Смех надо мной, от хмеля грубым, Чью силу рук Ты вдруг почувствуешь, чьи губы Узнают вдруг Вкус ягод, что в тебе таится; Над ветром смех, Коль ветер перейдет границы Приличий всех, И над шиповником, что может Быть злым порой, А главное над тем, кто все же Любовник твой. Артюр Рембо
Забирая мотоцикл из гаража городской виллы Гвиччарди, Принц не мог сдержать радости. Так уж вышло, что старушка-”Ямаха» проскучала без него целых четыре дня, как простецкая рабочая лошадка среди холеных породистых жеребцов, и в момент встречи он готов был с ковбойской сентиментальностью расцеловать ее прямо в приборную панель… Настрой сбивал бригадир охраны — Марио, насколько запомнилось Принцу с прошлого раза. Этот тип нарисовался поблизости, едва «мерседес» заехал на территорию, и, пока Малена бегала в дом, чтобы переодеться и что-то взять, по-новой устроил Луке допрос с пристрастием. Бригадиру до всего было дело: почему это они уехали из Браччано, «велено ж было ждать возвращения синьора Бруно», и зачем их носило в Терни — «в этакую-то даль, да еще в субботу!» — и куда собираются теперь… Принц отвечал спокойно и сухо, не лез в бутылку, на подколки не велся, но, наученный горьким опытом «стресс-интервью», держался настороже, и заранее продумал, куда отступить и чем защищаться, если его снова соберутся «интервьюировать». Тем временем помощник Марио, парень, чем-то напомнивший Принцу гарбателльского дружка — Змея, с полицейской дотошностью осматривал машину снаружи и внутри, будто надеялся найти свидетельства, что Лука Корсо небрежно обращался с чужим имуществом. Могло быть и другое: сыскарь получил инструкции кое-что подкинуть в бардачок, чтобы у Марио нашелся веский повод выставить вон водилу-”пушера»… (1) Потому Лука и не расслаблялся, и не спускал с парня глаз, пока тот не закончил осмотр и не отошел к своему шефу с видом виноватой ищейки, плохо выполнившей команду. К счастью, на сей раз все обошлось мирно, Марио сквозь зубы похвалил новичка «за аккуратность», а тут и Малена вернулась, и к ней бригадир не посмел приставать со своими хитровывернутыми вопросами. — Ну что, Лука, все в порядке? Твоя старушка выдержит путь до Пирамиды (2) без дозаправки? Он было удивился сухости ее тона, но ресницы Малены пару раз по-особенному дрогнули, и Принц понял, что это просто ради конспирации. Приняв игру, он вальяжно улыбнулся и произнес с апломбом заядлого мотоциклиста: — Не тревожьтесь, синьора Магдалена, эта «старушка» еще вашего «мерина» переживет, помяните мое слово… А бензина хватит, тут до Пирамиды-то ехать всего ничего, доплюнуть можно. — Хорошо, тогда я спокойна за себя, — она церемонно кивнула — ну чисто королева перед выездом на охоту! — и с тем же королевским достоинством заняла место позади пилота. Принцу стоило большого труда остаться невозмутимым, когда он почувствовал спиной прикосновение ее груди, а животом — теплые ладони, но все же не выдал себя и плавно выжал газ… Несколько минут спустя вилла осталась позади, и они быстро миновали ту часть старой Аппиевой дороги, которая так не нравилась Малене из-за мрачных памятников и гробниц по обеим сторонам. А дальше их путь лежал в центр Рима, к Авентинскому холму, чтобы после прогулки по апельсиновому саду поехать домой… но не на виа Мармората, где Малена жила с Бруно, а в Гарбателлу, где жил Принц.***
Покидая Терни около четырех часов пополудни, они ни о чем не сговаривались — если, конечно, не считать сговором долгие поцелуи на парковке… и то, как после они курили одну сигарету на двоих, зажженную не с первой попытки. Когда Принц молча миновал поворот на Браччано и взял курс в сторону Рима, Малена ничего не сказала, лишь коротко взглянула на него и покраснела до корней волос… У них еще был шанс вернуться на «правильный» маршрут, в районе Формелло, и сделать вид, что ничего «такого» не подразумевалось, но оба знали, что все уже решено, и решено где-то не здесь. Тем не менее Лука не хотел загонять Малену в ловушку — ему становилось по-настоящему тошно при мысли, что она уступает вынужденно, из-за мягкости характера и привычки подчиняться — и он, уставившись на дорогу и крепко сжав руль, спросил довольно суровым тоном: — Я тебя не обижаю? — Что?.. Нет… А почему?.. Разве ты… — Да нет, нет! Все как раз наоборот! — горячо воскликнул Принц, повернулся к ней — и с волнением увидел, что она тоже смущена, и щеки у нее горят ярче, чем у него — уши: — Но если что-то не так — скажи мне. Просто скажи. Сейчас. — Все так, Лука. — она вздохнула и нежно обхватила его плечо, и он ощутил сладкую дрожь от этого прикосновения. — Все так, Принц. От неожиданности Принц едва не перепутал педали — так странно и… до жути приятно было услышать из уст Малены свое прозвище, сросшееся с ним за много лет больше, чем имя, полученное при крещении… Он чуть было не счел чудом, что она вообще его знает, но вовремя вспомнил, что на сегодняшнем обеде они с Бето расслабились и, конечно, называли друг друга, как в юности, в золотые времена «Ядовитой бригады» — Красный и Принц… но тем приятнее было сознавать, что Малена это запомнила и приняла. А вот дальше случилось настоящее чудо. Не успел Лука немного справиться с волнением и перевести дыхание, как его женщина, непостижимая и страстно желанная, слушая по радио хрипловатый голос Фабрицио дель Андре, поющий грустную песню о Маринелле (3), упавшей в реку весной, сказала: — Как мало от нас зависит… у нас есть свободная воля, это правда, но выбираем ли мы сами свою судьбу? Почему Маринелла упала в реку?.. Она упала… или прыгнула?.. — Ну… кто ж ее знает… — ход мыслей Малены частенько ставил его в тупик, но тем интереснее было разгадывать, что же, черт побери, она имеет ввиду. — А вот ты… зачем?.. — Что — я? Зачем я тогда прыгнула?.. Подожди… откуда ты вообще об этом знаешь?.. Бруно тебе все-таки рассказал, да?.. — она с силой ударила кулаками по краям сиденья, и Принц понял, что Малена всерьез разозлилась на мужа: — Ну что за человек!.. Он же обещал… и меня просил… или ты в газете об этом прочел?.. Или по телевизору слышал?.. О Боже, сколько ж теперь меня это будет преследовать… — Да ладно тебе, успокойся… — пробормотал он, не зная, как реагировать на ее вспышку — сам боялся сморозить что-нибудь неловкое, задеть еще сильнее. — Сейчас в Риме, считай, каждый день кто-нибудь с моста прыгает… или с крыши… денег-то у народа нет совсем, а долгов полно. Это ж только депутаты триллионами воруют. — Ты прав. Все скоро забудется… — она овладела собой и улыбнулась, но губы у нее дрожали — то ли от песни так расстроилась, то ли от воспоминаний. — Но я подумала… я подумала… если бы какой-то парень… смелый парень, отличный пловец — как сказал Бруно — не прыгнул и не вытащил меня… меня бы могло совсем не быть, и мы бы с тобой уже не встретились. Бруно так и не назвал мне его имя, сколько я не просила… но кто бы он ни был — я ему так благодарна!.. Я редко молюсь, знаешь, но сегодня молилась за него… когда мы были в базилике. — Ммммм… вот, значит, как. И… о чем же ты просила? — Лука по-прежнему смотрел на дорогу и выглядел сердитым — по крайней мере, так показалось Малене, и она почему-то оробела, ответила едва слышно: — Я… просто благодарила, что осталась жива… и просила, чтобы у него все хорошо сложилось в жизни… чтобы бог дал ему счастье. — Знаешь, Малена, ты могла бы и не отвлекать бога по таким пустякам… — Ох, ну ничего себе!.. Спасение жизни -это, по-твоему, пустяки?.. Даже благодарности не стоит?.. — Да стоит, конечно… — он усмехнулся. — Я про то, что ты счастья для него просила на небесах, у святого Валентина, или самого Иисуса… только знаешь, что бы они тебе ответили?.. Что ты сама можешь сделать этого парня счастливым. — Я?.. — Ты. — Но… я его даже не видела, я была без сознания… Я понятия не имею, кто он, и где… оооо… подожди-ка… — Малена снова схватила Луку за плечо и впилась в него испытующим взглядом. Он старался сохранять невозмутимость, но улыбка так и лезла на губы, выдавая секрет, который вот прямо сейчас открывался женщине, спасенной им из бурной и холодной воды весеннего Тибра… — Так это был ты!.. Боже мой, ну конечно… как же я сразу не догадалась!.. Ах, вот почему ты казался мне таким знакомым… руки… голос… но почему мне никто не сказал?.. — дрожа от волнения, она не то ругала его за скрытность, не то винила себя за невнимательность, но ему становилось трудновато вести машину, потому что Малена почти полностью переползла на его сторону и обняла обеими руками. Лука включил поворотник, чтобы перестроиться из скоростного ряда, и мягко сказал: — Давай я остановлюсь ненадолго, чтобы ты могла выразить мне свою благодарность… без риска оказаться в кювете. Она живо возразила: — Нет!.. Давай… давай не будем останавливаться… здесь. Поедем поскорее в Рим. — А в Риме поедем ко мне. — это был не вопрос, и Малена, неохотно разжимая руки, чтобы ровно сесть в кресле, тихо подтвердила: — Поедем к тебе.***
Субботний вечер был в разгаре, но улицы Гарбателлы казались вымершими: жители квартала либо сидели по домам, прильнув к телевизорам и радиоприемникам, либо отправились по гостям, либо разбрелись на ужин в траттории и бильярдные клубы. Проезжая мимо «Пестрой кошки», Лука мельком заметил, что там все битком набито, «полная посадка», как говорила Моника — и, похоже, празднуют чьи-то именины или помолвку. Значит, синьор Пепо вызвал на работу всех официанток, и можно не опасаться, что подруга в самый неподходящий момент нагрянет с визитом… Принцу-то было все равно, но Малене точно ни к чему лишние глаза и разговоры. Приняв его приглашение, она и так рисковала добрым именем, и Лука поклялся сберечь ее покой, оградить от досужих сплетен, спрятать в своих руках, укрыть собой от целого мира. Именно об этом он и думал, пока парковал «Ямаху» рядом с домом — что начнет прямо сейчас, здесь, едва они окажутся на твердой земле. Малена сошла с седла и немного нервно осмотрелась по сторонам: в этом районе Рима она никогда раньше не бывала, хотя несколько лет прожила совсем недалеко от Гарбателлы. Принц не дал ей времени составить подробное впечатление об улицах, домах и палисадниках. Он подошел вплотную, раскрыл объятия и жарко прошептал: — Иди ко мне!.. Она обвила руками его шею, потянулась к губам, но Принцу уже было мало торопливых ласк и поцелуев украдкой, он хотел присвоить ее, завладеть полностью. Малена успела лишь ахнуть, когда Лука подхватил ее, поднял, тесно прижал к себе и, как разбойник -добычу, понес в полутемный подъезд, вверх по лестнице, в свое разбойничье логово… На лестнице они никого не встретили, но на площадке второго этажа на них презрительно фыркнул большой черный кот, а на третьем оглушила эстрадная музыка и хмельные веселые голоса, доносившиеся из соседней квартиры. Принц остановился у двери напротив и опустил Малену на землю, чтобы достать ключи и отпереть замок, но одной рукой продолжал обнимать ее, а губами — искал губы… Действуя почти вслепую, он все же справился с задачей, и через несколько секунд они наконец-то оказались наедине, полностью свободные делать что угодно. Темнота, пахнущая табаком, кофе, деревом и апельсиновой цедрой, окружила их. Мужчина и женщина словно приклеились друг к другу, срослись грудью, животами и бедрами, и отступить, отодвинуться хотя бы на миллиметр было смерти подобно. Они целовались жадно и страстно, как умирающие от жажды, нашедшие свежий источник, и с каждым глотком заново вбирающие в себя жизнь. Чувствуя, что вот-вот взорвется, Принц все же заставил себя притормозить; он мягко прервал поцелуй и отступил на полшага, но руки его по-прежнему обнимали ее плечи. — Давай я тебя раздену… — Да… — она была согласна на все, лишь бы он оставался рядом, касался ее, говорил с ней. Он зажег свет в прихожей, сбросил куртку, освободил Малену от пальто, усадил на банкетку и, встав на колено, бережно снял с нее изящные замшевые ботинки. — Лука… можно мне… — пряча глаза, прошептала она, и он понимающе кивнул: — Да, да… сейчас. — снова легко поднял ее на руки и отнес в ванную. Нити доверия и симпатии, протянувшиеся между их сердцами, дрожащие и поющие от взаимного желания, были одновременно антенной, позволяющей им обходиться почти без слов. Принц молча достал из шкафчика чистое полотенце, вручил его Малене и вышел, чтобы дать ей возможность спокойно привести себя в порядок. В спальне он быстро осмотрел кровать — белье было чистым, но показалось ему недостаточно свежим, так что Лука нещадно содрал простыню с наволочками и застелил постель заново. Механическая работа помогала хоть немного отвлечься от танталовых мук неутоленного желания. Почти весь сегодняшний день, с самого утра, он провел с каменным стояком, и ни разу еще не кончил, хотя пару раз доходил до предела терпения… а стоило немного успокоиться — между ним и Маленой сразу случалось что-то, поднимавшее его бойца по команде «смирно». «Спокойно, парень, спокойно…» — Лука провел ладонью по ширинке и слегка сжал себя сквозь ткань джинсов. — «Нам недолго осталось мучиться…» Уговоры не очень-то помогли, «молния» болезненно давила на член, а мошонка налилась такой тяжестью, словно внутри лежала пара бильярдных шаров. Вот и сейчас он зря представил, как Малена в ванной снимает одежду и белье, как понадежнее собирает волосы на затылке, чтобы встать под душ, и как ее грудь — которую он уже видел и чувствовал в своих руках — приподнимается от этого движения… как прозрачные капли теплой воды скатываются по темно-розовым, чуть набухшим соскам… «Ооооо, черррт!.. Я больше не могу…» — Принц резко повернулся к двери, намереваясь идти за Маленой, но в этот миг она сама появилась на пороге. Босиком, с распущенными волосами, укрывающими ее почти до пояса, в черной шелковой рубашке, надетой, вероятно, на голое тело… Стройные ноги и округлые бедра в полумраке отливали теплым перламутром. На секунду Лука закрыл глаза, ослепленный: это было прекраснее всего, что он когда-либо видел. Малена судорожно вздохнула, сделала неуверенный шаг вперед, Лука рванулся ей навстречу и сгреб в объятия, зная, что не отпустит, даже под угрозой ножа или пистолета… — Милая!.. Моя милая!.. — рвано шептал он, лаская ее ладонями, без стыда проникшими под шелк рубашки, сжимая груди, впивался в нее жадным и нежным ртом, и, чувствуя ее язык на своем нёбе, рычал от удовольствия и все нарастающего влечения… Малена дрожала в его руках, колени ее подгибались, она не могла сдержать стонов и терлась низом живота об его пах… желание отдаться Луке немедленно, полностью, здесь и сейчас, поглощало все ее существо и лишало последних крох благоразумия. Но едва он, тоже утратив остатки терпения, одной рукой расстегнул джинсы и высвободил член, Малена все-таки схватила его за запястье: — Лука, милый!.. — Да, да, не беспокойся… — еле выговорил он сведенными губами. — У меня все есть. Иди же сюда!.. Она доверилась ему, позволила уложить себя на постель и окончательно раздеть, но когда дело дошло до презерватива, и Малена потянулась помочь, настал черед Луки остановить ее: — Нет, моя красавица, я сам… — вообще-то он был не против этой части любовной игры, но боялся не сдержаться и кончить ей прямо на пальцы; а раскатывая резинку по члену, сумел применить хитрый мужской прием — слегка сжал ствол у основания, и выиграл столь необходимую фору… — Вот… Теперь я точно весь твой, моя королева!.. — А я… твоя… — он зажал ей рот поцелуем и вошел в нее. Она была горячей и удивительно тесной, но приняла его без малейшего сопротивления, подалась навстречу, сжала бедрами его бока и двигалась с ним в одном ритме, как будто их тела знали друг друга давным-давно, и занимались любовью много-много раз… Наслаждение было невероятным. Лука чувствовал, что, оставаясь сверху, не продержится и трех минут — он никогда еще так не возбуждался в обычной миссионерской позиции — и перекатился на спину. Не выпуская Малену из объятий, не теряя контакта, усадил ее к себе на бедра и дал свободу двигаться, как она хочет. Малена тихо вскрикнула, уперлась ладонями ему в грудь, погрузила пальцы в мягкие курчавые волоски, точно в волчью шерсть, и, сжимая внутри себя его мощный ствол, потекла теплым мёдом… Сгорая от любви, Лука смотрел на ее чудесное лицо, на полуоткрытые губы, припухшие от поцелуев, тянулся к ней, стискивал и гладил, но сбавить темп уже не мог. Видеть и чувствовать ее на себе оказалось еще жарче и слаще, чем лежать на ней. — Аааааааа… — вырвалось у него в момент оргазма вместе с долгим выдохом. На несколько секунд он потерял способность соображать, растворился в неге, и, закрыв глаза, благодарно целовал свою женщину. Малена целовала его с не меньшей нежностью, но то, как она прижималась к нему, стремительное, прерывистое дыхание и дрожь выдавали ее желание продолжить… — Принц… — пролепетала она и разочарованно всхлипнула, когда он выскользнул из нее: — Оооо, нет, нет, не уходи, пожалуйста!.. Лука ласково улыбнулся, обнял изо всех сил, и ему даже стало немного обидно — ну неужели его Малена думает, что он способен оставить ее без того же удовольствия, какое она только что подарила ему?.. — Я здесь, моя красавица. Здесь, с тобой… — успокаивающе прошептал он и провел губами по ее шее. Первый голод был утолен, но Лука не собирался останавливаться, он хотел любить Малену снова и снова, пока она сама не запросит пощады. Ему понадобилась пара секунд, чтобы незаметно избавиться от резинки и вернуться к приятному занятию, прерванному не по собственной воле. Малена протянула к нему руки, зовя в объятия, но Принц, улыбаясь, покачал головой и кончиком языка медленно облизал губы… она поняла жаркий намек и сама вспыхнула, больше от предвкушения, чем в самом деле смущенная, а когда Лука раздвинул ей бедра и стал медленно опускаться вниз, не выдержала и хихикнула. — Ну что? — ворчливо спросил он, гадая, что показалось ей смешным, и его деланное недовольство заставило Малену засмеяться по-настоящему: — Ты сейчас похож на Оборванца перед чашкой сливок… Он хмыкнул — с волком его сравнивали часто, бывало, называли и кобелём, Малена первая присвоила ему почетное звание боевого кота. Лука решил, что ему нравится и, поддержав предложенную игру, басовито мурлыкнул… с чисто кошачьей наглостью лизнул ее щель, от горячего входа, истекающего густой влагой, до самого верха, заставив Малену громко ахнуть и открыться шире, податься навстречу его губам и языку: — Лука!.. — Да, моя красавица… да… — упоенно шепнул он, с наслаждением вдохнул особый запах женщины, волнующий и уже ставший родным, опустил голову и снова принялся лизать ее, инстинктивно делая именно то, что она хотела. Сладкие вздохи Малены вскоре перешли в стоны и всхлипы, бедра ее дрожали все сильнее, на груди выступила испарина; она зарылась пальцами в кудрявую шевелюру Луки, но не тянула за волосы, лишь жадно ласкала затылок, и пару раз слегка придерживала, когда он чересчур входил в раж — и она боялась, что у нее от страсти и наслаждения разорвется сердце… Ощущения, что дарил его язык, а потом еще и сильные нежные пальцы, взявшиеся помогать языку, были для Малены совершенно новыми. Она даже не догадывалась, что способна так возбуждаться от подобных ласк. — Лука!.. аааа… Лука… Чувствуя, что любимая на пределе, он свободной рукой плотнее обхватил ее бедро и, не ускоряя движений, лишь сделал их более слаженными и ритмичными… и вот оно, свершилось: Малена сжалась вокруг его пальцев, задрожала всем телом и кончила — тут нельзя было ошибиться, он ощутил ее наслаждение, как горячее биение крови, ощутил губами и языком… и даже членом, который снова поднялся и полностью затвердел за то время, что он ласкал ее иным способом. Малена еще стонала, разметавшись на простыне, приходя в себя после пережитого экстаза, и Лука воспользовался этим, чтобы приблизиться, по-волчьи нависнуть над ней — и выплеснуть на живот струю горячего семени… О, как он хотел, как был бы счастлив не проливать своих соков снаружи, а наполнить ими Малену, чтобы она зачала, и в положенный срок родила ему сына, или дочку… или обоих сразу… но этого было нельзя. Пока нельзя. «И все равно она будет моей… моей навеки», — пообещал Принц самому себе, прежде чем улечься на бок и притянуть любимую в свои объятия.***
С полчаса они лежали в полудреме, прижавшись друг к другу, и время от времени обменивались нежными поцелуями, отлично заменявшими слова. Лука лениво думал, что надо бы подняться, дойти до ванной, а потом до кухни, покурить и сварить хотя бы кофе… В холодильнике у него могла найтись разве что околевшая от голода мышь. Обычно, возвращаясь из Терни, он заезжал поужинать в «Пеструю кошку» или заглядывал в продуктовую лавочку по соседству, за чиабаттой и несколькими ломтями поркетты, а порою Чинс расщедривалась и на прощание вручала ему пакет с котлетами или панцеротти, или добрую половину домашнего пирога… Само собой, сегодня он ничего не получил — кроме пожелания «проваливать к чертовой бабушке» — и по дороге домой они с Маленой думали и говорили о чем угодно, кроме еды. Теперь же, когда у обоих сосало под ложечкой, Принцу оставалось только бранить себя за проявленную беспечность; хотя отсутствие хлеба и колбасы было наименьшей из всех проблем, в первую очередь решать предстояло именно ее. Он протянул руку и включил настольную лампу. Сноп неяркого оранжевого света упал на любовников, и Малена удивленно выдохнула и приподнялась на локте, чтобы получше рассмотреть то, что прежде видела лишь мельком: татуировки Луки. А вместе с ними — рубцы и шрамы, напоминавшие о бурной и беспокойной юности… Польщенный интересом любимой женщины к своему телу, он усмехнулся и заложил руки за голову, так, чтобы она смогла оценить не только наколки, но и крепкие мускулы, и натренированный пресс. Малена его не разочаровала: провела пальчиками по бицепсу, потом по груди — от чего сладко заныло сердце… — и восхищенно спросила: — Ты качаешься?.. — Ну да, тягаю железки понемногу… Надо ж форму поддерживать, чтоб брюхо под машиной не застревало, — ответил он с деланным равнодушием, но из-под ресниц внимательно следил за ее реакцией. — Скромник… — она улыбнулась и прильнула щекой к его груди. — Ты похож на Давида, только пращи не хватает… или нет… на Спартака. Да, конечно, на Спартака. Прямо один в один. Малена вспомнила свои фантазии, в то утро, когда Бруно собирался в аэропорт, а она смотрела из окна своей спальни на Луку, стоящего возле машины, и представляла его гладиатором на вилле Суллы… и сейчас они взволновали ее еще сильнее, чем тогда. Внизу живота вновь собрался клубок сладкого напряжения — и растекся между бедрами, стоило Принцу сжать ее покрепче, склониться к губам и прорычать: — Нравятся сильные парни, да?.. — Да… нравится один… — Очень?.. — Очень!.. — она млела в его руках, а голос Луки стал хриплым, словно ему внезапно перестало хватать воздуха: — Малена!.. Моя Малена! — Мой Лука… Они слились в страстном поцелуе, и неожиданно обоих пронзило такое острое желание, что справиться с ним не было иной возможности, кроме как полностью поддаться ему… Лука и Малена вцепились друг в друга, как одержимые, мир исчез для них, время остановилось, остались только распаленные, жаждущие тела и души, отныне не способные существовать по отдельности. Он вошел в нее одним властным движением, до самого корня, прижал своим телом, и зарычал от страсти, ощутив ее живой и влажный жар, когда она обхватила его руками и ногами. Ни один из любовников не мог не остановиться… Малена под ним кончила очень быстро, застонала, обнимая изо всех сил, исступленно целуя, шепча его имя — и он тоже не выдержал, сдался, и с громким стоном наслаждения пролился в желанную тесноту.***
…Пока Малена устраивала очередной заплыв в ванной (все-таки он не зря прозвал ее Русалкой), Принц, в одних только джинсах на голое тело, вышел на кухню. Здесь он закурил и приоткрыл окно, чтобы впустить теплый ветер, дующий со стороны Авентина, с запахом дождя, хвои и зреющих апельсинов. Немного подымив в удовольствие и позволив себе пару минут полного и безмятежного безделья, Лука занялся решением вопроса с хлебом насущным, поскольку есть хотелось зверски. Для начала он обследовал шкаф и холодильник, нашел пакет с кофе, пол-упаковки «Перони» и пару бутылок темного «Гиннеса». (5) Была еще начатая пачка букатини (6), помидор, одно яйцо и огрызок пармезана. На дальней полке скучала банка консервированной фасоли. Будь он один, обошелся бы и этим, но все это не годилось для дамы… Принц посмотрел на часы — стрелки подбирались к половине десятого, значит, матч уже закончился — и после короткого раздумья снял трубку с телефона. Он набрал номер Наци, молясь, чтобы рыжий прохлаждался дома, в обнимку с телевизором, и в одиночку отмечал победу или поражение «Ромы», а не умелся гулять со Змеем и Факиром. Ему повезло: Наци ответил на звонок самолично и почти что сразу, как будто нарочно ждал у телефона. — Да… О, Принц!!! Вот это сюрприз, братуха! Ты где запропал, а? Моника всему кварталу раззвонила, что ты теперь на Вилле Боргезе охранником подвизался, и тебя захомутала какая-то не то графиня, не то принцесса… — У Моники язык как помело. Я дома. Слушай, Наци… — Принц, а наши-то сегодня выиграли!.. Один — ноль! Вы-и-гра-ли! Ураа! Вперед, «Рома»! — Вперед, «Рома»! Еще б мы дома продули! А через три недели мы и лациале зад надерем! — Лука поддержал ликование Наци, но, хотя и в самом деле был рад победе своей команды, в глубине души удивился, насколько мало его затронула эта новость… Он даже не стал пенять другу, что тот нарушил негласное правило — не сообщать заранее счета, пока Принц не увидит матч хотя бы в записи — просто вернулся к тому, ради чего позвонил: — Слушай, Наци, выручи меня… привези из «Пестрой кошки» пару пицц, или лазанью, или стромболи — в общем, что будет… ну и еще фруктов каких-нибудь, апельсинов там… или клубники… — Может, еще шампанского захватить, и торта миндального? — уточнил Наци, мгновенно смекнув, в чем дело — все-таки он Принца знал со школы. — Слышь, а презики-то у тебя есть, или тоже привезти? — Я резиной не питаюсь, — отбрил его Лука, и ловким финтом ушел от обсуждения щекотливой темы: — А что, в «Кошке» сегодня свадьба, судя по миндальному торту? — Помолвка. Синьор Пепе старшую дочку пристроил за адвоката. Так что ты удачно позвонил, там гулялово сегодня до полуночи, и кухня работает… я, честно говоря, и сам собирался завернуть, подработать у столиков, а то девчонки с ног сбиваются. — Деньги я отдам сразу, не переживай, — усмехнулся Принц, понимая, что еще больше разжег любопытство Наци — ведь всего неделю назад он был полностью на мели и не ждал в своей жизни никаких быстрых перемен. — Да какие деньги, братуха, забудь! Потом разберемся… ладно, жди, я прилечу скоро! — Давай. Закончив разговор, Лука похвалил себя за находчивость — теперь им с Маленой не грозила голодная смерть — и решил сперва сварить кофе, как требовала галантность, а после все-таки извлечь любимую из ванной, пока она не отрастила себе рыбий хвост… Но не успел он достать с полки кофейник, как его внимание привлекло тихое надсадное жужжание, похожее на гул недовольного майского жука. Он осмотрелся — может, и впрямь где-нибудь на стекле или ламповом плафоне бьется здоровенное насекомое? Надо его поймать и выпустить, а то вдруг Малена, так же как и Чинс, боится этих летучих тварей… Мухи нигде не было видно, однако жужжание не прекращалось, и шло оно из темной прихожей, где остались его куртка, пальто и дорожный рюкзачок Малены. Принц включил свет, снова прислушался — да, так и есть, «муха», или что там это было в действительности, злобно гудела из кармана Малениного пальто. Он протянул руку, чтобы проверить, но тут «муха» смолкла, и через несколько секунд зажужжала уже из кармана его куртки. — Бляха-муха! Вот я кретин! Это же телефон… Ну да, так и есть… в кармане куртки надрывался — и уже давно, судя по количеству пропущенных вызовов — крохотный «сотовый», отданный ему Бруно для лучшего исполнения обязанностей водителя-телохранителя, и для ежедневного отчета, ровно в одиннадцать по местному времени… Отчета никто не отменял, Лука об этом помнил, но сейчас была еще только половина десятого, он пока ничего не пропустил и не нарушил, так с чего бы Бруно звонить лично, да еще так рано?.. Принц и это понял, невесело усмехнулся и покачал головой: «Ясно, с чего… с того, что он не может дозвониться жене — и она ему сегодня ни разу не позвонила». Держа в руке мобильник, он вернулся на кухню, раздумывая, набрать ли ему номер Центуриона, но тот сам вывел его из затруднения: телефон снова настойчиво завибрировал. — Да, слушаю… — Черт побери, Корсо! — гнев Бруно обрушился на него, как грозовой шквал, вместе с целым ливнем вопросом. — Что происходит? Где вас обоих носит целый день? Почему вы не вернулись в Браччано? Малена мне ни разу не позвонила и уже два часа не отвечает на мои звонки!.. Где моя жена? Куда ты отвез ее с виллы?! «Во как… уже сообщили, стукачи проклятые… ну хорошо, он хотя бы не в полицию начал звонить, а мне…» — Да все с ней в порядке, жива-здорова. Просто оставили «мерина» в гараже и покатались по Риму на моей «Ямахе». — А почему она вдруг решила вернуться в Рим вместо Браччано? — Ну вот решила. — Дай трубку моей жене! — Не могу. Она сейчас не рядом. — в этом он ничуть не лукавил: Малены в самом деле не было рядом с ним. — А где она?! — Ты на часы-то посмотри, Центурион. Может, в ванной… если не заснула… Позвонит она тебе, позвонит, не сходи с ума. По здравом размышлении, Принц решил говорить правду — но не всю. Так или иначе, Центурион узнает, что произошло, но пусть он узнает, вернувшись домой, а не находясь у черта на рогах, за тысячи километров… по мнению Луки, подобного удара не заслуживал даже злейший враг. Да и с Маленой им придется поговорить начистоту, и решить, что делать дальше. — Корсо, я твоих советов не просил!.. И я не схожу с ума, но… ты же ни черта не понимаешь! — Да где уж мне… — Ты сам где? — Я дома. В Гарбателле. — Корсо, — в голосе Бруно появились просительные ноты. — Я понимаю, что поздно, ты был целый день за рулем, но… ты можешь сейчас поехать к Малене? На виа Мармората? — Зачем? — Ну ты же туда ее отвез, верно? Или… на виа Арсевия? — Не на Арсевия точно. — Хорошо, тогда, значит, на Мармората. Просто съезди и проверь, как там и что… она два часа не берет трубку… — Говорю тебе: она в порядке, не психуй. Но я проверю, ладно. — Принц прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Ему было стыдно — но он ни о чем не сожалел; он лишь хотел как можно быстрее все прояснить и покончить с этой нелепой ситуацией, так или иначе. — Позвони мне сразу же, как только будешь на месте! Ты слышишь?.. Сразу же! Если она не ответит по домофону, нужно вызвать полицию. «Твою мать…» — Уймись, Центурион, ну что ты как баба, ей-богу! Еще десяти нет, она, наверное, сама тебе позвонит, раньше, чем я доеду. Это было грубо, но неожиданно сработало, и Бруно сказал почти спокойным тоном. — Ты умеешь утешить, Принц. Ладно, я жду. Даю тебе полчаса. — Договорились. Мягкая рука легла Луке на плечо, теплые губы прижались к шее, нежный шепот коснулся уха: — Спасибо… спасибо тебе, мой любимый. Он отложил — почти отбросил — телефон, порывисто обернулся и заключил Малену в объятия: — Что ты сказала?.. Как ты меня назвала? — Мой любимый. Принц хотел ответить, но у него захватило дыхание, и он просто прижал ее к себе еще крепче. «Не отпущу… никогда… не отдам… моя… только моя». Когда он снова обрел голос, то сказал ей всего два слова: — Люблю тебя. Примечания: 1 Пушер — в дословном переводе «толкач», жаргонное название уличного продавца наркотиков. 2 Пирамида — в Риме есть такая достопримечательность; Малена подразумевает метро «Пирамида», рядом с которым находится виа Мармората и квартира, где они живут с Бруно. 3 Фабрицио дель Андре — один из самых известных итальянских певцов. «Маринелла» — реальная песня из его репертуара. Вот текст: Это правдивая история о Маринелле, которая упала в реку весной, но ветер увидел ее такой прекрасной и из реки перенес ее на звезду. Одна без воспоминаний о боли ты жила без снов о любви. Но один король без короны и свиты постучался однажды три раза в твою дверь. Белая, как луна, была его шляпа. Красный, как любовь, был его плащ. Ты пошла за ним без причины, Как мальчик, который бежит за воздушным змеем. Было солнце, и у тебя были красивые глаза, он целовал твои губы и волосы. А потом взошла луна, и твои глаза были уставшими, Он положил свои руки на твои бедра. Были поцелуи и были улыбки, а потом были только васильки, которые видели глазами звезд, как трепетала от ветра и его поцелуев твоя кожа. Говорят, когда ты возвращалась, кто знает как, упала в реку. Но он не хотел верить, что ты умерла, еще сто лет стучался в твою дверь. Это твоя песня, Маринелла. Ты улетела на небо на звезду. И как все самое прекрасное, ты прожила только день, как розы. И как все самое прекрасное, ты прожила только день, как розы. автор перевода — Пиньяата Марина. Оригинал: https://it.lyrsense.com/fabrizio_de_andre/la_canzone_di_marinella Copyright: https://lyrsense.com © 4 Иррациональное желание Луки «обрюхатить» Малену — вовсе не авторская фантазия, а признак идеальной биологической совместимости партнеров. Когда мужчина встречает свою правильную женщину, для которой он сам является правильным, то хочет, чтобы она родила ему сына, то есть фактически продолжиться именно в ней. Это не означает что дети у пары должны появиться «вот прям завтра» — они по разным причинам могут не появиться вообще, однако желание такое возникает неизбежно, на подсознательном уровне. 5 «Перони» — самый популярный пивной бренд Италии. «Гиннес» — культовый напиток футбольных болельщиков. 6 Букатини (итал. Bucatini) — толстые итальянские спагетти с отверстием, проходящим по центру изделия. Название происходит от итальянского буко, то есть «дыра», а букато означает «пронзили». Букатини распространены во всей провинции Лацио, особенно в Риме. Эти спагетти сделаны из твёрдых сортов пшеницы. Длина пасты составляет 25—30 см, а ширина — 3 мм. Среднее время приготовления составляет 9 минут.