П.М.М.Л.

      Время в больнице подчиняется своим, совершенно особым законам, где число и день недели не имеют никакого значения. Важно лишь, во сколько тебе должны поставить очередную капельницу, когда ты должен выпить таблетки, и в котором часу придет доктор.       Тэ полностью подчинился такому положению дел, позволяя персоналу больницы производить с ним все необходимые манипуляции. В конце концов, он сам виноват в том, что сейчас оказался здесь. Странно, но он совсем не винил Чонгука. Да, альфа поставил ему отвратительный ультиматум, но ведь последнее слово оставалось за ним. Он знал, что нельзя так просто отменять свою терапию, но пошел на риск. Винить кроме себя некого. Хорошо, что в итоге он остался жив. Учитывая случившееся, ему крупно повезло. Если бы медики так оперативно не установили причину, сейчас Тэ лежал бы в совершенно другом месте, хотя его самого бы это уже не тревожило. Поэтому Тэхен не рвался домой, каждый раз кивая доктору Ли, когда тот говорил, что не считает нужным его выписывать.       Нужно отдать Вонгу должное, он собрал вокруг него целый консилиум, чтобы определить точный ущерб, нанесенный организму разрывом трубы. Тэхену даже начало казаться, что вопрос, сможет ли он в последствии иметь детей, волнует Ли куда сильнее, чем его самого. Почему-то Тэ всегда был равнодушен к детям, в отличие от большинства омег. На самом деле он просто не был уверенным, что не станет таким же дерьмовым родителем, как его мать.       Чтобы хоть как-то скоротать время, он пытался набросать пару эскизов, но ничего путного не выходило. В итоге от этой идеи пришлось отказаться, поэтому он просто зависал в интернете, отвечая на многочисленные вопросы о своем состоянии.       Югем, а именно так зовут медбрата, теперь заходил к нему каждый день, принося для него белые конверты, и они немного болтали. Он оказался довольно забавным молодым человеком, проходящим в клинике интернатуру и мечтающим стать анестезиологом. Из разговоров Тэ понял, что они с Чонгуком хорошие друзья. Югем вообще был довольно общительным, с удовольствием рассказывая Тэ о себе и своем окружении. Так у Тэхена в голове начал складываться хоть какой-то образ Чонгука, хотя поверить в то, что он был замкнутым и довольно робким, было сложно.       Альбом лежал на верхней полке тумбы, Тэ не прятал его, но всегда клал наверх журнал или книгу. Это было продиктовано вовсе не каким-нибудь желанием спрятать нечто постыдное, а скорее нежеланием ни с кем делиться таким сокровенным. Все-таки это были мысли Чонгука, слова, адресованные только ему одному, о том, что известно только им двоим. Никто больше не должен знать.       На первом фото, присланном Чонгуком, был запотевший бокал апероля, стоящий на барной стойке. Надпись гласила:       «Я воспользовался твоим советом, надеюсь, и ты последуешь моему.       P.S. Ненавижу апероль».       Тэ не смог сдержать улыбку. Да, он прекрасно помнит их вторую встречу, ту бедную девушку, с которой они оба так некрасиво поступили, и сладкий напиток с апельсиновым послевкусием. Наверное, именно в тот момент они заключили свой пакт о невозможности отпустить друг друга. Думал ли Чонгук, что все в их истории выйдет вот так?       Тэ знал, что альфа испытывает к нему чувства. Возможно, это была влюблённость или даже одержимость. Может быть, Чон просто не терпел отказов и инстинкт собственника, присущий любому альфе, взял над ним верх. Однако в тот момент, когда сознание покидало его, руки Чонгука как будто укрыли его от боли, и стало легко и спокойно. Он почувствовал, что важен и нужен альфе, и что тот обязательно спасет его, что бы ни случилось. Так и вышло.       Проблема заключалась в том, что Тэ не мог ничего предложить взамен, кроме встреч в отелях под покровом ночи. Изначально он и не хотел другого, а вот теперь просто запрещал себе думать об ином. Что бы ни случилось, он останется с Минхо. Потому что так правильно. Ми столько сделал для него, он всегда был рядом, он показал Тэ, что такое настоящая любовь и забота, что такое семья. Тэхен никогда не забудет этого. Нужно отвечать добром на добро, а любовью на любовь. Пусть это жестоко, но он никогда ничего не обещал Чонгуку. Хотя бы в этом его нельзя упрекнуть.       Как-то, принимая от Югема очередной конверт, Тэ спросил:       — А Вы хорошо знаете Чонгука?       — Да, мы с детства дружим… А Вы?       Видно, что Югему неудобно спрашивать. Это было понятно, ведь он не раз сталкивался с Минхо, который старался приходить, как только выпадала свободная минута. Скорее всего, он не мог понять, что же связывает их с Чоном, а Тэ не смог бы объяснить, даже если бы захотел.       — А я ничего о нем не знаю.       Это было правдой. И хорошо, и плохо. Только обрывки чужих воспоминаний, пропущенные через призму восприятия, которое всегда субъективно. Был ли альфа с ним таким же, как с другими, или таким его знал только Тэ? Должен ли он сам открыться перед Чонгуком и принять его в ответ? Способен ли на это? Нужно ли это им обоим?       Тэхен не знал ответов на эти вопросы и не был уверен, что хотел знать. Просто, потому что так легче. Чем ближе они с Чонгуком друг к другу, тем больнее дастся им неизбежный разрыв.       Югем смерил его внимательным взглядом, и слегка кивнул, словно он получил доказательство каких-то своих мыслей. Возможно, он думал, что Чонгук просто влюбился в чужого омегу, случайно встретившись с ним на каком-то мероприятии. Да, такое бывает, но это не их история. Про такие знакомства говорят вполголоса самым близким людям, стыдливо пряча глаза или же наоборот заговорчески подмигивая. Насколько бы все было проще, окажись это действительно так.       В любом случае, он никак не дал Югему понять, что между ним и Чонгуком есть что-то большее, чем простое знакомство. Так лучше для всех. В первую очередь это не должно навредить Ми. Не хватало только, чтобы у него за спиной хихикали из-за гулящей омеги. Он такого не заслуживает. У идеального принца должна быть идеальная жизнь.       Югем нашел в его ответе подтверждение своих слов. Тэ знает, что он ошибается, но это как раз то, что омеге нужно. Весь мир должен верить в их с Минхо историю. Может быть, тогда и он сам сможет.       Фотоальбом потихоньку заполнялся. У Тэхена были свои фавориты, хотя ему нравились все фотографии, присланные Чонгуком. Надо признать, он был действительно талантливым фотографом, обладающим способностью тонко чувствовать вещи.       Например, Тэхену очень нравилось изображение витиеватого, абсолютно безвкусного флакона с каким-то маслом, на котором было написано «Грешная весна». Чонгук написал, что в его основу входит миндаль и пион, и лишь отсутствие ноты иланг-иланга удерживает его от того, чтобы отныне звать Тэ именно так. Омега фыркнул, читая это, но не смог сдержать улыбку. Грешная весна! Чего-то более пошлого и придумать то нельзя, даже если сильно постараться. Тэ не сомневался, что Чон откопал эту «прелесть» где-нибудь в секс-шопе.       А еще табличка у входа на крышу, где они занимались любовью на гостиничном одеяле: «Просьба не выносить постельное белье из номера» и подпись Чонгука: «Ты говорил, у нас нет ничего общего. Теперь есть эта табличка. Ты помнишь, что я тогда говорил? Все еще уверен, что моя кожанка будет шикарно смотреться на тебе».       Да, он помнит. Вегас, пьяный священник, дешевые кольца, рваные джинсы и куртка с плеча альфы… Безумие, в которое он поверил на секунду, и в котором был счастлив. А вот теперь и эта предупреждающая надпись, где завуалированно написано: трахаться на крыше запрещено. Было здорово, нельзя отрицать. Горячо, чувственно, страстно, как было всегда с ними. Их тела словно созданы друг для друга, и каждое прикосновение всегда попадает прямо в цель. Тэ знает, что это не главное, верит в это… Хочет верить…       Он сказал Югему правду, он ничего не знает о самом Чонгуке, только о его теле. Он хотел бы, теперь уже глупо отрицать, но его желания опять ничего не решают. Потому что каждый в своей жизни должен поступать правильно, даже если твои эгоистичные желания требуют от тебя другого. Однажды, идя у себя на поводу, он отдался незнакомому альфе в номере дешевой гостиницы, и теперь три человека втянуты в странный любовный треугольник, унизительный для всех.       Все было ошибкой. Несомненно и бесспорно. Но иногда даже ошибки имеют сладкий вкус, хоть и горчат в конечном итоге. Тэ не жалеет. Тэ неправильный.

***

      Югем пьет эспрессо, сидя за столиком кафе около больницы. Он чувствует странную усталость, что навалилась на него в последнее время. Хорошо, что вся история, в которую его втянул Чонгук, наконец-то закончилась.       Настоящая пытка каждый раз здороваться с Чхве Минхо, а самому тайком таскать его омеге послания от другого. Он видел, как журналист спешил к омеге, и ему было стыдно. Как его вообще угораздило в это влипнуть? Все же очевидно, причем очевидно всем. Это любовь. Сильная, глубокая, настоящая. Эти альфа и омега созданы друг для друга, и их связывают узы куда крепче тех, что дает обычная метка.       Как-то не выдержав, он спросил у Тэхена, знает ли он Чонгука, и получил ровно тот ответ, который предполагал. Бедный Гуки. Влюбиться — а Ю был уверен в чувствах друга — в занятого омегу, который давно и счастливо живет совсем с другим альфой. Что вообще может быть хуже? Чонгук, который никогда в жизни не говорил применительно к омеге слова «люблю», был так категоричен в оценке своих чувств к Ким Тэхену. Наверное, если бы не эта уверенность, он ни за что не стал бы ничего передавать омеге.       Югем долго решался на серьезный разговор, и теперь было самое подходящее время. Чонгуку пора перестать летать в облаках. То, что он спас Тэхена не значило ровным счетом ничего. Им не быть вместе. Точка.       — Привет, Ю! — Чонгук садится напротив, в руках у него очередной белый конверт. Югем качает головой. Нет, сегодня он ничего не возьмет.       — Его выписывают.       Югем внимательно смотрит на друга. Чонгук чуть меняется в лице, но по-прежнему улыбается.       — Это хорошо. Он поправился?       — Да, вполне здоров. Когда я уходил, он оформлял бумаги. За ним как раз приехал его альфа.       Югем знает, что этими словами делает Чонгуку больно, но мысленно просит друга простить его. Просто так будет лучше для всех. Гук хмурится и смотрит исподлобья, как делает всегда, когда чем-то недоволен. Конечно, он не ждет такого от друга, после того, как тот каждый день приносил Тэ послания от него.       — Послушай меня, Гуки. Мы знакомы тысячу лет, и ты прекрасно знаешь, что я всегда был на твоей стороне. Но сейчас я прошу тебя — оставь в покое Ким Тэхена. Ты ошибся, он любит другого.       — Ю, ты ничего не…       — Нет, я знаю. Я видел этого Минхо каждый день. Он приходил два, три раза. Я видел, как они смотрят друг на друга, и чувствовал себя преступником каждый раз, когда передавал твои конверты. Ким Тэхен и Чхве Минхо любят друг друга, любят, пойми это! А про тебя Тэхен не знает ничего.       — Неправда…       — Он сам мне сказал! Ни разу за все это время он ничего не спросил о тебе. Ни разу! Да, он не выкидывал твои конверты, но это просто банальное уважение и благодарность, и больше ничего. Он благодарен за спасение, и это все чувства, которые у него есть к тебе.       Югем, как медик, прекрасно знает — чтобы спасти жизнь, нужно убрать источник инфекции. Сейчас источник — сердце, и Ю безжалостно режет его словами, словно острейшим скальпелем, пытаясь вырезать это чувство из души его друга. Это жестоко, но врачам часто приходится принимать сложные решения.       Чонгук не говорит ни слова, сжимая конверт побелевшими пальцами. Конечно, он упрям, Ю ли не знать, и конечно, одним разговором дело не решить. Югем прекрасно понимает, однако этого вполне достаточно, чтобы посадить ядовитый корень сомнений, который обязательно даст свои плоды. По прошествии времени Чон посмотрит на это по-другому и поймет, что Ю был прав. Сейчас он не способен трезво оценивать ситуацию, идя на поводу у своих эмоций, но впоследствии Чонгук еще скажет ему спасибо за это.       — Я признателен тебе за все, что ты сделал. Знаю, это было непросто для тебя… Просто… Не могу, понимаешь?       Слова даются Гуку с трудом, а голос подрагивает. Югему хочется взять его за плечо, но он почему-то не делает этого. Кажется, что от этого будет только хуже.       — Не можешь?..       — Без него не могу…       И это звучит так отчаянно, что Югем чувствует острую боль в груди. Как же так?! Почему именно Чонгук? Почему именно в Ким Тэхена? Что за дьявольская несправедливость свела вместе этих двоих, оставляя одного с дырой в сердце?       Омега не любит его друга. За эти четырнадцать дней Югем понял это абсолютно точно. Принимая конверты с одинаковой вежливой улыбкой, он интересовался у Югема о нем самом, но никогда — о Чонгуке. Только один раз спросил, хорошо ли он знает Чона. Один. Разве о любимом не говорят постоянно? Разве не ждут каждой весточки с замиранием сердца? Разве не жаждут увидеть?       Ю был бы рад найти в поведении омеги хоть что-то свидетельствующее о том, что Чонгук действительно что-то значит в его жизни. Увы. Ничего.       Они больше не говорят, Чонгук, сгорбившись, методично рвет конверт на мелкие куски. По обрывкам Югем понимает, что там было письмо, написанное ровным красивым почерком. Письмо, которое никогда не прочтет тот, кому оно было адресовано. Это тоже к лучшему.       Он пытается ободряюще улыбнуться, но Гук не смотрит на него, продолжая уничтожать свои мысли, которыми так хотел поделиться. Возможно, это первый шаг на пути к излечению. Югем надеется на это.