Под нежным шелком сквозь дым фасона, Свиваясь в кольца (не напоказ!) Сверкает туловище дракона, Но этот блеск не для третьих глаз. (…) Отмечен смертью любой, кто страстью К тебе охвачен, любовь моя, Но только к счастью или к несчастью, Об этом знаю один лишь я. М.Щербаков Уйдите! Истекая кровью, Честь борется с моей любовью, А вы мешаете борьбе. Лопе де Вега, «Собака на сене»
1 -2 апреля 1995 года Прежде чем войти в кабинет мужа, Белинда посмотрела на себя в зеркало: в свободном домашнем платье, перламутрово-розовом, с длинным широким поясом, и мягких изящных туфельках, сшитых флорентийским мастером по индивидуальному заказу, она выглядела безупречно. В меру соблазнительно, в меру традиционно, с равной готовностью вести с супругом степенную беседу — или последовать его сексуальным фантазиям… Белинда постучала, но вошла, не дожидаясь приглашения. Подобная вольность была в порядке вещей между ней и Филиппо, однако на получение привилегии ей потребовалось несколько лет. Император, тоже в домашней одежде — вишневый бархатный халат-кимоно, легкие брюки — возлежал на огромном кожаном диване и читал газеты. На низком столике, рядом с чашкой кофе и пепельницей, дожидалась целая стопка свежей прессы, которую он желал просмотреть до ужина и начала футбольного матча. При появлении супруги Филиппо сразу же затушил сигару, отложил «Время», (1) поднялся ей навстречу и без особой радости, но любезно расцеловал в обе щеки: — Извини, дорогая, у меня здесь накурено… я не ожидал увидеть тебя до ужина. Белинда виртуозно приняла подачу и показала мужу свою самую кроткую и пленительную улыбку: — Прости, дорогой, что беспокою тебя во время сиесты… я знаю, как ты это не любишь, но мне необходимо поговорить с тобой… посоветоваться. — Пустяки. — он тоже улыбнулся — очень коротко — и усадил ее в ближайшее кресло, после чего вернулся на свой черный «трон». — Я тебя слушаю. Предложенная диспозиция устраивала Белинду, поскольку давала возможность принять позу отдыхающей Дианы, (2) целомудренную и вместе с тем чувственную, и продемонстрировать все достоинства своей фигуры, со зрелыми женственными формами, но по-девически стройной… Император отреагировал на ее пластический этюд сдержанно, но в львиных янтарных глазах все же блеснул огонек самцовой заинтересованности и вожделения. — Филиппо, меня беспокоит происходящее у нас в Браччано. В конце концов, это становится просто неприличным… — Что именно? — Поведение жены твоего сына. — И как же она себя ведет? — усмехнулся Гвиччарди. Он прекрасно знал об истинном отношении Белинды к невестке, и его забавляло, когда ведьминский котелок традиционного женского притворства перекипал, и бархат приличий забрызгивался ядовитой пеной ревнивой неприязни… — Если сказать мягко — очень… неосторожно. Она постоянно проводит время с посторонним мужчиной, каким-то полубандитом, грубияном, босяком, которого мы еще неделю назад знать не знали. Марио даже толком не проверил его досье, но ты же знаешь, и сам мне сказал, что он бывший угонщик!.. А теперь он мало того что ездит за рулем «мерседеса» — у него есть доступ в гараж… — «Мерседес» принадлежит Бруно. Уверен, что, нанимая этого типа… Луку, кажется? — мой сын осознавал все риски и последствия своего решения. Не думаю, что моему «бентли» или твоей любимой «лошадке”(3) грозит похищение. Тебя еще что-то тревожит? — Прости, милый, но я только начала. — Белинда повела плечом и слегка качнула волосами, чтобы супруг почуял медовый аромат ее дневных духов. — Хорошо, продолжай. — Я не против привилегий для прислуги, но привилегии надо заслужить. Нужно соответствовать нашим правилам, нашему стилю… — Ты про стиль Гвиччарди, стиль Паччи или стиль Грасси? — Филиппо, прошу тебя!.. Будь серьезнее, меня это действительно беспокоит. — Хорошо, хорошо… прости. Ну так что там у этого парня не так со стилем? — У него ужасные манеры, никакого воспитания, но Малена считает возможным сажать его с нами за стол. И не сомневаюсь, что размещение этого бродяги в «греческой спальне», было ее идеей. Возиться с простолюдинами так романтично!.. — кажется, чему-то подобному обучают в Сорбонне?.. Филиппо вздохнул и возвел глаза горе: — Сам Господь Иисус, дорогая, не гнушался возиться с простолюдинами, и нам заповедал то же самое… Его Святейшество ежегодно напоминает нам об этом в Чистый четверг, и в этот год не пропустит. (4) Тебе следовало бы похвалить Малену за благочестие и верность католическим устоям, а не бранить на чем свет стоит. Он выглядел и говорил убедительно, как хороший актер в привычной роли, но Белинда знала мужа не первый год, и ее было не провести. Императору было угодно забавляться и подшучивать… что ж, настало время для карт посерьезнее. — Если ты так считаешь, дорогой, я, конечно, ее похвалю. Твое слово для меня закон. — она глубоко вздохнула, так что ее грудь в вырезе платья приподнялась самым волнующим образом. — И все же мне кажется, что Бруно совершил большую ошибку, введя в ближний круг и допустив к своей жене — а ты знаешь, как Малена экзальтирована, как эксцентричны бывают ее поступки! — такого крупного и сильного… мммм… Белинда сделала вид, что замялась, и опустила голову. — Ну, ну, договаривай, не смущайся! — Гвиччарди широко усмехнулся, уже не таясь. Визит жены, сперва вызвавший у него досаду, принимал неожиданно приятный оборот, и помог отвлечься от желчной, явно заказной статьи, где вовсю полоскали строительные корпорации и «зарвавшихся, беспринципных дельцов, продавшихся иностранному капиталу». Досталось и его фирме, и (завуалированно) ему лично. — Что ты хотела сказать, Белла? Крупного… хищника?.. Самца?.. — янтарные глаза опасно блеснули, Филиппо протянул руки к Белинде, и она, точно нехотя, соскользнула с кресла и переместилась на диван, в его объятия: — Я не произносила это слово. — …но ты о нем подумала. — Каюсь, подумала. Бруно где-то в трущобах отыскал «знакомого» парня… с ужасными манерами… но с лицом Давида и мускулатурой Геркулеса Фарнезского (5). Впечатлительной женщине, у которой в крови сплошные гормоны, полуфранцуженке-полуславянке… — Цыганке. — Да, если сказать без обиняков… цыганке!.. — очень трудно устоять перед таким… диким обаянием. У Императора дернулся уголок рта: — Думаешь, Малена собирается наставить Бруно рога с этим водителем-романистой? — Я ничего такого не говорила. Просто… у Малены сложный характер… а после смерти Лизетты она как будто управляется одними инстинктами. У нее навязчивые мысли о детях, настоящая мания. Потому решение Бруно оставить ее наедине с таким Самсоном, (6) «диким красавцем и силачом», как пишут в сентиментальных книжках, которые она читает, довольно неосторожное… — Какой резкий переход от проповеди приличий к природным инстинктам!.. Мммммм… если кто в нашей семье и отличается экстравагантностью, так это ты, дорогая. Он зарылся лицом в густые белокурые локоны и с наслаждением вдохнул теплый медовый запах. — Пиппо, это все не шутки… — она позволяла ему делать, что он хочет, даже незаметно ослабила пояс платья, но с железной решимостью продолжала направлять беседу в нужное русло. — Бруно не будет еще несколько дней, а Малена ведет себя все более странно… и все менее адекватно… стоило мне случайно заговорить с этим парнем, и она набросилась на меня как тигрица! Право, я думала, что она вцепится мне в лицо!.. Ох, как было неловко, ведь рядом стояли твои «легионеры», они все видели… Император ослабил объятия и взглянул на жену с холодным интересом… Дурой она не была, и прекрасно знала, что Джанни сообщил ему — и во всех подробностях — о четверговом происшествии в гараже, когда Белла решила «поучить» своевольного слугу хорошим манерам. С какой же целью перед ним сейчас разыгрывается целый спектакль?.. На какую мысль она упорно пытается его натолкнуть? «Непредсказуемое» поведение Малены… крупный самец… постоянные намеки на вовлеченность Бруно в пикантную ситуацию… хмммм… она что, серьезно?..» — Надеюсь, ты не хочешь сказать, что мой сын — голубой?.. Или, того хуже, куколд?! (7) — О Боже мой, что ты, конечно, нет! — Белинда сделала вид, что ошеломлена и скандализована мужней претензией. — Нет-нет… моя тревога о другом… вдруг… они с Маленой решили еще раз попробовать с ребенком, но что-то пошло не так?.. Вот поэтому Бруно и стал искать способ… — Какой еще «способ», что ты мелешь, Белла? Что могло «пойти не так»?! У Бруно?! — Гвиччарди не повысил голос, наоборот, стал говорить тише, но глаза его метали такие молнии, что жена с удовлетворением отметила: он наконец-то пришел в ярость… и подлила масла в огонь: — Милый, ну посмотри на ситуацию без эмоций… Это вполне возможно, учитывая, сколько он работает, как много летает, и какая на нем лежит ответственность! И еще постоянный стресс дома, ты же знаешь, как тяжело с Маленой, взять хоть ее дикую выходку с прыжком в Тибр… жизнь в таком напряжении губительна для потенции, и возраст здесь ни при чем, я говорю как врач. — Врач! Тоже мне! Час от часу не легче! Сначала намекнула, что жена ему рога готова наставить с первым встречным — а теперь, значит, Бруно импотент?.. И поэтому притащил к Малене… спермодонора, так, что ли?! — Филиппо уже не говорил, а рычал. Белинда захлопала ресницами, как девочка, готовая заплакать, и приняла расстроенный и глубоко виноватый вид: — Дорогой, наверное, я сказала лишнее… успокойся, прошу тебя. Дай Бог, чтобы я ошибалась. Прости, прости. Это всего лишь мои глупые женские тревоги. Ты знаешь, как я люблю Бруно, и как переживаю из-за трагедии с ребенком… Извинения вкупе со «взглядом бемби» подействовали, супруг немного смягчился, но продолжал кипеть: — Это же не повод выдумывать бог знает что! Белла, по-моему, это ты начиталась дурных любовных романов, а вовсе не Малена! Или, может, не ее, а как раз тебя привлекают такие «Геркулесы из трущоб», а?.. — О, милый, нет… — поймав момент, Белинда обхватила мужа за шею и прижалась всем телом, так, чтобы ее груди оказались точно в его ладонях. — Меня привлекаешь только ты, ты один… оставим это… забудем все, что я наговорила… займемся любовью!.. прямо сейчас… Филиппо ничего не мог поделать со своей эрекцией, когда Белла затеяла любимую игру, преобразившись из холодной величественной дамы — истинной королевы — в сексуальную куколку, скверную девчонку, что так и напрашивалась на «наказание» от строгого «папочки». — Ммммм… госпожа каноник… прямо сейчас, во время поста… накануне воскресенья?.. — поддразнивая жену, он слегка толкнул ее, уложил на диван, лицом вниз, и навалился сзади. — Первый долг супруги — служить желаниям своего мужа и господина… — прошептала Белинда и слегка потерлась ягодицами о его твердый член. — Я повинуюсь тебе, как Богу, мой Император. Она знала, что ни одно слово из сегодняшнего разговора не пропало втуне, что Филиппо все запомнил, и теперь, глядя на жену сына, будет спрашивать себя — не закрутила ли она, в самом деле, интрижки с приблудным псом?.. К Бруно он тоже начнет присматриваться, задавать наводящие вопросы — и, конечно, молодой лев начнет злиться и огрызаться. Когда зубы дракона брошены в подходящую почву, вырастить из них ядовитую траву раздора не так уж сложно… …Полчаса спустя Белинда вошла в ванную комнату и, плотно закрыв и заперев за собой дверь, поспешно разделась и встала под душ. Пустила воду — настолько горячую, насколько можно было терпеть, не обжигая докрасна кожу, взяла с полочки флакон душевого геля с запахом грейпфрута и вылила на себя почти половину… Она воняла Гвиччарди, насквозь пропиталась его спермой, и это рождало в ней такое отвращение, что Белинда, яростно растирая тело губкой, то и дело сглатывала комок желчи, стоявший у самого горла. «Грязная свинья… животное…» — она плеснула на ладонь еще геля, полезла в промежность и зашипела от боли: хотя муж не ранил ее, ничего не повредил (и вообще, с точки зрения тупых сучек-членопоклонниц, считался отменным любовником), Белинде казалось, что внутри побывала рукоятка метлы или ножка стула… «Как вообще можно хотеть заниматься этим добровольно!.. Мерзость, мерзость…» Она отнюдь не была фригидной ханжой… нет, ars amandi, наука страсти, была изучена ею еще в ранней юности, пройдена глубоко и основательно, до самых тайных, самых сладких страниц… она знала, как пробудить в мужчине вожделение, как заставить молить об утолении желания (скотской, примитивной потребности засунуть ноющий член в теплую дырку), как вознести до небес — и столкнуть в бездну голодного стыда. Она подчинила собственное тело и стала примой в «балете на простынях», играла то страстную львицу, то ласковую кошечку, дразнила, очаровывала и не оставляла упоенному партнеру ни одного шанса заметить подмену любви суррогатом, заглянуть под гладкую маску идеальной наложницы — и обнаружить оскал или гримасу… Как всякая прирожденная актриса, Белинда умела не просто выдать ложь за правду, но и на время спектакля поверить в нее, присвоить, сделать частью себя. Ну, а когда спектакль заканчивался, она удалялась в ванную, как за кулису, и партнерам мужского пола сюда хода не было. Она смывала поцелуи, слюну, сперму, как грим, стирала с губ сладострастную улыбку, и чистила, скребла, терла тело, пока запахи самца не исчезали полностью. Это было ее проклятием — мужчины, даже самые чистоплотные, ухоженные, всегда казались ей дурнопахнущими. Мужская кожа была грубой. Мужской член внушал брезгливое отвращение, когда спал, и ненависть, когда вставал. Этого зверя нужно было загнать в клетку, подчинить, усмирить, заставить вытошнить гадостную белую эссенцию, и снова сделать маленьким, сморщенным, уродливым отростком… О, как же она смеялась над «пакостным красным уродцем» со своими девочками, и какое отдохновение находила под их тонкими, нежными пальцами и атласными губами, трущимися об нее повсюду, каким наслаждением было самой лизать и сосать их, и овладевать ими на свой манер, как хотелось: то медленно и мягко, действуя лишь языком, то натягивать, как перчатку, или — если уж игра шла на грани фона — использовать плетку и страпон. …Белинда присела и помочилась, выжала из себя последнее воспоминание о половом акте с супругом, еще раз ополоснула промежность, и только после этого сочла тело достаточно чистым. Она подумала о Виоле — без нежности, отстраненно, как о манекене или роботе с заложенным в программу функционалом — и немного позавидовала девчонке. Благодаря холодности Бруно, та могла идти к своей цели и получать все, что нужно, и при этом выплясывать на его члене без особого усердия. «Ради ее же блага — надеюсь, она не одурела вконец на шоппинге, бегая по бутикам на Манхэттене, и как следует выполнит мое задание…»***
Чинция закончила взбивать яйца для соуса и подошла к шкафу, чтобы достать терку для сыра. В это время Джанни, крутившийся вокруг матери, как озорной щенок, улучил момент, чтобы взобраться на стул, дотянуться до стола и обеими руками схватиться за венчик, торчавший из миски: — Ма-ма, смои! Я самбиаю! (Мама. смотри! Я сам взбиваю!) — Нет, положи! Не трогай ничего! — чересчур резко вскрикнула Чинция и попыталась остановить сына, но было уже поздно. Малыш, испугавшись ее голоса, слишком сильно нажал на скользкий край керамической посудины, миска перевернулась, и яйца оказались частично на полу, частично на майке и синих шортиках Джанни. — Аййййй, что ты натворил, гадкий шалун?! — Чинция с досадой отшвырнула терку и схватила ребенка за руку, чтобы увести в ванную, отмыть и переодеть. — Мадонна, у меня больше нет никаких сил!.. Мальчишка заревел. На кухню заглянул Бето — в ожидании ужина, он дремал в гостиной перед телевизором, но, потревоженный шумом, поспешил узнать, в чем дело: — Тихо, сынок, не плачь… Чи, что случилось? — Будто ты сам не видишь! — напустилась на него жена и брезгливо переступила через яичную лужицу. — Случилось то, что я теперь не смогу приготовить карбонару — яйца были последние!.. Боже, как же мне все это надоело!.. Джанни, видя, что у мамы испортилось настроение и покраснело лицо, вырвался от нее, подбежал к Бето, спрятался за него и, всхлипывая, принялся повторять: — Мамотька, поти, поти! Янетяяно! (Мамочка, прости, прости! Я нечаянно!) — Ну-ну, спокойно, команда… сейчас все уберем, за яйцами я схожу, делов-то, — усмехнулся Бето, потрепал кудряшки сына и хотел притянуть к себе жену, но она отшатнулась: — Не трогай меня!.. Ты все испортил! Всегда все портишь!.. — Я?.. — Ты! Ну что стоишь столбом?! Давай, веди ребенка в ванную, умой, приведи в порядок, а я пока пол протру… иначе мы до полуночи за стол не сядем! Бето вздохнул — когда Чи приходила в такое состояние, становясь похожей на своего папу-полицейского, возражать ей было себе дороже. Слушать несправедливые попреки тоже не хотелось, и он предпочел поскорее ретироваться, подхватить сына и унести куда велели. Оказавшись в надёжных папиных руках, Джанни сразу же перестал плакать, обхватил Бето за шею и доверительно прошептал: — Мама зъяя. — Нет, мама не злая… мама усталая… — Бето снова вздохнул и подумал, что Чи, конечно, надоедает день-деньской крутиться по дому и с ребенком, но ведь и он в это время не пиво с друзьями пьет и не в футбол гоняет, а работает как проклятый, создает ей ту красивую, безбедную жизнь, какую показывают в кино. — Нет, мама зъяя! Дяяя Ука не плиедет. (Дядя Лука не приедет). — А, вот оно что… ну конечно, что ж еще-то… — Бето с трудом удержался, чтобы не бросить страдальческий взгляд в сторону кухни: не дай бог предстать перед женой этаким побитым псом. — Значит, не приедет твой дядя Лука. — Нет, — уверенно подтвердил сынишка. — Не плиедет… Мама зъяя. С этого момента Бето очень хотелось узнать подробности, однако выспрашивать их у парнишки, которому не сровнялось еще и двух с половиной лет, было дурацкой идеей. Он мог напрямую спросить у самой Чи — и как муж, имел полное право… А заодно попенять, что ему малость поднадоели истерики и скандалы на ровном месте, возникавшие всякий раз, как у Принца менялись планы на выходные. Вот только обстановка дома вряд ли улучшится после «допроса». Нет, меньше знаешь — крепче спишь… Бето быстренько переодел сына, посадил его на закорки и отправился в продовольственную лавку синьора Кардуччи — в этот час они уже закрывались, но по-соседски наверняка продадут ему десяток яиц.***
Малена не могла понять, за что Лука на нее сердится. Что она сделала не так? Чем обидела, сама того не зная?.. Думая об этом всю пятницу, она перебрала множество версий, от самой простой (ему элементарно скучно с ней и не нравится жить на вилле) до фантастической (они были знакомы в прошлом, и она обидела его там и тогда… а при встрече даже не вспомнила). Наиболее вероятным казался комбинированный вариант, который еще можно назвать «несчастливое стечение обстоятельств»: Луке на самом деле не нравится быть на положении слуги, он не рожден для такой работы, но по каким-то личным причинам — скорее всего, семейного свойства — не может от нее отказаться… По крайней мере, прямо сейчас, ведь нанимал его Бруно, и Лука как честный человек не хочет его подвести своим побегом. Почему-то Малена не сомневалась, что, не будь между мужем и водителем каких-то тайных договоренностей, «синьор Корсо» покинул бы Браччано сразу после инцидента в гараже. Не из страха — Малена имела возможность убедиться, что это чувство Луке малознакомо — но из гордости: этот парень из рабочего района держал себя как настоящий принц. Прозвище, которое он носил (и по секрету сообщенное ей Бруно), очень ему подходило, и уж наверное, было дано не просто так. Гордость… Это было уязвимое место, ахиллесова пята, и Белинда, прекрасно умевшая не только читать по лицам, но и заглядывать в души, сразу нащупала слабину и попыталась на ней сыграть. Лука не поддался, не стал пороть горячку и требовать немедленного расчета, но когда они после ужина пошли гулять к озеру, был мрачен и молчалив… за время пути от дома до берега он всего один раз нарушил молчание по собственной инициативе, чтобы сказать: — Давайте вернемся побыстрее, синьора Малена, а то темнотища уже, как бы за вами ищеек не выслали. Она попыталась пошутить: — Не станут высылать — я же с волком… — но видно, шутка вышла глупой, потому что Лука ее не поддержал, и сказал еще мрачнее: — Я-то волк, это верно… потому мне ваши домашние и не особо доверяют. Волк на птичнике не ко двору совсем, синьора. (8) Снова между ними было «вы» и «синьора» — как решетка исповедальни или… клетки. Бог знает, почему Малене пришло на ум такое сравнение, но она и в самом деле как будто влетела лбом в холодные стальные прутья. Обидно и больно. Она лично не причинила Луке никакого вреда, и раз десять извинилась за выходку свекрови, но чувствовала себя виноватой. В самом деле, разве она не бросила его в одиночестве, уйдя в дом и не дождавшись, пока он поставит машину? Хорошо еще, что Джанфранко сориентировался и позвонил ей, и она успела застать сцену расправы во всей красе! Застать — и остановить. Белинда вывернулась, как обычно, представила дело как «шутку», и твердо стояла на том, что «мышка все неправильно поняла и приняла близко к сердцу». Синьор Гвиччарди, как обычно, все знал, но ни во что не вмешивался, как будто происходящее «ниже уровня моря» его не касалось, и во время «семейного ужина» в основном общался с женой на отвлеченные темы. С Маленой он едва ли перекинулся парой фраз, а Луку, сидевшего рядом с ней, на правах «гостя и друга Бруно», не удостоил даже взгляда… Вежливое презрение, грубость без грубости — о, в этой чудесной манере поведения с нижестоящими Гвиччарди-старший мог дать фору кому угодно. Лука, конечно, заметил, почувствовал и понял, что ему таким образом хотели указать подобающее место… в будке или на коврике у двери, в крайнем случае, под хозяйским столом — но уж точно, не за ним! Потому на прогулке и вел себя так отстраненно, разговаривал так сухо и холодно, а помыслами и чувствами был совсем не здесь. Дома, на свободе, с любимой женщиной и маленьким сыном. Малена невольно стала представлять это: уютная кухня, в теплых кремовых тонах, круглый стол, покрытый красно-желтой скатертью, круглая оранжевая лампа льет мягкий свет… На столе стоит блюдо с пастой, тефтели, кувшинчик с вином, чашка молока и корзинка с булочками. А за столом сидят Лука — как хозяин дома, вот в этой своей джинсовой рубахе, которая ему так идет, и молодая женщина, красивая как ангел, в нарядном шелковом платье, а рядом с нею, на высоком стульчике — чудесный мальчик, кудрявый, улыбчивый, с пухлыми щечками, похожий на отца как две капли воды. Прекрасная счастливая семья, где просто не должно быть места страданию и одиночеству… и, конечно, такой хороший парень, как Лука, пойдет на что угодно, чтобы помочь своим близким, оградить их от невзгод. Против воли у нее повлажнели глаза. В сердце толкнулась волна горячей боли: картина чужого счастья напомнила о собственной потере, о Лизе, чья смерть не просто лишила красок окружающий мир, но и сделала почти бессмысленным супружеский союз с Бруно. Они оба оказались так потрясены уходом дочери, так тяжело пережили неизбежные испытания, связанные с похоронами и трауром, что пока что и думать не хотели о второй попытке стать родителями… и кто бы взялся предсказать, насколько затянется это «пока что»?.. Речи Белинды были полны яда, но мыслила она верно: если Бруно не откажется от Малены, то может отказаться от детей, и тогда Гвиччарди-старший останется без внуков… конечно, Франческа наверняка продолжит род, но пока что ей всего девять лет, и внуки, рожденные дочерью от второго брака, совсем не то же самое, что внуки от любимого старшего сына… «Конечно, они не оставят Бруно в покое, будут требовать, чтобы он развелся со мной, или сделают все, чтобы я сама ушла от него… все равно куда, хоть на тот свет…» Малена зябко вздрогнула, вспомнив, как свекровь три месяца подряд нарезала вокруг нее акульи круги, убеждала бросить таблетки — «от них один вред», подсовывала книги со странным содержанием, расписывающим бессмысленность и бренность земной жизни, но воспевающим «тонкий мир», «духовную реальность» и «радужный мост», и часто, очень часто, когда они оставались наедине, глубоким монотонным голосом заводила один и тот же разговор — как Лиза ждет свою мамочку «там, под радугой»… Это до того напоминало попытки гипноза, что Малена не выдержала и рассказала обо всем доктору Штайнеру. К ее удивлению, Штайнер не проявил и тени скепсиса, встревожился и долго подробно расспрашивал обо всем, что делала и говорила Белинда. После он записал что-то в своей тетради и дал Малене два совета: строго придерживаться схемы лечения, не пропускать прием препаратов — и по возможности, проводить как можно меньше времени в компании синьоры Белинды… Это были хорошие советы, и они наверняка бы сработали, если бы на следующий день, когда Малена выбралась на прогулку, на ее мобильный телефон не пришел звонок от свекрови — как раз на Понте Реджино… и случилось то, что случилось. Непонятное, необъяснимое, темное. Глубокое, мутное и холодное, как вода в Тибре. Думать об этом до сих пор было страшно. На консультациях со Штайнером они еще толком не касались подробностей, доктор только провел с ней сеанс нервно-мышечной релаксации (9), поправил назначения, и горячо одобрил идею провести несколько дней за городом, в тихом и спокойном месте, среди идиллических пейзажей… «Серьезной работой мы займемся после вашего возвращения, фрау Магдалена», — сказал доктор на прощание, и… Малена покраснела, думая о том, как много ей придется рассказать. Если, конечно, она захочет быть до конца честной и доверится профессиональной скромности психоаналитика. Штайнер всегда интересовался ее снами, даже просил записывать их в отдельную тетрадочку, сразу после пробуждения, и она по мере сил следовала этой просьбе… но не в последние два дня. Потому что ей снилось такое, что следовало не записывать, а как можно скорее забыть, или хотя бы притвориться, что забыла. … — Аааххх! — скользкий и острый камень попался под ногу совершенно неожиданно, и Малена, потеряв равновесие, полетела бы кувырком по склону, если бы не Принц, уверенно шедший рядом и бдивший каждый шаг синьоры: — Стоять! -приурочив действие к словам, он схватил ее за талию и удержал от падения, зафиксировав надежнее, чем ремень безопасности. — Спасибо…- Малена ошалело огляделась по сторонам и заметила, что, увлеченная своими мыслями, свернула не туда, так что они изрядно уклонились от привычного маршрута, и шли не к озеру, а в сторону кемпинга. Вокруг шелестели оливы, словно посмеивались над человеческой неуклюжестью, тени скользили по земле в неярком свете недавно взошедшего месяца. Прянула потревоженная сова, раскинув крылья, бесшумно проплыла над головами мужчины и женщины и скрылась из вида. Лука выпустил Малену, отстранил от себя на разумное расстояние и суховато спросил: — Ты в порядке? Ничего не повредила? Она смущенно пробормотала: — Нет, нет… просто споткнулась… — и с досадой подумала, что опять показала себя чудачкой, неспособной без приключений пройти сто метров по ровной дороге. «Если Лука уволится сразу после приезда Бруно, я его пойму…» — Не сердись… наверное, я зря вытащила тебя из дома, уже и правда совсем темно… и дождь, наверное, пойдет… Давай вернемся? Он сделал шаг к ней, так, что оказался снова почти вплотную, посмотрел с каким-то отчаянием, и спросил с вызовом: — А что не так, Малена? — О чем ты? — Сперва хотела со мной гулять, теперь расхотела… не пойму я вас, женщин… говорите одно, делаете другое, а что на уме, про то только черти и ведают! — Я хочу с тобой гулять! — воскликнула она возмущенно и, может, излишне горячо. — Но ведь это ты… — Что -я? — Ты же первый предложил вернуться! И вообще… если тебе что-то не нравится в твоей… работе, так ты не обязан это делать… — Сам знаю! — Принц не мог понять, как случилось, что они с Маленой стоят на ночь глядя в оливковой роще, близко-близко, словно собираются целоваться, и оба кипятятся, и почти кричат друг на друга, как поссорившаяся парочка. «Стоп. Мяч вне игры… Не ко времени я разошелся, это же не Чинс, это Малена… и она не виновата, что я без выходных… Плевать! Не сильно-то я переработался за четыре дня». Он вдохнул, выдохнул и сказал уже полностью мирно: — Извини. Я нес полную фигню. — Нет… это я хороша… — Малена прижала кончики пальцев к вискам: у нее кружилась голова, и она в самом деле ругала себя за дурацкую затею с прогулкой. — Ты же хотел с Микеле «Ночной гол» смотреть, или какое-то спортивное обозрение… — Да ничего я не хотел смотреть — чего я там не видел? Матч сегодняшний только завтра покажут в записи, а счет заранее я знать не хочу… просто… черт… я думал, что в воскресенье сына увижу, понимаешь? Ну, а раз выходного у меня нет, то поеду к ним только через неделю. Принц не стал упоминать, что ему пришлось выслушать от Чинции, когда он позвонил сообщить о перемене планов — Чинс орала как стая ворон, а под конец, чуть не плача, заявила, что раз ему настолько наплевать на них с Джанни, может вообще не приезжать!.. — Господи Боже мой, Лука… почему же ты сразу не сказал, что дело в ребенке?.. Ты из-за этого такой… злой и грустный, да?.. — Ну… вроде того… — он удивленно посмотрел на нее и слегка вздрогнул: настолько непривычным было ощутить искреннее участие… как ласковое прикосновение к сердцу. — Поезжай. Я прекрасно побуду здесь и одна… и… я даже могу ничего не говорить Бруно. «Ого! Заговор!»— Принц усмехнулся про себя, но вслух возразил решительно и серьезно: — Нет, Малена. Так дело не пойдет. Я обещал, что буду все время с тобой, пока Центу… муж твой по Америкам ездит, значит, так тому и быть. Я слов на ветер не бросаю. — Лука, прости, но это какая-то мачистская ерунда… — Чего?.. — Ничего. — теперь она улыбнулась. — Не обращай внимания. А хочешь, поедем вместе? — Куда? — В Терни. Ты же говорил, что твоя семья… твой мальчик… живет в Терни? — Ну да. — до Принца наконец-то начало доходить, что она предлагает, и сердце, вопреки всякой логике, подпрыгнуло от радости и застучало на всю оливковую рощу, как индейский боевой барабан. — И… ты правда хочешь со мной в Терни?.. эммм… то есть поехать туда на воскресенье… Это же маленький городок, ничем не примечательный, кроме святого Валентина. — Я давно хотела увидеть Мраморный водопад. Так что все чудесно устраивается: ты навестишь своих, а я тем временем… — Эээ, нет, так дело не пойдет! — поспешно возразил Принц. «Так я тебя и отпустил одну на водопад, после прыжков с Понте Реджино… держи карман шире!» — Давай мы сперва заедем к моим… если ты не против… а потом уж вместе двинем на водопад, если дождя не будет. — Я-то не против… но твоя жена, наверное, не ждет гостей?.. Лука еще не думал, как Чинция воспримет его визит в компании молодой синьоры, но, приняв какое-то решение или поставив цель, он не любил отвлекаться на частности. Все обычно устраивалось в процессе, тем или иным способом… но один момент стоило прояснить прямо сейчас: — Я не женат на Чинс, так уж вышло… точнее, это она вышла за другого, пока я… гм… отсутствовал пару лет. И сынишке я вроде как просто крестный, но на самом деле он мой. — О… ясно… — Малена мучительно покраснела от собственной невольной бестактности. — Прости, я не хотела выпытывать… — Да ничего, — он отмахнулся с показной небрежностью. — Это и не секрет особо. Ну… мы поедем — или ты передумала? — Конечно, поедем. Знаешь, я и сама только о том и мечтала — сбежать как можно дальше, до самого понедельника. Потому что в понедельник они точно вернутся в Рим. — А… они тебя отпустят? — на сей раз Лука почему-то не сомневался в ответе, но был чертовски рад услышать уверенное: — Отпустят?.. Да пусть попробуют запретить! Я их и спрашивать не стану. Напряжение исчезло, как духота после грозы. Лука и Малена еще немного постояли под оливами, болтая о разной ерунде, а потом, не сговариваясь, как старые друзья, взялись за руки и пошли обратно в сторону дома. Примечания: 1) «Время», «Il Tempo» — правоцентристская римская газета 2)Имеется ввиду античная богиня-охотница, у римлян — Диана, у греков — Артемида. 3)“Лошадка» — «феррари», на эмблеме у этой марки автомобиля — вздыбленная лошадь. 4)Традиция омовения и целования ног — одна из самых важных в церемониале римско-католической церкви. В Писании говорится, что Иисус Христос совершил омовение ног своим 12 апостолам перед Тайной Вечерей. В Чистый четверг, по католической традиции, священнослужитель должен омыть ноги 12 прихожанам. Папа Римский иногда проводит этот церемониал для заключенных в тюрьмах. 5)Давид — скульптура Микеланджело, Геркулес Фарнезский — одна из самых известных античных скульптур. 6)Самсон — библейский герой, красавец и невероятный силач, побежденный хитростью Далилы. 7) Куколд — здесь: мужчина, знающий, что жена предпочитает заниматься любовью с другим, и даже присутствует при этих сценах. 8)Волк на птичнике — Лука называет семейство Гвиччарди «птичником», потому что они болеют за «Лацио», чьим символом является орел. 9) Метод активной нервно-мышечной релаксации, направленный на снятие стресса и эмоционального напряжения, предложен Э. Джекобсоном и состоит из серии упражнений по произвольному расслаблению основных мышечных групп тела. Бонус: правильный рецепт пасты «Карбонара», которую готовила Чинция: https://www.russianfood.com/recipes/recipe.php?rid=144458