***
По коридору разносился мерзкий звук. Было отчётливо слышно, как на железные подносы кладут хирургические приборы, как неприятный периодический писк пульсометра, как быстрые шаги врачей звучат в помещении. Реанимационное отделение — самое угнетающее в больницах. Даже сидеть здесь, на этих чёртовых скамейках невыносимо. Хочется встать и от бессилия ходить взад-вперёд, пока медсестра, одним только взглядом, не заставит тебя мирно сидеть. Но Ларри не может держать себя в руках. Конечности ходят ходуном, а голова раскалывается на кусочки. Он торчит здесь уже час, если не больше (время стало идти мучительно медленно, казалось, будто он там несколько суток — не меньше). Руки зарываются во взъерошенные волосы, скрывают лицо, поддерживают голову, будто та сейчас же, непременно, отвалится. Парень нетерпеливо кусает губы, быстро стучит пальцами по краю скамьи и все осматривает уже сотню раз перечитанную статью о вреде курения. Хотя сейчас он был бы крайне не прочь закурить. Удивительно, как всё изменилось в один момент. Буквально недавно он сидел на диване, прожигая своё время бесполезным сверлением телевизора. Тогда он думал лишь о том, какой фразой встретит Фишера и о непройденном уровне на приставке. А сейчас не знает, куда себя деть, сидя в гребаной реанимации. А ведь вечер не предвещал ничего плохого. Ларри нашел себе занятие, хотя, это громко сказано. Он соорудил себе уютное местечко перед телевизором и собирался посмотреть зомбоящик, вот только пульт канул в небытие. Парень обыскал всю квартиру, но хоть убей — не было его. Пришлось воспользоваться единственной кнопкой включения и молить оракула, чтобы канал попался хороший. Вот только высшие силы были бессильны. Ларри, скрестив пальцы, надавил на кнопку включения и запустился какой-то сериал на канале «Домохозяйки и садоводство». Сердце болезненно ёкнуло, но ничего не поделаешь — он удобно устроился на диване и слушал передачу о том, как пересаживать топинамбур. Зато теперь он обладает бесценными знаниями. Ранее этого, он проводил кистью по белому холсту, начиная новую картину. Джонсон отчетливо помнит тот момент, помнит, как в комнате стоял запах масляной краски и как он, полный раздражения, стирал лишнее масло, катящееся вниз. Вдохновения было не так много, как хотелось, но начать писать что-то интересное получилось. В конце концов, утомившись этим занятием, он сложил кисти и грохнулся на кровать, сверля потолок взглядом. Интересно, как там Сал. Вышло ли у него красиво спеть? А сыграть? Наверняка, это ведь Салли-Кромсали. От напоминания смешного прозвища по лицу сквозанула улыбка. Он закрыл глаза рукой и, тихо смеясь, лежал на мягком одеяле. Когда холодильник был опустошен от скуки, съедены даже любимые хлопья Сала, Ларри, подхватив один кусочек пиццы из остатков, потащил свое бренное тело в гостиную, где и завис на унылую телепередачу. Вдруг, всего на минуту, как казалось, прикрыв глаза, он просыпается от неприятной мелодии. Ларри хотел было крикнуть Фишеру, чтобы он отключил блядский звонок, потому что тот хочет поспать, как вдруг понял — Сала всё ещё нет дома. Везде было темно, освещал окружение только неприятный свет от телевизора. Похоже, Ларри заснул. И, как выяснилось, с куском недоеденной пиццы во рту. Надо же… Как выразился Джонсон «в глаза будто нассали», ибо те слиплись, и обзор расплылся. Всё-таки он нащупал телефон рукой и, нехотя поднеся его к уху, вкинул своё угрюмое «чё надо?». — Это Ларри Джонсон? С трубки послышался тонкий и крайне обеспокоенный женский голос. Это напрягло первым делом. — Да, а кто спрашивает?.. — он приподнялся и до конца открыл глаза. Недоброе предчувствие поселилось в его голове. — Ваша мать, Лиза Джонсон, была в срочном порядке отправлена в реанимацию. Она начала задыхаться и, как объяснил лечащий врач, наступила предпоследняя стадия онкологии. Вам нужно приехать в больницу и, в случае чего, подписать некоторые бумаги… Наш персонал делает все возможное для сохранения её жизни, но всё же. В горле встал ком, кажется, Ларри не смог дослушать последние слова, потому что в ушах загудело. Он, прикрыв дрожащей ладонью от страха рот, смотрел с минуту в стену, сверля её невменяемым взглядом. — Я сейчас приеду. Его ответ был краток, а вот то, что было после него — нет. Случайно выронив телефон из руки, он попытался встать, скованный дрожью и мелким холодом, окутавшим в тот момент. Но когда он поднялся, пытаясь быстро натянуть джинсы и бежать, вдруг упал. Ноги действовали в разрез с его желаниями. Он упал, подогнув под себя предателей и несколько минут смотрел в чёрную пустоту, которая внезапно оказалась повсюду. Немой взгляд и подёргивающиеся брови выглядели крайне страшно, любой человек бы стал нервничать от этого, но потом, у Ларри просто покатились бусины горячих обжигающих слёз, ошпаривающих бледное лицо. Они с тихим звуком падали на пол, а парень, допустив слишком большую вольность эмоций, даже не мог стереть их, руки просто безвольно лежали. Но, в конце концов, он поднялся. Ему сейчас жизненно необходима была отрезвляющая пощечина, которую он влепил себе, умоляя собраться с силами и встать. Нужно было ехать. Просто необходимо. Всё же он собрался. При этом приложив не малое количество сил. Он приехал спустя полчаса, хотя как приехал — прибежал сломя голову. Было плевать на сбившееся бешеное дыхание, на колотящееся в груди сердце, на острую боль в горле от холодного ветра. Абсолютно плевать на себя. Помнится, как он кинулся к регистратуре, остервенелыми глазами взглянув на девушку там. Она в испуге начала клацать мышкой, смотря в монитор, чтобы сказать, куда доставили Лизу. Позже, не найдя информации, под бешеный сопровождающий каждое её движение взгляд, обратилась к какой-то полной медсестре, вышедшей из реанимационного отделения, в которое Ларри и рванул. Там были такие же люди, как и он. О, эти лица. Потерянные, перепуганные, дрожащие, с нервно топающими по полу ногами и судорожным дыханием. Тут все были похожи друг на друга. Парень, одержимый страхом, тут же пристал к ещё одной медсестре, умоляя сказать ему, как там его мама. Приходилось давить на жалость, умолять, Ларри даже задумался о том, чтобы дать вольность эмоциям, но отступился от этой идеи. Никто не должен видеть его слёз. Позже он достал телефон из кармана и, подметив, что на часах уже почти час, заметил семнадцать пропущенных. Пять от Эшли и двенадцать от Салли. Точно, он ведь не предупредил его. Как только парень подумал о голубоволосом — он позвонил. Звонок был сразу принят, и Ларри, пытаясь говорить как можно спокойнее, сдерживая дрожь голоса, сказал, где он. — Я сейчас приеду. Разговор быстро окончился, но это даже лучше. Сейчас говорить по телефону хотелось как нельзя меньше, а вот увидеть Салли — наоборот, больше. Сейчас парень приедет, и можно будет зарыться носом в его плечо, можно будет подержать его руку, чтобы было спокойнее. Можно вновь втянуть в себя его особый сладкий аромат и, наконец, банально чувствовать тепло и поддержку рядом.***
Сал вбежал в больницу с остервенелой, даже бешеной, скоростью, но заходить в отделение долго не решался. Что сказать, чтобы ему было проще перетерпеть эту ситуацию? А чего хотел услышать Сал, когда умерла его мама? Но ведь Лиза не умирает. Она просто больна и ей нужно немного помощи. Она обязательно поправится, а Ларри нужно немного успокоить. И, как чувствовал Сал, ни в коем случае не нужно допускать даже мимолетную мысль о её возможной кончине. Салли ненавидел больничный запах. Таблетки. Уныние. И это чувство обреченности, особенно когда ожидаешь новостей о своей матери. Когда парень встретил взглядом Ларри, внутри все сжалось. Джонсон сидел смирно, подперев руками голову, и вглядывался в пол, только бы не видеть проносящихся рядом врачей. Сал подошел и встал прямо напротив, так близко, что Ларри заметил остановившиеся около него ноги со знакомой обувью. С той самой, что стоит в прихожей, когда Фишер дома. Темноволосый поднял взгляд и, увидев Салливана, впечатался в него лицом, перекрыв себе даже возможность дышать. Голубоглазый нежно обнял его, одной рукой проводя по голове, как бы сам того не осознавая, утешая. Ларри чуть было не разрыдался. Впрочем, как и Фишер. — Мне сказали там какое-то осложнение… Позвонили, и я сразу побежал сюда. Прости, что не предупредил, ты, наверное, волновался, — сказал Ларри тихим, виноватым голосом. — Не извиняйся, — Сал погладил его ещё раз по голове и поцеловал в макушку, прижав к себе сильнее. Голубоглазый, почувствовав, как дрожит тело возле него, опустился на корточки и заглянул в его глаза печальным, сочувствующим взглядом. Слов не хватит, чтобы объяснить, как он хотел стереть эту глубокую тоску с лица Ларри, но не мог даже предположить, каким образом. Парень взял руки темноволосого, заключив их в свои и нежно поцеловав, приблизил одну руку к щеке Джонсона. Он нежно погладил её, не отрывая взгляда от его глаз. В темной бесконечности читалось невыразимое чувство. А руки, которые парень ощутил, были столь мягкими и ласковыми, что если бы парень стоял, ноги бы точно подкосились. Сал обнял его, крепче прижимая к себе и чувствуя, как горячий нос Джонсона упирается ему в плечо. Кажется, это была лучшая поддержка, которую мог оказать кто-либо Ларри. Лучшая.***
Спустя полчаса, из помещения, куда увезли Лизу, вышел доктор. Он устало вытер белым полотенцем пот со лба и, тяжело выдохнув, хотел было уйти, но почувствовав удрученную атмосферу, исходящую от парней, направился к ним. — Мы провели срочную операцию. Мистер Джонсон, прогнозы неоднозначны. Мы сделаем все возможное, но и вы должны понимать, что мы доктора, а не волшебники. Доктор говорил спокойным и тихим голосом, тщательно подбирая слова. Сложно было говорить кому-то, что его близкий находится на тоненьком волоске от смерти. Та, буквально дышит над ним и нашептывает на ушко сладкие слова, чтобы тот сдался. — Спасибо… — только и смог ответить Ларри, посмотрев каким-то особенным взглядом. Таким, что все его эмоции в один момент, как вирусная болезнь, перенеслись по воздуху, захватывая доктора в свои цепкие объятия. Сал уснул на плече у Джонсона, хотя обещал себе держаться и бодрствовать. Но на часах было как-никак половина третьего ночи, его тоже можно понять. Ларри наоборот хотел, чтобы Салли поспал. Но было ещё кое-что, что нужно сделать. Пропущенные звонки от Эшли не пропадут сами собой, наверняка она волнуется. Единственное, за что опасался парень, так это то, что она спит, а Джонсон сейчас возьмёт и разбудит её не самыми приятными новостями. Лиза ведь для неё как вторая мама. Проблема разрешилась через час, когда Сал уже свалился во сне головой на колени темноволосого, а активность в отделении упала — Эшли сама позвонила. К слову, им ещё повезло, что оставаться в больнице, при экстренных ситуациях можно, так бы им пришлось волочиться домой. Хотя, вряд ли бы Ларри просто ушёл, не подняв скандала. — ДЖОНСОН, ТЫ ЖИВОЙ? — перепуганная девушка прокричала в трубку. Кемпбелл так и не смогла спокойно уснуть, даже не смотря на слова Фишера, которые та восприняла с явным недоверием. Она даже позвонила Тревису, и полночи он успокаивал её, приговаривая сонным голосом, что всё в порядке, и она просто накручивает себя. — Эшли, ты почему не спишь? — вдруг взволнованно спросил Ларри. Девушка опешила от его вопроса. — Так, Ларри, объясни, что происходит. Час назад, примерно, мне звонил Сал и спрашивал, где ты. По его голосу было понятно, что он напуган, так ответь же мне, где, чёрт побери, тебя носило? Случилось что-то плохое?.. Эшли так быстро тараторила, что у Ларри закружилась голова. — Мама. Эшли, маме стало плохо, и я приехал в больницу. Сейчас все хорошо, ну, более-менее, — спокойно и вкрадчиво объяснил Джонсон, поглаживая мягкие голубые волосы на своих коленях. — Лизе плохо?.. — переспросила Эшли более тихим и напуганным голосом. — Да. — Ларри, я сейчас приеду. Подожди немного, — заторопилась она, оглядывая свою комнату в поисках джинс. — Не стоит. Эшли, пожалуйста, выспись и приезжай утром, хорошо? В твоём положении ты должна больше заботиться о себе. — Но, Ларри… А как же ты? — Я с Салом, не волнуйся. Эшли на секунду задумалась. В её голове вдруг проскочила молния ревности, но как проскочила, так и угасла. — Ладно… Мы с Тревисом приедем утром. И… Ларри, всё будет хорошо. — голос девушки становился все тише и тише. — Я знаю, Эшли, знаю…***
Девушка пришла, как и говорила, утром, ближе к семи. Она специально встала за час до выхода, чтобы соорудить парням несколько сэндвичей, наверняка они даже не ужинали, что тут говорить о завтраке. Закинув сумку с обедом, она в тихую вышла из дома, пока все ещё спали, и пошла в сторону дома Фелпсов. Вряд ли его отец будет рад видеть девушку, но она в любом случае должна разбудить Тревиса и потащить с собой, он ведь обещал. Хотя темноволосая может сходить и сама. В последнее время Фелпс всё чаще переживает за неё и просит не ходить по улице в темноте одной. Только с ним и никак иначе. Начало светать. Тревис всё же вышел и, забрав у девушки тяжелую, по его мнению, сумку, понес её сам. В это же время парни провели всю ночь на скамейке. Ларри почти не смыкал глаз, ожидая новостей, а Сал до шести спал, хотя это сложно было назвать сном. Впрочем, колени Джонсона оказались лучшей подушкой, какую можно придумать. После сна полусидя болела спина, но ни Ларри, ни Сал не жаловались. Ближе к семи, их пустили в палату к Лизе. Та буквально недавно очнулась и более-менее хорошо себя чувствовала, хоть и была прикована к кровати и бесконечному ритмичному пиликанью пульсометра. Когда Ларри зашел к ней, она тепло улыбнулась, так, как улыбалась обычно. Она рассказала, как соскучилась и спросила, хорошо ли её сын питается, ибо выглядит таким бледным. Он сидел около её кровати и еле сдерживал слезы, нежно сжимая её руку в своих ладонях. Еле тёплая. И это добавляло ему стресса, но мысль, что Лиза вообще очнулась, грела его. Эшли, кажется впервые, подошла, аккуратно и нежно обняв парня, при этом грустно посмотрев на него. Она хотела радоваться и делиться радостью с ним, но это не удавалось. Выдавить улыбку посчастливилось только при разговоре с Лизой. Та рассказала о том, как Ларри в детстве наелся песочных куличиков, а потом провёл в больнице несколько дней. Но всё обошлось. Джонсон только стыдливо отводил глаза, а Эшли, поддаваясь улыбке Лизы, тихо смеялась. Странно, что она не слышала эту историю раньше. — Ларри, солнышко, ты точно хорошо кушаешь? Как же я хотела бы тебе приготовить ланч в школу… — Лиза сказала это с какой-то скрытой тоской, — Но ничего, скоро выйду отсюда и буду готовить вам, мальчики, каждый день. И ты, Эшли, приходи с Тревисом, мы будем очень ждать. Удивительно, как Лиза широко и тепло улыбалась, заражая каким-то уютом эту убивающую атмосферу. — Салли, как тебе больше нравится: с сыром или джемом? — спросила та. — С джемом, — Сал улыбнулся.***
Тот день парни целиком провели в больнице, всего два раза зайдя к Лизе — больше не разрешили. Но и этого было достаточно. В основном они сидели в холле, три раза слушали музыку, деля наушники и откусывая купленные в автомате шоколадные батончики, либо выходили из больницы до ближайшего супермаркета. Есть-то надо было. Ларри гнал Сала домой. Говорил, чтобы тот пошёл и выспался на нормальной кровати, поел чего-нибудь, кроме чипсов и сэндвичей Эш, но парень и не собирался оставлять Ларри одного. В тот вечер было дежурство Морисона. Тодда Морисона, который подрабатывает тут медбратом. Сал с недоверием качнул головой в его сторону, а затем, как бы уйдя от разговора, пошел купить сока. Как рыжеволосый ни старался наладить контакт — Фишер обрубал все попытки, а Ларри нелепо отводил взгляд от неловкости. Но, всё же, они часто пересекались в коридорах. — Тодд хороший парень и я не понимаю, почему ты так груб с ним, — сказал как-то Ларри, на что получил холодный укор, брошенный то на него, то на цветок в углу. Больше Ларри не спрашивал ничего, что касается Тодда Морисона.***
— Ларри-Схерали! Рада слышать тебя, как ты? Как Лиза? — Стоп. Как ты меня назвала? В телефонной трубке послышался звонкий смех. — Мама говорит, что ей становится лучше, она чувствует это. Сейчас с ней Сал сидит, но я почти не отхожу от неё. Ну, а как ты? — У нас все хорошо. Мы придумали имя малышу! — вдруг вскрикнула девушка восторженным голосом, чуть не ударив Фелпса по лицу. — Если будет мальчик, то Джеймс. По её лицу поплыла довольная улыбка, которую она пустила не только в трубку, но и в возмущенное лицо Тревиса. Лёжа на кровати, прямо на его ногах, девушка, разговаривая, вглядывалась в голубые глаза, которые так ей нравились. Он тоже смотрел на неё спокойным взглядом, с теплой улыбкой, что зависала на его лице, когда Кемпбелл рядом. Но это было до того, как он услышал её последние слова. — Эшли, мы ведь сошлись на имени Сэм, что ты такое говоришь? — он дьявольски возмущённо улыбнулся. — Будет Джеймс, Тревис. — скопировав гримасу парня, девушка в упор сверлила его злым взглядом. — Смею спросить: какого черта, — голос был всё ещё тихим, — Эшли? — Такого черта. Джеймс Фелпс — идеальное имя. — Может, прекратишь обзывать нашего ребенка? — Это я ещё обзываю? Он будет Джеймс, малыш Джеймс. — Да какой еще, блять, Джеймс! Эшли! Мы же сошлись на Сэме! — мозги Тревиса начинали медленно закипать. Поднимать тему имени было опасно. — А если девочка, то Стелла, — девушка улыбнулась, прижав телефонную трубку поближе к губам. — Стелла? — усмехнулся Фелпс, нервно посмеявшись. — Может, прекратишь игнорировать мое мнение? — парень поднялся с кровати, отстранившись от девушки. Кемпбелл скопировала его действия. Они разошлись по двум концам комнаты и полным раздражения взглядом сверлили друг друга. Эшли даже забыла, что разговаривала с Ларри. А тот стоял, неловко оглядываясь по сторонам, став случайным свидетелем той еще «Санта-Барбары» — Джессика Фелпс. — Стелла Фелпс. — Джессика. — Нет, Стелла, — чуть громче сказала девушка, сжав кулаки. — Наш ребенок родится скорпионом. А скорпион, так ещё и с именем Джессика — это полный пиздец, Тревис! Хватит уже спорить! Фелпс застыл в немом шоке от применённых матов девушкой. Давно он их не слышал из её чудесных губ. Его глаз нервно задергался. — Ты совсем спятила? Джесс или Сэм. Точка. — Какая к черту точка?! Вот родишь сам и будешь называть! Ясно тебе? — Эшли перешла на крик. У нее даже закружилась голова. А по лбу невольного свидетеля покатились нервные капли пота. — Что, блин? — переспросил Тревис, шокировано смотря на истерику девушки. Раньше она так никогда не нервничала из-за каких-то пустяков. — Эшли?.. Ты плачешь?.. — Отстань от меня. — она отвернулась к окну, утирая слёзы. Фелпс был не готов к такому. Он подошел к ней и, нежно приобняв со спины, положил голову на её макушку, предварительно поцеловав её. Ларри даже подумал сходить за попкорном, ибо таких шоу он ещё не видел, точнее, не слышал. — Ало, Ларри? Я успокоилась. — тихо сказала девушка в трубку. — Эшли, скажи, ты рассказала родителям? Чувствую, долго этот секрет не продержится. -… — Эшли?.. — Я не говорила… Я… Мы не готовы. — Слушай, Кемпбелл, я уже говорил это, но скажу еще раз: если тебе нужна будет помощь, абсолютно любая — двери моей квартиры всегда открыты. — Спасибо, Ларри, спасибо, — еще тише сказала девушка, опустив взгляд в пол. — Как Сал? — Ест батончики и спит у меня на коленях. Ничего нового за эти пару дней. Девушка умилилась. — Мы ещё завтра придём. Мама испекла яблочный пирог. Я стащу для вас несколько кусочков. — Балдёж. Эшли рассмеялась. Вдруг сзади послышался крик знакомого голоса, который заставил с ужасом обернуться Ларри, застыв в немой гримасе. — Врача! Позовите врача! Сал выбежал из палаты, как стрела, чуть не упав в проходе и не пропахав носом пол. На него, с нескрываемым ужасом в гримасе обернулся Джонсон, на секунду забыв, как надо дышать. Фишер, опьяненный ситуацией, отшатнулся в сторону, избежав сноса от медсестер, которые ринулись в палату. Голубоволосый в упор смотрел на замершего парня, а потом скривил лицо в душераздирающей боли. Он хотел было вскрикнуть, но язык не повиновался выдавить хоть одно слово. — Я перезвоню, — последнее, что изрёк Ларри из своих губ, до истерики перепуганной Эшли, на другом конце провода. Ларри не дослушал, что сказала или пыталась сказать Эшли, а бросил трубку, ни о чём не думая, бросившись к палате и еле стоящему на ногах Салливану.