П.М.М.Л.

      Ча Ын У семнадцать лет, и ему скучно. Чей-то день рождения. Очередной. Который по счету? И этот, как все предыдущие, он так же с удовольствием бы променял на вечер в компании своих новых друзей, с которыми он познакомился в секции плаванья. Все эти вечеринки ему порядком надоели. Каждый старался устроить что-нибудь эдакое, демонстрируя свои возможности. Как сына миллиардера его все это забавляло. Ярмарка тщеславия, не более. Ын У ходил к тем, к кому должен был, всем своим видом показывая, что он обо всем этом думает.       В этот раз он хотя бы неплохо знал виновника торжества. Даже отец когда-то давно несколько раз намекал ему, что Ким Тэхен очень интересный омега. Интересный — это, пожалуй, было подходящее для Кима слово.       Ча помнит Тэхена с детства, поскольку они росли примерно в одном круге. Спокойному и тихому Ын У он всегда казался чудаковатым. Он странно вел себя, мог задавать такие вопросы, которые ставили взрослых в тупик, любил смеяться без особой на то причины, и верил, что на Луне живут кролики. А еще в карманах у него всегда было полно карамели в разноцветной обертке. Ча его сторонился, предпочитая компанию менее эксцентричных детей. Впрочем, Тэхена это вообще не расстраивало, поскольку никакого интереса Ын У у него не вызывал. Для Кима он всегда был слишком обычным. Они здоровались, говорили о чем-то и расходились по разным углам.       Поэтому, когда Тэхен вдруг стал спокойным и рассудительным, Ын У был неприятно удивлен. Они вдруг стали пугающе похожи, что не счел нужным отметить только ленивый. Вот тогда-то отец и якобы случайно сказал, что Тэхен из очень хорошей семьи и такой замечательный омега. Он сразу понял, куда отец клонит, и его бросило в холодный пот. Ким безусловно приковывал к себе взгляд, но это его новое лицо, почему-то отталкивало Ын У куда больше, чем его прежние чудачества. Было в нем что-то насквозь фальшивое, а фальши Ча на дух не переносил. Вселенная приняла к сведению его отчаянное нежелание становиться партией Кима и свела того с Чхве Минхо, который подходил ему как нельзя лучше. Ча облегченно выдохнул, поскольку одной омегой на его пути стало меньше.        Нельзя сказать, что он их сторонился. Просто так вышло, что большинству из них было наплевать, что из себя представляет Ын У в отрыве от состояния его семьи. Ча знакомился с очередной омегой, разочаровывался и без сожалений обрывал их общение. За ним закрепилась репутация донжуана, но его это не сильно волновало.       В конце концов, в какой-то момент он и правда стал просто пользоваться такими вот охотниками за состоятельными альфами. Раз есть предложение, есть и спрос. К его поведению все как будто бы относились с пониманием. Единственный сын и наследник империи Ча. Наверное, это был его протест. Способ проверить, насколько далеко он может зайти, пока люди скажут ему «стоп». Но никто не говорил ни слова, хотя он поступал неправильно, подчас даже подло. Ча остановился сам, потому что понял — если так пойдет и дальше, он превратится в сущего монстра.        На самом деле сильное влияние на него оказали его друзья совсем из другого круга. Ким Югем и Чон Чонгук стали для него тем глотком свежего воздуха, который порой так нужен, чтобы привести мысли в порядок. Они не делали скидку на его положение, за что Ын У был им бесконечно благодарен. С ними Ча был обычным семнадцатилетним парнем, пусть и одетым в баснословно дорогие шмотки. Конечно, он предпочитал их общество компании отпрысков завсегдатаев светских раутов, но понимал, что это именно тот круг, в котором ему предстоит вариться всю его жизнь.       Именно поэтому он сейчас лениво потягивает коктейль на гротескном празднике в честь дня рождения Ким Тэхена. Сегодня Тэхен напоминал Ча себя прежнего, который много улыбался и искренне верил в лунных кроликов. Может на нем так сказывалась царящая вокруг атмосфера, а может быть это был Чхве Минхо.       Ын У много раз был в Цирке дю Солей. Папа пару раз выкупал для них весь зал на основной сцене в Париже, но не сказать, чтобы это произвело какое-то неизгладимое впечатление на него. Наверное, все потому, что он не слишком-то любил цирк как таковой. Поэтому, когда объявляют, что сейчас друг Тэхена в качестве подарка имениннику и его гостям исполнит акробатический номер, Ын У закатывает глаза. Ким радостно хлопает в ладоши, что-то шепча на ухо Минхо, и тот согласно кивает, улыбаясь.       Свет в зале приглушают, оставляя только один яркий прожектор. Ын У поднимает взгляд вверх и мир для него перестает существовать, оставляя только тонкую хрупкую фигурку в расшитом стразами трико, что сейчас плавно спускается вниз, одной ногой зацепившись за обруч. Движения завораживают, а сердце вдруг наполняется странным теплом. Как-будто он попал в то место, где его всегда ждут и любят. И этот тонкий едва уловимый запах цветущей липы возвращает ему лето в самом конце снежного декабря. Ча кажется, что он забыл, как дышать. Здесь, сейчас, с ним происходит настоящее волшебство. Он даже не сразу осознает, что все закончилось, а небесное создание сейчас застенчиво улыбается, кланяясь рукоплещущей толпе. Их взгляды пересекаются и сердце Ын У грозится выпрыгнуть из груди.       Его зовут Пак Чимин, и он все еще совершенно неземной. Ча никогда в своей жизни не встречал таких. Он не пытается привлечь его внимание, напротив, как будто все время ищет глазами кого-то. Он приветлив, но совсем не навязчив. Он чертовски красив…       Ын У теряется в вихре абсолютно новых для него чувств. Наконец-то в его жизни появился кто-то, вызывающий в душе столько ярких эмоций. Пак Чимин как музыка, как воздух, как смысл. Ча не может поверить, что все это действительно происходит с ним.       Вечер проходит слишком быстро, и ему впервые не хочется уходить с вечеринки. Чимин вежливо отказывается от предложения подвезти, окончательно забирая Ын У в плен. Вернувшись домой, он не может заснуть, до утра просматривая инстаграм Пака. Видя, что омеге нравятся гиацинты, он пишет Рокки, чтобы с утра привез Чимину самую большую корзину этих цветов. После этого ему удается ненадолго уснуть. Во сне они снова танцуют с Чимином, только теперь в зале кроме них больше никого нет.       На следующий день, после тренировки, он в каком-то радостном волнении спрашивает у друзей:       — Вы верите в любовь с первого взгляда?       — Чего? — переспрашивает Югем удивленно.       Ын У никогда не заговаривал с ними о чувствах, поэтому немало их удивляет. Так сложилось вовсе не потому, что он не доверял друзьям, просто сам он не был склонен к публичному обсуждению своих эмоций.       — Я вообще в любовь не верю. Все это сказки, — категорично заявляет Чон, скрещивая руки на груди. Он действительно мало интересовался омегами, или старательно делал вид, что мало интересуется.       — Девственникам слова не давали! — дразнит Ю Чона. Тот мгновенно вспыхивает, гневно зыркая на Югема. Чонгук, по своей природе, был довольно стеснительным, о чем Киму было очень хорошо известно. Ю не мог упустить возможности подоставать Чонгука, отыгрываясь на нем за всевозможные авантюры, в которые Чон их втягивал. И если Ын У еще мог сказать Гуку «нет», то Югём – не в силах.       — Ты-то у нас, можно подумать, опытный такой! С Ча себя не путай. Ты не красавчик и не богач, — довольно заявляет Чон, смотря как багровеют щеки у Югема.       — Что?!       — То самое!       Ю и Гук принимают боевые стойки, готовясь выяснять отношения до победного. Чтобы начать спорить, им порой даже не нужен повод.       — Просто мне кажется, что я…       Оба тут же замолкают и шокировано смотрят на него. Ын У даже становится неловко.       — Не может быть! — восклицает Югем, кладя руку ему на плечо.       — Ой, да вы с Ю два ненормальных! Учти, что мне хватает вздыханий по Пак Виен!       — Что?! Да ты мне просто завидуешь!       — Да было бы чему! Ты достал уже своим нытьём!       Друзья продолжают свою перепалку, а Ын У вспоминает глаза-полумесяцы и трогательную солнечную улыбку. Сердце сжимается в сладкой истоме. Пак Чимин… Кажется, даже само имя такое теплое. Прекрасный лунный принц, спустившийся на землю в обманчивом призрачном свете софитов. И вот теперь Ын У не может забыть, он никак не идет у него из головы. Пак Чимин. Чимин. Чиминни. Так сладко, так желанно. Он сражен. Он поражен. Он влюблён. Омега с запахом цветущей липы заполняет все его мысли, и Ын У по-настоящему счастлив…              — Ын У? Эй, Ын У? Все хорошо? — Югем водит рукой у него перед лицом.       — Прости, я задумался.       Образ Пак Чимина идет рябью и постепенно исчезает, отправляясь в самый отдалённый уголок его души, где бережно хранятся все воспоминания, связанные с ним.       — Ох, понимаю. Все время думаю про Гука. Как представлю, что он чуть не потерял ногу…       — Но все обошлось. Бегать он, конечно, вряд ли когда-нибудь сможет, но ходить со временем — обязательно.       По крайней мере, так сказал Ын У профессор из Дюссельдорфа, который оперировал Чона. Он буквально заново собрал Гуку ногу, благодаря уникальной технике, которой пользовался только он один. Иначе Чон мог бы остаться калекой. Здесь гарантий им тоже не дали, все зависело от того, как будет справляться организм.       — Куда же он так гнал? Он сказал тебе?       — Нет, не сказал…       Югем молчит какое-то время, словно решая про себя, стоит ли что-то ему говорить, но потом, наконец, произносит:       — Ты знал о его влюбленности в Ким Тэхена?       — Догадывался…       — Я думаю, не может ли это быть как-то связано с ним?       — Не все ли равно, Ю? Если Гук сочтет нужным нам рассказать, он расскажет.       — Просто, я ему говорил, а он не послушал! — сокрушается Ю, обхватывая голову руками.       Ын У не хочет продолжать эту тему. Все уже случилось и ничего не вернешь. Чонгук серьезно пострадал, но он-то прекрасно знает, что физическая боль навряд ли сравнится с душевной. Страшно сказать, но она хотя бы как-то сможет отвлечь Чона от той огромной черной дыры в сердце, что оставил после себя Ким Тэхен.       Конечно, Ын У все знает. Сложно оставаться в неведении, когда твой близкий друг со слезами на глазах просит тебя ни в коем случае не упоминать того, что с ним случилось, если вдруг Тэхен спросит о нем.       Ын У не говорит Гуку, что раз тот уехал, то не спросит уже никогда. Нет, это слишком больно. Поэтому он просто кивает в ответ. Потому что Чон все еще надеется, он читает это в его взгляде, и самому вдруг хочется плакать. Надежда — страшная штука. Пак Чимин хотя бы был честен с ним. Нет – значит нет.       Гука ломает, Тэхен его болезнь и его лекарство. Он не хочет ничего делать, пропускает занятия с физиотерапевтом, и временами срывается, прося телефон, чтоб набрать номер, выученный наизусть, хотя умолял оградить его от внешнего мира, чтобы и шанса не было как-нибудь связаться.       Ча в минуты слабости и сам едва сдерживается, чтобы не позвонить Киму и высказать ему все, что думает. Нельзя. Пусть ничего не знает. Пусть спит безмятежно. Пусть будет счастлив с Чхве Минхо, если сможет.       Они справятся. Когда-нибудь станет легче. Нет, боль не пройдет, но с ней хотя бы можно будет жить, вдыхая полной грудью. Ын У знает точно. Пусть ему даже никогда не давали шанса, это не значит, что ему было легко. Ни черта не было.       Он пройдет весь этот пусть с Чонгуком. Снова. Для него это как часть терапии той самой всем известной болезни, которая, казалось, уже вошла в ремиссию. У его любви случился рецидив, стоило только услышать от профессора Лииня страшный диагноз Мин Юнги. Глупо, но сердцу-то никак не объяснишь. Нельзя жить ожиданием чьей-то смерти, это неправильно. Доктор Кошиба тоже часть той терапии, которую он сам назначил своему глупому своенравному сердцу. Чтобы не ждать, не надеяться, не допускать даже мысли. Пак Чимин любит другого. Даже смерть этого не изменит.       Нужно просто отпустить. Им обоим. Чону нужно идти дальше. Найти в себе силы собрать себя из того месива, в которое превратились душа и тело, и заново научиться жить. Обрести новый смысл, полюбить вновь и забыть все то, что с ним случилось.       Ын У надеется, что Чонгук сможет. У него самого это так и не вышло…