***
— Мам. Две маленькие ручки прижаты к моему лицу. — Мам, — шепчет он, на этот раз громче, и я чувствую его дыхание на своей щеке. — Коди, — стону я. — Мам, проснись, — снова шепчет он, и на этот раз я открываю глаза и вижу, что Коди сидит на моей кровати и смотрит на меня. Я стону, поднимая руки над головой. Глаза опухли, и кажется, что я недавно заснула. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так плакала, и мысль об этом заставляет меня чувствовать себя неловко. — Пора просыпаться. — Уже? — Я уже давно проснулся! Я улыбаюсь, поправляя пижаму. — Правда? Ты приготовил маме завтрак? Коди качает головой и смеется. — Нет. Ты приготовишь мне завтрак. Ты же мамочка. Вздохнув, я хватаю телефон с тумбочки. — Ты прав, Коди. Я мама. Я так быстро сажусь, что Коди чуть не падает с кровати. Я проспала будильник.***
Коди бежит по лестнице так быстро, как только может, слишком упрямый, чтобы позволить мне помочь ему спуститься, хотя мы спешим. Не обращая внимания на его протесты, я беру его под руки и спускаю с последних трех ступенек. Я беру его за руку и крепко сжимаю. — Мы должны бежать, хорошо? Он кивает. — Окей. Я поворачиваюсь, готовая бежать, и вижу егор. Рюкзак перекинут через плечо, солнцезащитные очки на месте, все его тело излучает усталость. — Джастин! — чирикает Коди. Джастин отрывается от телефона, и я стараюсь не замечать, как его лицо светиться, когда он видит нас с Коди. — Привет, кроха, — говорит он. Выражение его лица смягчается, когда он смотрит на меня. — Привет, Скарлет. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы удержаться от идиотской улыбки. Как бы мне ни хотелось стоять и пялиться на него все утро, если я не потороплюсь, мы опоздаем на следующий автобус. Это позор, потому что усталый или нет, он все еще самый привлекательный парень, которого я когда-либо видела, и провести немного времени с ним этим утром было бы неплохо. Он отступает в сторону, когда мы проходим мимо. — Опаздываешь? — Как всегда! — говорю я, махая рукой и таща Коди за собой.***
— Ты закончила на сегодня? — спрашивает Пит. Он стоит у плиты, счищая остатки чего-то с гриля. Я развязываю фартук и комкаю его. — Да. Сделано еще на неделю. — Взяла то, что я оставил для тебя в холодильнике? Поднимая коробку с остатками еды, я улыбаюсь. — Конечно. Как бы я жила без мясного рулета и яблочного пирога Лайлы? Он хихикает, его выпирающий живот касается плиты. — Эй, Пит! — Хм? — Я тут подумала: раз уж Лорен будет сокращать смены, когда родится ребенок, как думаешь, я могла бы взять смену по понедельникам или обеденную смену раз в неделю? Пит выключает газ и поворачивается ко мне. — Ты уходишь из клуба? Я качаю головой. — Просто нужно немного денег. Он вздыхает, и я вижу «нет» прежде, чем оно слетает с его губ. — Ты знаешь, я бы так и сделал, если бы мог. Но мне пришлось отпустить одного из наших ночных сотрудников на прошлой неделе, и я… — Все в порядке, — мне удается улыбнуться, отмахиваясь от него. — Не беспокойся об этом. Он подходит ближе, пахнет жареной едой и потом, и успокаивающе кладет руку мне на плечо. — Если что-нибудь случится, ты будешь первой, кому я позвоню, хорошо? Его уверенность приносит некоторое облегчение, но я решаю не настаивать, тем более, что он едва моргнул глазом на моё опоздание. Даже одной дополнительной смены в неделю будет достаточно, чтобы облегчить нагрузку на мой и без того перегруженный банковский счет. До тех пор, я думаю, мне придется танцевать немного усерднее, и немного дольше. После полудня, наконец, прошел дождь, а Коди в хорошем настроении, когда я забираю его из детского сада. Между пальцами и под ногтями у него краска, и он бережно несет свое произведение искусства до самого дома, отказываясь сворачивать его. — Может, повесим на холодильник, когда вернемся домой? — спрашиваю я. — Ханна отдаст свое папе. — Вот как? Он кивает. — Мы можем послать мою? — Куда? Он кидает хмурый взгляд, кажется, он думает, и я жду с нетерпением его ответа. Я была честна с Коди о его отце, так как он был достаточно взрослым, и всегда спрашивал про него. Ну, настолько честна, насколько это возможно с четырехлетним ребенком. Он знает, что его отец делал плохие вещи, и ему следовало уйти. Я не уверена, что он понимает, но в данный момент я просто благодарна, что он больше не спрашивал меня об этом. В конце концов, он просто пожимает плечами. — Можем повесить в моей комнате? Я натягиваю ему на уши шапочку, чтобы согреть. — Конечно. Автобус останавливается в квартале от нашей квартиры, и дверь с шипением открывается. Коди медленно спускается по лестнице, следя за тем, чтобы его рисунок был в безопасности. Я следую за ним, держа за руку. Он отпускает её, когда мы заходим на парковку, держит рисунок двумя руками, и я перекладываю коробку с остатками еды в другую руку, чтобы ослабить напряжение. Мое внимание привлекает звон металла, голова качается из стороны в сторону так быстро, что я почти теряю равновесие. В угол стоянки, где она стоит уже четыре месяца. Моя машина. Она на том же месте, что и когда я уходила, все еще покрыта пылью и грязью, но капот поднят, ржавое пятно в центре на виду. Я замедляюсь, призывая Коди тоже остановиться. Мое сердце замирает при мысли о том, что нужно заменить батарею, или фары, или что-то еще, что люди крадут из автомобилей. Начинаю размышлять, что можно продать. — Коди, — тихо говорю я. Он смотрит на меня, и я кивком головы указываю ему в свою сторону. Мои мягкие, но совершенно уродливые туфли тихо ступают по асфальту, и я немного замедляю шаг, когда из-под капота раздается еще один звон. Мы с Коди обошли кабину со стороны водителя и увидели Джастина с торцовым ключом в руке и морщинкой между бровями. — Эм… привет? Он вскидывает голову, и виноватое выражение мелькает на его лице. — Привет, — он прячет голову под капот и выпрямляется, держа гаечный ключ в руке. — Я надеялся закончить до твоего возвращения. — Закончить что? Почерневшими пальцами он указывает на покрытые жиром детали, лежащие на боку моторного отсека. — Как тебе удалось открыть капот? Он пожимает плечами, глядя на грузовик. — Хитрости ремесла. Серая футболка натягивается на плечи, когда он снова наклоняется над двигателем, грязная тряпка свисает из заднего кармана. — Ты её чинишь, Джастин? — спрашивает Коди, пытаясь заглянуть. Джастин затягивает крышку радиатора, и у меня пересыхает во рту при виде его голых рук, худых и татуированных, наконец-то открытых мне. — Пытаюсь. Ты это сегодня нарисовал? — спрашивает он, указывая на рисунок в руках Коди. Коди гордо кивает, протягивая его. — Это я, это мама, а это мой дедушка, но он умер, значит это динозавр. Джастин слегка улыбается и вежливо кивает. — Эй, Коди, хочешь посидеть в машине? Его глаза расширяются. — Можно мне сесть впереди? — Только ничего не трогай. Он визжит, хлопает в ладоши, и я сажаю его за руль. Там не так много мест, которые он может сломать, но на всякий случай я передаю ему свой телефон, чтобы он поиграл в игры. Дверь стонет, когда я закрываю ее, и мне кажется, что я вижу, как отваливается кусок краски. Мы с Джастином на мгновение замолкаем, он работает, я наблюдаю. — Знаешь, не следует этого делать, Джастин. Он отрывает взгляд от двигателя. — Разве мы уже не говорили об этом? Я прислоняюсь бедром к боковой панели. — Лазанья. Точно, — шепчу я. Ключ щелкает и крутится, костяшки пальцев Джастина побелели, он сжимает металл. — Ты получил письмо насчет арендной платы? — Да, — вздыхает он. — Бредятина какая-то. Он кивает. Синяк, который всего несколько дней назад только начинал расцветать под его глазом, теперь стал бледно-желтым, почти невидимым. — Ну, как дела? — спрашиваю я, слегка наклоняясь над двигателем. Джастин кивает. — Выглядит хорошо. Сейчас должно быть все в порядке. Мои брови взлетают вверх. — Всё? Я делаю шаг назад, когда Джастин отходит от капота и закрывает его со щелчком. Он вытирает руки о промасленную тряпку и бросает ее в коробку у своих ног. — Теперь тебе не придется опаздывать на работу. Я морщусь. — Ты заметил, что я всегда опаздываю? Он ухмыляется, положив обе руки на капот машины и слегка наклоняясь ко мне. — От моего внимания это не ускользнуло, — мне нравится эта сторона Джастина: игривый, милый, задумчивый. Он дважды стучит костяшками пальцев по капоту. — Хочешь проверить? Я нашла ключи от машины в нижней части сумки, и села на сиденье водителя, а Коди ко мне на колени. Поскольку машина так долго стояла без дела, я ожидала, что аккумулятор разрядится, но, конечно, Джастин уже подумал об этом, и когда я поворачиваю ключи в зажигании, двигатель скулит и хрипит, но с треском запускается. Коди визжит и хлопает в ладоши, и я не могу не присоединиться. Мы оба смеемся, когда двигатель пыхтит и фыркает. Заглушив двигатель, я соскальзываю с переднего сиденья и, едва не сбив Джастина с ног, обнимаю его за шею. — Боже мой, Джастин! Это так здорово, большое спасибо! Он хихикает, его щека касается моего уха. — Не могу поверить, что у тебя получилось. Я думала, она сдохла навсегда, — я чувствую, как его рука нежно касается моей поясницы, и давления его теплой руки на мое тонкое платье достаточно, чтобы вернуть меня к реальности. Я убираю руки с его плеч и делаю шаг назад. — Потрясающе, — повторяю я, на этот раз тише. — Спасибо тебе. Ветер усиливается, и я плотнее запахиваю куртку. Вечер прохладный, но внутри меня вдруг разгорается жар. Джастин неловко шаркает ногами, его длинные пальцы теребят мочку уха. — Ты… ты хочешь, чтобы я присмотрел за Коди сегодня вечером? Когда я смотрю на него, он смотрит сквозь меня, прямо через лобовое стекло грузовика на мальчика, сидящего на переднем сиденье. Когда его глаза встречаются с моими, он краснеет, заставляя меня улыбнуться. — Конечно. Если ты не против. Он был очень вредный на этой неделе. Джастин медленно кивает. — Я приму это во внимание. Я ухмыляюсь. — Ну, ты сам напросился. — Мама! Я хочу попи́сать. Джастин хихикает, и я закатываю глаза. — Ладно, малыш. Коди танцует с ноги на ногу, пока я смотрю, как Джастин убирает сломанные части моего грузовика. — Хочешь зайти на ужин? Это не так круто, как лазанья, но есть яблочный пирог, — я поднимаю коробку, встряхивая внутренности. Нежная улыбка достигает уголков рта Джастина. — Тебе трудно сказать «нет», — он натягивает свитер поверх футболки и берет ящик с инструментами. — В шесть? Я смотрю на свое поношенное платье в белую и розовую полоску и чулки. — В шесть тридцать. Сходив с Коди в туалет, мы спустились к Неде. Я слышу, как где-то играет радио, и звук чего-то ближневосточного и экзотического становится громче, когда ее муж, открывает дверь. Черты его лица темные, как у жены, а густые усы, усыпанные седеющими волосами, прикрывают верхнюю губу, скрывая большую часть половины рта. Его глаза загораются, когда он видит нас. — Мистер Коди! — говорит он, хлопая в ладоши. — И Мисс Скарлет, — он говорит что-то на персидском, широко улыбаясь нам, прежде чем наклониться и взять лицо Коди в ладони. — Ты быстро растешь. Заходи, заходи. Он проводит нас внутрь, они с Недой суетятся вокруг Коди и, как всегда, напоминают мне, что у них есть сын-одиночка врач, который ездит на «Мерседесе» и каждое утро пробегает шесть миль. Даже если бы мне было интересно, а это не так, я не могу представить, что буду встречаться с кем-то, кто так много зарабатывает, но все же позволяет своим родителям жить в этом месте. — Я просто хотела сказать, что за Коди не нужно присматривать сегодня. — Ох? — говорит Неда с надеждой. Она и Амон всегда делали вид, что не знают, где я работаю. Я почти уверена, что она оставила эту часть, когда рассказала обо мне своему сыну. Тем не менее, я знаю, что они в курсе, и не одобряют этого. Но, они хорошие люди, присматривают за Коди, когда я не могу. — Джастин придет посмотреть динозавров, — перебивает Коди. — И он сказал, что ему нравится Бэтмен, а мне тоже нравится Бэтмен! — Джастин твой друг, азизам? — спрашивает Неда, скармливая ему кусочек чего-то липкого и розового. Коди запихивает все в рот, но после одного пережевывания решает, что ему это не нравится. Его нос морщится. — Он мамин друг. Брови Неды чуть не падают с макушки. — Сосед, — поправляю я, протягивая руку, чтобы Коди выплюнул розовое желе. — Джастин из квартиры «3С». — Коди, любовь моя, — говорит Неда, поднимая его со стула. — Иди найди Амона. Он покажет тебе кое-что интересное, — она похлопывает его по попе, и он убегает. Она тычет в меня сморщенным костлявым пальцем. — Мне он не нравится, — говорит она, как только Коди выходит за пределы слышимости. — У него много татуировок, а лицо у него как у беды. Да ладно. — На самом деле он очень милый, Неда. Вы не должны его судить. Ее губы сжимаются, и она издает кудахтающий звук. — Мне не нравится. Он доставит тебе неприятности. Оставь сына с нами. — Ты знаешь, я благодарна вам за помощь, Неда. Но я хочу оставить его дома, где ему удобно, — Неда фыркает, качая головой. — Кроме того, — говорю я. — Коди не помешал бы друг. Она захлопывает крышку контейнера со сладостями и различными пропитанными сахаром десертами, все еще не убежденная. Я улыбаюсь ей, отправляя в рот кусочек рахат-лукума. Сахар растворяется, и на языке расцветает аромат лепестков роз и теплых летних ночей. — Вот увидишь. Все будет хорошо.