***
На следующий день главной новостью Нокфилской старшей школы стали «гомики из 12-го класса». Но виновники торжества узнали об этом не сразу. Конечно, странные косые взгляды напрягали больше обычного, да и смешки были несколько иные. Но ни Ларри, ни Салли не заострили на этом своё внимание. Кажется они даже забыли о фотографии сделанной фальшивым другом Фишера. Да и волновало их совсем другое. Сала, к примеру, постоянно преследующая тошнота и головокружение. Он сотню раз пожалел, что выпил так много. А Джонсона заботило болезненно утомленное состояние друга и сонливость. Ещё бы, её не было, когда он всю ночь держал волосы Фишера над унитазом. Кемпбелл, в свою очередь, сильно удивилась новости о друзьях-гомиках. Первая мысль, пролетевшая у неё в голове, была «ну зачем в общественном месте то». Кажется, она была уверена, что слухи не врут, и это вовсе не глупое стечение обстоятельств, именуемое в народе абсурдом. Или же, как лучше сказать, недоразумением. Но так или иначе, Тревис получил по шапке от неё. — Может объясните? — Девушка протянула недоумевающим парням свой смартфон, продемонстрировав на треснутом дисплее крайне «пикантное» фото. Джонсон пожал плечами. Ему нечего было сказать. Ну, а Фишер уставился в экран, явно пытаясь понять он ли это. Фото выглядело настолько односмысленным и совсем не в его пользу, что тот поддал сомнениям свои и так туманные воспоминания. Но, не смотря на молоточную боль в голове, объяснил девушке, что собственно произошло. Не обошлось без фирменного ехидного смеха Эшли и красных кончиков ушей Сала. Молоточную боль, потому что от неё создавалось чувство, будто кто-то пытается медленно размозжить тебе череп маленьким молоточком. Даже выпитая таблетка не помогла. Ходя рядом с «гомиками из 12-го класса» Эшли получила отголосок издевательств. Все же водясь с предметом насмешек, ты тоже можешь стать им. Кемпбелл не обошло стороной, но та с гордостью несла ношу «подружка геев». Один человек ошибочно думал, что она участвует в их половом акте, но его целью было лишь зацепить её. Впрочем зря он сказал это вслух, ибо оплеуху он получил не слабую. Это послужило поводом для вызова виновников торжества к директору. Но никак не единственным, конечно. — Хм. Фишер, я хоть и просил вас найти общий язык с Джонсоном, но не в прямом же смысле, — полный серьёзности выразился директор, нашей светлой толерантной школы. Хоть он и корчил из себя не пойми кого, все же чувствовалось, как он ехидно смеётся в мыслях. — Зачем вы нас вызвали. — Твёрдо отозвался Джонсон, распластавшийся по креслу. Ему наскучил этот цирк. — Как директор я должен направить вас к психологу. А пока, просто хочу посмотреть на вас, — он уставился на Фишера, пиля его замученно напуганные голубые глазки своим проницательным взглядом, — от ненависти до любви… Так это говорится? Джонсон ошалел от наглости этой толстокожей персоны. — Мистер Джефферсон, скажите, а в университетах по вашей специальности, обучают такой технике как «лезть в чужие дела»? — Ларри скрестил руки и с максимальной враждебностью уставился на надменный кусок мяса в официальном костюме. — Джонсон, а вы с какой целью интересуетесь? — Джефферсон перевёл взгляд с испуганного Фишера на полного уверенности Джонсона. — Да вот думаю, где меня лучше всего обучат хамству и гомофобии. Вы вот случайно не знаете? Или это врожденные таланты? — Сквозь зубы процедил Ларри, высверливая дырку в пиджаке директора. Джефферсон усмехнулся. — Ступайте к школьному психологу. Кажется вам нужна его помощь. Я как ваш директор беспокоюсь за здоровье учеников. А если не будете ходить к нему, я отстраню вас от занятий. — Любезно процедил тот. — Обоих, — добавил директор кинув суровый взгляд на Фишера.***
Ларри не мог спорить, было бы безумно приятно харкнуть директору в его толерантное лицо, но Сал ясно дал понять, что это не лучшая идея. В любом случае — они крупно влипли. Ходить к мозгоправу из-за нелепого случая, так сказать, истории, построенной на фантазии людей, было неприятно. Впрочем, не надо было давать им пищу для строительства слухов.***
Резкий подъем по лифтовой шахте. Кажется что он несёт в себе целую массу воспоминаний. Салли вспоминается как на том же лифте, с трепетом и неконтролируемым страхом, он поднимался в палату родной матери. Ему запомнился только один день из больницы. Последний день. Тогда Диана чуть сжимала руку сына, хотя прикладывала все усилия, приговаривая ему, чтобы тот не сдавался. Он ведь сильный мальчик, так? А потом, бессовестно соврав о своём состоянии, она отпустила Салли, осознавая, что видела его в последний раз. Ночью в этот же день в ее палату сбежалось много докторов. Но все прекрасно понимали, что держаться за тончайшую нить жизни, в этом случае, бессмысленно. Она умерла. Ларри тоже было страшно. Услышать неутешительный диагноз врача или мамин ещё более хриплый голос, врущий, что все в порядке — он не знал, что из этого хуже. — Мам-м? — Ларри натянул на лицо улыбку, показавшись из-за двери. Лиза Джонсон радостно улыбнулась, проявляя на лице, еле заметные морщинки. — Ларри, — начала та, но закашлялась, — жоночек, как дела у тебя? — Радостный голос матери и её искренняя улыбка были сладкой ложкой мёда, в бочке дёгтя. — Все чудесно, как ты, мама? — Я уже получше. Вот уже не так сильно голова болит. — Я очень рад, — Ларри застыл в улыбке, сжимая еле тёплую ладонь матери. — Кстати, я привёл к тебе моего нового друга, — опомнился тот. Лиза заинтересованно стрельнула глазками в сторону двери, из которой показался Фишер. — Меня зовут Сал Фишер, рад знакомству, — тот улыбнулся, думая, что его улыбку, возможно, и не заметят. Но Лиза заметила. — Я Лиза — мама этого сорванца. Прошло, наверное, около часа, как в дверь палаты вошла медсестра и чуть ли не метлой погнала нас, обосновывая это тем, что Лизе нужен покой. Ларри долго тужил на своём лице недовольную гримасу той женщине, но она была непоколебима. Им пришлось выйти. Вот только перед выходом, Лиза вдруг окликнула Фишера, попросив того остаться на пару минут. Ларри удивленно отреагировал на это, настояв присутствовать при их разговоре, но в итоге его опять выставили из палаты. — Салли… Я вижу ты хороший мальчик, — хриплый голос женщины обратился к Фишеру. Тот внимательным взглядом уставился на неё, внимая словам матери Ларри. — Я просто… Хотела попросить… Позаботься о Ларри… Пожалуйста. Знаю, я многое прошу, но умоляю позаботься о нем с Эшли. — Женщина с трудом выдавливала из себя слова. В горле стоял непонятный ком. А Фишер с трудом глотал кислород, отчего-то ему стало не по себе. — О чем вы? — Возник недоумевающий голос Фишера. — Понимаешь… Я уже чувствую как мои дни подходят к концу и хоть Ларри не хочет принимать такую правду, пожалуйста, помоги ему справиться с этим. Я вижу, что вы очень близки, а друзей у него особо и не было. — Я… — Салли застыл. Неужели его готовят к неутешительному диагнозу? Но как же будет Ларри? Она совершенно права. Врятли он переживет такой удар в одиночку. — Конечно… Я сделаю все возможное… — Я очень рада это слышать, — та тепло улыбнулась, смочив сухие губы языком. — Спасибо… Спасибо большое… До этого дня ей было страшно. Ларри хоть и выглядит внешне сильным и выносливым, но внутри он очень тяжело переносит травмы. Душевные травмы. И Лиза это прекрасно понимала. Конечно, безвозмездная сестринская любовь Эшли может помочь, но не в должной мере. Разве что вытащить из сыпучих песков мыслей сможет человек, что с пылкостью в глазах, смотрит на ее сына. Конечно, она не могла упустить такую очевидную деталь. Проницательности у неё не занимать. Особенно она заметила как они привязаны друг к другу. Крепкой железной цепью. И она прекрасно знала, что Салли не откажет. Она надеялась на это. Салли только представил, какой ужас возможно переживёт Ларри, а ему уже стало дурно. Голова невольно закружилась и он вышел из палаты вовсе потерянный. А добили его слезы Лизы, медленно и незаметно покатившиеся из глаз. Но она стёрла их, непринужденно улыбнувшись. — Эй, Сал, — окликнул потерянного Джонсон, — подойди сюда! Фишер медленно перевёл взгляд на Ларри. Возле него стоял какой-то парень с игривыми рыжими кудрями. На нем был халат. «Медбрат.» — подумал Сал, а после добавил: «Что ещё какая неприятность со здоровьем?». — Знакомься, это Тодд. Он здесь подрабатывает. Ларри дружелюбно улыбнулся Салли. А Фишер вдруг получил мощный разряд дежавю по этим рыжим кудрям и тонкой оправе круглых больших очков. Это тот медбрат, который увидел меня без протеза. — Привет, — заулыбался тот, а Фишер скрючил недовольную гримасу, — прости, я тебя видел, но наша встреча не задалась, — Тодд виновато почесал затылок. — Забей на тот раз. Вдруг повисла немая пауза. Мало подозрительно сверлил Морисона, словно зверь, чувствуя его напряжение. — Классный протез, кстати, — заявил тот. — Очень. Ларри сразу понял к чему это ведёт. Тон Фишера и его глаза выдавали все эмоции. — Прости, Тодд, нам нужно идти, — Ларри нежно взял Фишера за плечи, и, развернув его, пошёл к выходу, виновато глядя на Морисона. — До встречи. Тодд отдаленно качнул рукой, прощаясь. Попытка влить Салли в коллектив, хоть в какой-нибудь, провалилась. Тот банально не хочет никого принимать, подозрительно смотря на них, и думая, какую гадость они задумали. А Салли ведь никто и не нужен был. Кроме Ларри, разумеется. «Зачем мне другие?» — задавался вопросами голубоволосый