***
Билл резко сел, судорожно хватая ртом воздух. Где он? Что происходит? Паника начала подниматься внутри ледяной волной, ужас скрутил внутренности, а кислорода решительно не хватало. Перед глазами все поплыло, еще больше усиливая дезориентацию, и Билл судорожно сжал виски руками так, что под веками заплясали разноцветные круги. Канализация. Пеннивайз. Наг. Летающие дети. Образы крутились в сознании настолько яркие, что реальность меркла по сравнению с ними. Неожиданно кто-то крепко схватил его за предплечье, вынуждая убрать руку от головы, а потом резкая боль пронзила кисть до самых кончиков пальцев. Билл вскрикнул, вырываясь из болезненной хватки и в тот же момент понял, что воздух беспрепятственно проникает в легкие. Боль помогла прочистить разум от наваждения. — Вот так, Билли, дыши глубоко и медленно, иначе отключишься, — Пеннивайз не торопясь слизнул кровь с клыков. Билл же уставился на собственную прокушенную ладонь. Теперь-то он вспомнил, где находится и что тут делает. Он в доме номер двадцать девять по Нейболт-стрит, сидит на драном вонючем матрасе, а у него под боком как ни в чем ни бывало развалился Пеннивайз. Да еще и приобнимает его легонько за талию, словно так и надо. Они лежали рядом, и Билл обещал себе, что буквально через минуту он откроет глаза и отпихнет от себя наглого клоуна, который, стоит правда признать, умеет просто божественно отсасывать. Но вместо этого он, похоже, заснул. И оказался в канализации. То есть, выходит, ему приснилось, что он там оказался. — Что это, блядь, было? — Билл еще несколько секунд пялился на окровавленную ладонь, а потом аккуратно вытер ее о штаны. — Ты о чем, милый? О твоем сне или о панической атаке? Кстати, а где мое спасибо? — глядя на ехидную улыбку Пеннивайза, Билл с трудом удержался, чтобы не стереть ее кулаком. — О сне, к-конечно же. И обойдешься. — Билли злой, — Пеннивайз картинно надул губы, а потом вдруг скривился, словно сожрал что-то не самое приятное на вкус. — Ты же хотел узнать, что со мной случилось. Я решил, что лучше тебе самому раз увидеть, чем слушать мой рассказ. Ты начал бы постоянно перебивать меня вопросами. Это бесит. — Вот как, значит. А то, что я мог из-за тебя р-рехнуться, ты не у-учел? — Ну, я верил, что ты справишься, — Пеннивайз так лучезарно улыбнулся, что Билл все же не выдержал и резко оттолкнул его от себя. И тут же встал, злорадно ухмыльнувшись, когда Оно зашипело от боли. Билл осмотрелся и поднял с пола футболку. Повертел в руках, думая, стоит ли надевать ее, но решил в итоге, что мысль не самая удачная. Мало ли чего можно было нацеплять в такой грязище. — Так значит эта тварь во всем виновата, — Билл развернулся к Пеннивайзу, который теперь зло сверкал на него своими янтарными глазами, — сумела достать тебя. И часто у тебя бывают т-такие вот… гости? — Этому ублюдку удалось застать меня врасплох. Обычно такие, как он, сюда и близко не суются, знают, что ничего хорошего их тут не ждет. Но у этого был гон в самом разгаре и его верхнюю голову начисто отключило. А потом ему просто повезло. — Получается, он лишь хотел тебя оттрахать? — Хотел, — Пеннивайз оскалился в яростном презрении, — а еще сожрать. И совместить первое со вторым. И если против первого под настроение я, в принципе, ничего не имею, то со вторым категорически не согласен! Билл хмыкнул, а потом направился к окну. Слова о том, что Пеннивайз в принципе не против секса звучали очень интересно. Многообещающе. — По-моему Билли думает совсем не о том, — насмешливо фыркнул Пеннивайз, наблюдая за войной с оконной рамой. — А, по-моему, тебе надо меньше лезть мне в голову! — парировал Билл. Окно с пятой попытки все же удалось открыть. Теперь, когда мутные стекла не мешали, в комнате стало на порядок светлее. — Да я разве лезу? — Пеннивайз хихикнул, явно забыв про злость и наслаждаясь ситуацией. — У малыша Билли все на лице написано. Знаешь, ты мне даже нравишься. Для человека ты очень неплох. Потому, если хочешь потрахаться — мы с тобой потрахаемся. Возможно даже не один раз. Но сначала не дай мне сдохнуть! — Именно этим я и собираюсь заняться! — огрызнулся Билл, возвращаясь к Пеннивайзу и опускаясь с ним рядом на колени. — Я так понимаю, этот гад тебя от-травил? — Правильно понимаешь, — уныло согласился Пеннивайз, устраиваясь так, чтобы Биллу было лучше его видно. — Яд с его клыков парализовал бы меня, будь я в истинной форме, но в этой сработал очень непредсказуемо. Он мешает мне сменить облик и сильно замедляет регенерацию, из-за чего часть повреждений до сих пор не зажила. Билл же полностью сосредоточился на осмотре. Теперь он сумел разглядеть, что большая часть клоунского костюма пропитана кровью, и ей же залит почти весь матрас. И он вот на этом лежал недавно? И даже спал. Билла снова начало мутить, но он усилием воли взял себя в руки. Ничего с ним не случится. Надо всего лишь принять душ. Довольно быстро Билл обнаружил источник кровотечения — глубокие длинные раны, явно отставленные когтями, тянущиеся по всей внутренней поверхности левого бедра, и не менее глубокие раны от клыков на нижней части живота ближе к правому боку. Билл не сомневался, что у Пеннивайза были и иные повреждения, но они сейчас не кровоточили. Впрочем, это оказалось не самым страшным. Куда хуже было другое — от ран исходил крайне неприятный, тяжелый запах и пространство вокруг них явно пропиталось не только кровью, но и гноем. Это было скверно, на ум сразу пришли многочисленные красочные рассказы Эдди о всякого рода заражениях и их последствиях. — Билли… Мне совсем не нравится выражение твоего лица, — Пеннивайз настороженно смотрел, как Билл принялся что-то сосредоточенно прикидывать в уме. — Все настолько плохо? — Настолько, — наконец выдохнул Билл, а потом с сожалением глянул на футболку, которую до сих пор держал в руке. А после принялся старательно разрывать ее на лоскуты, — раны воспалились и загноились. Похоже в них п-попала какая-то з-зараза. Поэтому тебе так плохо. Почему ты сразу не обработал их? — Потому что обычно на мне все заживает очень быстро! — раздосадовано огрызнулся Пеннивайз. О собственных промахах ему было явно не очень приятно говорить, и Билла это радовало. — К тому же я думал, что это все ненадолго. И незачем утруждаться. Яд перестанет действовать, тело отрегенерирует как положено, я нормально поохочусь и забуду все, как дурной сон. Но чем дольше я находился внизу, тем хуже мне становилось. Я решил, что это из-за холода и сырости. А потому перебрался туда, где теплее и суше. А потом заявился ты. — Могу и уйти, если не н-нравится. — Не смей! — глаза Пеннивайза сверкнули плохо сдерживаемой яростью. — И не смей ставить мне условия! Если ты думаешь, что мне так нравится принимать от тебя помощь, нравится, что ты видишь меня в таком жалком виде — то ты очень сильно ошибаешься. Но просто так бездарно подыхать только лишь из-за собственной гордости я не собираюсь. Нет уж, я намереваюсь еще очень долго жить! Билл несколько секунд смотрел в янтарные глаза, а потом довольно хмыкнул: — Вот это уже куда лучше. А то помирать он тут собрался. Правильный настрой — половина дела. А теперь терпи. — Мотиватор… хренов… — Пеннивайз зажмурился, мигом растеряв всю злость, и зашипел сквозь стиснутые зубы, когда Билл положил свернутый в несколько слоев кусок футболки на расположенную на животе рану и с силой надавил. — Ты это надевать на себя… побрезговал. Ты точно знаешь… что делаешь? Вместо ответа Билл принялся приматывать ткань к животу с помощью другого лоскута футболки. Остатками он как мог перемотал бедро, пусть их и не хватило на всю рану. И только когда дело было сделано Билл заговорил, одновременно оттирая руки от крови Пеннивайза о первую попавшуюся более-менее чистую тряпку: — Я пытаюсь замедлить к-кровотечение. От моей футболки хуже тебе точно уже не будет. На первое время с-сойдет. — Вот знаешь, я сейчас очень сомневаюсь в тебе, как в специалисте… — А я и не с-специалист, — Билл тяжело выдохнул. Мысль, только что пришедшая ему в голову казалась единственно верной, но она совершенно ему не нравилась, — просто примерно представляю, что делать. Я в-видел, как Эдди обрабатывает рану Бена. Но с-сейчас у меня нет под рукой всего необходимого. И тебе, я думаю, нужно отсюда уйти. — Зачем это и куда? — Пеннивайз мгновенно ощерился, в его глазах сверкнуло явное недоверие. — Мне и тут хорошо, знаешь ли! — А мне — нет, — отрезал Билл. Он помолчал немного, собираясь с силами и решимостью, а затем выдавил из себя, словно приговор. — Отправимся ко мне домой. — Не хочу, мне тут спокойнее. Билл вдохнул, выдохнул и снова вдохнул. Это было тяжелее, чем он предполагал. Очень хотелось просто согласиться с Пеннивайзом и оставить его в доме. А лучшее вообще послать его ко всем чертям. Вот только последствия такого решения совсем не радовали. — С-слушай, пока ты тут, мне будет трудно тебе помогать, — Билл старался говорить спокойно и рассудительно, а не орать во весь голос, пусть и очень хотелось, — трудно тайно все время проб-бираться сюда. Мои д-друзья могут проследить за мной и наткнутся на тебя. — И они об этом пожалеют! — глаза Пеннивайз угрожающе свернули. — Да я сам об этом пожалею! — Билл все-таки сорвался на крик, но тут же взял себя в руки. — Пойми, раны надо обработать. Как следует, а не вот так. Вот с-скажи, сколько еще яд будет действовать? — Задай вопрос попроще, Билли, — вот теперь в голосе Пеннивайза ясно слышалась тоска. — Может пару дней. Может неделю. Может дольше. — И мы уже поняли, что ты точно не дотянешь до этого момента. В этом доме слишком т-темно. И грязно. И холодно по ночам. Ты не поп-правишься тут, а только нацепляешь на себя еще больше заразы. — А у тебя дома будет, значит, чище? И меня совсем никто не увидит? — впрочем в голосе Пеннивайза уже не слышалось прежнего протеста, и Билл понял, что Оно все же согласилось с его аргументами. — Да уж точно почище, чем т-тут, — Билл теперь смотрел прямо в глаза Пеннивайза, стараясь если не словами, то образами донести то, что хочет сказать. — К тому же отец с-сегодня уезжает в Бангор. В командировку на неделю. А маме до меня нет дела. Она будет все время с-смотреть телевизор, а на ночь пить снотворное и ничего не услышит, даже если под окном будет проходить парад. Никто не будет знать, что ты у меня. Твои раны надо хорошенько промыть и очистить от гноя. И залить тем, что убьет инфекцию. Хотя бы с-спиртом. У отца был, я видел. — Звучит так, словно ты хочешь не помочь, а добить меня, Билли, — проскулил Пеннивайз с совершенно несчастным видом. — Может, можно как-то обойтись без всего… такого? — Я дам тебе обезболивающее. Т-так уж и быть. Хоть ты и не зас-служил. — Малыш Билли — само великодушие. Вместо ответа Билл только пожал плечами, а потом поднялся на ноги. — Ночью я выберусь из дома и заеду за тобой. Так нас никто не увидит. Думаю, если я посажу тебя на С-сильвера, то сумею докатить до… — Это все, конечно, очень заманчиво звучит, прямо-таки как первое свидание, — Пеннивайз приподнялся на локтях и вдруг оскалился, глядя прямо на Билла, — но на твой дурацкий велосипед я не сяду. Сам смогу добраться до твоего дома, я еще не разучился отводить глаза, знаешь ли! Просто оставь дверь черного хода открытой. Я приду. А теперь катись куда хотел, мне уже осточертело видеть твою рожу! — Взаимно! — Билл развернулся и поспешил прочь из комнаты и из этого дома. Злость клокотала внутри, но не столько слова Пеннивайза ее вызвали. Хотя гадости про Сильвера, конечно, слушать было обидно. Но, по крайней мере, Билл изначально ничего хорошего от Оно не ждал. Нет, он злился на себя. Так как совершенно точно понял — перспектива в будущем переспать с Пеннивайзом манит его куда больше, чем мысль о том, что своими действиями он спасает невинных жителей Дерри от катастрофы. Это было отвратительно. Неправильно. Нездорово. И, черт побери, так желанно. Билл вскочил на Сильвера и принялся бешено крутить педали. Чтобы ветер выдул все мысли из головы. А еще, чем быстрее он поедет, тем меньше вероятность, что кто-то успеет толком рассмотреть его и заметить багровые следы от клыков Пеннивайза на обнаженном торсе и шее. Он сейчас выглядит так, словно его только что неплохо оттрахали. Собственно, это и так очень близко к истине. И лишь оказавшись дома, закрывшись в ванной и встав под горячие струи воды, Билл сумел немного успокоиться и привести мысли в относительный порядок. Он устал злиться, устал ненавидеть самого себя, устал себе врать. Джорджи погиб. Его убил и сожрал Пеннивайз. И со смертью Оно Джорджи не оживет. Это была правда. Билл очень сильно хотел Пеннивайза и не испытывал никакого дискомфорта по этому поводу. Ему даже не было стыдно перед собственным погибшим братом, хотя по всему выходило, что должно быть. И это тоже была правда. Возможно, в будущем он еще не раз вернется к этим мыслям — Билл слишком хорошо знал себя, и понимал, что вернется к ним на самом деле очень много раз, и каждый будет еще болезненнее, чем предыдущий — но сейчас можно было и не изводиться так. Сосредоточиться на настоящем, забыв про прошлое и будущее. Немного успокоив себя этими размышлениями, Билл хорошенько вытерся, оделся и отправился проверять домашнюю аптечку. За этот неполный год и он сам, и его родители часто болели, быть может сказывалось нервное напряжение в доме, и у них скопилось довольно много таблеток. Раньше его родители выбрасывали все ненужное и неиспользованное, но теперь им не было до этого дела. И недопитые таблетки копились. Наверно впервые в жизни Билл порадовался такой их безынициативности. Потому что прекрасно помнил, как Эдди покупал свои лекарства, и что на большинство из них требовался специальный рецепт от врача. Рецепт, который сейчас Биллу, конечно же, никто не даст. Закончив перебирать таблетки и заклеив укус на шее пластырем, чтобы не привлекать к нему лишнего внимания, Билл достал отложенные на возможную починку Сильвера деньги и отправился в аптеку.***
Остаток дня пролетел незаметно. Билл съездил до аптеки, вернулся с покупками, находясь при этом в некоей растерянности. Мысль о том, что он тупой и не умеет оказывать даже самую банальную первую помощь, не говоря уже о чем-то большем, преследовала его не переставая. Потом он все же не выдержал и позвонил Эдди. Ему повезло — Соня Каспбрак как раз спала после сытной трапезы, а потому никто не помешал им спокойно поговорить. Билл соврал, что сильно порезал руку и теперь рана, похоже, воспалилась, а у него самого слегка поднялась температура. Родителей он волновать не хотел, так может быть Эдди расскажет ему как справиться с проблемой? В течении последующего часа Билл старательно конспектировал все то, что ему говорили. И все больше убеждался, что он на самом деле тупой. Под конец он клятвенно заверил не на шутку всполошившегося Эдди, что обязательно отправится в больницу, если к завтрашнему утру ему не станет заметно лучше. А затем Билл поехал в аптеку во второй раз. И ему даже не было стыдно перед Эдди за свое небольшое вранье. Видимо, когда катишься по наклонной совесть атрофируется в первую очередь. Зато теперь Билл чувствовал себя куда увереннее и точно знал, что и как следовало делать. Он даже заранее принес в комнату все необходимое, чтобы не ходить по дому среди ночи и случайно не потревожить мать. Она, конечно, будет крепко спать из-за своих таблеток, но все же лучше было перестраховаться. Момент, когда Пеннивайз проник в дом, Билл упустил. Он весь вечер честно прислушивался, но все равно не расслышал, как скрипнула дверь черного хода. И просто ощутил, что Оно уже в его комнате и ждет. Кажется, насчет отвода глаз Пеннивайз не красовался. Невесело усмехнувшись, Билл отправился к себе. — Смотрю, Билли хорошенько подготовился. Обо мне заботятся, это лестно, да, очень лестно, — Пеннивайз стоял в центре комнаты, слегка пошатываясь, оглядывая ее немного ошалелым от боли взглядом. И грозя свалиться прямо на пол в любую секунду. — Не думай, что я в вос-с-сторге от всего этого, — Билл решительно шагнул к Пеннивайзу, подхватил его под руку и усадил на кровать. — Твой костюм. Его можно снять? Он вроде как часть тебя. Ну, как я понимаю… — Можно. Сейчас все можно, — Пеннивайз пошатнулся, а потом завалился на бок со сдавленным стоном. Его била мелкая дрожь. — Чтобы ты ни задумал — поторопись. Я так больше не могу. Я уже не выдерживаю… — Спокойно! Я все сделаю, — Билл, откровенно говоря, пытался больше успокоить себя, а не Оно. Черт, вот теперь, когда дошло до дела, его едва ли не трясло от волнения и страха что-то сделать не так. — Костюм я срежу, потому что без понятия, как его с-снимать. Но выбрасывать не буду. На вс-сякий случай. — Билли вандал, — Пеннивайз очень осторожно устроился удобнее на кровати и зажмурился. Его частое, хриплое и какое-то судорожное дыхание совсем не нравилось Биллу. Хотя ему за весь этот день вообще мало что нравилось. Однако, прежде чем заняться непосредственно ранами, Билл повозился немного около прикроватной тумбочки и вернулся с горстью разноцветных таблеток и стаканом воды. — Что это за дрянь? — Пеннивайз приоткрыл один глаз и покосился на таблетки. — Это не д-дрянь. Это лекарство. Обезболивающее. Жароп-понижающее. И антибиотики. Все, что я сумел найти. Не знаю, что из этого может тебе помочь, но что-то точно должно. — Звучит как-то… не очень многообещающе, — проворчал Пеннивайз, но, тем не менее, послушно проглотил таблетки и выпил, явно через силу, всю воду. — Другого все равно нет и не будет. Билл лишь понадеялся, что запасов таблеток ему хватит. Эдди рассказал какие из них, от чего и в каких дозах следует принимать, но он решительно увеличил необходимую дозировку в три раза. На всякий случай. Если же не хватит, видимо, придется отправиться грабить дом Каспбраков, не иначе. Скривившись от подобных нерадостных мыслей, Билл вооружился большими ножницами и принялся планомерно избавлять Пеннивайза как от насквозь пропитавшихся кровью повязок, так и от костюма. Какие-то его части выходило снять без проблем, другие же приходилось буквально отдирать от тела. Пеннивайз не сопротивлялся, но и не особо помогал Биллу — похоже путь до дома Денбро отнял у него последние силы. Только негромко шипел, когда особенно резкие движения невольно тревожили раны. Но хотя бы не отпускал едкие комментарии. Уже хорошо. Закончив, Билл сложил то, что осталось от костюма в большой мешок для мусора, крепко завязал его и ногой запихнул под кровать. Завтра он тихонько оттащит его в подвал и спрячет там, на случай, если тряпье начнет вонять. Билл перевел взгляд на лежащего неподвижно Пеннивайза и поймал себя на мысли, что увиденное очень ему нравится. Измученный. Окровавленный. Обессилевший. И полностью обнаженный. Просто прекрасно. Хотя, если бы он оказался связан и с куда меньшим количеством ран, то было бы просто идеально. Билл закрыл глаза и медленно сосчитал до пяти. Совсем не о том он думает. Такие интересные фантазии — это безусловно приятно. Да вот только сейчас для них не место и не время. В итоге его самовнушение все же увенчалось успехом, и Билл понял, что может полностью сосредоточиться на поставленной задаче. Первым делом он, вооружившись старым полотенцем, смоченным в теплой воде, принялся очищать, насколько возможно, тело Пеннивайза от засохшей крови и грязи, попутно внимательно осматривая повреждения и отрешившись от всего остального. Все было ровно настолько плохо, насколько Билл и ожидал. Но, по крайней мере, и не хуже. Глубокие воспаленные, сочащиеся неприятно пахнущей сукровицей раны на животе и бедре выглядели отвратительно. Еще два неглубоких, но длинных пореза обнаружились на спине, тянущиеся через всю левую лопатку — их края заметно припухли, а под кровавой коркой явно виднелся скопившийся гной. Правое плечо слегка отекло и над лопаткой Билл различил две точечные глубокие раны с ярко-алыми краями — след того самого ядовитого укуса. — Плечо сильно болит? — поинтересовался Билл, одновременно с помощью ножниц проверяя, не остались ли в ране обломки зубов Нага. — Нет, совсем не болит, — голос Пеннивайза был едва различим, и все же в нем угадывалось заметное напряжение, — я его просто не чувствую. Абсолютно. Жаль, что с другими частями тела не так. — Надеюсь, скоро и оно заболит. И это будет значить, что яд перестает действовать, — Билл совсем не был в этом уверен, но такая вот зацепка была лучше, чем ничего. Потому что явно поздновато пытаться, к примеру, отсосать яд. Убедившись, что клыков в ранах нет, Билл продолжил осмотр. Тело Пеннивайза покрывало еще не меньше двух десятков царапин и порезов, но воспаление их, к счастью, не коснулось, и они заживали как положено. Пусть и медленно. Волнение и страх почти полностью прошли. Билл теперь прекрасно представлял себе, что и как требовалось сделать. В голове сложился последовательный алгоритм и осталось только следовать ему. Свернуть марлевую салфетку в несколько слоев, промочить ее антисептиком — изначально Билл хотел использовать спирт из запасов отца, но Эдди очень доходчиво объяснил почему не стоит этого делать — и аккуратно очистить рану от крови и гноя. Сменить салфетку и повторить действие еще раз. Третью салфетку, или даже несколько, уложить поверх промытого повреждения и туго его перевязать, а в крайнем случае тщательно все закрепить с помощью пластыря. Перейти к следующей ране. Билл полностью сосредоточился на процессе, почти не воспринимая происходящее вокруг. Он мельком отметил, что Пеннивайз, который в самом начале то и дело пытался отстраниться, хрипло стонал, а иногда и сдавлено выл, когда становилось особенно больно, теперь затих. Лишь изредка вздрагивал от его прикосновений, и коротко, едва слышно поскуливал. Когда дело было сделано, Билл убедился, что ничего не упустил, и отстранился. И тут же вынырнул из состояния отчужденной сосредоточенности, словно из-под воды. Ноги подкосились, и Билл тяжело плюхнулся прямо на пол. Его била мелкая дрожь, руки тряслись, внутренности скрутило болезненным спазмом и к горлу подступила тошнота. Кровать, пол и его самого покрывали неровные пятна крови. Повсюду были разбросаны перепачканные бинты и марлевые салфетки. Остро пахло свежей кровью и антисептиком. Почти как в операционной. — Ты не п-п-против, если я… — голос предательски дрожал, Билл лишь мельком взглянул на лежащего неподвижно Пеннивайза и метнулся к двери. — Я в душ, ладно? Почти не соображая, что делает, Билл бросился в ванную, заперся и замер, прижавшись лбом к холодному кафелю. Он закрыл глаза, стараясь дышать размерено и не слишком глубоко. И все гадал — расстанется он с сегодняшним ужином, или же нет. Когда тошнота начала медленно отступать, Билл позволил себе немного расслабиться. Он прекрасно понимал — дело было не столько в отвращении, сколько в нервном напряжении. Откровенно говоря, ему до сих пор с трудом верилось, что у него все получилось. Как он мог быть настолько спокоен? Настолько уверен в себе? Да и вообще — он ли это был? Впрочем, ответы на эти вопросы его все равно не интересовали. Постояв еще с минуту и точно убедившись, что не заблюет пол, Билл сбросил с себя одежду и встал под душ. Теплая вода, довольно быстро смывшая всю кровь, помогла окончательно расслабиться и успокоиться. Он справился — и это главное. Все остальное уже не имеет значения. Сейчас он вернется, приведет в порядок комнату, а завтра утром, когда мама засядет смотреть свои любимые шоу после завтрака, осторожно вынесет мусор и съездит до прачечной, чтобы отстирать перепачканную одежду. И только потом подумает, что будет дальше делать с Пеннивайзом. Пеннивайз… Осознание, что он до сих пор лежит там, в его комнате, обнаженный и фактически беспомощный, обожгло изнутри так внезапно, что Билл пошатнулся. Он ведь так и не рассмотрел его как следует. Точнее, не рассмотрел те участки тела, которые не были повреждены. Интересно, а какая наощупь его кожа? Насколько упруги мышцы? Отчего-то Билл никак не мог этого вспомнить, пусть и касался Пеннивайза совсем недавно. Потому что это были совсем не те прикосновения. Не такие, о которых хочется помнить. Дыхание участилось, стоило Биллу представить, как он трогает Пеннивайза, как медленно водит ладонями по его телу, очерчивает легонько кончиками пальцев края неглубоких, уже подживающих царапин. И как Пеннивайз следит за ним своими янтарными глазами. И не сопротивляется. Билл вновь зажмурился и медленно повел рукой по животу, спускаясь все ниже и чувствуя, как легонько покалывает кожу от возбуждения. Это неправильно, вот так заводиться от подобных мыслей. И в то же время никак не выходило сопротивляться. Билл закусил губу и обхватил ладонью член, слегка сжимая, медленно ведя от основания до самой головки. Дыхание перехватило, сердце бешено колотилось. Интересно, а Пеннивайз позволит спать с ним в одной кровати? Собственно, это ведь его, Билла, кровать, так отчего нет? И тогда можно будет прижаться к нему — осторожно, конечно же, чтобы не причинить боли — и чувствовать рельеф тела и исходящий от него жар. Билл сдавлено застонал, быстрее двигая рукой. Пульс грохотал в ушах, перекрывая все остальные звуки. Надо будет обязательно связать Пеннивайза, когда тому станет лучше, но он будет еще недостаточно силен, чтобы вырваться. И можно даже не спрашивать его мнения по этому поводу. Не думать ни о чем, кроме собственного удовольствия. Отпустить все самое темное, прячущееся в глубинах, и повести себя словно животное. Отчего-то Билл был уверен, что Пеннивайз будет вовсе не против таких раскладов, а очень даже за. А после они, возможно, поменяются местами. И на этой мысли Билл кончил, прикусив запястье свободной руки, чтобы не застонать в голос, наслаждаясь тягучей пульсацией и горячей волной удовольствия, прокатившейся по всему телу. Когда дыхание выровнялось, а сердце перестало пытаться проломить грудную клетку, Билл привел себя в порядок, обернул бедра полотенцем и, прихватив грязную одежду, направился в комнату. Где-то на полпути он вдруг ощутил легкую вибрацию, а через мгновение понял, что ее источник не пол, а земля, на которой стоит дом. А затем с улицы донеся приглушенный расстоянием грохот — словно нечто крупное только что рухнуло. Страх мгновенно пронзил позвоночник множеством ледяных игл. Билл едва ли не бегом преодолел оставшееся расстояние до комнаты. Пеннивайз лежал на кровати все так же неподвижно и, кажется, не пошевелился с того момента, как Билл убежал в душ. Он был чем-то похож на сломанную куклу с запрокинутой головой и закрытыми глазами. — Эй! Я вернулся, — Билл, стараясь изо всех сил унять дрожь в руках, приблизился к кровати и осторожно потряс Оно за плечо, — ты слышишь? Ответь мне! Но Пеннивайз никак на него не отреагировал. И, похоже, даже не дышал.