От ненависти до любви всего один шаг

Через пару минут я уже зайду домой. Хотя это место я давно перестал считать своим домом  — скорее убежищем, чтобы провести ночь. В больнице от меня избавились с большим удовольствием, ведь их сильно бесило, что я сидел на подоконнике в своей палате. Но больше всего поджигало их жопы курение. Меня раз десять палили за этим занятием. Но без него я не мог. Столько мыслей разъедало мой мозг, что хотелось их выкинуть, а иначе это сделать я не могу. Мое время в больнице проходило очень долго. Между самобичеванием и изучением плесени в туалете, я ходил на процедуры. Болезненные уколы и множество таблеток, которыми меня пичкали, вызывали дикое головокружение. Обычно после них я приходил и, как кусок мяса, падал на скрипучую койку, замученным взглядом сверля стену или же потолок. Во время бессонных ночей от преследующего беспокойства мне казалось, что я схожу с ума. Все время казалось, что за мной кто-то наблюдает. Я словно слышал ядовитый смех, так и кричащий о моей ничтожности. Наверное, это из-за побочного действия транквилизаторов. Но они спасали меня от очередной ночи, наполненной слезами. Я хотя бы не ныл как тряпка… Пока я шёл домой, мое разочарование в себе стало куда глубже. Чертовы люди громко демонстративно возмущались, видя мое лицо, считая, что я «самовыражаюсь». «Нынешнее поколение такое бездарное, была б моя воля, я бы всех истребила…» — говорила одна из прохожих, глядя на меня в упор. Их что, не учили, что смотреть так долго и нагло на других неприлично? Зайдя в дом, я услышал громкий храп, исходящий от тела, что лежало на диване. Он опять перебрал. У меня не было желания общаться с бухим в хлам отцом, поэтому я тихо прокрался в ванную комнату. Сейчас приму душ и пойду спать. Надеюсь, хоть этот день обойдётся без происшествий и выходок старого упырка. После тёплых капель душа, что скатывались по телу, я снова взглянул в зеркало. Меня немного удивило отсутствие боли на местах ран, коими было покрыто оно целиком. Хотя боль присутствовала на голени, избранной как цель укуса собаки. В очередной раз, взглянув в зеркало, мне стало тошно, причём настолько, что я быстро помутнел и решил забыться во сне. Там же я мог быть кем угодно, там я мог забыть о настоящем, окунувшись в мир грёз и надежд. — Эй, Сал, — ко мне обратился пьяный голос отца, как только я вышел из ванной. — Что? — Сходи за пивом, — твёрдо сказал отец. — Сам сходи, алкаш, — меня аж пошатнуло от такой наглости. — Ты охуел? Я сказал, значит делай. И без вопросов, — он повернулся ко мне и устремил свой злобный взгляд мне в глаза, прожигая дырку в протезе. — Я не стану плясать под твою дудку, — я был непокорным. — Слушай, ты, одноглазый, быстро сходил, — мимолетный оскал сверкнул у него на лице. Я, собрав волю и терпение в кулак, как ни в чем не бывало пошёл в свою комнату, полностью игнорируя его. Ещё чего. Мне ведь даже не продадут. — НЕ СМЕЙ ИГНОРИРОВАТЬ МЕНЯ, УРОД! — крикнул он мне в след, чем заставил ненадолго остановиться. — Вот свинья неблагодарная. Вырастил обузу, только деньги на него и перевожу, — забурчал он себе под нос, специально не тихо, чтобы я услышал. Из-за его, режущих душу на части, слов, я опустил взгляд и продолжил идти в комнату. Но как только я повернулся в её сторону, в голове почувствовалась резкая боль, а в ушах дико зазвенело. И так неустойчивые худые ножки подкосились и я упал на колени, схватившись за голову. — Ну что, Сал? Поучим тебя уважению к старшим? — по его лицу скользнула злобная улыбка, а правой рукой он замахнулся сломанной стеклянной бутылкой. Я быстро оглядел все вокруг и увидел множество крупных осколков. Он что, шарахнул меня по голове чертовой бутылкой? И что мне в таком случае делать? Бежать или воткнуть один из осколков ему в глотку? — Какого хера ты творишь? — закричал я, смотря на него, при этом, в глубине души, надеясь достучаться до его рассудка. — Я ХОЧУ ЧТОБЫ ТЫ СТАЛ ХОТЬ НЕМНОГО ПОЛЕЗНЫМ. МЕНЯ НАЧАЛО БЕСИТЬ, ЧТО ТЫ КАК ДВОРНЯГА С УЛИЦЫ, ЖИВЕШЬ ЗА МОЙ СЧЁТ, — он замахнулся еще раз, схватив уже новую бутылку и с новой силой. Я быстрым движением пригнулся, из-за чего тот попал по стене и порезал руку. Я понял, что это мой шанс и, не теряя ни минуты, ринулся в комнату, в которой быстро закрыл замок. Я облегченно спустился по двери и взялся за голову. Резкая боль прошла, и крови, как по чуду, нет. Но, кажется, завтра голова заболит адски. И отец не просто так назвал меня «одноглазым». Говорят, что слышать правду болезненно, но я не знал, что настолько. Из-за чертового бешеного пса я лишился не только изящности черт лица, но и одного глаза. Немилостивый пёс делал свою работу крайне качественно, и если бы его не отогнали, мой исход был бы крайне плачевным. Хотя лучше сдохнуть, чем быть таким. В нашем мире все решает ум и красота, но что делать если у меня нет ни ума, ни теперь и красоты? Только повеситься разве что. Радует, что мои настоящие друзья, такие как Тревис или же Пит, поддержат меня. Я уверен, что они примут меня крайне радушно. Но я немного отошёл от темы о глазе. Так вот, в нашем городе выделили овердохуя денег на ловлю и истребление собак, больных бешенством, но мы все прекрасно понимаем, что эти деньги не дошли до дела. Наши улицы ничуть не стали безопаснее и то что на меня напал бешеный пёс — «чистой воды парадокс». Они очень хитро избавились от огласки столь жестокого нападения, надавив на мои больные места — отсутствие денег и нужды в лекарствах. Ну, и выделили мне протез, а вдобавок к этому — искусственный глаз. Но сейчас мне плевать на все это. Абсолютно. Даже если бы я захотел пожаловаться в соответствующие органы о творящемся на улицах беспределе, это бы не вернуло мне лицо. Я бы получил лишь больше внимания к нему и кучу тупых фальшиво-искренних сожалений о случившимся. Даже мерзко думать, как люди подходили бы ко мне и сожалели, но ещё хуже — сплетничали за спиной. Впрочем, они и без этого смеются надо мной.

***

Осмотревшись, я понял, что нахожусь в каком-то странном месте. Ничего, кроме темноты, тут нет. Ни звуков, ни цветов, ни запахов. Создавалось чувство, что темнота поглотила все живое здесь. Кажется, что ее следующая жертва — я. Может попытаться бежать? Не думаю, что это выйдет. У неё глаза по всюду. Она найдёт меня из любого уголка и вытащит за шкирку на обратное место. А может я сразу исчезну, подобно пыли, что веет на дороге. Вдруг я почувствовал какой-то неприятный запах. Мокрой шерсти. И он мне чертовски знаком. Я не успел найти источник запаха, как вдруг меня схватили за лодыжку острыми зубами и потащили куда-то. Испуганный, я не смог сопротивляться и из-за этого упал, взглянув на существо, получившее власть надо мной. Увиденное никоим образом не порадовало меня, а лишь наполнило страхом. Это была та самая собака, что лишила меня лица. И она тащила меня за ногу куда-то. Вдруг перед ней начала появляться лестница вниз, и она покорно несла меня туда за ногу, словно добычу. Я сопротивлялся, пытаясь руками зацепиться за идеально гладкий пол. Мое лицо заметно изменилось в мимике, скривившись до невероятных пределов. Снизу, куда спускалась псина, я увидел подобие людей. Только они были иными. Их тела чёрные и костлявые, а лица уничтожены пустотой. Неужели это она сделала с ними? Неужели меня постигнет та же участь? Они шептали что-то тихое, но такое неприятное, что хотелось оглохнуть, прервав это. Их шёпот становился все громче, но я упорно держался за ступеньки в попытке задержать собаку. — Сал, я же была так молода… — вдруг я замер. А по щекам бесконтрольно начали катиться слезы, ведь я услышал ее голос. Голос мамы… Услышав родной голос, я вернул взгляд на жертв пустоты и увидел среди них маму. Она уже не так похожа на человека. С ее, некогда лазурных, глаз текла по щекам чёрная жидкость, а ее брови то и дело меняли мимическое выражение. Но даже несмотря на все это, она казалась мне такой же тёплой, доброй и нежной матерью. Хотелось вновь прижаться к ней, вдохнув запах ее цветочных духов. — Из-за тебя я оказалась здесь. Из-за тебя я гнию в этом аду, Сал, — она обратилась ко мне с пустым выражением лица. — Я думала, ты любишь меня, сынок. Слезы на щеках начали литься со стремительной силой, такие горькие, что больно чувствовать их на коже. Я вновь оглядел маму и заметил на ней её повседневную одежду. Точно такую же, какая была на ней в её последние часы. Слабыми трясущимися руками я схватился за одну из ступеней и потянул своё тело вверх, но собака увеличила силу и я услышал, как она зарычала. Я крепко закрыл глаза, в надежде, что этот кошмар закончится. Но он все не кончался. Шёпот стал столь громким, что мне хотелось зажать уши, но руки были заняты попыткой схватиться за ступеньку. Я чувствовал на своей ноге горячие слюни собаки, и от этого становилось ещё более страшно и тяжело. Даже вдыхать воздух мне было сложно. Нужно было чередовать это вместе с громкими всхлипываниями. — Знаешь, как мне было больно, — мама вновь обратилась ко мне, и я невольно прислушался к её голосу, — когда та машина переломала мне кости. Ещё я помню, как моя голова ударилась об асфальт, щедро одарив ее алой кровью. Я пытался отвлечь свои мысли и не слушать ее, но просто не мог. Ее голос был такой тихий, но слышный изо всех уголков, что казалось я схожу с ума. — Иногда я жалею, что сделала в тот день. Не надо было спасать тебя. Ты сеешь одни неприятности. Ты — ходячая проблема. Я уже не мог контролировать себя. Тело предательски не подчинялось, давая жидкости безостановочно течь из глаз и носа. Даже несмотря на то, что мамин голос перестал слышаться в пустоте. Внезапно собака перестала медлить и резким движением понеслась вниз по лестнице. Я периодически ударялся лицом и конечностями о ступеньки. Никакие захваты слабыми пальцами не давали никакого результата, от чего я начал кричать, прося остановить это. И оно остановилось. Я проснулся в холодном поту, с влажными щеками. Все та же темнота, что и во сне. У меня началась паника, поэтому я торопливыми движениями откинул одеяло и побежал к двери. Но я не учёл, что мои ноги все ещё слабы, поэтому прокушенная нога подвела и я упал на пол. Почувствовав боль, я смог успокоиться, что сон миновал. Мне больше не хотелось возвращаться туда. Не хотелось снова быть в том месте и общаться с мамой. Не хотелось слышать такие слова из ее уст… Трясущимися конечностями, но я смог подняться, ухватившись за ручку двери. Уже не такой испуганный, я аккуратно повернул замок, отперев комнату. Мои ноги тихим топотом зашагали в ванную комнату. Когда я включил свет, стало куда лучше. Чувство, что вот-вот кто-то начнёт шептать за моей спиной, исчезло. Умыв лицо холодной водой, я облегченно выдохнул, не бросая взгляда на зеркало, уж слишком это тошно. Мне никогда ещё не снились чертовы псы. Ладно мама… Сны никогда раньше не окрашивались такими цветами. Никогда раньше не дарили такие чувства. Никогда раньше не пугали так сильно. Спать больше не было желания. Моя комната не казалась привычно дружелюбной и дарящей уют. Она стала чужой для меня. Может дело в отсутствии гитары? Я ее так и не нашёл. В тот день она исчезла без следа. Но ладно, я куплю новую, как только заработаю денег. А пока одолжу старую гитару Тревиса. Он обязательно поймёт меня. Он же мой друг. Раздвинув шторы и открыв окно, я запустил яркий лунный свет в комнату. Сегодня полнолуние. Устроившись возле окна и положив голову на подоконник, мой взор устремился на улицу. Вначале я оглядел яркую луну, сияющую жёлтым светом. Это сразу напомнило мне о том, как я считал ее сделанной из сыра. Раньше я мечтал полететь на луну только ради того, чтобы устроить там пикник. Отрезать кусочек спутника земли и съесть ее вместе с сэндвичем. Ее свет падал на улицу, освещая все вокруг. Каждое дерево, каждую спящую птичку в траве, каждого человека, гуляющего в столь позднее время. Какому идиоту придет в голову ходить по улице одному так поздно? Я присмотрелся к этому человеку. На нем было тёплое красное худи, показавшееся мне крайне знакомым. Я попытался вспомнить, на ком его видел. Но увидев темные волосы, заплетенные в хвост, в сочетании с густыми бровями, я понял что к чему. Слишком часто он показывается мне на глаза. Будто специально караулит момент, чтобы завладеть моим вниманием. А вот и нет, Джонсон, у тебя ничего не выйдет. Он выглядел несколько странно. Медленно ходил кругами, иногда поглядывая на луну и на дом. Его глаза медленно поднимались по этажам. Слишком заинтересованный взгляд. Кого же он пытается высмотреть, а? Кажется, он просто сошёл с ума. Но когда его любопытные глаза наткнулись на мое окно, я встретил его взгляд на себе. Я испугался от такой внезапности и быстро спрятался от его взора, убрав личико с подоконника. Странно, что он не отвёл взгляд в первые секунды встречи со мной, ну да плевать на него. Он просто долбанутый. Что с него взять? Не желая, чтобы тот меня видел, я, пригнувшись, поплелся к кровати. Мое лицо приземлилось прямо на мокрую подушку. Неприятно мокрую. И я начал закрывать глаза, моля бога не показывать мне больше сны. Лучше их вообще не будет, чем будут такие.