Стёртые грани

Июнь 2019 Ночью было слишком жарко, чтобы укрываться, поэтому Марк лежал почти голый, прикрыв простынкой причинное место. За окном журчал фонтан, но стоны за стеной перекрывали всё сознание. И единственное, что он мог — бессильно сжимать простыню, почти не в состоянии пошевилиться после недавно полученной травмы, и часто дышать, а ещё надеяться, что он делает это по крайней мере в одиночку, а не позвал ещё дружка. Однако после того Ева, его несчастная любимая малышка, всхлипнула довольно громко, Марк стукнул кулаком по постели и потянулся за телефоном. — И что ты собрался делать? — он и не услышал, как она оказалась в его комнате и приблизилась к кровати. — То, что обязана делать ты, или не смей называть себя нашей матерью, — прошипел Марк сквозь зубы и принялся было набирать номер экстренной помощи, но мать выхватила трубку из его рук, — отдай! — Марк, ну что ты как ребёнок? — миссис Санторини отбросила телефон в кресло с одеждой, — мы же договаривались — ночью никакого телефона, ночью нужно спать. — Тогда почему он не даёт спать Еве? Он обещал её не обижать… — Любящий отец никогда не обидит своего ребёнка, ты ведь знаешь. А Ева порой иначе это воспринимает из-за несносного характера, и тем более сегодня она вдвойне заслужила этот урок, — говоря это, мать поглаживала по груди и животу Марка, унимая нервную дрожь по телу. — Тем, что пришла позже? Что ты делаешь? — Марк, милый, я тебе обещаю, что узнаю о самочувствии Евы, но у нас с отцом договор — не воспитывать одновременно. — Мама… — Марк задержал женскую руку, которая уже поглаживала его член. — Да, милый? — Я не думаю, что…что хочу этого, — он едва мог пошевелиться: с загипсованной ногой далеко не убежишь, а парализующая тревожность за себя и сестру сковала и здоровые участки тела. — Правда? Тогда почему у тебя здесь так важно и упруго, мм? — Пожалуйста… — Как скажешь, милый, — мать спустила бретельки ночнушки, обнажая грудь, и осторожно уселась юноше на живот, не зацепив гипс. — Прекрати, — он изо всех сил уперся в неё, не давая ей склониться над ним. — Марк, — женщина сжала его ладонь, — чем быстрее ты успокоишься и уснёшь, тем быстрее я смогу пойти к Еве и позаботиться о ней. Помнишь, как в садике? Даже в четыре года Марку позволялось играть с грудью матери, чтобы заснуть быстрее. А малышка Ева лежала рядом и ждала, пока мать обнимет и её. — Мы давно не в садике. — Вот именно. Ты уже взрослый, скоро восемнадцать, так что веди себя по-взрослому, — она положила его руку на свою задницу, — я знаю, что ты умеешь. Ева за стенкой перестала плакать. Ноябрь 2019 Почти четыре дня Ева искусно избегала прямых встреч с Томми Картером. Сперва она взяла общие уроки на самостоятельное изучение в библиотеке. Потом старалась заходить в класс за минуту до звонка, чтобы исключить даже малейшие шансы на контакт. А телефон просто не брала даже с собой, каждый раз демонстративно раскрывая сумку перед учителем математики, который на свои уроки собирал мобильные в общую корзину. К концу четверга Санторини даже позабыла про тот эффект, который на неё производит каждая встреча с Картером глаза в глаза, и потому довольно-таки равнодушно шла по коридору, направляюсь на спортивное занятие, где им неминуемо придётся встретиться вблизи. Ребята из её группы уже переоделись в спортивную форму и выстроились возле спортзала. Картер тоже был среди них. Пакет с формой шелестел по голым ногам Евы, пока она приближалась к раздевалке, а вокруг сновали остальные школьники. Эрик Саммер за месяц до Рождества раскрыл свою новую девушку и открыто демонстрировал «французскую» любовь. Ева, проходя мимо, также демонстративно хотела громко хмыкнуть, как вдруг картинка сплетающихся языков отозвалась у неё в голове. — Тебе нравится новая одежда? — Да, папочка! — Может ты хочешь тогда поблагодарить? — отец придвинул лицо. Ева слегка коснулась губами его щеки. — Это так ты благодарна, Ева? Или я не учил тебя, как проявлять благодарности? — Учил… — Тогда открой шире свой ротик, ещё… — Ева, я понимаю, что ты не в силах пережить потерю такого бойфренда, как я, — Саммер что-то талдычил её в лицо, но застывшая рядом с парочкой Ева тотчас оттаяла и, выпустив пакет из рук, кинулась в ближайший туалет. Тогда в четырнадцать ей вроде даже нравилось целоваться с отцом. Он называл её хорошей девочкой, достаточно взрослой, чтобы задирать ей юбку в машине по дороге в школу. Ей вроде даже нравилось задирать отца, прохаживая рядом в коротких шортиках. Потому что он хвалил её за это и ругал, если в таком же виде она уходила гулять. А теперь эти воспоминания, время от времени всплывающие в голове, вызывают рвоту, слабость в ногах и желание упасть с крыши. — Ева, Ева! — Картер барабанил по двери туалетной кабинки, а потом взобрался на унитаз в соседней и взглянул вниз. Ева практически отключилась возле унитаза, выпорожнив из себя всю пищу за день. Томми выругался и спрыгнул вниз, ударившись плечом в стенку, едва не завалившись на изможденную девушку. — Господи, Ева… Глаз да глаз за тобой. С этими словами он вытер её рот туалетной бумагой, приподнял на руки и, щёлкнув замком, вышел из женского туалета.