Падение / The fall

Скарлет С Коди на бедре я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, мои ноги горят, а руки болят от его веса. Мгновение я вожусь с ключами, сердце бьется миллион миль в минуту, а руки потеют. Наконец дверь открывается, и я толкаю Коди внутрь, закрывая ее за нами и запирая на засов, прежде чем вставить цепочку на место. Я кладу дрожащую руку на дверь и приподнимаюсь на цыпочки, чтобы посмотреть в глазок. Коридор пуст. Убедившись, что там никого нет, я прижимаюсь головой к входной двери, прерывисто выдыхая. Ненавижу, теперь эти придурки знают, где я живу. Ненавижу, что Маркус может распространять свою грязь туда, где я чувствую себя в безопасности. Больше всего я ненавижу то, что все, что я могла сделать – это убежать. Я разрываюсь между страхом и гневом, желанием остаться и смотреть за Коди и необходимостью сбежать вниз и выплеснуть свой гнев в лицо этому парню. Вместо этого я стою как вкопанная прямо за входной дверью, дрожа и пытаясь не заплакать. Когда мгновение спустя я оборачиваюсь, Коди все еще стоит позади меня, его кулаки сжаты в свитере. Его голубые глаза наполняются непролитыми слезами, и гнев, все еще кипящий во мне, быстро смывается, заменяясь чувством вины. Меньше всего я хочу, чтобы Коди расстроился из-за того, что случилось. Глубоко вздохнув, я протягиваю ему руку. — Давай, — говорю я спокойнее, чем чувствую. — Посмотрим, что поужинать. Я готовлю для нас обоих и делаю все возможное, чтобы придерживаться нашей рутины ради Коди. В то же время я держу ухо направленным в коридор за пределами квартиры, прислушиваясь к Джастину. Но я не слышу его тяжелых шагов на лестнице или звука захлопывающейся двери, и продолжающаяся тишина почему-то давит. Коди спокойно ест, выражение его лица серьезнее, чем должно быть. Когда он заканчивает, мы собираем рюкзак, готовим его к следующему дню, а затем чистим ему зубы перед тем, как уложить спать. Он переодевается в пижаму, начиная задавать вопросы. — Мам, этот злой человек ушел? — спрашивает он, когда я надеваю на него кофточку. Я киваю, поправляя шортики. — Да. Он ушел, малыш. — Почему он тебя расстроил? — Ну, он сказал мне несколько неприятных вещей, и мне стало грустно. Как тогда Тайлер говорил тебе гадости в детском саду, помнишь? Коди мрачно кивает. — Но мне больше не грустно, потому что у меня есть ты, и ты делаешь меня счастливой. — Правда? — Да, я тебя люблю. Коди улыбается. — Я тоже тебя люблю, мам. Даже больше, чем Стивена. Я драматично охаю. — Больше, чем динозавра Стивена? — Больше! Он хихикает, когда я провожу пальцем по его ноге, и этот звук немного снимает напряжение внутри меня. — Хорошо. Коди продолжает готовиться ко сну, борясь со своими носками и тапочками. Стоя на коленях у кровати, я наблюдаю за ним, знакомая морщинка между его бровями морщит кожу. — Он вернется? — спрашивает он, засовывая пальцы ног в желтый носок. — Не знаю, — честно признаюсь я. Коди поднимает ноги, когда я надеваю его любимые тапочки с динозаврами. Я смотрю в его ярко-голубые глаза. — Но ты же знаешь, что здесь ты в безопасности, верно? Ты знаешь, что с тобой ничего плохого не случится? Он кивает, я наклоняюсь и прижимаю его к себе. — Я никогда-никогда не позволю никому причинить тебе боль, Коди. Никогда. Только ты и я, так что мы должны присматривать друг за другом, хорошо? Я чувствую, как он кивает мне в плечо, и откидываюсь назад, улыбаясь, когда он убирает волосы с лица. Мне действительно нужно его подстричь, но его светлые кудряшки чертовски милые. — Хочешь посидеть со мной сегодня на диване? Его глаза загораются, и он слегка наклоняется. — Динозавры? Я подавляю желание закатить глаза. — Сегодня никаких динозавров, Коди. — Динозавры, мама, — надув губы, причитает он. — Ты обещала! Я совершенно забыла свое обещание, позволив ему посмотреть один из его DVD с динозаврами. И теперь очень жалею, что купила ему на Рождество набор документальных фильмов. — Хорошо, но недолго. Он спрыгивает с кровати и бежит мимо меня в гостиную, где достает DVD и устраивается на диване. — А ты знала, что птицы считаются динозаврами? — Нет, — лгу я, и он кивает, когда я накрываю его одеялом. Продолжая извергать факты о динозаврах, Коди сворачивается рядом со мной и нетерпеливо ерзает, пока не начинается документальный фильм, после чего он все еще полностью поглощен. К счастью, он засыпает в течение двадцати минут и едва замечает, когда я поднимаю его, чтобы унести в постель. Я включаю ночник у его кровати и оставляю дверь приоткрытой. Коди спит, и мне больше нечем заняться, и этот придирчивый голос в моей голове начинает задаваться вопросом, что случилось с Джастином и парнями внизу. Я убираю на кухне и в гостиной, но к половине одиннадцатого уже не могу ждать. Мне нужно знать, что случилось. Убедившись, что Коди крепко спит, я выхожу в коридор и запираю за собой дверь. Ковер в холле, когда-то темно-зеленый, такой тонкий, что я чувствую половицы под босыми ногами, а холодный воздух, поднимающийся снизу, заставляет меня пожалеть, что я не надела носки. На улице темно, но в прихожей горит свет. К счастью, улица пуста: парни ушли, и что-то внутри меня расслабляется, когда я не нахожу окровавленного и избитого Джастина, лежащего в углу. Но затем этот глупый голос в моей голове возвращается, задаваясь вопросом, где он. Я качаю головой, закатывая глаза. Это не мое дело, где он. Вернувшись наверх, я стою перед дверью своей квартиры дольше, чем необходимо, моя рука тянется к ручке двери. С того места, где я стою, мне видна квартира Джастина, золотой значок 3С на его двери блестит под флуоресцентными лампами. Я слегка поворачиваюсь, как будто действительно могу подойти и постучать в его дверь. Но я не делаю этого. Вместо этого я еще секунду смотрю в коридор, прежде чем отпереть дверь и вернуться домой. На следующее утро я бужу Коди в семь, и мы начинаем утреннюю рутину. Я быстро принимаю душ, пока он смотрит телевизор, надеваю форму, и мы с Коди спорим о том, что он наденет. Когда он наконец одевается во что-то, что не является его костюмом Супермена, ест завтрак, пока я заканчиваю собираться. Мы мчимся через пустое фойе, я замечаю, что Коди нервно оглядывается. И подъезд, и парковка пусты, за исключением нескольких автомобилей. Я нежно сжимаю его руку, и мы продолжаем двигаться, пробегая последние несколько ярдов, когда автобус останавливается перед нами. Поездка до детского сада Коди занимает всего двадцать минут, и хотя он ходит туда четыре раза в неделю, ему все равно требуется десять минут и, по крайней мере, дюжина поцелуев, чтобы отпустить меня. Сегодня утром потребовалось некоторое принуждение с помощью краски для пальцев, чтобы оттащить его от меня. Как только Коди отвлекается настолько, что я могу уйти, я быстро регистрирую его и прохожу шесть кварталов до работы. Я прихожу как раз вовремя, чтобы приколоть бирку с именем и взять фартук. В отличие от моей работы в «Blush», дни в закусочной – простые, бессмысленные. Я весь день на ногах, но клиенты хорошие, и работа такая легкая, что я могла бы сделать это во сне. На самом деле, бывают редкие дни, когда после смены в клубе я почти уверена, что всю смену хожу во сне. Я наливаю кофе, обслуживаю столы, протираю скамейки, болтаю с клиентами – это не ракетостроение, но мне нравится. Сразу после двух, после того, как все расселись, и мы с Бет снова стоим за прилавком, наполняя салфетницы, из кухни выходит Пит, хозяин. — Кто открыл сегодня утром? — он спрашивает, накидывая полотенце для посуды на плечо. Забрызганная маслом рубашка туго натянута на груди и животе, пуговицы натянуты до дыр. — Скарлет, — говорит Бет, и когда Пит поворачивается ко мне, я вижу, что происходит, прежде чем он успевает что-то сказать. Он вздыхает, прислоняясь к столешнице. — Можешь уйти пораньше, дорогая? — он проводит толстыми пальцами по щетинистой линии подбородка. — Бухгалтер хочет сократить часы. Знаешь, дела с новой автострадой и все такое. Недавно законченная Автострада, которая теперь соединяет северную и южную часть города, означала, что большая часть движения, которое пришло к нам, была отклонена. Маршруты грузоперевозок в город и из него изменились, и поток клиентов, которые у нас были, сократился почти вдвое. Мне нужны деньги не меньше, чем Бет, но мне жаль Пита и его жену. У нас и так минимальный штат, но они в долгах, и я знаю, каково это – лежать в постели и беспокоиться о том, как ты будешь оплачивать счета. Я более чем знакома с чувством страха, которое гноится в животе, когда приходит еще один счет; когда вы должны решить, платить ли этот счет за коммунальные услуги или счет за уход за детьми. Тепло и электричество против работы и достойного ухода за сыном – это то, что не дает мне спать по ночам. — Нет проблем, — говорю я, развязывая фартук. — Не глупи, — возражает Бет, положив руку мне на плечо. — У тебя Коди. Я закончу пораньше. — Все в порядке, — говорю я ей. — Я все равно не могу остаться, чтобы закрыться. И тебе понадобятся деньги, когда родится твой ребенок, — я нежно касаюсь ее живота, чувствуя небольшую выпуклость, которая начала проступать под платьем. Бет улыбается, положив руку на живот. — Ты уверена, что все в порядке? Я киваю, и Пит вздыхает с облегчением. — Скоро все наладится, — говорит он, стараясь мыслить оптимистично. Уверена, даже он слышит ложь в своем голосе. Он заставляет меня взять коробку с остатками: половину черничного пирога и немного мясного рулета, и даже засовывает завернутый бутерброд в карман куртки для поездки на автобусе домой. Я проглотила сэндвич еще до того, как добралась до детского сада Коди, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не откусить от пирога. Когда автобус подъезжает, он почти пуст, поэтому мы выбираем места, на которых светит солнце, и я сижу с коробкой на коленях, наблюдая за городом. Мы подъезжаем к блестящему красному корвету, его гладкая краска блестит в лучах полуденного солнца. Он находится в отличном состоянии, отделка безупречна, идеальный экспонат. Это заставляет меня думать о Джастине и его машине, а затем я думаю о моменте, когда он появился прошлой ночью. Прошло много времени с тех пор, как кто-то делал что-то подобное для меня, и я имею права быть немного шокированной. Мне нужно сделать что-то, чтобы поблагодарить его, но у меня нет денег, чтобы дать ему, или купить ему что-то хорошее. Пока автобус грохочет, я пытаюсь собрать воедино все мелочи, которые знаю о нем. Он приходит и уходит в странное время дня. Всегда по разному. Он спокоен, я никогда не слышу музыки или звуков, доносящихся из его квартиры. Он ездит на старом Мустанге, и я думаю, он любит его, потому что заботится о нем, так как он всегда чистый и блестящий. Наконец, я знаю, что Джастин живет один. Я никогда не видела его с друзьями или семьей. Ни детей, ни подружек. Я разочарованно вздыхаю. Ничего из того, что я о нем знаю, мне не помогает. Единственное, о чем я могу думать, – это то, что он парень, и независимо от того, что я знаю или не знаю, есть одна вещь, которую я могу сделать, дать ему знать, как я благодарна за помощь. Мужчинам легко угодить, надо просто набраться храбрости. Почти вся поездка на автобусе уходит на подготовку плана, и к тому времени, как мы с Коди возвращаемся домой, я уже настроилась на то, чтобы пойти к Джастину после того, как сын уснет. Пока Коди в ванне, без сомнения, покрывая пол ванной пузырями, я упаковываю оставшийся пирог в контейнер и заворачиваю холодное мясо на следующую ночь. Я ставлю духовку на таймер, и у меня как раз достаточно времени, чтобы почитать Коди и посмотреть, как он засыпает. Сделав несколько глубоких вдохов, я хватаю то, что мне нужно, и в последний раз проверяю Коди, прежде чем выйти. Я тихо закрываю входную дверь, убедившись, что она заперта дважды. Что-то трепещет у меня в животе, когда я стучу в дверь Джастина, и как только я это делаю, я слишком поздно понимаю, что даже не знаю, дома ли он. Как только он открывает дверь, я пинаю себя за то, что не привела себя в порядок перед приходом. На мне огромный старый свитер, который я ношу уже много лет. Кроме того, я уверена, что у меня на щеке соус маринада. Дверь открывается, и он выглядит почти шокированным, увидев меня. Он слегка прикрывает дверь, загораживая мне обзор своей квартиры. — Привет, — тихо говорит он, с любопытством оглядывая меня. Я нервно улыбаюсь. — Привет. Я просто хотела поблагодарить тебя за вчерашнее. — Оу, — Джастин слегка качает головой и хмурится. — Не стоит… все нормально. Улыбаясь, я поднимаю покрытое фольгой блюдо. — Я тебе кое-что приготовила. Ничего особенного, просто лазанья. Джастин удивляет меня, выходя в холл, его большие руки берут блюдо из моих. Я делаю вид, что не вижу ободранной кожи на костяшках его пальцев. Легкий синяк под кожей. — Ты приготовила? Я киваю, засовывая пальцы в задний карман джинсов. — Это самое меньшее, что я могла сделать. Его тонкий черный свитер прилипает к предплечьям и демонстрирует бесчисленное количество татуировок, которые покрывают всю руку. — И пирог тоже, — говорю я, указывая на пластиковый контейнер, балансирующий на противне. Джастин выглядит искренне удивленным. — Спасибо, — тихо говорит он. — Кстати, я Скарлет, — торопливо говорю я. Уголок рта Джастина подрагивает в почти улыбке. — Да, я знаю. Я Джастин. Я киваю. — Да. Я видела тебя раньше. Хотя он почти ничего не сказал, это все равно самое большее, что я когда-либо слышала от него, и я не могу понять, почему. Его голос тихий и успокаивающий, ровный, но достаточно грубый, чтобы считаться мужским. Приятный голос. После этого я не знаю, что еще сказать. На самом деле, я только подошла, но теперь, когда я здесь, я не могу сдвинуться с места. Я переминаюсь с ноги на ногу. — Надеюсь, эти придурки не доставили тебе слишком много хлопот. Джастин отводит глаза и качает головой. — Ничего такого, с чем бы я не справился. — Круто. Что ж, спасибо. Ну, знаешь, за то, что поговорил с ними или… — мои глаза скользят по костяшкам его пальцев. — За что угодно. В следующий раз, когда они вернутся, думаю, я знаю, кому позвонить, верно? Гладкие губы Джастина сжимаются, и на мгновение я вижу, как он злится. — Не думаю, что они вернутся. — Ох, — я бросаю взгляд на него, на то, как он сжимает челюсти. — Ну, хорошо. Джастин на мгновение отводит взгляд, его руки сжимают контейнеры, и всего на секунду я пробегаюсь глазами по его внешности, как его босые ноги торчат из пары низких джинс. Да, мой потрепанный свитер и старые джинсы были плохим выбором. — Как ребенок? — говорит он, поднимая глаза и почти ловя мой взгляд. Я улыбаюсь, оглядываясь на свою квартиру. — Коди? В порядке. Он довольно стойкий, — я не могу сдержать смешок. — Иногда мне интересно, кто из нас взрослый. Джастин кивает, но молчит. Тишина не причиняет мне неудобства, но что-то в нем заставляет мои внутренности скручиваться, и я не знаю, что я чувствую по этому поводу. — Ну, мне лучше вернуться, — говорю я, указывая большим пальцем через плечо. — Я просто хотела еще раз поблагодарить тебя. — Спасибо за ужин, — говорит он. Я пожимаю плечами, как будто это ничего не значит, как будто я не провела весь день, тихо волнуясь над чем-то таким простым, как поднос лазаньи. Я чувствую, как он стоит в коридоре позади меня, когда я ухожу, и я изо всех сил стараюсь вспомнить, как правильно ходить и понять, как не врезаться во что-то или не споткнуться. Влево, вправо, пятка, носок. — Скарлет? Я обернулась, когда была уже возле своей двери. Он все еще за пределами своей квартиры, еда в его руках. — Если тебе понадобится помощь, просто дай мне знать. Я улыбаюсь и не знаю, может, это из-за освещения в коридоре, но мне кажется, что Джастин немного краснеет. — Обязательно. Спасибо.