Несколько дней спустя.
Миранда больше часа висела за окном спальни Аланис головой вниз, но ни скуки, ни дискомфорта не испытывала. Во-первых, шпионаж числился в её любимых занятиях, а во-вторых, то, что она делала, могло порадовать лорда Седрика. Наг был прав насчёт неё. Порой паучиха блаженно жмурилась, стоило ей представить его удовольствие. Но тут же спохватывалась и открывала глаза. В третий раз Аланис решила ночевать у себя, не с принцем. Но они не ссорились – Миранда бы узнала. Аланис взяла гребень, пару раз провела по волосам и застыла. Волосы у неё были чудесные: блестящие, чёрные, густые. Миранде оставалось только завидовать. И природа наградила возлюбленную принца сформировавшейся фигурой зрелой женщины. А вот Миранда не помнила, сколько лет прожила в облике девочки-подростка. Миранда пошевелила начинающими затекать лапами. Она должна увидеть хоть что-то интересное. Иначе Седрик будет разочарован. Третий вечер паучиха смотрела, чем Аланис занимается в своих покоях. И уже который день следила за каждым её шагом. Ровным счётом ничего. Постепенно Аланис завоевала расположение чуть ли не всех слуг добротой и участием. Не раз и не два заступалась за них перед Фобосом и Седриком, и многие благодаря ей избежали наказания. Искренна ли Аланис при этом или же покупает симпатии работников, Миранда судить не бралась. В её-то холодном паучьем сердце не находилось места для сантиментов. Кроме как по отношению к нагу. Седрик. Миранда снова зажмурилась и негромко заурчала. Всё ради него. Тем временем Аланис заплела косу и пересела с кровати за письменный стол. Миранда разглядела её лицо: бледный овал, тёмно-красные губы и стрелы густых ресниц. Аланис поднялась, подошла к двери. Открыв её, с минуту простояла, к чему-то прислушиваясь, и вернулась за стол. На краю стояла чернильница с пером и лежали несколько листков – Аланис переместила их ближе к себе. Миранда насторожилась. Неужели Аланис хочет написать кому-то? Женщина обхватила себя за плечи и сгорбилась, как от боли. Миранда увидела в её глазах сомнение и страх. Она смотрела на чернильницу и листки так, будто они способны укусить. Ну же, бери, напиши что-нибудь, - взмолилась паучиха. Лапы зудели в предвкушении. Тяжело вздохнув, Аланис взялась за перо. Миранда было возликовала, но женщина написала только пару строчек и вернула перо в чернильницу. А затем порвала бумагу в мелкие клочки. Аланис встала, шатаясь, добралась до кровати, рухнула на неё и разрыдалась. - Неужели ты не могла добыть эти кусочки? - Она их потом сожгла. Как закончила реветь. Миранда расчёсывала длинные золотистые волосы. Каждое живое существо имеет свой запах. Для паучихи Седрик пах вином и горящим деревом, принц Фобос вином и розами – вполне подходящие им запахи, а Аланис… Аланис пахла горем. Ей было больно. - Ей было больно, - озвучила Миранда свою мысль. – Я почувствовала это так же хорошо, как сейчас чувствую тепло твоего тела. Миранда заплела Седрику косу. Расплела. Решила было заплести две косы, но бросила. - С кем ещё она сблизилась, кроме принца? Миранда пожала плечами. - Она ко всем добра. Паучиха не видела, как нехорошо скривились тонкие губы Седрика. - Добра, - это слово будто обожгло нагу язык. Теперь от него пахло гневом и презрением. И снова ревностью. Миранда поцеловала золотой затылок. - Почему… Ну почему ты не мой?.. – промурчала она, обнимая его за плечи.***
Чувственные алые лепестки раскрылись, и оттуда показалось миниатюрное существо. Увидев склонившуюся над ним Аланис, оно приложило ладошки ко рту и зашептало, покачиваясь из стороны в сторону: - Женщина господина… Женщина господина… Следом раскрылись десятки других бутонов, и наружу показались точно такие же существа, нежно-сиреневые, маленькие и хрупкие. Одинаковое удивление на личиках, и одни и те же слова: - Женщина господина… Женщина господина… Она пришла… А потом: - Аланис… Аланис… Аланис… Девушка коснулась первого шептуна кончиком пальца, и тут же отдёрнула: он тоненько вскрикнул, очевидно, испугавшись. И тут Аланис разглядела, что не такие уж они копии друг друга. Грудь одних был плоская, у других намечались едва заметные холмики. Их лица тоже, хоть и совсем немного, но отличались. А если прислушаться, то и голоса звучали на разный лад: кто-то из шептунов был удивлён, кто-то тревожился, а кто-то радовался. Аланис рассмеялась - она смогла заметить разницу. Другой шептун потянулся к ней, стоило ей протянуть к нему руку. Даже обхватил её указательный палец и потянул на себя. Ручки у него были гладкие и холодные. - Он до неё дотронулся… Дотронулся… Он коснулся её… На сей раз в голосах шептунов прозвучало удивление, одно на всех. Грудь у шептуна, рискнувшего сделать такое, была плоская. И тут все подобные ему потянулись к Аланис. - А нас?.. А нас?.. А нас?.. Шептуны же с холмиками грудей продолжили бояться. Некоторые зажали рты ладошками. Другие спрятались в бутоны. Третьи прижались друг к другу. Аланис прикоснулась к следующему, и он зажмурил глазки, прижавшись всем телом к тонким дамским пальцам. Она вздрогнула, когда на плечо опустилась тяжёлая ладонь. - Они так увлеклись тобой, что не заметили меня. - Ох, Фобос, ты меня напугал… Принц был в простом чёрном балахоне и с распущенными волосами. И, выглядя скромно, он показался Аланис таким красивым, что ей стало больно. Девушка увидела перед собой не жестокого тирана, которого боялся и ненавидел весь Меридиан, а одинокого юношу. Но светло-зелёные глаза смотрели по-прежнему. Шептуны забыли об Аланис. - Принц пришёл… Господин явился… Принц вернулся… Тонкие губы Фобоса тронула улыбка. Голоса шептунов дрожали. Они любили своего создателя и очень хотели к нему, но не могли вырваться из бутонов. - Здесь много интересного и без них. Аланис покосилась на переплетение толстых шипастых ветвей. На одной из них сидела большая тёмная птица с изогнутым клювом. Ну уж нет. Однако, чем грознее тварь, тем скорее она понравится Фобосу. Из-за не до конца зажившей руки принц не смог сам убрать волосы, и Аланис, пьяная от волнения, заплела ему косы. От принца пахло землёй и розами. - Смотри… Фобос склонился над шептунами. Те протянули к нему руки: «мальчики» с охотой, «девочки» с опаской. Но Фобосу был нужен только один. Выбранный шептун залепетал: - Спасибо… Спасибо… Спасибо… Девушка ахнула, когда он вылез из цветка на ладонь принца. Она так привыкла видеть их, что говориться, на привязи, что вид шептуна, вырвавшегося из места заточения, поразил её в самое сердце. Шептун неловко переминался на ладони принца, озадаченный новым способом двигаться. На его крохотном личике радость смешалась со страхом. И хватило его ненадолго – он упал. Но тут же сел, обняв большой палец принца. Прочие шептуны стонали от зависти. - Они мои глаза, когда меня нет. Они увидят и доложат. - Я знаю, зачем они тебе… Аланис погладила шептуна по голове. - Седрик самоотверженно за тобой ухаживал, - сменила она тему. – Я приходила, а он уже был у твоей постели. «На твоей постели». Но Аланис ни за что не сказала бы такого. - От Седрика нет спасения. Иногда кажется, что он меня преследует. Но он верный слуга. Девушка прижалась к плечу принца. - Видишь, как всё хорошо. Есть те, кто любит тебя. Фобос рассмеялся. Шептун вскочил и с беспокойством вгляделся в его лицо, поднявшись для этого на цыпочки. - Я это учту. И я помню – ты обещала остаться со мной навсегда. Принц протянул шептуна Аланис. Девушка приняла крохотное существо будто драгоценный камень. - Да, ваше высочество… И вздохнула, когда он поцеловал её в лоб. Вечером Аланис снова попыталась написать письмо. Не вышло: рука дрожала, строчки расплывались перед глазами. В конце концов она порвала бумагу. Умеют ли шептуны читать?.. Подаренный Фобосом шептун уже который час спал, свернувшись калачиком на подушке. Видимо, обретение ног и свобода стали для него неподъёмным потрясением. Аланис сжигала кусочки по одному, чтобы растянуть время. Она обидит принца, если и в эту ночь не придёт в его покои. А обидеть Фобоса означало разгневать. Чего доброго, он начнёт её подозревать… Аланис уронила голову на руки. Хотелось плакать, но слёзы не шли. Только жгло веки и свербело в носу. Наверное, она выплакала их все. - Я стою на краю пропасти… - прошептала она. – Зачем я всё это делаю?..***
Гуго любил рыбачить. Однако в последнее время на крючок попадалась одна мелкота. Дядя и тётя были очень недовольны, когда он возвращался с таким вот уловом. - Перевелась тут крупная рыба, - сказал юноша Микаэлю. Сидящий подле него Микаэль отмахнулся от комара. Заодно отогнал других от приятеля. Гуго кровососы любили больше. - Может, стоит пойти в другое место? Ты что, всегда рыбачишь на одном и том же? Гуго зло дёрнул удочку. - Нет. На разных. А толку? - Молодец. И мелких распугал. Скоро лягушек будем ловить. А что? Я слышал, что на Земле, в какой-то стране их едят. Гуго встрепенулся. Приблизился к Микаэлю и тихо спросил: - Сестра Фобоса ведь на Земле. Пять лет прошло, как. Или шесть?.. Микаэль оглянулся по сторонам. - Не болтай о таком. Надежда Меридиана в другом мире. Ещё одна тема для застольных разговоров. Ещё одна опасная тема. - Опомнился? А как днями раньше орал? Микаэль толкнул Гуго в плечо. - Рыбу уж лови. Но рыба, как на зло, не клевала. - Пойдём на выходных в город? - Зачем? - Может, увидим госпожу Аланис. Гуго со вздохом смотал удочку. - Далась она тебе. Микаэль развернул его к себе лицом. - Я бы сказал тебе правду, но не знаю, можно ли тебе… доверять. Юноша оскорбился до глубины души. Микаэль ему друг? Друг. Видимо, Микаэль об этом не знает. - Ты мой друг, - Гуго не попытался скрыть возмущение. – Мы знаем друг друга больше месяца, но вот я тебе доверяю. Я с тобой про многое болтаю: и про трактир, и про дядю с тётей, и про то, о чём за выпивкой говорят. Но пока что ты не сдал меня солдатам. И никого. Если и ты мне доверишься, я буду нем, как вот эта рыба в ведёрке. Микаэль отпустил его. - Ладно… Если ты меня подведёшь, то я хоть отмучаюсь… Я хочу, чтобы кто-нибудь помог мне встретиться с Аланис. Сам я не могу – во дворце меня могут узнать. В том числе принц. У Гуго отвисла челюсть.***
Балы, комплименты, вычурные наряды, громогласные заявления – будто Меридиан состоял только из этого. Наступил знаменательный день – и вокруг дворца распустились диковинные цветы, а над ним запорхали большие бабочки. Гремели салюты, а на улицах города звучала музыка, и люди горланили весёлые песни. Счастье, свет и радость – и как же Фобос это ненавидел… Он никого к себе не подпускал и огрызался, стоило кому-либо посметь не посчитаться с его настроением. Исчез даже вездесущий Седрик. Принц бродил в одиночестве по коридорам дворца, сжимая кулаки и бормоча проклятия. Он дрожал всем телом, чувствуя себя так, будто съел что-то испорченное, и его вот-вот начнёт выворачивать наизнанку. Про его существование забыли. Конечно, ведь королева снова ждёт ребёнка, и… И все, от самой королевы до последнего лавочника надеялись, что на этот раз родится девочка! Визжащий комок плоти, который лишит Фобоса прав на престол, перечеркнёт все его планы, а созрев, начнёт пичкать показушным сочувствием. Как королева, как мать, смотревшая на него как на плод неудачного эксперимента, но не упускавшая случая дотронуться и произнести парочку слащавых слов. - Ненавижу… Не хочу… Не выдержав терзаний, Фобос привалился спиной к стене и сполз по ней. От ногтей на его ладонях остались красные лунки. Он, принц, до некоторого времени наследный, сидит на полу, в пыли, чувствуя, как сердце покидают остатки любви и желания человеческой близости. Всё – ложь! Лгут наряженные и надушенные придворные дамы, лгут лебезящие перед ними «мужчины», лжёт королева. Будто он, принц Фобос, чего-то значит и стоит, будто он – не ошибка. Лгали. Теперь они сбросили маски – Её величество ждёт ребёнка. - Ах, вот вы где… Фобос вскочил. Девичий голос не то, что ему хотелось бы услышать. Пусть убирается! Аланис в зелёном платье, столь подходящем к её глазам, в чёрные волосы вплетены золотые и зелёные ленты. В руке веер, завитые локоны падают на заметно округлившуюся грудь. Этот день – первый, когда Аланис позволила себе платье с глубоким вырезом. Веселится, как все!.. Принц застонал. Девушка отшвырнула веер и рванула к нему. - Вам плохо? Фобос вытянул руки. - Прочь от меня! Его лицо пошло отвратительными алыми пятнами – Фобос почувствовал их. И услышал свой дрожащий голос – голос готового сорваться подростка. - Я не для этого искала вас… Обиделась. Замечательно. - Я не желаю никого видеть. Ты пришла зря. Красивое и свежее девичье лицо вызывало ненависть. Разве девчонка поймёт его чувства? Осознает всю тяжесть его положения? Что он теряет? Вот Аланис стоит перед ним – прелестная, как роза и заря над Меридианом, в платье. Платье… Сколько же народу пялится на её голые плечи и созревшую грудь? И она, верно, радуется, а отчего бы нет? От жизни женщина получает всё. - Я понимаю. Но… ещё ничего не решено и решено быть не может. Вдруг королева беременна мальчиком? Тогда вы ничего не потеряете! - Нет… Я знаю. Я чувствую – у меня будет сестра… Аланис шагнула к нему. - Прошу вас… К чему эти терзания? Вы должны быть сильным. Вы же… - Я же мужчина? – взорвался Фобос. – Ты это хочешь сказать? И ты смеешь?! Знаешь ведь, что я не стою ни-че-го! Так что, по-твоему, я обязан делать, если рождён мужчиной? Ползать на коленях? И в этом сила?! Ручки целовать? - Вы принц! – крикнула Аланис, и под сводами заметалось эхо. – Разве вам к лицу истерика? Я желаю вам добра и только добра. Всегда желала. А вы не хотите его принять. Седрик ужом вокруг вас вьётся, как бы это не звучало, зная его природу, а вам плевать. Вы видите только себя! Думаете, раз я девушка, то не могу посочувствовать вашему положению? Вы ошибаетесь! Мне жаль вас! Последних слов Фобос не смог стерпеть. Что бы Аланис не имела ввиду, они оскорбили его до глубины души. Принц даже смог бы ударить её, но Аланис потянулась к нему первая и схватила за руку. Прохладные сухие пальцы обхватили горячечно-жаркое запястье, полные слёз и гнева изумрудные глаза оказались напротив его собственных, и это оказалось похожим на падение в пропасть. Со стен дворца вниз, в пёстрый цветочный ковёр. Это платье! Неужели Аланис и правда хочет, чтобы на неё смотрели все?! Фобос обхватил девушку за талию и прижал к себе, щекой поймав её удивлённый вздох. И Аланис застыла. Как птичка, встретившая взгляд змеи. Аланис в его власти, а кроме них здесь больше никого нет. Она это поняла за долю секунды. Ладонь будто бы сама по себе обхватила мягкое полукружье, жадно сжала в горсти… Аланис задрожала. Ей стало страшно? Стыдно? Прохладная шелестящая ткань поползла вниз. Если Аланис нравится щеголять в таком виде, пусть побудет с ним… Юная, нежная, красивая… - Ваше высочество! Фобос опомнился. Бледные щёки девушки покрывал густой румянец. Это произошло в первый и последний раз, решил Фобос. Больше он не позволит Аланис к себе приблизиться. Но Аланис прижалась к нему сама и поцеловала в губы. - Вам врут… Врут… Врут… Голоса шептунов раздавались со всех сторон, сдавливали. Так сеть сжимается вокруг рыбьего косяка. Так капкан смыкается на ноге зверя. Он – жертва их правды. Скоро они сведут его с ума. Пахнет морем, розами и вешними травами, а над дворцом, красочным, шумным, светлым, вьются бабочки. Но с севера идёт гроза, приближается туча, отвоёвывая всё новые и новые участки безмятежного голубого неба. Это в той, другой жизни. Бабочки и разукрашенный дворец – осколки сна. Аланис зевнула и перевернулась на другой бок, потянув на себя одеяло. Фобос сел. Девушка спала как убитая. Принц часто просыпался среди ночи и наблюдал за ней. Слушал. Не потому, что считал это романтичным, какая чушь. Он ждал. Ждал – вдруг Аланис произнесёт чьё-нибудь имя или скажет что-то такое, после чего станет ясно – он зря приблизил её к себе и впустил в своё сердце. Изгибы женского тела манили к себе, но Фобос сдержался. Такую власть над ним Аланис взяла, подумать страшно. Совсем скоро он будет безгранично доверять ей. Улыбки хватит, чтобы он сменял гнев на милость. Противно до тошноты. Как в тот день, когда он узнал, что мать снова беременна. Чувства неумолимо толкали принца в пропасть. Если он забудет терзавшую его с детства ярость, то кем станет?.. Разве его жизнь тогда будет иметь смысл?.. Дикая мысль обожгла Фобоса – он может взять Аланис в жёны. Она родит дочь. Разве народ Меридиана не потерпит чуть-чуть? Почти всю жизнь Фобос пытался овладеть тем, что ему не предназначено, над ним нависала тень сестры, которую может родить королева, лишив даже призрака надежды. У него получилось. Но оказалось, что проблем больше, чем радостей. И тут вернулась Аланис. Не для того ли проведение послало её ему, чтобы залатать дыру, образовавшуюся по его вине? Родится дочь – в ней загорится Свет Меридиана, и всё станет как прежде. Аланис простит, если он разбудит её прямо сейчас. А когда до неё дойдёт, ЧТО он ей предлагает… Её радости не будет предела. Пусть она возьмёт всё, что является им, пусть он возьмёт её, и Меридиан вздохнёт с облегчением. Уменьшится народная неприязнь. Как просто… Почему он не подумал об этом раньше? Но можно ли это сделать, если она ещё не заслужила стопроцентного доверия? Принц не привык себя сдерживать, а неразумность порыва осуществить желание сию минуту противоречила этому. Он настолько растерялся, что замер с раскрытым ртом. Из-за волнения чутьё Фобоса обострилось до предела и именно поэтому он почувствовал, что кто-то стоит за дверью. Фобос тревожно оглянулся на Аланис, думая о нападении на них. Что она сможет сделать? Ничего. Сражаться придётся ему. Но за дверью обнаружилась не толпа мятежников, а всего-навсего Седрик. Фобос не пустил его в свои покои. Ещё чего не хватало. Вышел сам. - Что ты здесь делаешь? Седрик поклонился. - Прошу прощения, мой господин. Но я хочу, чтобы вы пошли со мной. Брови принца сошлись в одну линию. - Ты хочешь? Твоё желание важнее моего отдыха? По телу нага прошла дрожь. - Это касается вас и Аланис. Теперь вздрогнул принц. - Веди… - шепнул он враз онемевшими губами. Шептун сидел на краю стола и болтал ногами, радуясь, что обрёл их. - И ты позвал меня ради… этого? Седрик попятился, зная, насколько опасен гнев его высочества. Тонкий палец принца указывал на горстку пепла. - Простите, но… Миранда сказала мне, что Аланис писала кому-то. Разве вы не сможете восстановить письмо? Фобос фыркнул. - Из пепла? Если бы она просто порвала бумагу, я бы смог. Во-первых! А во-вторых. Миранда сказала? Ты послал её следить за Аланис или она сама додумалась? Наг пошёл в наступление. - Вы сомневаетесь в ней. - Я не просил тебя о помощи. Фобос сел за стол. - Хорошему слуге не нужен приказ, чтобы помочь господину. - Лучше бы ты помог мне уснуть. - У вас есть, кому, - брякнул на это наг. Шептун захихикал. На Фобоса враз опустилось спокойствие. Дураки не заслуживают, чтобы он волновался. - Я хочу жениться на Аланис. Он был спиной к Седрику, поэтому не увидел, как побелело лицо верного слуги. - Что?.. - Как-то мне сказали, что все мои проблемы от моей же недальновидности. Я давно мог прекратить этот фарс, найдя себе жену. Я возьму её в жёны, она родит дочь, и с конфликтом на Меридиане, может статься, будет покончено. Я буду править, пока моя дочь растёт. Она наследует после меня. - Если не вернётся ваша с-с-сестра. Ничего хорошего ждать не приходилось, когда Седрик срывался на шип. Фобос стиснул кулаки. - Моя сестра на Земле. Сильно сомневаюсь, что Альборн и Мириадель захотят возвращения девчонки на Меридиан. - Если не вмешаютс-с-ся какие-то иные с-силы… - прошипел с намёком наг. Он так злился, что Фобос чувствовал это кожей. - Не бойся, Седрик. Пока я не ничего не собираюсь говорить Аланис. Я подожду. И если случится что-то, что помешает мне быть с ней… Чудовищно сильные пальцы Седрика сжали его плечи. Затылком принц ощутил тяжёлое дыхание, и расслышал, как чаще нормального бьётся сердце. Пожелай наг его убить - не поможет никакая магия. Фобос почувствовал холод глубоко в животе. Спасла его ярость. Как и всегда – ярость. Он никому не покориться. Он никого не будет бояться. Седрик опустился перед разгневанным принцем на колени. - Прошу прощения. От непривычного усилия в мышцах поселилась боль. Фобос принялся растирать ноющие руки. Наг смотрел на него снизу вверх. В глазах бушевало пламя. И что его так разозлило?..***
День не задался с самого утра – Гуго поссорился с роднёй. С тётей вышла размолвка из-за сгоревшего пирога, а дядя ни в какую не хотел отпускать юношу на «очень важную-клянусь-ну-пожалуйста» прогулку. В итоге Гуго ушёл самовольно, а в спину ему летели обвинения в безответственности, глупости, лени и даже жестокосердии. Микаэль снабдил его подробной инструкцией, что и как делать, но Гуго сомневался, что всё пойдёт по плану. Особа, с которой он должен был встретиться, может испугаться его просьбы и откажется помогать. В лучшем случае. В худшем – сдаст и его, и Микаэля солдатам. А Микаэль наотрез отказался сообщать причину своей уверенности в этом человеке. Гуго хотел вернуться домой, но обещание есть обещание, и он обречённо топал по грязным улочкам, распугивая крыс и обходя многочисленные лужи. Сердце жгло дурное предчувствие. Эта история… Микаэль совсем потерял разум, если пошёл на такое, и другого втянул. Но назвался другом – готовься помогать в беде. Его удивляла способность простого народа находить поводы для веселья несмотря ни на что. Вот и сейчас на рынке выступали бродячие музыканты и звучала музыка. Гуго с трудом продирался сквозь поющую, танцующую и смеющуюся толпу, мёртвой хваткой держа болтающийся у пояса кошель. Ещё обчистят. А лучше бы обчистили. Меньше останется шансов на то, что дело увенчается успехом. «Успех» грозил такими неприятностями, что все ссоры с родственниками казались младенческой вознёй. Микаэль из ума выжил, не иначе. Смирился бы… Юноша остановился около удивительно уродливой лавчонки, покосившейся и из гнилого дерева. Хозяин, невероятно толстый и высокий мужчина, неодобрительно взглянул на него. - Нужно чего? В лавчонке торговали травами и специями. Гуго сглотнул. Хозяин оказался очень уж суров на вид. - Можно увидеть Розалин? Лицо мужчины покраснело от злости. Он засучил рукава и двинулся на Гуго. - А ну пошёл вон! Розалин ни для кого нет! Особенно для таких, как ты, оборванцев. - В-вы не так поняли! Я по другому делу её ищу. Мужчина остановился от него в каких-то двух шагах. - А для чего тогда? Пять секунд на размышления. Ра-азз… Гуго раскрыл кошель и достал старинную монету. - Посмотрите. Хозяин лавки недоверчиво принял деньгу, покрутил в пальцах, попробовал на зуб, и только после этого на глаза ему попались зазубрины. - Спёр у кого? - Нет, - обиделся Гуго. – Я уж точно не вор. Эту монету мне правда дал… Мужчина рванулся вперёд и зажал ему рот. - А ну бегом под крышу. Хозяина звали совсем по земному – Уильям, а Розалин приходилось ему дочерью. - И вот жена умерла, зато дочка выросла, - закончил свой рассказ Уильям. – Вместе торгуем. С прохудившегося потолка на плечо Гуго то и дело капало. На плечо – когда не капало на голову. Уильям вздохнул. - Не выгодно, кажись. Денег нет, чтобы лавку починить. Так и живём. Если бы дочурка в замке не подрабатывала, совсем туго бы пришлось. Дверца противно скрипнула, и в проёме показалось румяное девичье лицо. - Папа? Кто это у тебя? Гого показалось, что в лицо ему бросилась вся кровь – такой хорошенькой оказалась Розалин. Правда, она была выше его на полголовы, но разве это такой уж недостаток? И она приятно улыбалась, показывая крепкие маленькие белые зубы. Юноша протянул ей руку, которую Розалин любезно пожала. - Меня зовут Гуго. П-приятно познакомиться. Девушка оглядела его с ног до головы. - Мы знакомы? Отец показал ей монету. Румянец с лица Розалин схлынул за мгновение. - Он… вернулся всё же? Розалин схватила Гуго за плечи. - Где ты его встретил? Как? - Микаэль остановился в нашем трактире. Уже много дней как живёт. Но то, кем является, рассказал только два дня назад. Ему очень помощь нужна. Розалин прижалась к груди отца. Уильям вышел, оставив Гуго и Розалин беседовать наедине. Поначалу разговор не клеился, потому что юноша смущался и глотал слова. Но он всё же сумел взять себя в руки. - Уж лучше бы он не появлялся тут. Принц его в лицо знает. Да и многие другие тоже. Но если речь идёт о леди Аланис, понятно, чего он не сдержался. - Ты подрабатываешь в замке. Поэтому Микаэль и послал меня к тебе. Розалин взяла монету, хранящую тепло руки Гуго, и юноша снова покраснел. Оставить, что ли, монету ей. Прочие оттягивали кошель, жгли тело даже сквозь рубаху. - Весело было при покойной королеве… Отец рассказывал – он с друзьями каждый день хорошо проводил. Еды вдоволь, девушки весёлые, детей больше рождалось… Гуго, небось, ты сам заметил – мы немного лучше стали жить с тех пор, как в жизни принца появилась леди Аланис. Поссорится принц с ней – и что будет? «Поссорится» - слишком мягкое слово. Юноша потёр друг о друга озябшие ладони. - Поначалу Микаэль ел у нас с охотой. Теперь втроём вокруг него пляшем, уговариваем хотя бы пирожок съесть. А он тоскует и ни в какую. Может, ему от леди Аланис только вести нужны. Ему станет легче хоть. Розалин вздохнула. - Я боюсь. Но помочь не против. Мы многому обязаны Микаэлю. Без него мы бы точно ноги протянули. Отец в былые годы в такие долги влез, что страх. А Микаэль две трети их оплатил. Гуго отцепил от пояса кошель и протянул девушке. - У меня есть кое-что ещё от него. Смотри. Авось лавку почините. Розалин заглянула в кошель и ахнула. - В замок мне нужно будет завтра. Постараюсь встретиться с леди Аланис, - сказала она, совладав с собой. – Передай Микаэлю, чтобы был осторожней. Пусть голову не теряет. Что там мне надо будет ей сказать?***
Аланис учила шептуна говорить нормально. Пока он, как и все прочие, думал, будто он – эхо происходящих событий. Надо дать ему имя. - Погода сегодня хорошая - повтори. - Погода? – растерялся шептун. С чувствами тоже беда. Голос удивлённый, а на сиреневом личике отстранённое выражение. Может, он имел ввиду то, что погода на самом деле дрянь? Погода на Меридиане всегда дрянь. И всё из-за того, что… - Улыбнись. Шептун зажмурился, когда она пощекотала ему подбородок, а затем живот, но улыбаться не стал. Как относится к нему? Как к живому существу? Шептун причёсывал Аланис, подавал украшения и выполнял прочие мелкие просьбы, однако разумного в этих действиях было немного. Аланис не могла знать, кто такие роботы, но, если бы знала, обязательно сравнила бы подарок принца с роботом. Сделав всё, что велено, шептун садился и замирал, и, пока не позовёшь его снова, не шевелил и пальцем. Или ложился спать. А спал на удивление крепко. Аланис по пять минут тормошила его, пытаясь разбудить. Но при Фобосе, и в его саду, шептуны вели себя так, будто всё понимают. Может, дело в том, что она им никто?.. Вечер выдался тихим. Аланис сидела за столом, и ей были хорошо видны острые шпили зданий, уходящие за горизонт поля и блестящая лента реки. Больше Аланис не пыталась писать. Боялась слежки. Два или три раза она почувствовала на себе чей-то недобрый взгляд. Может, просто расшалились нервы, но кто его знает… Но не сегодня. Сегодня в душе Аланис царил покой. Шептун сидел напротив неё и хлопал глазами. Аланис взглянула на перо и чернильницу. Нельзя. Не смей. Ты погубишь себя. В последнее время принц был будто не в себе. Аланис даже испугалась, не стал ли он её подозревать. Но беседовал с ней доброжелательно, и тревога улеглась. А что касается Седрика – он старался не попадаться ей на глаза. - Хочешь получить имя? - Имя? – шептун встрепенулся. - Меня зовут Аланис. Твоего создателя зовут Фобос. А советника Фобоса зовут Седрик. Видишь, у каждого живого существа есть имя. Имя – это очень важно. - Важно… Важно… Важно… Похоже, она зря старается. «Учебный процесс» прервал робкий стук в дверь. - Войдите. Шептун воспользовался ситуацией: спрыгнул со стола и убежал на кровать. Седрик бы не пришёл, принц во все помещения входил без стука, а слугам Аланис ещё в первый день сказала, что им не стоит беспокоиться насчёт неё. Ей, мол, ничего не нужно, а что нужно, она добудет сама. Поэтому Аланис удивилась, увидев молоденькую служанку со стаканом молока на подносе. - Кто велел тебе? Его высочество? - Меня зовут Розалин, - ответила служанка. – Я сама придумала, что нужно принести вам молока. Мне нужно с вами поговорить, госпожа. Молоко – только предлог. Она быстро поставила поднос на стол. - Смотрите. На ладони Розалин что-то блестело. Присмотревшись. Аланис поняла, что это монета. Старинная, сейчас таких не чеканят. На монете была надпись. Семь букв, складывающихся в имя. - Госпожа? – заволновалась служанка. – Госпожа? Такие монеты легко найти. И кто угодно мог нацарапать имя. Но Аланис твёрдо знала – это та самая монета. Монета, обладание которой грело её с ранней юности. Знак любви, обещание провести вместе вечность. Залог верности. Верности… Аланис вскрикнула и упала без чувств. - Ну что же вы так, госпожа… Сквозь веки пробивался ослепительный свет. Нет, не так – Свет. Красивое лицо, золотые локоны… Головной убор королевы Меридиана. - Нет! Аланис вскочила. Пред ней сидела перепуганная служанка, Розалин. Принёсшая молоко, а вместе с ним призраков прошлого. - Не может этого быть… - пролепетала Аланис. – Ты смеёшься надо мной… - Я бы не посмела, госпожа. Розалин протянула стакан молока. - Выпейте, пока не остыло. Аланис отвела её руку. - Лучше уйди… Ты хочешь моей смерти?.. - Я пришла с вами поговорить. Успокойтесь. Никто не умрёт. Вы узнали монету, правильно? Аланис закрыла лицо руками. - Он прибыл в город в надежде снова увидеть вас. А я дала слово его другу, что встречусь с вами, чего бы мне это ни стоило. - Для нас нет надежды… Я похоронила её… - голос Аланис дрожал и срывался. – Я предала… Розалин мягко отняла её руки от лица. - Я могу помочь вам встретиться. Ваш жених до сих пор любит вас, в этом я могу поклясться. Аланис вскочила. - Уйди! Пожалуйста!.. Ты погубишь меня. Если придёт его высочество, я не сдержусь, я всё скажу. Розалин! Пощади меня. Служанка вздрогнула. Знатная дама, возлюбленная принца, умоляла её. - Хорошо. Но вот монету я не заберу. Я работаю в замке через день. Если передумаете, то найдёте меня. Микаэль готов рискнуть ради вас. Ради короткой встречи. Неужели вы окажетесь слабее него? Пальцы у королевы прохладные, длинные и нежные, прикосновения их подобны крылу мотылька. Конечно, если это прикосновение – не пощёчина. Аланис до сих пор было больно. - Не смей морочить голову моему сыну, - вот что сказала королева, после того как ударила её. – У тебя есть жених. Губы Аланис горько скривились. Вы всё-таки вспомнили о существовании сына… Но к чему такие страсти? В вашем положении вредно злиться. Её сердце разрывалось на две части. Аланис любила Микаэля, правда любила, но жалость сродни любви, а принца ей было жалко. Аланис долго сидела, уставившись в одну точку, пока внезапная мысль не обожгла её. Шептун. Он всё видел и слышал! Аланис вскочила и кинулась искать. Перевернула постель, заглянула под подушки… Сердце бешено колотилось в груди и в горле. Вдруг он уже бежит к господину? Девушка представила: шептун докладывает обо всём Фобосу, и красивое лицо принца искажает бешенство. Ноги подкосились. Но тут из-под стола послышался шорох. Шептун выбежал через несколько мгновений, выпачканный в пыли и паутине. Аланис бросилась к нему. Она могла свернуть ему шею, а потом сказать, что он сбежал и потерялся. Или что он сам убился, упав с высоты. И не могла. Шептун смотрел на неё пустыми бусинками глаз, прохладный и равнодушный. И очень, очень милый. Он, кажется, доверился ей. Не вырывался. Как найти силы с ним расправиться… Наверное, он ничего и не понял, испугавшись. Девушка посадила шептуна на стол. Шептун сел на край, свесил ножки и уставился в окно. В зеркале отразилось белое лицо и расширенные от страха глаза. Аланис поняла, что до сих пор сжимает в левой руке монету. Выбросить. Но куда? Надо, чтобы никто и никогда не нашёл… Вторую монету, с именем Аланис, Микаэль всегда держал у сердца. Конечно, она и сейчас с ним, и ложась спать, он достаёт её и смотрит, смотрит, пока веки не закроются сами собой. Их разбросала судьба, но разве это повод перечёркивать проведённые вместе годы? Она его предала. Изменила ему… Аланис зажала рот рукой, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Но что ей было делать?! Она так устала жить впроголодь, спать на соломе, дурно питаться. И отчаяние толкнуло Аланис на безумство: прийти к принцу Фобосу. Даже если бы он убил её, перед смертью Аланис испытала бы облегчение – кончились муки. Даже став уродливым цветком в его саду... Чувствуют ли эти цветы хоть что-нибудь?.. Аланис помнила одуряющий аромат роз, алых, как кровь, алых, как любовь. Помнила острые шипы, вонзающиеся в плоть. Как же её накажет принц, если узнает о том, что она натворила? - Смотри. Принц любит цветы. Они - главный его интерес, потому что от них без ума его мать. Но Фобос никогда в этом не признается - с матерью у него тяжёлые отношения, хотя она очень ему нужна. И этого он тоже не скажет. Наверное, даже под пытками. Лоза цепляется за рукав, ползёт вверх, и на ней распускаются белые цветы, больше всего похожие на черёмуху. Затем лепестки облетают, и на месте цветов появляются небольшие алые ягоды. Аланис в восторге. Принцу нравится возиться с растениями, нравится наблюдать, как они растут и изменяются. И девочка считает своим долгом разделять его радость. В поддержку – королева в последнее время даже не смотрит на сына. То ли совсем разлюбила, то ли не знает, как можно проявить свою любовь, и стыдится заглянуть ему в глаза. Неважно. Девочка не хочет, чтобы его высочеству было грустно. А несколько лет спустя… Дрожащая рука накрывает огромную алую розу. Глаза Фобоса пылают лютой злобой, и от краёв лепестков расползается чернота, вниз, до скрытой сердцевины. Аланис смотрит на это жуткое перевоплощение, зажимая ладонями рот. - Она. Не может быть. Беременной. Завтра состоится бал в честь особого положения королевы. Удивление, радость: ура, ура, может родится дочь! И вместо заносчивого грубияна-принца у меридианцев будет ласковая принцесса, несущая в себе Свет. Слава королеве! Белые, розовые, жёлтые, красные бутоны ластятся к Фобосу, прижимаются к его ногам… И один за другим чернеют, впитывая его разочарование и гнев. - Ваше высочество! - Вон! Аланис больше не может ему помочь. Теперь эти розы возвращают себе свои исконные цвета… Это твоя заслуга, Аланис. Девушка с трудом сдержала крик, услышав звук открывающейся двери. Только один человек в замке заходил, не постучав. - Я думал, ты уже спишь. А у тебя горит свет. Как посмотреть ему в глаза?.. Фобос всё ещё стоит в дверях. Высокий, статный, красивый. Волосы струятся платиновой волной. Он опять не заплёл их… - Мне не спится. Я даже… попросила служанку принести молока. Не помогло. Принц зашёл, затворив за собой дверь. Аланис почувствовала коготок страха. Коготок заскрёб по душе: «признайся сама. Расскажи всё». - Как тебе мой подарок? Шептун полезен тебе? Аланис выдавила улыбку. - Полезен. Он… забавный. Скажи, они только при тебе… Даже не знаю. Как разумные? При мне – не очень. Фобос самодовольно усмехнулся. - Я их создатель. Конечно, их истинный потенциал не для всех. Он сел рядом и взял её за руки. Нахмурился, посмотрев ей в лицо. - Ты бледна. Оттого, что не можешь уснуть? Принц обо всём узнает, узнает… Рано или поздно… Аланис вздрогнула, когда он обнял её за плечи и прижал к груди. - Что с тобой? В детстве она упала и разбила себе колени, изорвав платье. И плакала, пока не подбежал принц, такой же четырёхлетний, как она, и не обнял. Фобос не тот улыбчивый ребёнок. Фобос понял, как относятся к нему, осознал своё место в жизни и потому озлобился. Но сейчас он обнял её как тогда, в далёком золотом детстве. Не обманывай себя… Аланис прикусила губу. Не поддавайся на то, что кажется тебе добротой: если ты объяснишься с ним, он тебя вышвырнет. И снова будет думать, что все женщины – распущенные дряни, которым слишком много позволено. Даже втаптывать в грязь жажду любви, любви, подобной нежному цветку, стремящемуся на свет… Как втаптывала королева, смотревшая сквозь сына, в будущее, в котором может родиться дочь. - Ты избегаешь меня… Ты далека… Почему? - Это ты далёк. Что произошло с тобой за эти дни? Фобос поцеловал её в шею. Там кожа особо нежная, и Аланис прошибла молния. Это не нежность. Не забота. Он хочет её. Шептун всё ещё сидит на краю стола, не смотрит. И хорошо. Может, уснул. Аланис успела сунуть монету под подушку. Заметь её принц – и всё будет кончено. Принц знает Микаэля в лицо. - Я думаю кое о чём, - выдохнул Фобос, на мгновение отстраняясь. – Потом скажу… Это о тебе и обо мне. Его взгляд ни на чём не может остановиться. Сейчас принц почти не владеет собой. Хоть бы монета не выпала из-под подушки. Аланис молилась лишь об этом, пока принц покрывал жадными поцелуями её тело. Он тяжёлый и горячий, а они не в воде, уменьшающей вес. Но его длинные волосы так же щекочут обнажённую, покрытую пупырышками кожу, и соски Аланис твердеют, и между бёдер становится горячо и мокро. Фобос целует одну грудь, потом другую, утыкается лицом между… И тяжело, с надрывом дышит. Что же он медлит?.. Фобос поднял голову и в его глазах Аланис увидела яростный блеск. - Обещай мне… Обещай, что навсегда останешься со мной. - Я ведь уже… Он перебил её: - Снова. Я хочу это слышать. Девушка закрыла глаза, чувствуя в их уголках беспомощные слёзы. - Обещаю… И тогда Фобос вошёл в неё с торжествующим вскриком. А за дверью Седрик сполз на пол, прижимая руки к груди, будто пытался удержать рвущееся наружу сердце. Почему? За что? Он всегда был рядом, всегда поддерживал. А теперь слушает сладострастные стоны. Ненависть росла и крепла. Если Аланис допустит хоть одну ошибку… Если обманет его высочество… Если хоть что-то сделает не так… Он, лорд Седрик, её уничтожит.