***
Лука лежал на кухонном диване лицом вниз и выл. Не плакал, не скулил, не всхлипывал — выл, как раненый волк. На столе стояла наполовину пустая бутылка виски, вынутая из личных запасов Бето, и пепельница, полная окурков. Воздух пропитался едким табачным дымом, как миазмами горя. -Мммммм… братишка… Красный… как же ты так?.. ммммм… Чиинс… Бето…как же вы так… Прямо сейчас для него нельзя было сделать ничего полезного — алкоголь затуманил сознание и сковал мышцы. По крайней мере, Бруно старался убедить в этом Малену: -Оставь его… оставь…ты прекрасно знаешь, что мы бессильны… пусть просто полежит, сколько надо… пьяный Геракл… Конечно, он получил от нее шлепок по губам: -Не смей над ним шутить!.. — и, очень довольный, кротко кивнул: раз Малена наказывает его за «плохое поведение», значит, между ними еще не все кончено. …Они уже часа полтора сидели на кухне, рядом с Лукой, но чуть поодаль, над остывшими чашками с кофе, сблизив головы, и еле слышно перешептывались. Не то что бы их беседа могла как-то помешать Принцу — ему было совершенно все равно, что происходит вокруг — но разговаривать в полный голос в доме, только что потерявшим обоих хозяев, казалось кощунственной беспечностью. -Как же такое произошло?.. Такая трагедия… и такая страшная ошибка… — На нем была куртка Корсо, шлем, и права в кармане -тоже на имя Корсо… Вот почему я только в морге узнал, что вы живы, что все это ошибка… -Господи, какой кошмар… -Малена дрожала, как от холодного ветра, вся шея и спина были в мурашках, но найти покой в объятиях Луки сейчас было нельзя. -Так что ты решила?.. — Бруно не собирался оставлять в покое свою все-еще-жену и требовал ответа, ясного и определенного. — Скажи мне сейчас…от этого зависит все дальнейшее. Твоя с ним судьба… судьба ребенка… и моя… -Я… я не могу так… Мне нужно время, ты же видишь, что происходит!.. -Вижу, и настаиваю, что решить надо сейчас. Пока не появились родственники Фантони… и куча других людей, у которых могут быть вопросы к тебе и Корсо. -Но это нельзя решать без Луки… давай оставим все это до похорон… у меня уже и так голова кругом… -Ты совсем меня не слушаешь, Малена!.. Полагаешь, мне сейчас легче?! После того, как… -Тихо, не кричи!.. — она с силой сжала его запястье, и смятенно подумала, что время, отведенное ей самой на слабость и зависимость, внезапно закончилось… теперь настал ее черед сохранять хладнокровие и здравый смысл, и подставлять плечо сразу троим мужчинам — двоим взрослым и одному маленькому. Малена провела руками по щекам, мысленно посчитала до десяти и встала. -Куда ты?.. — встревоженно спросил Бруно, и Лука вслед за ним дернулся на диване, повернул голову и приподнялся: -Малена!.. -Я сейчас… мне нужно посмотреть, как там Джанни… ну, что вы, синьоры?.. эй… вперед, Рома, вперед, Лацио… — она сама не знала, зачем сказала такую глупость — ну разве могут помочь футбольные девизы, когда в дом вошла Смерть, и мужчины, превратившись в детей, отчаянно пытаются справиться с собственным страхом? — но вопреки всякой логике, спортивная магия сработала… Упоминание враждующих клубов из уст женщины, за которую тоже шел спор, подействовало на Принца и Центуриона, как донорская кровь на раненых. Бруно с достоинством кивнул: -Конечно. Иди проверь. — а Лука бросил на него сердитый взгляд: -Не распоряжайся тут! — оперся на локоть и сам обратился к Малене: -Да, сходи… за парнишкой теперь нужен глаз да глаз… -Да я без вас обоих разберусь… — вздохнула она, сняла с плиты кофейник с новой порцией кофе, поставила его на стол и вышла из кухни. …Джанни спокойно возился в своей комнате с набором игрушечных машинок, под включенный телевизор и мультфильмы нон-стоп. Он не очень понимал, что происходит, что за гость к ним приехал, и почему поднялся переполох, но принял на веру слова Малены, что дядя Лука заболел, и поэтому стал такой грустный и странный. Малыш поднял на «тетю» свои громадные глазищи и деловито уточнил: -Ты буишь его ичить?.. Вместе с дугим дядей?.. -Да, милый… буду лечить… — сглотнув слезы, пролепетала Малена, и заставила себя улыбнуться. — Поиграй пока здесь тихонько, хорошо?.. А я тебе приготовлю что-нибудь вкусненькое… -Тойко не пюе! Не хочу пюе! -А что хочешь? Тыквенный суп? -Нет! Хотю зеполе! * -Ладно… я постараюсь. — у Малены не было ни малейшей уверенности, что она сейчас справится с тестом, но надеялась, что кондитерская в соседнем доме придет ей на помощь. Пока что предстояло справиться с проблемами посерьезнее… Малена была знакома с Бруно много лет, Луку же знала всего несколько месяцев, но прямая и честная душа Принца казалась ей открытой книгой. И сейчас страницы в этой книге целиком залило чернилами внезапного и беспросветного горя… Удар судьбы, унесшей сразу и друга детства, и юношескую любовь, оказался чересчур внезапным и настолько сильным, что Лука его не удержал. Сейчас он был подобен Самсону, раздавленному камнями, погребенному под рухнувшим сводом храма филистимлян. Виски и сигареты были всего лишь местной анестезией, и не снимали боль, лишь помогали не орать благим матом, пугая ребенка, и не свихнуться раньше времени. Стоило Малене приблизиться к Луке, как он хватался за нее обеими руками, мотал головой, мычал что-то неразборчивое, но она понимала этот шифр: «Не уходи, не уходи!.. Ты нужна мне больше всех на свете… помоги!..» Бруно молча следил за ними, в глазах его металась боль… он был трезв, сидел ровно, не проливал слёз — выплакал их ночью, но с ним было не легче. Нет, не легче, потому что Малена осязала и его жалобу, безмолвный зов: «Ты нужна мне! Нужна! Я не могу больше без тебя обходится… Будь с ним или без него -неважно, это тебе решать, но ты не можешь оставить меня!..»***
Красная «альфа-ромео» сиротливо стояла на своем месте в гараже и совершенно точно выглядела грустной… Принц несколько раз моргнул, прогоняя не столько головную боль — с ней он уже смирился, как с неизбежным злом — сколько навязчивый образ: машина укоряет его за смерть хозяина. «Это ты дал ему ключи от мотоцикла, хотя знал, что он не очень-то хорошо чувствует дорогу… Это ты не отсоветовал ему ехать, а ведь отговорить Бето было так просто: достаточно сказать, что он не имеет права подвергать опасности Чинс! И пошутить позлее над попытками выглядеть крутым мотогонщиком. Бето обиделся бы, но поехал бы на мне, а не на твоей древней «Ямахе»!.. Кстати, о «Ямахе»: ты и свою старушку тоже погубил, не увидишь ты ее больше никогда, даже в металлоломе! Вот и живи теперь с этим, придурок….если сможешь!» Принц поднял ладони вверх, пассивно сдаваясь обвиняющему голосу, откуда бы он ни исходил — из его собственной головы или из мотора «альфы-ромео», и постоял пару минут, как приговоренный к расстрелу. Залпа не последовало, стрелять-то было некому, но Луке стало немного легче дышать. Он открыл дверцу, сел за руль и завел движок: нужно было хорошенько прогреться и заодно послушать, все ли в порядке в железных внутренностях, не таится ли где поломка или технический огрех… само собой, везти Малену и Джанни он будет так же бережно, как если бы понес обоих на руках, без рывков и резких торможений, и на поворотах машинка будет садиться, как курица на яйца, но, как говорится, береженого Бог бережет. Лука только что получил очередное подтверждение этой пословицы, страшное и наглядное. И втайне думал, что если бы Бог каким-то образом попался ему в руки, то он бы его отделал, как последнего лациале в день дерби. Отлупил бы до кровавых соплей этого проклятого Бога, который покрывает всяких мразей, но убивает ни в чем не повинных людей, честных работяг и молодых матерей, и оставляет детишек сиротами. Отец Джованни, конечно, ужаснулся бы от таких богохульных мыслей, стал бы убеждать Луку, что Бог вовсе не злобный психопат, а любяший отец, и что Он всегда призывает к себе в самый лучший момент… и что Лука должен не роптать, а молиться, молиться за души умерших, видеть в случившемся урок и назидание, и еще больше стараться исправить собственную жизнь. Может, так и надо было думать и поступать. У Принца не получалось. Немного помогал только совет, полученный от любимой Малены, ночью, среди совместных слез и объятий: -Просто делай сейчас то, что надо. Шаг за шагом… как будто просто идешь по дороге в город, знаешь, что назад уже не вернуться — слишком поздно, и останавливаться в пути незачем. Шаг за шагом, пока не доберешься до своего города, а там видно будет. Звучало как притча или окончание сказки, но Луке понравилось. «Шаг за шагом…» — повторял он себе, с того момента, как открыл утром глаза. — «Шаг за шагом, приятель, без ложного геройства. Так и дойдешь потихоньку, и своих доставишь куда надо, в целости и сохранности». Если бы еще можно было избавиться от соседей — разного рода советчиков и доброхотов, и любопытных, слетевшихся на пролитую кровь, как мясные мухи… В любом случае они больше не могли оставаться в Терни. Нужно было ехать в Рим и все устраивать заново, в который раз за этот год. Центурион развил бурную деятельность по организации отъезда. Избавиться от его назойливого участия было нереально, выгнать силой — вроде как не за что. Он предлагал всем вместе погрузиться в «ламборгини» — дескать, так Малене и малышу будет намного удобнее — но Принц категорически отказался. Бруно попытался зайти с другой стороны и что-то проблеял на тему «тебе нельзя садиться за руль в таком состоянии», и Лука с трудом сдержался, чтобы не залепить ему по физиономии. Их отношения с Бруно и так были донельзя запутанными, не расхлебать, не хватало еще принимать непрошенные благодеяния. Возможно, Центурион искренне хотел помочь, и заодно напомнить, что он вообще-то не чужой, однако Принцу именно это и не нравилось больше всего. Все его старания держаться подальше от Гвиччарди, оградить себя и Малену от ядовитых миазмов расчудесной семейки, пошли прахом… Малена снова спасла ситуацию: убедила Бруно, что ему лучше поехать вперед и убедиться, что журналистов удалось сбить со следа, а в прежней квартире на виа Мармората можно спокойно и безопасно провести ближайшую ночь. После этого Центурион наконец-то убрался, снабдив их напоследок кучей ценных рекомендаций, а Принц, выждав с полчаса, пошел в гараж, чтобы подготовить «альфа ромео» — и заодно самому настроиться на поездку в машине погибшего друга… Малена же заканчивала собирать Джанни: с самого утра они вместе с малышом сортировали игрушки, одёжки и книжки, укладывали детские пожитки в дорожный чемодан — и, слава Богу, мальчишка воспринимал все происходящее как увлекательную игру. Он, конечно, спрашивал про маму и папу, и несколько раз даже принимался хныкать, но Малена искусно отвлекала его внимание. Она не хотела лгать ребенку и в то же время избегала страшной правды. Ей претило выдумывать сладкие утешительные сказки про родителей, внезапно уехавших в гости к Папе Ноэлю, однако слова «смерть» и «похороны» просто не шли у нее с языка. К счастью, можно было без всякого насилия над собой говорить о бабушке, дедушке и прочей ближней и дальней родне. Истерическое требование синьоры Фантони — пожилой матери Бето — немедленно привезти к ней внука, пока она не явилась за ним сама, с полицией и работниками социальной службы, в каком-то смысле помогало, потому что позволяло не врать. А еще — давало временный ответ на вопрос, как поступить с Джанни… временный, поскольку ни для Принца, ни для Малены не подлежало сомнению, что ребенок должен жить и расти со своим родным отцом. Бруно же высказался прямолинейно: -Я согласен, что ребенку лучше жить с отцом… и я знаю, Лука, что ты хороший отец. Проблема в том, что с этим, скорее всего, не согласятся другие родственники Джанни, и судья наверняка встанет на их сторону. -Какой еще судья? — нервно возразил Принц. — Это мой сын, черт побери, МОЙ сын! Малена побледнела, а Бруно печально покачал головой: -Да, да… это знаешь ты и знала Чинция. -Бето тоже знал. -Ммммм…возможно. Но закон есть закон, мой друг, и закон потребует доказательств… а их еще надо собрать… и сделать это трудно, очень трудно. Прости, Лука, но с юридической точки зрения ты — пока что никто для своего мальчика. -Лука — крестный Джанни, — сразу же возразила Малена, и Принц благодарно сжал ей плечо, но Бруно снова покачал головой: -Боюсь, что для суда это скорее аргумент «против»… родных отцов обычно не зовут в крестные. Да и твоя социальная репутация оставляет желать лучшего. -Это мой сын, — упрямо повторил Лука. — И он будет со мной, рано или поздно, и плевал я на дурацкие законы!.. Фантони его не получат, и отец Чинс —тоже, будь он хоть сто раз полицейским! -Только не кричи об этом при посторонних, — предостерег Бруно. — Нам предстоит бой, и к бою надо серьезно готовится. -Нам? Ты-то тут причем, Центурион?.. -Притом, что я юрист по образованию… семейное право -не мой профиль, но у меня есть связи в профессиональной среде. И деньги. Надеюсь, Корсо, ты не думаешь, что я тебя оставлю одного со всем этим? Настал черед Принца покачать головой. Он понимал, что Центурион говорит здравые вещи, и глупо отвергать помощь в таком деле — но у Луки не было уверенности в бескорыстии Бруно. Как ни крути, Бруно принадлежал к семье Гвиччарди, а эти ничего не делали просто так, без скрытых умыслов. «Я верну тебе сына, а ты мне -жену», — кто знает, может, именно такими будут условия сделки?..