ГЛАВА 31. Я буду твоим папой
…В финальном натиске любовной битвы Лука кончил, но не выпустил Малену из объятий — хотел чувствовать ее под собой и себя в ней как можно дольше. Целовал снова и снова, дурачась, наматывал на свою шею длинные пряди прекрасных волос любимой и шептал: -А вот и сети!.. Ты меня поймала… опутала… и украла мое сердце, воровка… Малена, за неполный час дважды доведенная до пика наслаждения, пытаясь отдышаться, слабо возражала: -Это ты меня украл… как настоящий разбойник… — а Принц, очень довольный, и не думал с нею спорить. Ему нравилось, когда она называет его разбойником, или пиратом, или даже «Принцем воров»: для их любви все эти грозные прозвища подходили куда лучше паточных «солнышек», «котиков» и «зайчиков». Однажды Лука случайно услышал, как Малена назвала Бруно — Центуриона! — котиком, причем сделала это не нарочито, в шутку, а между делом, походя, словно такие обращения между ними были постоянными и привычными. Сперва он развеселился и подумал, что на месте Центуриона сгорел бы со стыда…но после позавидовал явному знаку интимного доверия между Маленой и Бруно, и тут же приревновал, разозлился и дулся на Принцессу целые сутки. Она ломала голову, переживая, почему он держится с нею так сухо и холодно, а Лука не знал, как объясниться. В конце концов сказал правду: что не может вынести ее нежности к другому мужчине… пусть даже на словах… и что любить она должна только его. Малена в изумлении захлопала ресницами, обозвала «Отелло из Гарбателлы», и еще какими-то мудреными словами, а потом смекнула, что устами Принца говорит старая рана… и что память о женской измене с лучшим другом не могла стереться без следа. Тогда Малена сама потянула его в постель и, без устали лаская, уступая каждой горячей фантазии, следуя всем желаниям, до рассвета доказывала, что для нее в этом мире существует лишь один мужчина -Лука Корсо. Нынешняя ночь, которую они проводили вдвоем в Терни, отпустив Бето с Чинцией на долгую романтическую прогулку, по силе страсти и взаимного удовольствия напоминала тот памятный случай, хотя декорации не совпадали. В соседней комнате спал ребенок, кричать было нельзя, громко скрипеть кроватью — тоже. Лука и Малена очень старались вести себя потише, но не преуспевали. Оставалось надеяться, что усталого малыша, выкупанного в горячей травяной ванне и от души наевшегося печенья с теплым молоком, пушкой не разбудишь…и Джанни в самом деле преспокойно сопел в подушку, пока не разразилась гроза. Первый плач донесся из детской около полуночи. Принц эгоистично попытался удержать Малену рядом с собой: — Эээй, тихо…куда ты собралась, моя девочка?.. — Ребенка успокоить, пусти…я быстро… — Да брось, сам прекрасно успокоится! Он же мужик… и мой сын. Плач повторился, на сей раз громче, дополненный отчетливым зовом: — Ма-мма! Ма-ммма! — и Малена отпихнула Луку: — Нет, Принц, я нужна ему!.. — вскочила, поспешно набросила халат и побежала к Джанни. Ей даже показалось, что она ощущает прилив молока… Малыш стоял в своей кроватке, держась за спинку, глядел в темное, залитое дождем окно, и повторял: — Ма-мма! Ма-мма! — Тшшшш, милый, я здесь… — Малена подошла и протянула руки, готовая к тому, что Джанни отпихнет ее, и лихорадочно продумывала план «б» на этот случай. Но план «б» не понадобился: мальчишка резво кинулся к ней на шею, и всхлипывания сразу стали тише. -Ну что, мой волчонок?.. — прошептала она, целуя разлохмаченную темную макушку, горячую со сна. — Плохой сон приснился?.. Бука, да? * -На уки! — потребовал Джанни. — Возьми на уки! Для своего возраста «волчонок» весил прилично, и Малена подняла его с некоторым усилием, но справилась, и, как давным-давно обучила ее бабушка, усадила к себе на бедро… точно так же, «по-цыгански», она носила и Лизу… К горлу отчего-то подкатил комок, Малена сморгнула непрошенные слезы и постаралась прогнать видение дочери, стоящей в кроватке… и еще более странную мысль — что у нее нет дочери, но будет теперь сын. Что за ерунда, ведь ее всего-навсего оставили на сутки посидеть с «племянником», но по сути, с чужим ребенком! «Надо мне саму себя взять в руки… так нельзя…» -Гоза! Боюсь гозы! — жалобно сообщил Джанни, и указал пальчиком на окно, как раз осветившегося бело-голубой вспышкой молнии. -Да… гроза… но мы ведь в домике, она нам не страшна… — сколько Малена не прислушивалась к себе — не могла уловить ни одной неверной ноты, ни одного сомнения… малыш Джанни не был ее сыном, но не ощущался чужим. Она села в кресло, устроила ребенка на коленях и принялась тихонько покачивать, а потом, по категорическому требованию трехлетнего тирана — петь детские песенки…хорошо еще, что репертуар колыбельных у Малены был столь же обширен, как у Чинции, да и популярные детские мультики еще не успели забыться. Малена спела и про двенадцать веселых котят, и про верблюда -лучший «внедорожник», и про то, “ как делает крокодил»**, Джанни задремывал., но стоило ей умолкнуть — вскидывался и настойчиво просил: -Есе! Есе песню! — и она снова пела… На четвертом или пятом кругу к ним в комнату, позевывая, вошел Лука, в джинсах на голое тело и с двумя кружками в руках. Отчаявшись дождаться жену, он решил прибегнуть к магии какао с зефирками, и самостоятельно нашел на кухне все необходимое для приготовления «сонного зелья». Вдохнув насыщенный шоколадно-ванильный аромат, Малена виновато и благодарно улыбнулась и показала глазами на Джанни, а мальчишка радостно объявил: -Дяя Ука! Какао! -Ночью надо спать, парень! — наставительно сказал Принц и протянул сынишке «именную» кружку с нарисованным волчонком: -На-ка вот… поможет. Будешь храпеть, как настоящий волк. -А ты? Буешь хлапеть? — дотошно поинтересовался малыш, прежде чем с удовольствием уткнуться в теплое и сладкое питье. -И я буду, куда ж я денусь… ну и ночка, черт побери! — Лука в свою очередь отпил из кружки, протянул ее Малене и дождался, пока она сделает глоток. — Дождь стеной… ей-Богу, лучше бы Красный с Чинс на своей тачке поехали. На моцике под такой ливень попасть — ух, врагу не пожелаешь. -Да они наверняка давно в отеле… успели до грозы…и в Риме, может, вообще ни капли не упало. -Малена старалась не показывать, что разделяет тревогу Луки, и безотчетно покрепче прижала к себе Джанни — к счастью, он увлекся какао, и разговоры взрослых над головой его не занимали. -Угу…но Бето вообще мог бы и звякнуть, мы же договаривались, а Чинс вообще… странно, что не звонит от каждого столба… Это и в самом деле было странно. Малена вспомнила, как однажды поддалась уговорам мужа и оставила Лизу под опекой няни — они с Бруно хотели провести пару дней наедине на озере Гарда… Волноваться было не о чем, няня прекрасно знала свои обязанности, дочка приняла ее хорошо, но первые сутки путешествия прошли скомкано, поскольку Малена не могла думать ни о чем, кроме Лизы… Подначки и уговоры Бруно не останавливали ее от постоянных звонков домой, да и потом она все считала часы для возвращения. У Джанни, конечно, со здоровьем было куда как получше, чем у Лизы, но и Чинс была классической итальянской мамашей, заботливой и склонной к повышенному контролю. Допустим, она убедилась, что Малене можно доверять, но…оставить единственного сына в компании бывшего любовника и малознакомой женщины, и ни разу не позвонить?.. Не попрощаться с ребенком на ночь?.. Ну разве что супруги хотели вспомнить молодость, побыть бездетными и свободными, раствориться во взаимной страсти -но Чинс не казалась настолько влюбленной и романтичной… Малена начала тревожиться всерьез, и даже какао ничего не могло исправить… но и предпринять ничего было нельзя: телефон Бето оставался выключенным, за окном по-прежнему лил дождь, а Лука и Джанни, уткнувшись друг в друга, клевали носами. Оставалось ждать утра и надеяться, что сына разбудит не будильник, а звонок матери.***
Ночью Джанни просыпался еще несколько раз, и каждый раз — с рыданиями. В конце концов Малена забрала малыша к себе в постель, а Лука досыпал на диване. Это было не самое удобное ложе, так что наутро Принц поднялся раньше всех. Пока он на цыпочках выбирался в коридор, Малена с Джанни даже не шелохнулись: усталость взяла свое. Лука улыбнулся и подумал, что, раз так, ничто не мешает ему приготовить семейству завтрак. В мастерской его ждали только во второй половине дня — Принц заранее договорился с напарником и предупредил Грасси — так что времени было навалом. Мысль насчет «бабских обязанностей» и что он, того гляди, сам превратится в такого же подкаблучника и наседку, как Бето, привычно заглянула в голову…и ушла обратно ни с чем. Баловать любимую по утрам вкусной едой и свежим кофе, возиться с сынишкой было не докукой, а удовольствием, потрясающим, ни с чем не сравнимым. Он попросту был козлом и придурком, что так долго бежал от подобных радостей, и высмеивал Красного с его маниакальной заботой семье. Оказывается, Красный был совершенно прав… но что бы понять это, пришлось дважды посидеть в тюрьме и побывать на пороге смерти. А самое главное, он встретил особенную женщину, рядом с которой поменялось все. Малена стала для него светом, счастьем, блаженством. Причиной открывать глаза по утрам. И будничная варка кофе давно уже стала подобием любовного ритуала. Душевную идиллию омрачало отсутствие вестей: ни Бето, ни Чинция так и не позвонили, и на входящие звонки сотовый Красного упорно отвечал какую-то белиберду на английском… Принц уговаривал себя не гонять паранойю, в конце концов, такая внезапная безалаберность парочки могла быть логичным следствием бурно проведенной ночи в дорогом отеле. Ужин в ресторане, танцы, выпивка, секс, выпивка, снова секс, еще какая-нибудь ванна с пузырьками — от такого можно забыться и потерять голову… Чинс наверняка захотела выжать все до капельки из этих мгновений сладкой жизни. Что ж, в этом он мог ее понять, может быть, даже лучше, чем Бето. Нарезая бекон и овощи для фриттаты (перед долгой поездкой и тяжелой сменой в мастерской следовало заправиться получше), Принц включил телевизор, чтобы посмотреть спортивный канал…и на всякий случай послушать новости. Смущающий внутренний голос нашептывал всякую ерунду насчет аварии, и это уже порядком злило. Конечно же, в ближайшем новостном блоке не сообщалось ни о каких дорожных происшествиях, все вертелось вокруг нового витка экономического кризиса, забастовки на «Фиате» и демонстрации противников правительства в Риме, плюс, говорили об очередном разводе знаменитостей. Лука уже протянул руку за пультом, чтобы переключиться на спорт, как вдруг раздался звонок в дверь. -Это еще кто, с утра пораньше? — проворчал он, досадуя, что незваный визитер раньше времени разбудит Малену, и поспешил в прихожую. В груди ни с того ни с сего затеплилась надежда, что долгий отдых у Бето и Чинс не задался, что супруги Фантони накануне просто-напросто разругались вусмерть, потому и не звонили, и не отвечал на звонки… вот и вернулись пораньше. Тем лучше, значит, не придется оставлять любимую одну с капризничающим парнишкой, Бето сможет вместе с ним улизнуть на работу, а девчонки -пусть остаются пить кофе и сплетничать, и злословить о неромантичных мужиках. …Малена, оказывается, уже успела проснуться, пока он возился с завтраком и слушал новости: выскользнула из ванной, одетая в футболку и шорты, и опередила Луку у входной двери. Посмотрела в глазок и тихо ахнула, рука замерла на дверной ручке… -Боже мой!.. -В чем дело? Кто там? Отойди! — Принц отодвинул Малену в сторону, сам открыл замок — и оказался лицом к лицу с Центурионом. -Вот те на, что ты… Прежде чем он успел договорить и вообще сообразить, что к чему, Бруно, бледный до синевы, встрепанный и (немыслимая вещь!) кое-как одетый, ввалился в прихожую — и, раскинув руки, сгреб их обоих в объятия и выдохнул: -Живы!.. Какое счастье!..