Падение / The fall

Скарлет — Не поворачивайся ко мне спиной. Голос Алека, как бритва, с острыми краями, режет меня насквозь. В миг я осознаю, что он не такой милый, мягкий парень, каким я его считала, я прижимаюсь к машине, его вес давит на меня сзади, руки зажаты между телом и машиной. — Пошли, — шепчет он. — Я видел, как ты на меня смотришь. Его дыхание касается моей шеи, щеки. От него пахнет виски и одеколоном. — Отвали от меня, — выдавила я сквозь стиснутые зубы, пытаясь оттолкнуть его. — Ты тоже хочешь этого, — говорит он, прижимаясь к моей пояснице. Его рука скользит по моему бедру, пальцы тянутся под футболку. Мое горло сжимается от страха, но вместо того, чтобы прижаться к нему, я двигаю бедрами вперед, прижимая его пальцы к дверце машины. — Не будь такой, — говорит он тошнотворно сладким голосом от которого у меня мурашки по коже. — Я сказала хватит. Он хихикает, его дыхание обжигает мое лицо. — Да, ты это говорила. Но я знаю, какая ты. Не говори, что не хочешь этого. Я изо всех сил стараюсь освободиться, мой разум кружится от того, насколько он силен. — Я хочу, чтобы ты отвалил от меня. Алек ослабляет давление на долю секунды, ровно настолько, чтобы я ударилась головой об окно грузовика. Боль пронзает скулу и череп, посылая раскаленные добела искры, танцующие перед глазами. Стекло ледяное, такое холодное, что почти обжигает. — У тебя охрененный рот. Он снова смеется, но за этим стоит яд; он больше не играет. Он злится. Он зол и пьян, час ночи, и вокруг ни души. Дверная ручка впивается мне в бедро, сердце сильно колотится, я на мгновение боюсь, что меня вырвет. Я могу думать только о Коди. Все, о чем я могу думать, это вернуться домой к нему, в безопасную квартиру, и в безопасность сильных рук, которые, я знаю, ждут меня. Кровь бешено колотится, адреналин разливается по всему телу, я слышу, как бьется сердце. Горячие, липкие руки тянутся к моей талии, и как будто что-то щелкает внутри меня. Роковая ошибка Алека в том, что он отпустил меня на долю секунды. Он откидывается назад, пытаясь стянуть с меня джинсы, и я использую эту возможность, чтобы как можно сильнее откинуть голову ему на лицо. Задняя часть моего черепа соединяется с его носом, и снова звезды и цветные пятна танцуют в моем видении. Вскрикнув, я прижимаю руку к затылку, наблюдая, как он отступает назад, зажимая нос. Этот шаг назад создает некоторое пространство между нами, и, забыв о боли в голове, я бью ногой между его ног. Его пронзительный крик эхом разносится по пустырю, когда он падает на колени, сжимая руками промежность. — Гребаная сука, — выплевывает он, перекатываясь на бок. Желание снова пнуть его очень сильное, но боль в голове и бурлящий адреналин в венах заставляют меня нащупывать ключи. Не знаю, как я добираюсь домой. Я не могу вспомнить дорогу, только грохот в голове. Мои ноги кричат, когда я поднимаюсь по лестнице, руки дрожат, а права сторона лица опухла и болит. Женщина с нижнего этажа протискивается мимо меня по лестнице. — Эй, осторожнее! К тому времени, как я добираюсь до своей квартиры, мои ноги как желе, и каждый шаг кажется горой. Но я так близко. Так близко к безопасности. Я просто добираюсь до кухонной раковины, прежде чем меня рвет. Снова и снова у меня сводит живот. Колени дрожат, я опираюсь на стойку. — Скарлет? Когда дверь спальни открывается за моей спиной, кухня заливается светом. Я вытираю рот рукой и кладу ладони по обе стороны раковины, глубоко дыша, ожидая, когда пройдет тошнота. Через секунду теплая рука Джастина лежит на моей спине. — Ты в порядке? Дрожащей рукой я убираю волосы с шеи, отбрасывая их в сторону. Я поворачиваюсь к нему лицом и даже в тусклом свете вижу, как краска отливает от его лица. Его руки поднимаются к моему лицу, его прикосновение неуверенное, но нежное. — Я… Я не знаю, что сказать. — Кто это с тобой сделал? — спрашивает он темным, как приближающаяся гроза, голосом. — Это был Маркус? Я качаю головой, моя нижняя губа дрожит. — Кто-то в клубе? Я снова качаю головой. — Скажи мне, Скарлет, — шипит он. — Скажи мне, кто это был. — Я не знаю, кто он, — отвечаю я тихо, мой голос дрожит. От одного разговора у меня по лицу пробегает боль. — Он был просто парнем. Он загнал меня в угол на парковке. Все тело Джастина напрягается, когда он осматривает каждый дюйм моего тела, руки нервно трепещут на моем животе и бедрах. — Он…? — Нет. Джастин молча нахмурился и посмотрел на меня сверху вниз. — Расскажи мне, что случилось, — тихо говорит он, нежно проводя большим пальцем по моей щеке. Не в силах смотреть на него, я рассказываю ему все. Чувство вины так давит на язык, что рот наполняется им. Каждое слово, которое я говорю, тонет в нем. — Я хотела сказать тебе, — говорю я потом, моя рука лежит на его руке. — Я просто не хотела, чтобы ты волновался. Думала, все будет хорошо. Отойдя от меня, он вытаскивает свою руку из-под моей. Он прижимает ладонь правой руки к глазу, стиснув зубы. Мгновенно, каждая ложь и каждая глупость, которую я сделала, заполняет мои кости, давят на меня. Когда Джастин убирает руку от лица, выражение его лица становится нарочито пустым. Колеса крутятся в его голове, и все, о чем он думает, тщательно скрыто от меня. Я видела это раньше, но никогда так. Это осязаемо; настоящее живое существо свернулось в его мышцах, единственный намек на его присутствие — нежная дрожь, сотрясающая руки, и тиканье челюстных мышц. Даже с другого конца комнаты, где он расхаживает взад и вперед по линолеуму, видно напряжение в его руках. Кровь стучит, как отбойный молоток. Адреналин ушел, мое тело пустеет, каждый мускул обмяк и дрожит. Джастин делает несколько глубоких вдохов. Его челюсть двигается, мышцы напрягаются. — Джастин… Когда его кулак касается стены на кухне, я подпрыгиваю. Второй удар вызывает трещину в гипсокартоне, и он останавливается, только когда на стене появляются пятна крови. — Черт, — шепчет он, пожимая свою руку. — Джастин, — снова говорю я хриплым голосом. — Остановись. Его плечи опускаются, и, наконец, после того, что кажется вечностью тишины, он поворачивается ко мне, выражение его лица смягчается. Не говоря ни слова, он идет к холодильнику и достает пакет замороженного горошка. Он молча заворачивает их в кухонное полотенце и встает передо мной, слегка наклонив голову и прижимая компресс к моей щеке. Я вздрагиваю от прикосновения мешка со льдом, и его рука ложится на другую щеку, мягко обхватывая голову. Его лицо напряжено, он притягивает меня ближе и обнимает. Вес его тела заставляет меня чувствовать, что я наконец-то могу дышать. — Прости, — тихо говорю я. Джастин не отвечает. — Мне очень жаль. Вздохнув, Джастин говорит: — Я знаю. Я кладу голову ему на грудь. — Это еще не конец, — шепчет он, крепче обнимая меня. — Мы поговорим об этом, и ты мне все расскажешь. Я киваю. Его рука медленно скользит по моей спине длинными, успокаивающими движениями. — Я чертовски зол сейчас. Я снова киваю. Не знаю, как долго мы стоим там, но через некоторое время Джастин наклоняется и берет меня за руку. — Пошли. Молча, Джастин ведет меня в ванную, где очень медленно, он снимает с меня слои одежды, бросая их к нашим ногам. Мышцы шеи и плеч болят, а пульсация крови за опухшим глазом так болезненна, что хочется плакать. Когда я в одном нижнем белье, Джастин нежно обхватывает мои щеки, поднимая мой взгляд к себе. И целует. Целомудренно. Нежно. Слезы катятся по моим щекам, молча, смешиваясь с его вкусом. Я стараюсь не чувствовать руки Алека на себе, когда закрываю глаза, но все равно, кожа покалывает от страха. Как будто почувствовав это, Джастин отстраняется, большими пальцами смахивая слезы с моего подбородка. — Садись, — говорит он. Мои мышцы болят так сильно, все, что я могу сделать, это стоять и позволить горячей воде течь по моему телу. К счастью, через несколько минут Джастин отодвигает занавеску, выключает кран и осторожно помогает мне выйти. Все еще дрожу, Джастин ведет меня в спальню. Потянувшись, он стягивает футболку, прежде чем протянуть ее мне, чтобы я просунула руки. Он отворачивается, когда я роняю полотенце. Футболка доходит до середины бедра, всё ещё теплая от его кожи. — Давай, — требует он, указывая на кровать. Шатаясь на коленях, я откидываю простыни и проскальзываю внутрь. Чернильная рябь пробегает по коже, когда Джастин снимает носки на краю кровати, его джинсы низко сидят, обнажая тонкие бедра, которые даже сейчас умоляют меня прикоснуться к ним. Он скользит в постель рядом со мной, и, как будто мы притянуты друг к другу, как магниты, его кожа находит мою под простынями. Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением близости, ощущением безопасности в его объятиях. — Поговори со мной, — шепчет он, когда мои глаза закрываются. Я хмурюсь, моя голова уже заполнена картинками сна, тело поет, мышцы расслабляются. — Я так устала. Его пальцы скользят по моей скуле. — Понимаю. Ну пожалуйста. Вздохнув, я тянусь к его пальцам, нежно целуя их, прежде чем сжать в кулак. — Что ты хочешь знать? Мгновение он молчит. — Расскажи мне, как родился Коди. Хоть и я устала и так подавлена, что мне хочется плакать, я не могу не улыбнуться. — Коди родился в четверг вечером, на три недели раньше срока, — я зевнула, прикрыв разинутый рот рукой. — И как всё прошло? — спрашивает Джастин. — Отлично, — отвечаю я. — У меня начались схватки в два часа ночи. Почти до смерти напугала отца. — Как звали твоего отца? — Тони. — Ох. Значит, ты напугала Тони. И что потом? — Больница, — я невнятно говорю. — Остальное как в тумане, — у меня такое чувство, будто свинцовые гири закрывают глаза. — Только что я тужилась, а в следующую минуту у меня на руках маленький мальчик. Джастин усмехается. — Он плакал? — Нет, — говорю я, слегка качая головой. — Но Тони плакал. Как ребенок. Мы оба замолкаем на мгновение, а затем его губы прижимаются к моей щеке. — Останься со мной, Скарлет. Не спи, пожалуйста. Я делаю глубокий вдох, пытаясь открыть глаза. — Коди посмотрел на меня своими голубыми глазами, и я поняла, что никогда не полюблю другого человека так же сильно. Самый тихий ребенок, который у них когда-либо был, сказали медсестры. Они наблюдали за ним всю ночь, ожидая, что он заплачет, но он не плакал, — Джастин улыбается, выглядя почти гордым. — Ни разу. — Что сказал отец Коди, когда ты рассказала ему? — Эрик? Он сказал «ладно». — Ладно? Я киваю. — Он сказал «ладно» и повесил трубку. — Идиот. Мне удается слегка улыбнуться. — Да. Тыльная сторона пальцев Джастина касается моей щеки. — Как ты себя чувствуешь? Болит? Еще льда? — Нет. Просто останься со мной. Это все, чего я хочу. Его щека касается раковины моего уха, когда он шепчет: — Я никуда не уйду. Я тянусь к нему, мои губы ищут его. Джастин смеется, нежно целует меня. — Отдыхай, Скарлет. Я останусь. Он остается. На всю ночь. Будил меня каждые несколько часов, задавал вопросы. Моменты перед тем, как уснуть, наполнены видениями того, что могло произойти на той стоянке. Но каждый раз, когда я просыпаюсь с колотящимся сердцем и стучащей головой, он рядом. Даже в ранние часы утра, когда он спит рядом со мной, я ощущаю комфорт. Это всепоглощающее чувство, словно я могу завернуться в него, прижаться к нему всем телом и почувствовать его кожу на своей. Его тела рядом хватает, чтобы прогнать дурные сны. Я просто надеюсь, что он чувствует то же самое. Когда я просыпаюсь, Джастин сидит на краю кровати, спиной ко мне, положив локти на колени. Его длинные пальцы сгибаются, костяшки хрустят, сухожилия натягиваются. Меня поражает, что даже спустя такой короткий промежуток времени его тело так хорошо мне знакомо. То, как плавно опускаются его плечи, изгиб его позвоночника, длинный, нежный изгиб его шеи. Я чувствую, что знаю все это, и узнала бы с закрытыми глазами. — Джастин? Его голова слегка поворачивается и он смотрит на меня через плечо, его лицо выглядит серьезным. Я сажусь, согнув колени под простыней. Он снова поворачивается к окну и на мгновение замолкает, погруженный в свои мысли. Я оставляю его в покое, давая ему время собраться с мыслями. — Я не знаю… — он останавливается, его длинные пальцы нащупывают волосы на затылке. Он приглаживает их рукой вниз. — Вчера вечером ты пошла в ту квартиру, зная, что может случиться. Ты точно знаешь, какой Маркус, и все равно пошла туда. — Я думала, что справлюсь, — говорю я, прижимая ладонь к лицу. — Я думала, что могу просто войти и выйти. Джастин встает и качает головой. Он натягивает кофту через голову, проводит рукой по волосам, прежде чем надеть бейсболку. Я вздыхаю. — Деньги были слишком хороши, чтобы от них отказаться, Джастин. Видит Бог, мне это нужно. Он тщательно обдумывает свои следующие слова. — И оно того стоило? Я молчу от чувства вины, и стыд накатывает на меня волной, давя своим весом. Ничто не стоит того, чтобы со мной так обращались. — Нет, — шепчу я. — Мама! Коди вбегает, уже одетый, готовый ко дню в дет-саду. Его светлые волосы зачесаны назад. — Джастин сделал тебе прическу? — спрашиваю я, когда он забирается ко мне на колени. Коди кивает. — Да. А теперь он везет меня в школу на своей машине. Круто, да? Обхватив его щеки руками, я целую их. — Очень круто. Озабоченная складка появляется между бровей Коди, и его маленькая рука нежно касается моей щеки. — Почему у тебя вава, мам? Ты упала? Я киваю. — Да, я упала. Но я в порядке, мне не больно. — Принести пластыри? — Нет, — отвечаю я с улыбкой. — Мне даже пластырь не нужен. Ты почистил зубы? Он качает головой. — Давай я поцелую? — Да, пожалуйста. Только аккуратно, — я указываю на свою щеку и слегка поворачиваюсь, ожидая поцелуя. Медленно наклоняясь, Коди нежно целует меня в щеку, а затем отскакивает от кровати в ванную. Несмотря на все это, Джастин стоит спокойно, его руки под мышками, выражение лица теперь немного мягче, чем раньше. — Я не думала, что у меня есть другой выбор, — тихо говорю я, наблюдая за Коди через коридор. — После взлома и дня рождения Коди, не говоря уже о кредитах и повышении арендной платы в этом месяце, дела в закусочной плохи, и я не знала, что еще делать. Джастин вздыхает, его разочарование ощутимо. — Я знаю, но я не могу… я не… — он смотрит вниз, пристально глядя в пол. — Не понимаю, почему ты не можешь просто позволить мне помочь тебе. — Потому что я сама могу это сделать, Джастин, — я вздрогнула, когда щека болезненно запульсировала. Я прижимаю руку к лицу, проглатывая стыд. — Это не навсегда, просто пока я не найду что-нибудь получше. Более безопасное. Стиснув зубы, Джастин сцепляет руки за головой. — Клянусь, Скарлет, если я узнаю, кто это сделал, я убью его. Я не могу спать, зная, что тот, кто причинил тебе боль, ходит просто так. — Джастин… Он смотрит на свои красные костяшки пальцев, на разбитую и окровавленную кожу. Он облизывает губы и наконец смотрит на меня. — Ты сводишь меня с ума. Я едва могу стоять рядом с тобой, не желая прикоснуться к тебе. Я не могу думать. Я не могу есть. Я почти не сплю. Одна мысль о том, что кто-то причинит тебе боль, не дает мне спать по ночам. Заправляя волосы за ухо, я наблюдаю, как он дергает воротник кофты, его плечи напрягаются. Он неуверенно делает шаг вперед и останавливается на кровати передо мной. — Я знаю, что уже говорил, но прошлая ночь могла быть намного хуже. Когда я думаю о том, что могло бы случиться… — он опускает голову на руку, прижимая пальцы к закрытым глазам. Я подхожу к нему, прижимаясь щекой к его плечу. — Понимаю. И я хотела бы доказать, как глупо и стыдно мне было идти на эту вечеринку. Мне не следовало доверять Маркусу. Некоторое время мы сидим молча. — Хотела бы я быть лучше для тебя, — говорю я. — Хотела бы я быть девушкой, которая принимает разумные решения и у которой нет такой жизни. — Скарлет… — И я знаю, что многое скрываю от тебя, Джастин, и что я упряма и несговорчива, и что я, вероятно, недостаточно говорю тебе, как благодарна за все, что ты делаешь, но… Я тону здесь. Я чувствую, что тону, а ты и Коди — единственное, что удерживает меня на плаву. Вздохнув, Джастин наклоняется, прижимая меня к себе, пока я не оказываюсь завернутой в него. — Я держу тебя, — шепчет он. Я так много хочу сказать ему, так много хочу прокричать. — Пошли, Джастин? — Коди скулит с порога, как всегда вовремя. — Я почистил зубы. Впервые за все утро, Джастин улыбается. Небольшая складочка в уголке рта, но всё же улыбка. — Да, чувак. Пойдем. Коди поднимает кулак в воздух. — Пока, мам. Увидимся позже! Я смеюсь, и Джастин наклоняется, чтобы быстро поцеловать меня в щеку. — Я сейчас вернусь, — говорит он. — И мы поговорим.