами глаза. — Вы хотите откупиться от меня, заплатив за моих детей? — фыркнула Мебуки, приподняв бровь. — Не хочу, но это явно то, что вам нужно, — вздохнула Цунаде. А после стала что-то быстро набирать в компьютере, распечатывая бумагу и протягивая ее женщине. — Что это? — Отказ. На обоих детей. — Вы издеваетесь? — Нет. Следующая бумага гласит о том, что я обязуюсь переводить вам каждый месяц по тридцать две тысячи йен до совершеннолетия Сакуры, и по шестнадцать тысяч йен после, за Хибари. Эти деньги будут переводиться на карту Сакуре от ее отца, а после сразу отдаваться вам. В противном случае, эта запись попадет в полицию и вас привлекут к уголовной ответственности, — кивнула Цунаде, внимательно смотря на женщину. Та лишь судорожно вздохнула, посмотрев на дочь и сына. Хибари внимательно смотрел на мать, Сакура лишь в легком шоке уставилась на Цунаде. — Тридцать две тысячи йен должны переводиться на мой счет и после совершеннолетия Сакуры. — Идет, — тут же кивнула директриса. Она была готова к такому раскладу.***
— Так значит, Цунаде теперь ваша мама? — Саске пил кофе, сидя на кухне и внимательно смотря на девушку. Сакура лишь кивнула. — Выходит так. Завтра мы поедем к ней. Она сказала, что у тебя я могу оставаться сколько мне влезет, но Хибари должен спать дома. — Вау… Не ожидал такого от нашей директрисы. — Я сама в шоке. Она согласилась платить алименты за меня и после моего совершеннолетия, — Харуно глубоко вздохнула, сложив руки на груди и прислонившись к стене спиной. — Она всегда хорошо к тебе относилась. А к Хибари нельзя относится плохо, — кивнул Саске, мельком посмотрев в окно. Ребенок играл с собакой во дворе дома, радостно кидая ей палочку. — Не могу поверить, — вдруг тихо прошептала Сакура, опустив глаза. — Во что именно? Что все закончилось? — Да нет, это я, как раз, осознаю. В то, что она… просто откупилась от нас, — выдохнула девушка, посмотрев во двор. — Сакура, не ты ли этого хотела? Ее больше не будет в вашей жизни. Вы будете свободны, — брюнет нахмурился, внимательно смотря на Харуно. — Этого, да! Но… Глубоко внутри, я все равно верила, что она любит нас. Что мы ей нужны. Что, когда она не пьет, она думает о нас, и не только, как об источнике дохода. Она думает о нас, как о своих детях. А выходит… нас можно просто продать, — прошептала Сакура, — Мы для нее были просто вещами. Получив деньги за которые, она… даже не обернулась, чтобы посмотреть на нас. К черту меня. Но она даже не посмотрела на Хибари. — Сакура, — парень глубоко вздохнул и поднялся, подходя к Харуно и аккуратно убирая прядь волос с ее глаз, — Такое случается, когда такие люди оказываются нашими родственниками. Пусть даже самыми близкими. Пусть даже матерями. Я не представляю, как тебе сейчас больно. Но я просто хочу, чтобы ты понимала — с ней вместе уйдет и тот ужас, что был вокруг тебя столько лет. И если она не обернулась, она не вернется, — спокойно сказал Саске, внимательно заглядывая в зеленые глаза девушки. Та лишь горько усмехнулась. — Прошлое всегда возвращается. Ты же и сам это знаешь.***
Боль оказалась такой неожиданной, сильной и незаслуженной, что она даже не заплакала, а очень сильно удивилась.