Волк на холме

ГЛАВА 35. Банда Бассотти Наци робко позвонил в дверь и на всякий случай отступил подальше, под мраморную коридорную арку, где справа и слева стояли жардиньерки с цветами. - Ты что, думаешь, они стрелять в тебя будут? - хмыкнула Моника, встряхнула свежей химзавивкой, одернула косуху и расправила на себе черную мини-юбку, в знак того, что уж она-то ничего не боится, и ни богатый дом, где теперь окопался Принц, ни нахальная девица, надевшая на волка ошейник и поводок, ни лопух-лациале, что, похоже, за все платит, ей нипочем. - Ну, мало ли… - проворчал Наци и поскреб вымытый до блеска пол носком тяжелого армейского ботинка. - Может, они пса держат, или… Он не успел договорить: замок щелкнул, дверь отворилась, и в проеме показался Принц, одетый в джинсы, черную футболку с надписью “Ядовитая бригада”, но с босыми ногами. - Здорово, Наци, привет, Моника… ну давайте, идите сюда, что по углам жметесь, как неродные? При виде друга, живого и невредимого, и даже улыбающегося, Наци не сдержал радостного восклицания: - Ооооо, привет, Принц, привет! А мы уж думали все… ты исчез с концами! - Да куда ж я денусь? - Лука сердечно расцеловался с обоими друзьями, бросившимися к нему на шею, и пропустил их прихожую. Проходя мимо него, Моника не преминула прижаться к бывшему любовнику бедрами, откровенно потереться, обдать запахом крепких духов с леденцовым оттенком и посетовать: - Видно, было куда! Ты больше месяца в Гарбателлу глаз не казал… - Ну словно вы адреса не знали… сами-то не больно ко мне ходили. - Принц усмехнулся, слегка погладил подругу по щеке, но от дальнейших поползновений уклонился: - Ладно, хватит нежностей. - А то что? Жена заругает? - Моника приподняла тонко выщипанные, но густо подведенные брови, хотела еще что-то сказать - и осеклась, заметив выглянувшую из кухни Малену: - Ох, простите, синьора… Мы, наверное, не вовремя? - Ну почему же не вовремя… - Малена, к немалому удовольствию Луки, улыбнулась с таким дружелюбием, словно между ней и рыжей оторвой никогда не было никаких недоразумений и стычек. - У меня как раз готова пицца, и кофе сварился… - Ооооо, пицца! - вечно голодный Наци потянул носом и радостно убедился, что восхитительный аромат хлебного теста, горячего сыра и запеченных овощей ему не почудился. - Значит, поедим! - Поедим, конечно…- Принц хлопнул друга по спине и подтолкнул в сторону кухни. - Не стой столбом, греби вон туда, с Маленой ты давно знаком, она тебя не укусит… Моника, а ты что? - Я сейчас… мне бы… носик попудрить, где у вас? - Вон там. Давай по-быстрому. - Принц вместе с Наци ушел на кухню, где его полужена (так Моника про себя окрестила Малену) старательно хлопотала у плиты, а Моника скрылась в просторной ванной комнате… Здесь она первым делом задрала юбку, спустила лосины вместе с бельем и мстительно плюхнулась на унитаз, удобный, как кресло. Ее трясло от злости. Лука, с тех пор, как нашел себе эту стремную богатую телку, стал недоступен, как кинозвезда. Ужасная смерть Бето и Чинции, о которой до сих пор судачили в Гарбателле, и вовсе превратила его в изгоя - Бог знает, почему все соседи поголовно считали, что “головорез Корсо”имеет прямое отношение к трагедии… Моника считала это сущей глупостью, но старая ведьма Фантони, мать Бето, все продолжала поливать Принца грязью. Он у нее чуть ли не исчадием ада выходил. Почему, понятно - боялась, что Принц отберет у нее внука, как-никак, а Джанни его родной сын, это понятно каждому, кто видел их лица рядом… Но одно дело знать, другое - доказать в суде, добиться опеки, а откуда у Луки деньги на адвоката?.. Разве что этот лациале, на которого он пашет водителем, платит ему миллионы, и обещает помощь с судом, может, потому Принц и согласился на этакое позорище. Баб-то делить на двоих ему и вовсе привычно: сколько лет трахал Чинс вместе с Бето, а теперь вот еще пикантнее, спит с лациальской женушкой, а муженек в замочную скважину смотрит. “Бррррр… вот гнусность-то… уж на что у меня взгляды широкие, но до тошноты противно! Эх, Принц, Принц, ну как ты мог до такого дойти?.. А? Далась тебе эта кошка драная, неужели по-другому деньжат не мог раздобыть, разучился?.. Спросил бы меня…” Моника шумно спустила воду, поправила одежду, подошла к раковине и зеркалу. Ванная по размеру была такой, что впору танцы устраивать… Плиточка кремовая, зеркало громадное, хоть так в него смотрись, хоть эдак, а в новехонькой ванне с гидромассажем можно чемпионат по плаванию проводить… Конечно, Луке тут нравится больше, чем в его съемной конуре, с видом на сохнущее белье и овощную лавку, и с крысой, приходящей в гости. Здесь-то он бесплатно живет и кормится, не считая того, что отрабатывает по ночам, но эта повинность для мужика самая приятная на свете. Если, конечно, другого мужика не приходится трахать. Так или иначе, но Принц слишком долго оставался неуловимым призраком, Моника даже подустала гоняться за ним. Прощальный концерт “Банды Бассотти”, куда Наци - честь ему и хвала! - сумел раздобыть билеты, оказался подарком судьбы. В один из вечеров Маттео все-таки дозвонился Луке, зазвал его на ужин в “Пеструю кошку”, тот, не чинясь, пришел, они отлично посидели все вместе, Моника - даже на коленях у Луки, и всласть потискала его за спину… а под конец ужина Наци жестом фокусника выложил на стол билеты… у Принца тогда аж глаза загорелись, словно он миллион долларов в лотерею выиграл - и конечно, он согласился пойти. Наци принялся было его подначивать, насчет “а как же работа круглыми сутками за рулем лациальской тачки” и “тебя жена не отпустит”, но Принц отрезал: - Все решу. - и можно было не сомневаться, что так оно и будет… Неделю, оставшуюся до концерта Моника провела как во сне, ни о чем другом думать не могла, да и не хотела. Она сразу решила, что этот поход будет ее личной войной, Сталинградской битвой (1), что она сделает все возможное и невозможное, и еще чуть больше, чтобы Принц оставил свою бледную моль с глазами дикой кошки, и вернулся к ней, к Монике… К обычной бабе, что, конечно, в университетах не училась, и стишков не кропала, и трахалась обыкновенно, а не как-нибудь по-французски - но зато уж точно была одного поля ягода с Лукой Корсо. Вот только Судьбе было плевать на желания Моники, или эта пакостница нарочно вставляла палки в колеса. Присутствие Малены дома, в тот час, когда Принц пригласил своих друзей заглянуть к нему, чтобы глотнуть пива, таращась из окна на красивую улицу, а потом вместе отправиться на концерт, было дурным, очень дурным знаком. Моника криво усмехнулась и подмигнула своему отражению: - Похоже, подруга, нас с тобой ждет грандиозный облом… - но сдаваться она не собиралась. *** Пока Наци и Моника, сидя перед включенным телевизором, с аппетитом уплетали пиццу, Малена пошла на кухню, чтобы сварить еще кофе: одного большого кофейника оказалось маловато. Лука последовал за ней и, подойдя сзади вплотную, обнял обеими руками: - Милая… ты не устала? - Нет, - она улыбнулась и прижалась к нему спиной, как всегда, мгновенно расслабляясь в кольце теплых рук любимого мужчины. - Просто Наци кого угодно достанет своей болтовней, да и Моника любит на ушах повисеть… ты уж прости, если… - Лука. - Да, знаю, знаю… - он покаянно вздохнул, опустил голову и поцеловал Малену в шею, в давно знакомую чувствительную точку. - Просто ты и со мной намучалась после Терни, а тут еще… ты уверена насчет концерта? Точно пойдешь? Плечи Малены мгновенно застыли, похолодели, из груди вырвался вздох, но прежде чем она заговорила, Лука сам поспешно добавил: - Я хочу, хочу… хочу, чтобы ты пошла со мной. - Ты точно уверен? - тихо спросила Малена и обернулась, так что их лица оказались совсем близко. - Да. - Просто твои друзья… они, по-моему, не очень-то рады, что я пойду. Особенно Моника. - Какое нам дело до ее радости или печали? Если ей что не так, пусть она и отваливает. - Лука! - Что -”Лука”? Между прочим, я ее не звал, это она ловко подъехала к Наци, выпросила билет… - И я ее понимаю…- усмехнулась Малена и коснулась губами подбородка Принца. - Если бы ты меня не позвал великодушно, я бы тоже постаралась пролезть всеми правдами и неправдами… и пролезла бы, вот те крест, как сказала бы моя сербская бабушка! - Да ну? - он сдвинул брови, делая вид, что не верит ей, а сам обхватил за бедра и посильнее прижал к себе - игра с Маленой, даже если это была всего лишь игра словами - как жонглирование мячом - доставляла ему удовольствие на грани сексуального. - Точно говорю, так бы и сделала… - Какая же ты хитрая девица… настоящая ведьма… - Это Моника меня так называет?.. - Нууууу…. - Не отрицай, не отрицай, называет! - А я ей не позволяю. Малена смешливо фыркнула: - Как можно что-то запретить женщине!.. Но знаешь, Моника права. Пусть боится. Если она еще будет на тебя смотреть вот так… - Ой… - Да… и руки свои тянуть куда не следует… то я… - Порчу наведешь?.. - Принц легко подхватил Малену, намереваясь усадить на подоконник, и начать целовать по-настоящему, до сбитого дыхания, пульса, разогнавшегося, как “феррари” на хорошей трассе, до обоюдного сладкого напряжения, жадных касаний, и, может быть… и наплевать, что за стенкой, уткнувшись в телек и пиццу, сидят Наци с Моникой... Увы, житейская реальность сразу же напомнила о себе громким шипением и запахом подгоревшего кофе, Малена ахнула, выскользнула из рук любимого и едва успела сдернуть с конфорки перекипевший кофейник: - Аааааххх, все сбежало!.. - Да нет, еще не все… - огорченно констатировал Лука, и сунулся было помогать, но Малена воспротивилась и стала выпроваживать с кухни, апеллируя к его же собственным заявлениям насчет мужской и женской работы, хотя в их общем быту это уже не имело особого значения: - Иди к гостям, пожалуйста, Лука, ну, пожалуйста! Я сейчас все принесу для вас и пойду переодеваться. Он нахмурился: - А ты как же? Ты же ни кусочка ни съела и сама еще кофе не пила… - Ничего, мне не хочется… волнуюсь перед концертом… - Да ладно тебе, было бы из-за чего! Это ж не на Южную трибуну в день дерби, так, обычный клубешник… - усмехнулся Лука. - Ты привычный, понимаю, но я на рок-концерте последний раз была еще студенткой... - Ох-ох, древняя ты моя старушка! Монашка-затворница...- Принц отловил “старушку” за талию и снова потянулся ее поцеловать: ему всегда этого хотелось, с первой их встречи, губы Малены, свежие, как весенние лепестки, пахнущие ягодами, манили и утром, и ночью, и даже во сне… а сегодня он вообще бы от них не отрывался. В крови пузырьками шампанского бродило радостное возбуждение, предвкушение праздника - впервые после смерти Бето и Чинции, и телом он как никогда жаждал слиться с любимой женщиной, быть с нею, быть в ней… “Послать, что ли, этот концерт к чертовой бабушке?” - мелькнула мальчишеская крамольная мысль, и член, с энтузиазмом отозвавшись на эту идею, стал стремительно твердеть и набирать силу… - Эй-эй! Принц! Принцесса! - Наци как будто услышал мысли Луки и сейчас же вертлявым чертом прискакал на кухню, влез между ними, оттер друга подальше и принялся нарочито громко возмущаться: - Да хватит вам, успеете еще нацеловаться и нае… это, всякое!.. Нам уж из дома выходить пора, а то на входе в клуб застрянем, народу ж набьется под завязку на последний концерт! Больше-то уж не будет, все, расходятся они… если только поодиночке теперь услышим! - от робости Маттео не осталось и следа, он махал руками и распоряжался, как у себя дома. Признавая правоту, Принц порыкивал на него - мол, не очень-то наглей, а Малена только смеялась. Из всей бывшей бригады Луки, из всех гарбателльских друзей-приятелей, не считая Бето, с рыжим Маттео она сошлась наиболее легко… Моника не осталась в стороне и тоже пришла на кухню: - Вот оно что, вы тут, значит, хихикаете и развлекаете друг друга, а я должна там сидеть одна-одинешенька, на Кукарини пялиться?.. (1) Вот вечно вы так со мной! Между прочим, до концерта всего полчаса… а вы, синьора Корсо, еще кринолин не надели! Может, вам помочь лямочки затянуть? - Ты свои сперва распусти, а то, не ровен час, мячики наружу выпадут, - посоветовал Лука: обычно он не влезал в девчачьи разговорчики, но очередную попытку Моники поддеть Малену следовало пресечь на корню… Само собой, Моника тут же дала задний ход, принужденно засмеявшись, зато Малена бросила на него укоризненный взгляд, давая понять, что и сама может постоять за себя. Принц чуть заметно развел руками в знак извинения: он ничего не мог поделать с своим инстинктом защитника, и бросался загораживать ее собой даже от эфемерной угрозы. **** Прощальный концерт “Банда Бассотти” давала в клубе “Дерби”, в самом сердце Гарбателлы. Наци с Моникой приехали туда на старенькой “Веспе”, а Лука с Маленой - на “Дукати”, новом мотоцикле Принца, ставшего преемником почившей старушки “Ямахи”. Точнее, мотоцикл был подержанным, и, скорее всего, числился в угоне - Лука купил его по случаю, по наводке парня, с которым успел недолго поработать в мастерской у Грасси… что говорило само за себя. Доводя до ума свое приобретение, подкручивая, подвинчивая, подчищая, Принц опытным глазом заметил и перекрашенный корпус, и явно перебитые номера, и характерные вмятины, и царапины на крыльях, выдававшие непростую судьбу мотоцикла. У него были деньги, честно заработанные деньги, и впервые за долгое, очень долгое время он мог тратить их совершенно свободно. Ничто не мешало ему, вместо того, чтобы бегать по сомнительным автобарахолкам и якшаться с бывшими коллегами по ремеслу, пойти в крутой салон и купить совершенно новый мотоцикл, чистый во всех смыслах… хоть немецкий, хоть японский, хоть самый навороченный “Харлей”, страстную мечту подростковых лет. Пожалуй, он тогда ни об одной девчонке так не мечтал, как о рычащем, громадном черном чудовище с хромированными “рогами”, на котором, как на сказочном драконе, можно было уехать хоть к черту на рога… но точно такой же “Харлей” стоял в гараже у Бруно. И Принц, глядя на него, чувствовал желание не покупать такой же, а угнать этот. Поступить так он, конечно же, не мог, и не столько из-за Бруно, с кем - черт побери - определено сложилось что-то вроде дружбы, а из-за слова, что дал самому себе, а потом и Малене. Ворованный байк, приобретенный на сомнительном рынке, и перебранный, починенный своими руками, стал компромиссным вариантом. Не таким уж плохим вариантом, с удовлетворением отметил про себя Принц, когда припарковался на обочине, между скутером Наци и чьим-то “фиатом”. - Эй, ну давайте, шевелите булками! Опоздаем, к сцене потом не протолкнешься! - поторопил их Маттео, делая над скутером какие-то противоугонные пассы - другой защиты не было, а Моника никого не захотела ждать и ускакала вперед. Если у нее еще и были какие-то скрытые замыслы насчет концерта, она держала их при себе. Не успела Малена слезть с мотоцикла и отдать Луке шлем, как сейчас же удостоилась комплиментов по-гарбателльски от группы парней в черных анархистских беретах. Они тусовались поблизости, как маленький отряд, под флагом с изображением Че Гевары и красно-желтым знаменем “Ромы”, с волчьей эмблемой, и, заметив молодую женщину в короткой юбке, немедленно заулюлюкали и засвистели, а самый нахальный из них крикнул: - Эй, красавица! Красавица! Иди к нам! Ты же из наших! Она ответила улыбкой и запоздало подумала, что повязать волосы красно-желтой банданой, в дополнение к основному наряду, состоявшему из короткой кожаной куртки с нашивками, кожаной юбки, столь же короткой, и лосин, провокационно облегающих длинные ноги, было чересчур смелой идеей... Лука немедленно подтвердил это на свой манер, едва спрятал шлемы в багажник и вернулся к Малене в ее волнующем кровь образе рок-амазонки: - Кто это там пялится на мою женщину, да еще и пасть разевает, а? - рявкнул он по адресу длинного и плечистого тиффозо, с высоты своего роста зорко разглядевшего красотку и позволившего себе нахальную попытку флирта. - Ну я, допустим, а ты кто, такой борзый? - Не признал что ли, Картошка? Совсем память выкурил? - Да это ж Принц! - Ого! И впрямь! Ребята, смотрите-ка, кто к нам пожаловал! - Принц, ты что ли?! - Я. - Да лопни мои глаза, если это не он! - загорланили парни все разом, обступили мотоцикл и полезли к Луке с крепкими рукопожатиями, объятиями и звонкими товарищескими чмоками. К Малене романиста обращались подчеркнуто почтительно, как к синьоре, но на долю Принца пришлась немало острых, как кайенский перчик, шуточек и подначек. Он в долгу не оставался, но через пару минут властно пресек незапланированный митинг в свою честь: - Хорош, мужики, меня пока еще президентом “Ромы” не избрали! Давайте уже в клуб, я отсюда слышу, как они гитары настраивают! С этим предложением никто спорить не стал. Живое кольцо распалось, превратилось в змейку, что резво потекла ко входу в клуб, где под вывеской, мерцающей красным и желтым, трое охранников сдерживали приличную толпу страждущих, проверяли билеты и загоняли в узкий проход, отгороженный железными барьерами. Принц пропустил Малену перед собой и сам двинулся следом, шаг в шаг. Он крепко держал ее за талию, а порой - немного выше… и немного ниже… и, пользуясь толчеей и теснотой, возникшей в проходе, вдоволь поприжимался к ней. И Малена не возражала, и, чувствуя его руки на груди и бедрах, обтянутых кожаной юбкой, не пыталась оттолкнуть… От этой невозможной, почти неприличной ситуации у нее по-девчоночьи дрожали колени, но внизу живота нарастал особенный женский жар, и все, что украдкой делал с нею Принц, было желанным и… недостаточным. Каждое его касание, легкое, или дразнящее, или страстно-нетерпеливое, заставляло ее хотеть гораздо большего и думать вовсе не о музыке. А Луке Корсо как будто снова было всего восемнадцать, кровь кипела, сердце билось ровно и легко, и на душе сделалось так радостно и беспечно, как в юности… Когда все, что теперь ложилось на плечи тяжким грузом, казалось неважным, и не было пока в его жизни ни первого неудачного угона, ни злополучного удара ножом, ни сломанной руки, ни тюрьмы, ни работы на чертову семейку Гвиччарди! И даже недавняя гибель Бето и Чинции впервые отодвинулась куда-то на задворки памяти… Сейчас он чувствовал себя таким же свободным и счастливым, каким был много лет назад, еще до первого ареста, идя на первый в своей жизни концерт “Банды Бассотти”, в компании лучшего друга и любимой девушки. **** У них были места в танцующем партере, но, само собой, эти “места” были условными - в зале, заполненном под завязку, каждый с боем прорывался, куда хотел, и никто не смотрел в билеты. Наци и Монику толпа оттерла от Малены с Принцем еще у входа, но Принц, не видя в том большой беды - все равно ж все в одном клубе - уверенно прокладывал дорогу к сцене. Шум стоял такой, что закладывало уши, и разобрать, что говорит спутник, можно было только по его губам - или прижавшись к нему вплотную. Малена так и поступила: прилипла к Принцу, держась за него обеими руками, и оглядывалась по сторонам, оглушенная и потрясенная. Повсюду развевались флаги и ленты с футбольными девизами и политическими лозунгами, а многие зрители выглядели хоть и дружелюбно, но воинственно - как настоящие римские разбойники, собравшиеся на пирушку с танцами. Музыканты на сцене настраивали инструменты, пробовали аппаратуру - из динамиков то грохотал барабан, то утробно выла труба, то взревывала бас-гитара - и время от времени отпускали залу не очень-то приличные шуточки и жесты. Каждая такая выходка Скорпио и Ко вызывала ответный хохот, рев и аплодисменты. Но вот последние приготовления завершились, из динамиков на зрителей и поклонников обрушилась уже не какофония настройки, а ритмичные гитарные басы и барабанная дробь. “Банда” начала свое выступление с беспроигрышного варианта - легендарной “Бэллы чао”. За ней без перехода последовала испанская песня - “Бандера роха”, а потом и коронный номер, с русской “Катюшей”. Зрители, изрядно подогретые долгим ожиданием, пропитанные общей атмосферой безбашенного гулялова, сейчас же образовали хор, и судя по тому, что началось в танцующем партере, еще и хоровод с дикарскими плясками. Люди толкали друг друга, но никто не обижался, упавших сразу поднимали в десять рук, отряхивали и возвращали в круг, было не страшно, а весело. Лука провалился в этот хмельной водоворот, из его головы напрочь улетучились все до единой мысли; захваченный эмоциями знакомых мелодий, он с жаром подпевал солисту, а его руки и ноги, все тело целиком, пронизанное басами, четко ловило меняющийся ритм и беспрестанно двигалось вслед за ним…. От этого на душе становилось хорошо и легко. - Где Наци?.. Моника?.. - время от времени спрашивала его Малена, не теряющая надежды собрать вместе их маленький квартет; разглядеть кого-то в мерцании прожекторов было нереально, но в этой толчее и шуме ей все же хотелось быть рядом с друзьями Принца - это вселяло уверенность. Лука в ответ только мотал головой: ему не хотелось ни о чем тревожиться сейчас, и для него было довольно Малены рядом. Потому он покрепче обнимал ее за спину, прижимал к себе вплотную и отвлекал поцелуями, призывая расслабиться, танцевать, подпевать - и ни о чем не думать, не беспокоиться… Друзья, что пришли сюда с ними, тоже наверняка поглощены музыкой, и как-нибудь разберутся без них, как развлекаться, ну а Чинции с Бето больше уже никогда не будет рядом, как их ни зови… Эта мимолетная мысль-сожаление мелькнула и погасла в искрах щемящего волнения, растворилась в гулком биении сердца… и ярком, телесном переживании, что он - жив. Он, черт побери, жив, несмотря ни на что, и это самый богатый, самый щедрый подарок, какой сделала ему сука-Судьба. Не считая встречи с Маленой… которую он, так уж вышло, сам спас от смерти. И теперь она ему жена, настоящая жена, и плевать, что там написано в официальных бумажках. Принц склонился к Малене, и, касаясь губами ее волос, спросил: - Тебе нравится? Все хорошо? - Да… да! - ответила она искренне, и сама удивилась, насколько это правда… Шумные компании никогда ее не привлекали, пафосные сборища с журналистами и роскошные приемы имени Филиппо Гвиччарди были испытанием на прочность, а не развлечением. А здесь, в мерцающей полутьме танцпола, в прокуренном клубе, под грохот “босяцкой” музыки, окруженная наэлектризованной толпой, но защищенная от всех опасностей и неудобств руками Принца, Малена чувствовала себя прекрасно. Ритм опьянил ее не хуже шампанского, и тело точно пробудилось от слишком долгого и глубокого сна. - Давай выпьем?.. - неожиданно предложила она и не ощутила ни малейшей неловкости. Почему бы и не выпить пива, или даже чего-то покрепче, почему бы не позволить себе лишнее, ведь она с Принцем, и в конце концов, сколько можно жить в полусне, в вечной тревоге, в странном образе то ли русалки, то ли заколдованной принцессы, вместо того, чтобы жить по-настоящему… Чинс, бедная Чинс, наверняка могла бы ей рассказать, какова цена потерянных лет, но уже не расскажет. - Да, давай!.. - Лука обрадовался идее, такой настрой Малены был ему очень даже по душе. Должно быть, Скорпио со своими парнями и зажигательными песнями владел каким-то секретом, знал волшебные слова, превращавшие девчонок в боевых подруг. - А куда?.. - Да вон же бар, видишь? - Ой, не проберемся!.. - Ну вот еще, не проберемся! И не такие стены ломали, моя красавица. Сейчас… доплывем... - Принц, больше охваченный жаждой жизни, чем алкоголя, крепко сжал Малену и заключил в кольцо своих рук. Держа ее перед собой, он медленно стал пробираться к длинной барной стойке. что располагалась в другом конце клуба, как раз напротив сцены, в большой нише, и подсвечивалась красными и оранжевыми фонариками. У самого бара тоже клубился народ. Парочки и одиночки, разгоряченные танцами, с горлом, пересохшим от пения, осаждали барменов с требованием утолить их жажду. Лука бесцеремонно оттер с угла каких-то педиковатых парней вместе с их пивом, приподнял Малену, усадил ее на высокий барный табурет и, вплотную прислонившись бедрами к ее коленям, спросил: - Что тебе взять, любовь моя? - Водку с тоником… Или, может, у них есть “куба либре”? В мужской компании Лука обычно высмеивал девчачьи коктейли, отдавая предпочтение пиву или чистому крепкому алкоголю, если уж пить, но сейчас выбор Малены показался ему отличным… и возбуждающим. Золотой ром - пиратский напиток, а Малена вечно рисовала его то пиратом, то разбойником… особенно с тех пор, как увидела пресловутое панно в чертовом “Палладиуме”. - Сейчас мы это и проверим! Эй, два “куба либре”! - окликнул он ближайшего к ним бармена. Тот, тряся шейкером так, точно страдал пляской святого Витта, коротко кивнул, приняв заказ и показав два пальца. - Через две минуты… Иди ко мне поближе… - Принц запустил ладони под расстегнутую куртку любимой и, стиснув пониже спины, привлек ее к себе. Сегодня определенно был день сюрпризов: Малена, вечная скромница на людях, даже не подумала отстраниться. Она обвила руками крепкую шею Луки, пальцы проникли в спутанную вьющуюся гриву и приятно защекотали затылок… Губы легко нашли друг друга, поцелуй надолго украл дыхание у обоих, и Луке вдруг отчаянно, до дрожи, захотелось оказаться с ней не здесь, а дома. И не в надоевших холодных апартаментах на виа Мармората, а здесь, по сосдству, в Гарбателле, в его прежней берлоге - может, малость простоватой, но уютной. Достаточно теплой и удобной для них, ведь именно там они первый раз были вместе этой весной. Он чувствовал всем телом, что хочет повалить ее в постель, уложить под себя и любить, любить до полного изнеможения… и даже больше. Да, определенно, он хотел не обыкновенного секса, приносящего облегчение и блаженное расслабление, а - улетного… Такого, чтобы после у Малены вырос живот. ...Он всего один раз видел беременную Чинс, когда она в кои-то веки пришла навестить его в тюрьме, и Джанни, когда он его впервые увидел и подержал на руках, был размером уже побольше новорожденного младенчика. Да, не повезло ему… и папой Джанни называл не его, а Бето, он всегда был крестным, “дядей Лукой”... зато с Маленой у него все будет иначе, если она забеременеет, он с первого дня начнет ее на руках носить, и в роддом отвезет сам, и встретит, и… и это будет их, только их мальчик… или девочка, не так уж и важно. - Хочу, чтобы у Джанни появился брат… или сестренка… А ты… ты хочешь? Ты… готова? - едва оставив губы Малены, хрипло признался Принц и заглянул в ее удивительные русалочьи глаза, где травяная зелень смешивалась с оттенками моря. “Ответь мне “да”... пожалуйста… скажи, что тоже хочешь ребенка, нашего общего...” - взмолился он молча, неожиданно оробев просить ее об этом вслух. Да, формально Малена считалась чужой женой, и они оба были связаны обещанием, данным Бруно... Да, беременность при таких раскладах была “не ко времени”, и вот уже который месяц подряд они воздерживались и предохранялись, как могли… Но сейчас, когда впереди замаячила эта странная поездка в горы, когда над их будущим сгустился холодный туман, ему отчаянно, до боли в груди захотелось получить от Малены это простое кроткое “да”... Вопрос Луки застал ее врасплох, но не показался неожиданным - жар, плескавшийся внизу живота, в глубине тела, как будто звал мужчину, тянул к себе и лишал здравого смысла… да и сама она сейчас была глуха к любым расчетам и практическим соображениям, как мартовская кошка. Малена бросила быстрый взгляд по сторонам, придвинулась к Принцу, так что грудь прижалась к его груди, а живот - к животу, и прошептала: - Прямо сейчас. Только где?.. Здесь не очень удобно... Принцесса не умела играть в бабьи игры - “да, но нет”, она ответила прямо, и так жарко обняла, что Лука сразу и безоговорочно поверил во взаимность своего желания. Желание требовало немедленного действия… и нужно было отыскать, посреди шумного человеческого моря, тихое и темное место, где они могли уединиться, спрятаться и… не откладывая на потом, заняться любовью. - Куба либре! - бармен ловко поставил перед ними высокие стаканы с колотым льдом, облитым шоколадно-золотой смесью - не то поощряя свободу, не то наоборот призывая немного остыть, пригубив напиток, заключающий в себе и огонь страсти, и холод благоразумия. - За тебя, моя Принцесса!.. - Лука подал ей стакан и слегка коснулся его своим. - Нет, за нас троих… - А если получатся близнецы? - она вроде не шутила, и Принц ответил без улыбки: - Да хоть тройня… за всех сразу! - Давай. Не сговариваясь, они вынули дурацкие трубочки и стали пить через край, глядя друг на друга шальными глазами. Горьковато-сладкий, с острой кислой нотой, как сама жизнь, коктейль освежил Принцу горло, а веселое шипение пузырьков неожиданно подстегнуло память… и воображение. - Допивай быстрее. Я знаю, куда мы пойдем! - Лука глазами показал Малене наверх, на большую антресоль, куда не доставал свет прожекторов. Там царила густая темнота и располагался технический склад для хранения оборудования: запасных колонок и ламп для софитов, мотков провода, лампочных гирлянд, фанерных декораций, столов и стульев, требующих починки, и прочей мелочи, без которой не обойтись в хорошем клубе. Принц знал, как пробраться туда незамеченными бдительной охраной - в не таком уж давнем прошлом, когда он был частым гостем вечеринок в “ Дерби”, ему не раз доводилось проделывать подобные номера. Вряд ли с тех пор что-то поменялось, и проход на антресоль стали запирать… но даже если и так, в его руках было достаточно силы и ловкости, чтобы справиться с любыми замками… **** -Малена, Малена, аааах, Малена… - выстанывал Принц, сжимая любимую женщину в объятиях, на грани оргазма он входил в нее резко, сильно и глубоко, но она была настолько открыта, настолько готова принять его полностью, что чувствовала одно лишь наслаждение, и отвечала стонами на его стоны, и не оставила без ответа ни одного поцелуя. Лаская тело Луки, она не пропустила ничего. Была уже глубокая ночь, но они не спали, и среди разбросанных подушек и смятых простыней любили друг друга снова и снова. Все началось в клубе, на антресолях, под которыми грохотал рок-концерт, как полное хулиганство, безумие, опьянение; жаркие поцелуи, сбитое дыхание, кое-как расстегнутая одежда, стон облегчения, когда он вошел в нее, быстрые, жадные движения и почти мгновенный, мальчишеский, но бесконечно сильный оргазм - вот что осталось в памяти… Быстро, коротко, сильно - и мало, мало, совершенно не достаточно!.. -Пойдем отсюда! Пойдем к нам домой! - она не могла связно ответить, только кивала, заранее соглашаясь с его планом, и ей не надо было долго объяснять, в какой дом он ее зовет… Лишь слегка приведя себя в порядок, они выбрались из клуба, не обращая внимания ни на что вокруг, не слыша ни музыки, ни голосов, вдвоем оседлали мотоцикл, и Принц нажал на газ… наверное, это была самая быстрая поездка в его жизни. Он не помнил. От всего мира остались только чувства, страсть, желание. Только Малена. Он внес ее в квартиру на руках. Они упали в постель и занимались любовью снова и снова. ....Никогда еще с ним не происходило ничего подобного. Принц обожал заниматься сексом, и приятную мужскую работу делал на совесть - как все, что ему по-настоящему нравилось... За свои тридцать два года он знал множество женщин, в его постели кто только не побывал: и разбитные сверстницы из Гарбателлы, и взрослые искушенные дамы (этих он обычно цеплял на пляже или в автомастерской), и юные неопытные девчонки, вроде темнокожей Марии из “Пестрой кошки”, западавшие на сильные бицепсы, широкую котовью ухмылку и умение нежно касаться и целовать везде. Он привык к своему неизменному успеху у противоположного пола, принимал его как данность, делал что хотел и с кем хотел - и не слишком морочился о последствиях. Долгих бесплодных ухаживаний Лука не понимал, но ухаживать умел, и был терпелив, если влюблялся по-настоящему… Правда, глубоко задеть его сердце удавалось немногим, по-настоящему его ранила только Чинс, да и то, он так и не понял до конца, что болело сильнее - гордость или любовь...и лишь встретив Малену, он испытал настолько глубокое,настолько полное чувство взаимной принадлежности и приязни, что теперь не спутал бы его ни с каким другим. Малена, без преувеличения, стала для него всем, ради нее он дышал, ради нее открывал по утрам глаза, и, засыпая, тесно прижимал груди, и едва не плакал от счастья, чувствуя биение сердца любимой рядом со своим. Она любила его столь же сильно, теперь он в этом окончательно уверился. Сомнения, что вдруг накатили после смерти Бето и Чинс, и едва не погребли, как грязевой поток, были смыты волной нежности и страсти...и Лука наконец-то почувствовал себя свободным от старых долгов. С души как будто отпала болезненная короста, сердце очистилось от груза вины, и он с наслаждением дышал полной грудью. “Дочка, пусть непременно первая будет дочка!” - уткнувшись лицом в Малену, думал Лука, и улыбался, по-детски счастливый, и видел внутренним взором, как учит Джанни играть в футбол, а Малена смеется, наблюдая за ними, и держит на руках крохотную дочку. [Примечания:] 1.Лорелла Кукарини - известная итальянская телеведущая.