***
Маленькая фигурка вырисовывается темным силуэтом на фоне стены здания, вишнево-красный свет тускнеет и становится ярче в тени. Кристен сидит, прижавшись спиной к кирпичной стене клуба, прижав колени к груди и держа сигарету во рту. — Привет, подруга, — протягивает она. Ее голос хриплый, привычный, далекий от ее обычно медово-сладкого тона. Я держу дверь открытой в темноте, наблюдая, как она отбрасывает окурок в сторону. — Идешь? Свет в коридоре тусклый, но даже при слабом освещении вид Кристен, идущей впереди меня, заставляет сердце подпрыгнуть. Кожа у нее бледная, почти прозрачная, а ноги такие тонкие, что, кажется, вот-вот треснут. Когда она выходит на свет в примерочную, я ощущаю всю тяжесть ее падения: темные круги под глазами, впадины под ключицами и красную раздраженную кожу под носом. Она говорит без умолку, пока мы идем в раздевалку, но я почти ничего не слышу. Глядя на ее изможденное тело, я не могу не задаться вопросом, когда это произошло. Я была здесь? Когда я в последний раз по-настоящему смотрела на Кристен? Когда я в последний раз с ней разговаривала? Кристен слегка покачивается, ища на туалетном столике что-нибудь, чтобы прикрыть потрескавшуюся кожу в уголках рта, напевает фальшивый припев из сорока лучших песен и наклоняется к зеркалу. — Скар, ты не найдешь для меня полтинник? — ее язык медленно скользит по зубам. — У меня просто мелочь, — она вытирает палец под носом и громко шмыгает носом, прежде чем повернуться ко мне. — Эй, Скарлет. Моргая, я отрываюсь от мыслей. — Нет. Извини. Кристен пожимает плечами и продолжает мазать кожу консилером. Она выглядит старше, ее кожа желтоватая под теплым светом. Как долго я была захвачена своим собственным маленьким миром? Все еще думая о ней, я переодеваюсь, натягиваю эластичные шорты. Я слышу, как она фыркает, как только выхожу из комнаты. Оглядывая раздевалку, я с удивлением вижу не одно новое лицо. Как будто туман рассеялся. Как будто я вижу вещи новыми глазами. — Кто-нибудь слышал что-нибудь о Ли? — спрашиваю я, ища знакомое лицо. Девушки вокруг меня молчат, как будто я не существую. Кристен смотрит на меня в зеркало, и на долю секунды я вижу, как в ее глазах вспыхивает страх, но мгновение спустя он исчезает, заменяясь стеклянным выражением безразличия. Почти месяц. Никаких контактов с Лией, никаких известий о том, где она, и с той ночи на стоянке тоже ничего от Сэма. Этот придирчивый голос в моей голове превращается в крик. Что-то не так, и я слишком запуталась в своем собственном дерьме, чтобы видеть, что происходит вокруг меня. — Крис, — шепчу я, приближаясь к ней. — Ты в порядке? Ты заботишься о себе? — О да, — она вытягивает слово, ее веки медленно закрываются, когда она облизывает губы. — Я в порядке. Мне так хорошо. Все замечательно, — я наклоняюсь и забираю у нее стакан, нюхая его содержимое, она смеется и тянется к стакану, но я отталкиваю ее руку. Она спотыкается и плюхается на стул. Когда она снова встает, я кладу руку ей на плечо и толкаю ее вниз. Беспокойство быстро сменяется гневом, чернота которого кипит под моей кожей. — Сядь, пока не упала. Она смотрит на меня покрасневшими глазами, и у меня возникает отчетливое ощущение, что если бы она не была так пьяна, то сбила бы меня с ног. А так она едва может держать глаза открытыми. Все еще держа стакан в руке, я громко стучу в дверь Маркуса. Бекка отвечает, ее ярко-красное платье туго натянуто на груди, декольте спереди слишком многое обнажает. — Ты видела Кристен? — рявкаю я, пытаясь смотреть куда угодно, только не на ее сиськи. — В последнее время нет, — отвечает она. — Девчонка совершенно опустошена. Она не может пойти туда в таком виде. Бекка вздыхает, выглядя скорее раздраженной, чем обеспокоенной. — Я разберусь с этим, — она оглядывает меня с ног до головы, оценивая. — Маркус хочет тебя видеть. Я стою в дверях, когда она проходит мимо, унося с собой запах сладких духов и лака для волос. Виски в стакане плещется о лед, когда я смотрю вниз. — Скарлет, — зовет Маркус откуда-то изнутри. Виски все еще обжигает мне горло, когда я закрываю дверь кабинета. — Приятно видеть, что ты не свалилась с лица земли, — говорит Маркус. — То же самое могу сказать и о тебе, — огрызаюсь я. Сухожилия на челюсти Маркуса напрягаются, когда он откидывается назад, расстегивая пуговицу на пиджаке. — Думала о нашем последнем разговоре? — Нет. Его брови слегка приподнимаются, но лицо остается нейтральным. — Жаль. На этом можно заработать. Я делаю глубокий вдох, готовясь еще раз объяснить, что то, что у меня между ног, не купишь. — Лия уволилась. Мои слова испаряются в воздухе. — Что? Когда? — Несколько недель назад, тебе не о чем было беспокоиться. — Но она… она ни с кем не попрощалась. Маркус равнодушно пожимает плечами. — Поплачь ещё. Мы потеряли девушку, так что сегодня вечером ты мне понадобишься на сцене дважды, и как можно чаще в отдельных комнатах. Кроме того, ты нужна мне в следующий четверг вечером для частной встречи. Я вскидываю бровь. — Я не работаю по четвергам. — Да, тогда нам хватало персонала, — ухмыляется Маркус. — Всего несколько часов. Я заплачу тебе лишнюю сотню плюс пятьдесят процентов чаевых. Часть моего мозга, которая точно знает, сколько денег на моем банковском счете, кричит: Да! Скажи «да»! Скажи «да»! Но нерешительная часть моего мозга знает, что когда дело касается Маркуса, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Что я буду делать за лишнюю сотню долларов? Он снова пожимает плечами. — Просто, как обычно, будь очаровательна, Скарлет. Снимай свою одежду и улыбайся; это все. Я скрещиваю руки на груди. — Почему я тебе не верю? Стул скрипит, когда Маркус садится вперед, бросая ручку на стол. — Знаешь что? — он вздыхает. — Я начинаю уставать от твоего отношения, — говорит он. — Ты забываешь, кто я, — откинувшись на спинку стула, он скрещивает руки на животе. — Я тебе не друг, Скарлет. И я не тот жирный ублюдок, который управляет этой дерьмовой закусочной, в которой ты работаешь. Я твой босс и владелец этого клуба. Пока ты работаешь на меня, я твоя проблема. — Моя? — фыркаю я. — Ага. Через секунду он уже передо мной, его темные глаза сверлят меня. — Ты прекрасно знаешь, что до тех пор, пока я хочу, ты будешь делать то, что я скажу, и когда я скажу. Хотя я пытаюсь скрыть свой страх, мой голос дрожит. — Или что? Улыбка, которая освещает его черты, действительно хищная, кричит о насилии и злобе. У меня мурашки бегут по спине. Он подходит так близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке, рука держит мое плечо, его пальцы сжаты так сильно, что я сдерживаю всхлип. «Беги», — говорит мой мозг. «Беги. Беги.» — Может, я перестану быть таким милым, — он сжимает меня крепче, сильнее притягивая к себе. — Было бы разумно, подумать еще немного о моем предложении, Скарлет. Это не будет продолжаться вечно, — говорит он, горячее дыхание касается моей кожи. — И ты начинаешь терять свою пользу. Я сглатываю, звук громко отдается в ушах. — Ты стоишь на пороге возможности заработать много денег, — продолжает он. — Думаешь, крутая, когда эти унылые ублюдки смотрят, как ты танцуешь на сцене? Не-а. Представь, каково это, когда они швыряются деньгами в твою милую маленькую киску, — его палец скользит по моей щеке, и я с трудом сдерживаю дрожь. — Они будут умолять об этом, Скарлет. Они выстроятся в очередь за этой чертовой дверью и упадут к твоим ногам, просто чтобы попробовать. — Ты делаешь мне больно, — шепчу я, морщась, когда его пальцы сжимают кожу на моем плече. — Так подумай об этом еще раз. Увидимся в четверг вечером. Все еще держа меня за руку, Маркус ведет меня к двери и, не оглядываясь, толкает в коридор, закрывая за собой дверь. Глядя на неё, я не уверена, меня сейчас вырвет, или я заплачу, или вышибу дверь. Я чувствую, как мое сердце колотится о грудную клетку, а кровь стучит в ушах так громко, что я едва слышу, как рядом захлопывается дверь туалета. — Ты в порядке? — спрашивает Реджи, его большая рука тяжело лежит на моем голом плече. Стряхнув с себя тяжесть его руки, я выпрямляюсь, темный парик, закрывающий мои волосы, касается середины спины. Сжав кулаки, я делаю все возможное, чтобы унять дрожь в руках. — Я в порядке. Реджи переводит взгляд с меня на дверь кабинета Маркуса. — Уверена? Я смотрю на его озабоченное лицо и на мгновение думаю о том, чтобы заползти в его широкую грудь и спрятаться. Я так хочу впустить его, позволить кому-то утешить меня, хотя бы на мгновение. Вместо этого я проглатываю желание, выпрямляю спину и киваю. — Да. Я в порядке. Я не в порядке. Внутренности трясутся, моя спокойная внешность скрывает страх, который рябит под кожей. Я должна выбраться отсюда. Это совершенно ясно.***
Напряжение от разговора с Маркусом и осознание того, что моя квартира пуста, давит мне на плечи, когда я поднимаюсь по лестнице. Моя сумка кажется тяжелее, чем обычно, ее вес давит мне на плечо, а ноги болят как сумасшедшие. Свет на площадке первого этажа мерцает, жужжит. Лестница скрипит под ногами, пока, наконец, после восьмидесяти пролетов вместо двух, я не добираюсь до своего этажа. Инстинктивно я смотрю направо, надеясь увидеть свет под дверью Джастина, но там темно. Я направляюсь налево, к своей квартире, выуживая ключи из переднего кармана сумки. Подняв глаза, я замираю в нескольких футах от двери своей квартиры. Дерево вокруг засова расколото и треснуло, дверь немного приоткрыта. Мои пальцы сжимают ключи, и хотя каждая клеточка моего тела кричит, чтобы я бежала, я делаю шаг вперед, толкая дверь, пока она не распахивается. Мышцы напряжены, я прислушиваюсь к звукам, к знаку, что кто-то все еще в квартире. Тишина, комната пуста, единственный свет исходит от телевизора, который стоит на боку на полу, экран мерцает. Все ящики открыты, все внутри разбросано по полу. Мое сердце падает в желудок, когда я замечаю, что DVD—плеер отсутствует — вероятно, единственная реальная ценность во всей квартире. Ноги хрустят на сломанной лампочке, когда я шагаю дальше в комнату. В шоке я беру кухонный стул, который лежит на полу, пытаясь оценить, не пропало ли что-нибудь еще. Как ни странно, несмотря на беспорядок, я знаю, что ничего ценного не украли. Потому что у меня нет ничего ценного. В комнате Коди дела обстоят немного лучше; его матрас перевернут, но в остальном он здесь не более грязно, чем было, когда я уходила. Моя спальня — это катастрофа, и я громко стону, когда обнаруживаю, что ящик с нижним бельем перевернут и разграблен, мое нижнее белье разбросано по комнате. Я даже не хочу знать, что пропало. — Чёрт. Ящики в ванной выдвинуты и опустошены, все разбросано по полу, липкая лужа сиропа от кашля, пролитая в середине верстака, жидкость капает вниз по шкафу. Моя косметика разбросана повсюду, коричневая и розовая пудра пятнает линолеум и подошвы моих ног, когда я на цыпочках хожу вокруг. Рабочая сумка соскальзывает с плеча, когда я вхожу в квартиру, пытаясь решить, злюсь ли я, боюсь или просто расстроена. Думаю, могло быть и хуже: мы с Коди могли быть дома, они могли забрать все, и могли ждать меня здесь. Мой первый инстинкт — это работа воров, ищущих деньги или таблетки, все, что стоит продать. Но что-то в глубине души подсказывает мне обратное. Кто врывается в квартиру в этом многоквартирном доме, и не берет ничего, кроме DVD-плеера? Холодный сквозняк врывается в открытую входную дверь, и, вздыхая, я думаю, что лучше найти что-нибудь, чем можно ее закрыть, так как замок полностью сломан. Немного прибравшись, я возвращаюсь в коридор в поисках чего-нибудь, что удержит дверь. Только тогда я замечаю, что маленький бельевой шкаф открыт. Мой желудок скручивает, когда я тянусь к тому месту, где хранились подарки Коди на день рождения. Внезапно дрожа, я вытаскиваю сложенные полотенца и простыни, за которыми у меня было все спрятано, и всё внутри меня падает на дно. Они исчезли — кроссовки, настольная игра, одежда, все. Я прижимаю руку ко рту, чувствуя слезы на глазах. Мой кулак сжимается, когда я глотаю злые слезы. Это моя вина. Это послание. Невысказанное напоминание, что я принадлежу Маркусу, что независимо от того, насколько я думаю, что могу уйти, он владеет мной. Потому что это просто вкус того, на что он способен. Это ерунда. Это просто предупреждение. Он знает, куда ударить, чтобы было больно. Я не понимала, что набрала его номер, пока он не ответил. — Скарлет? Звук его голоса разбивает что-то глубоко внутри меня, что-то пробивается сквозь гнев и вину, и горячие слезы начинают катиться по моим щекам. — Алло? — Кто-то вломился, — выдыхаю я сквозь слезы. — Что — отвали, Райли — ты в порядке? — Я в порядке, они просто все испортили, сломали несколько вещей, но они забрали, —мой голос дрожит, выдавая тихие слезы. — Они забрали все его подарки, Джастин. Они забрали грузовик, одежду, все. Завтра у него день рождения. — Ш-ш-ш, Скарлет. Пожалуйста, не плачь, — его голос слегка дрожит. — Пожалуйста. — Я просто… я не знаю, что делать. Джастин глубоко вздыхает. — Ты можешь запереть дверь? — Нет, дерево вокруг двери сломано, замок сломан, — я яростно вытираю щеки. — Наверное, смогу что-нибудь подсунуть под дверь. — Нет. Блять. Этого будет недостаточно. Он замолкает на мгновение, и мне приходится сморгнуть слезы, которые текут быстрее, капая на подбородок и шею, я чувствую, как они исчезают в вырезе моей рубашки. — В ящике рядом с входной дверью есть ключ, — тихо говорит Джастин. Я смотрю на свою крошечную тумбочку, ящик открыт, его содержимое рассыпано по полу. — В моем ящике? Некоторое время он молчит. — Это от моего дома. — Здесь есть ключ от твоего дома? — Да. Серебряный. Я все время забывал свой. Я наклоняюсь, скользя пальцами по содержимому ящика. Ключ совершенно новый, серебряный и блестящий. — Нашла. — Иди ко мне. Я хочу, чтобы ты заперла дверь и никому не открывала. — Но… — Если ты этого не сделаешь, Скарлет, клянусь Богом, я сейчас же вернусь и сам тебя туда посажу, — тон его голоса говорит, что он серьезен, и на мгновение я задаюсь вопросом, поможет ли его присутствие здесь. Мне нужно на кого-то опереться. — Нет, не надо. Не приходи сюда, — мне не нужно втягивать другого человека в свою запутанную жизнь. — Правда можно? — Да. Просто… Он вздыхает, и я представляю, как его руки сжимаются в волосах, а между бровями образуется складочка. — Что? — Ничего. Просто оставайся на линии, пока не окажешься внутри. Он терпеливо ждет, пока я роюсь в поисках одежды для сна и зубной щетки. Я чувствую себя странно, оставив свою квартиру нараспашку. Но в самом деле, что плохого может случиться в пять часов утра с квартирой, которая уже перевернута? Квартира Джастина почти пуста и, если это вообще возможно, меньше моей. Крошечная мини-кухня открывается в одну гостиную с одной спальней и ванной комнатой в задней части. Есть стол и стулья, телевизор и матрас под окном. — Я внутри, — шепчу я, чувствуя себя странно, впервые стоя в его квартире, когда он так далеко. — Запри дверь, — он ждет, пока я поверну замок и задвину засов. — Я вернусь поздно вечером, — тихо говорит он. — Оставайся у меня сколько захочешь, ладно? — Спасибо тебе. Он снова промолчал. — Скарлет? — Да? Он снова вздыхает, долгий вздох, полный невысказанных слов. — Скоро увидимся. — Окей. Его спальня проста, голые стены, за исключением нескольких плакатов, прикрепленных к одной стене, и матрас с белыми простынями, которые выглядят чистыми, но неубранными. Усталая до костей, истощенная энергией, я падаю на матрас, удивляясь, что он мягкий и удобный. Дрожащими руками я открываю телефон и набираю номер. Телефон звонит один раз перед переключением на голосовую почту. — Маркус, это Скарлет, — шепчу я, стараясь не показать дрожь в голосе. — Просто скажи мне, где и я буду там. Повесив трубку, я бросаю телефон на пол и снимаю свитер. Он присоединяется к моему телефону на полу рядом, но как только я собираюсь переодеться в пижаму, я замечаю серую футболку, лежащую в кровати. Я спорю об этом целую секунду, прежде чем поднять её и надеть. Хлопок потертый и мягкий, а простыни чистые, пропитанные запахом Джастина. Прижимая их к подбородку и зарываясь в них лицом, я наполняюсь его запахом, тем знакомым, успокаивающим запахом. Я закрываю глаза, вспоминая свою квартиру. Как бы я ни была измучена, как бы я ни старалась, сон не приходит.