***
Это был прохладный день. Улицу окутал неприветливый ветер и моросящий с самого утра дождь. В такую погоду лучше не высовываться из дома, что парни и сделали. Единственное место, куда они сходили — это купить еды. Удачно вышло то, что сегодня выходной и они были полностью свободны, как от уродливого загруженного графика работы, так и от горы домашки со школы. Но даже при таком раскладе, Ларри удалось загрустить, и тогда Фишер, опьянённый вечным желанием заботиться о парне, спросил: «Что ты хочешь для поднятия настроения?», а Ларри ответил своё привычное: «Пиццу и с тобой под один плед». Так и случилось. Вот уже через неделю Салу предстояло начинать собирать все свои вещи и успеть перенести их к Джонсону, при этом помогая отцу с переездом в новый дом. Следующие семь дней гарантируются крайне загруженными. При этом Сал даже не может сказать, хорошо это или плохо, что теперь он будет жить полностью обособленно от отца. Теперь не сбегаешь наверх, чтобы взять гитару с комнаты или не сбежишь от Ларри в случае ссоры, но с другой стороны — жить с Джонсоном, как глоток холодной воды в летнюю жару, как отпуск после долгой и сложной работы. С ним каждый день становится светлее. Нельзя не согласиться, что намного приятнее залезть под теплое одеяло к парню, вместо того, чтобы одиноко ютиться на холодной кровати, перекатываясь из стороны в сторону в бессмысленной попытке заснуть.***
Ларри нанизывал на вилку свежесваренные спагетти, обмакивая их в кетчуп и отправляя в рот. Изысканный, в понимании Джонсона, ужин был просто великолепен. Он на секунду вообразил себя критиком, дегустирующим блюдо в дорогом французском ресторане. В это же время Сал нежился под горячими струями воды, потирал уставшие от работы плечи сладким гелем для душа и, как обычно, мечтал о чём-то далёком. Он постоянно думал, как бы обернулась его жизнь, не задержись он в тот злополучный вечер на репетиции, наверное, они бы с Ларри продолжили гордо игнорировать друг друга, а может быть, Сал перевёлся бы в другую школу. Всё это такое надуманное, и иногда кажется, что всё представленное Фишером, было на самом деле. Вдруг зазвонил мобильник протяжным, неприятным рингтоном. Голубоволосый вдруг вышел из мечтательного ступора и выключил воду. Ларри поднял трубку. — Чего надо? — недовольно, тем, что его оторвали от ужина, проворчал парень, дожевывая во рту порцию спагетти. — Джонсон, ты? — из телефона, к глубочайшему удивлению парня, послышался знакомый голос, принадлежавший Фелпсу. Ларри удивленно поморщился, помотав головой. — Э, да? — Приезжай ко мне, адрес я скину. — Джонсон окончательно опешил. — Аэм, Фелпс, я как бы с Фишером, не? — Ты придурок, или да? Собирайся и приезжай. Нужна помощь, — сказал он, помедлив, — с Эшли. — Сам Тревис Фелпс просит меня о помощи, боже мой, — Ларри наигранно посмеялся, удивившись, хотя в его голову закралось небольшое беспокойство. Блондин бы никогда не позвонил парню по какой-то неважной причине. Джонсон напрягся, хоть и пытался унять беспокойные мысли. — Что случилось? — Ну… — медля, промчал Тревис в трубку, а затем более тихим голосом добавил: — Ты, вроде, ей как брат. Нужно помочь успокоить её, — голос парня слабо дрогнул, незаметно для кого угодно, но Ларри не смог упустить этот факт. Честно говоря, он поднапряг его ещё больше. — Так, Тревис, давай уже, блять, выкладывай. Эшли плохо? — голос Джонсона погрубел. В этот момент из ванны, в большой футболке, вышел Фишер и, немного шугнувшись сурового голоса, остановился на месте, прислушиваясь к диалогу. — Аэм… Это… Не телефонный разговор. Приедь — сам всё поймёшь, — говоря какими-то загадками, тяжело выдохнул парень, сдерживая обжигающие изнутри эмоции. Джонсон не на шутку начал нервничать. Но всё же, к нему закрались подозрения, что эта парочка решила подшутить над шаткими нервами парня. Вот только в это слабо верилось. Сал, нахмурившись и посерьёзнев, внимательно слушал каждое слово Ларри, вглядываясь в его мимику. Парень заметно занервничал, хоть и, слабо посмеявшись, отшутился.***
От Эшли Кемпбелл не было известий неделю. Сначала Тревис думал, что она обиделась или просто банально занята (такое бывает, когда девушку нагружают домашкой и, как вишенкой на торте, вечерние смены в кафе), но все это было чересчур странно. Парень всего на один день прогулял школу, оставив девушку саму на себя, а на следующий день, по приходу, её там не было. «Может она заболела?» — по-детски наивно полагал он. Было скучно ковыряться в своем салате вилкой, когда над ушами не трещат о чём-то бесполезном и не имеющим смысла. Один раз девушка пересказывала серию «Телепузиков», которую она по случайности посмотрела с братом. Фелпс даже не мог предполагать, что без неё, пустое место рядом, будет так сильно мозолить глаза, что даже аппетит пропал напрочь. В конце концов, салат полетел к остальным недоеденным обедам и другому мусору в бак. Странное дело — Эшли не заходила ни в одну социальную сеть. Не звонила, не писала смс. Попытки дозвониться заканчивались бесконечно долгими, давящими на нервы гудками. Казалось, вот, он услышит её голос, она скажет, что всё хорошо, и парень расслабленно выдохнет, будто с плеч свалилась огроменная ноша, сдавливающая всё нутро. Но, к сожалению, гудки заканчивались не её мелодичным сладким голосом, а автоответчиком, с его навязчивой просьбой «перезвонить позднее». Всё это вводило в величайший ступор. Даже Джонсон с Фишером ни сном, ни духом ничего не знали, и это раздражало ещё сильнее. Что за чёртова тайна вокруг? Почему Тревис должен ломать мозги, пытаясь найти ответы? А, может, он зря беспокоится? В любом случае, ничего не успокоит его, кроме подтверждения, что с девушкой всё хорошо. Пришлось пойти на крайние меры. Парню не следовало появляться на пороге дома Кемпбеллов. Он хотел всего лишь узнать, что происходит, но вышло так, что постучав в двери, ему сначала не открыли. Тревис просидел на крыльце около двух часов, упорно выжидая, когда ему всё же откроют. Но, как бы он ни стучал, как бы ни заглядывал в окна, нагло выглядывая жильцов, ему не собирались открывать. Но парень был упёртым. Даже полиция, которую, возможно, вызвала старшая Кембелл, не сдвинет его с места. Парень сидел на лестнице, около двери, вглядываясь в закат. Сколько он уже тут? Или, будет уместнее задать вопрос, сколько Кемпбеллы ещё будут делать вид, что их нет дома? Фелпс, может быть, и тупой, но не слепой, и он прекрасно видит их машину, стоящую около дома. В конце концов, дверь, всё же, открылась, слабо скрипнув. Парень даже не повернулся, упёрто глядя на закат. Он ждал, когда сзади послышится тонкий женский голос его дорогой Эшли, и, счастливо выдохнув, скорчит недовольное лицо, в душе довольствуясь, что с ней всё чудесно. Вот только ожидания не всегда оправдывают реальность. — Что тебе нужно? — грубый холодный голос окликнул его. О да, Тревис точно знает её владелицу. — Я пришел к Эшли, — он поднялся и подошёл ближе, не выдавая на своем лице ни капли раздражения. — Я хочу увидеть её, — со слабой надеждой сказал он. — А она тебя не хочет. Уходи отсюда, — женщина недовольно скривила лицо в отвращении, давая максимально понять парню, насколько он ей противен. — Почему? Я ведь просто хочу поздороваться. — Проваливай. Иначе я вызову полицию, — Кемпбелл демонстративно пригрозила телефоном, вглядываясь в яркий экран сотового. — Скажите хотя бы, с ней всё в порядке? — унижаться перед другими — последнее, что хотелось Фелпсу. Чувствовать себя дворовым псом, около двери богатого дома, в котором ему очевидно не рады, было дерьмово. — Теперь — да, — твёрдый голос прошёлся по всему телу парня сотней мурашек. — А теперь уходи! Сейчас же! — сказала женщина, срываясь на крик. — Ладно-ладно, — он поднял руки, отходя от двери. — Всего доброго, — только и успел сказать тот, как дверь громко захлопнулась, практически перед его лицом. В голове витал приставучий вопрос: «Какого черта творится? У меня плохое предчувствие». Парень ещё один раз посмотрел на дом, внимательным взглядом пытаясь вглядеться в одно из окон комнаты Эшли, но они были занавешены шторами, словно скрывавшими небольшую комнатку от всего мира. Это опечаливало ещё сильнее. Когда парень вернул свой взгляд к закату и дороге, он замер в раздумьях. Вдруг сзади послышался знакомый детский голос и торопливые лёгкие шаги. Тревис повернулся к звукам. К нему, прямо из дома, бежал мальчик, брат Эшли, с классным рюкзаком на спине. Помнится, как родители Эшли уезжали в другой город, оставляя на неё Бенджамина. Тогда ещё они не знали о Тревисе, и, кажется, это было лучшее время, когда они могли свободно взаимодействовать. Во время недели отъезда, блондин помнит это, как сейчас, они сидели в гостиной. Эшли делала сэндвичи с арахисовым маслом, бананами и поджаренными тостами. А Фелпс, вместе с братишкой девушки, рубился в приставку, пытаясь обыграть ребёнка. Как же быстро пробежало время, чёрт возьми. — Эй! Тревис! — крикнул Бен, приглушив голос до шёпота. — Хей, привет, — поздоровался парень, дружелюбно улыбнувшись. — Тревис, Эшли нужна помощь, — полный пугающего беспокойства протараторил мальчишка, жадно глотая кислород в попытке отдышаться. — В смысле? Бен, что произошло? Она в беде? У неё проблемы? — Мама запретила мне разговаривать с тобой, да и мне ничего не рассказывают, но я знаю, что случилось что-то плохое. Неделю назад, примерно, ночью я проснулся от криков — мама кричала на Эшли, причём, отборно так! А на следующий день её как подменили — такая заботливая, добрая по отношению к Эш, и это очень странно. А потом, на следующий день, когда я вернулся со школы, она заперлась в своей комнате и не выходит до сих пор, — сбившееся дыхание мальчика, затрудняло рассказ, но тот, выжимая из себя последний кислород, пытался быстро донести Тревису кое-что важное. — Я проснулся от непонятного шума — это Эшли кралась зачем-то к двери в домашней пижаме. Тревис… на ней лица не было. Ну, не в прямом смысле, а в том, что она вся красная, особенно глазные белки, а её ноги тряслись… — мальчик заметно нервничал. Он прикусил губу, отведя взгляд. — Я… Боюсь за неё… — Что за чёрт, — прошипел Фелпс себе под нос, полный шока. — Она хотела уйти из дома… В ту ночь… Но мама ведь стала запирать двери и окна… Тревис, мне страшно за неё, — зелёные глаза Бена устремились в голубые, вымаливая о помощи. Тревис теперь не на шутку перепугался. Кажется, у него даже начали подрагивать руки, как только он представил заплаканное лицо девушки. Чёрт побери. Он вытащит её из этого кошмара.***
На улице было темно. Даже лунный свет не освещал путь. Но это к лучшему, в противном случае «преступление», которое задумал Фелпс, не сошло бы ему с рук, и было бы в обязательном порядке раскрыто. Прокравшись, как шпион, на чужой участок и принявшись забираться на дерево, Фелпс огляделся. От холодного ветра и всей этой леденящей атмосферы по спине прошёлся холод. Но нужно, как следует, собраться с мыслями и, наконец, узнать, что происходит. Парень взобрался на дерево, через которое он часто пробирался ночами в дом девушки, чтобы провести время вместе в тайне от родителей, и сейчас, ему казалось, что это просто один из таких же моментов в его жизни. Казалось. Блондин, всмотревшись в зашторенное окно, аккуратно переместил ноги с дерева на крышу, стараясь не свалиться вниз. Он легонько постучал рукой, в надежде, что проснётся Эш, а не её родители, иначе ему несдобровать. — Эшли, Эшли! — немного срываясь на крик, прошептал Фелпс в окно. «И чем, блять, я занимаюсь?» Вдруг шторы встрепенулись и мгновенно разошлись по сторонам, оголяя комнатный свет. В глазах Фелпса потемнело от неожиданного мерцания в полумраке яркой фиолетовой гирлянды. Когда потемнение ушло, буквально на секунду, он замер. Перед его глазами предстала Эшли, его Эшли, но… было в ней кое-что новое… Бледная, как у мертвеца, кожа, большие и синие круги под глазами от недосыпа и припухшая мордашка, смотрела на него своими красными глазами. Тревиса слегка передёрнуло. Девушка, вся заплаканная, протёрла тощими дрожащими руками слёзы, размазав их по щекам, и расплылась в болезненной улыбке, смотря на парня через стекло. Она указала взглядом на замок на окне, дав Тревису понять, что находится взаперти ото всех. Но у него был план — монтировка. Вставив её в тонкую щель в окне, он потянул, попросив девушку отойти. Та обеспокоенно следила за процессом, уставшая от ожидания. На этот момент она даже прекратила плакать. Окно туго поддавалось, и в один момент, он психанул, замахнувшись на окно, в попытке разбить. Но вовремя остановил порыв эмоций, понимая, что если он это сделает, проснутся как минимум соседи, а лезущему парню в чужое окно светит, в любом случае, административка. Эшли оглядела комнату в поиске чего-нибудь, чем можно было разбить замок. Она и раньше пробовала, может, хоть сейчас выйдет? Тяжёлая шкатулка, стоящая на комоде, полетела по замку, громко ударив. Кемпбелл тут же скривилась от неудачной попытки сделать всё тихо. Оставалось только надеяться, что её родители глухие. Услышали или нет — понятно было по отсутствию шагов в коридоре, и девушка смогла облегченно выдохнуть, небрежно убрав чертов замок. И господи, почему она не могла сделать этого раньше? Просто ударить и уйти. Тревис аккуратно заполз. Девушка тяжело улыбнулась так, что сложно было назвать это улыбкой и, сверля парня взглядом, не сходила с места. Она смотрела на него, не зная, как ей следует сказать это. А в голове поселилась не щадящая паника. Причём, не у одной Эшли. — Знаешь, — немного помедлив начала девушка, не отрывая своего леденящего взгляда. — Она ведь обо всём узнала. Ты был прав — сказать об этом было ошибкой. Благо, она услышала эту новость не от меня, — с зелёных глаз, по непонятной для парня причине, покатились слёзы, обжигая своим пламенем щёки. — Тревис, послушай, — её голос начал подрагивать, ещё больше беспокоя Фелпса. — Его… Его больше нет… — прошептала та, чтобы не сорваться на крик. Она проглотила горький ком в горле, вставший ещё минуту назад, искривив лицо в болезненной улыбке. Непонятно, для чего она улыбалась. Может, показать самой себе, что она сильная? Что она переживет? Наверное. Сейчас сложно было сказать что-то наверняка. Её тонкие, истощенные от недельного стресса ноги задрожали, а руки нещадно растирали слёзы по щекам. Девушка отвела взгляд в сторону в угол. Именно тот, где она провела несколько дней в слезах, прячась от всего мира. Фелпс глядел каким-то мёртвым лицом. Он целую минуту смотрел в одну точку, сопоставляя факты, а затем, еле сдерживаясь на ногах от эмоций, шатнулся в сторону девушки. Он погрузил Эшли в свои объятия, зарывшись носом в её волосы. Никто не мог понять или даже предположить, насколько сильно это ударило по нему, разве что Эшли Кемпбелл, получившая такой же урон, хотя, может, даже меньший. Тревиса окутало в бесконечный водоворот беспокойства, эмоции лились через край, но он упорно запрещал себе даже самую малость — пролить слёзы, не говоря уже о крике, глухо срывающемся со рта, и желанием вломиться в комнату Кемпблеллов, чтобы сказать им, какого ему сейчас, какого сейчас их дочери. Но он не смел, лишь сдерживался. Ему нужно быть сильным. Нужно быть таковым ради Эшли. Ради тех, кто у него ещё остался. — Она… она откуда-то узнала и вначале устроила мне скандал… — голос Эшли дрожал. Она пыталась сдержать слёзы, кривясь в каком-то странном выражении лица — то ли в немом крике, то ли в болезненной улыбке. — Она назвала меня грязной шлюхой, Тревис, грязной, мерзкой шлюхой, — ещё партия слёз скатилась с глаз потоком, мешая обзору, но, стерев их небрежно руками и втянув сопли обратно, она продолжила, — Знаешь, я столько всего о себе узнала нового. Что я нежеланный ребёнок, что я чёртов позор семьи, что я ебанная, жалкая неудачница, которой лишь бы трахаться направо и налево. Она сказала, что такая никому не будет нужна, особенно с ним, — девушка уронила взгляд на вниз живота и, ещё раз болезненно сморщившись, убрала взгляд, всё ещё не веря, что происходящее реально. Парень внимательно её слушал, мешая в голове коктейль из мыслей. — А на утро, после всего того ужаса, она вдруг стала довольной и счастливой. Приготовила мне тосты с беконом и предложила съездить к врачу, посмотреть, как там ребёнок, — сказала девушка с каким-то омерзением в голосе. — До сих пор не понимаю, как я, тупая, блять, идиотка, могла ей поверить. Хотела бы я позвонить тебе, но она забрала мой телефон, а домашний у нас уже сотню лет не работает. Она заставила подписать меня какие-то документы и… меня отвезли… Кемпбелл в отвращении насупила нос, сдерживая слёзы. — Как… — вдруг сказал Тревис. — Как давно?.. — его голос неслабо дрожал и был тихий, но девушка услышала его отчётливее прочих. — Неделя. В горле парня встал тяжёлый ком. Эшли 7 дней в одиночку жила в этом чёртовом кошмаре, а его не было рядом. Его не было тогда, когда он был нужен. В то время, как темноволосая проливала слёзы, глухо крича в подушку, парень ходил по школе, попивая сок из пачки, или же спал дома, уткнувшись в мягкую подушку. Чёрт побери, как же так выходит. — Плакали наши мечты, Тревис, — нервно посмеялась та, успокоившись. По лицу скатилась последняя, но самая горькая слеза из всех, какие были ранее. Девушка поняла, что, похоже, всё, о чём говорила её мать — чистая правда. Что она полная неудачница, тупая сука и так далее, и так далее. Интересно, а старшая Кемпбелл вообще понимала, что делает? Она понимала, каково Эшли было, когда её привезли бледной и полумёртвой домой, не способной ни на какие эмоции? Она понимала, каково это, проплакать полностью несколько дней в своей комнате, забившись в угол? Она понимала, каково это, чувствовать, что ей не вырваться из этого кошмара, хотя бы потому, что двери и окна закрываться на ночь на одной ей доступный ключ? Кажется, нет. Мама Кемпбелл была чёрствой. Как жаль, что девушка пыталась закрыть на всё глаза. Нужно было уходить раньше, тогда… было бы всё иначе… Фелпс поцеловал девушку в лоб, прижав к себе. Он осмотрел пустым, молчаливым взором комнату девушки, кидая взгляд то на яркую гирлянду, погружающую комнату в неприветливый фиолетовый оттенок, то на прикроватную тумбу, на которой стояла их совместная фотография. Такие счастливые они были, а что же сейчас? Эшли льет слёзы, болезненно кривя лицо, а Тревис пытается казаться сильным, сдерживая себя и поддерживая девушку. Как так вышло, что они пришли к такому? Если бы кто-нибудь сказал бы им, что случится ещё до их знакомства, точно бы не поверили, глупо отшутившись. Но сейчас… сейчас вовсе не до шуток. — Собирайся, — кротко кинул он, отпустив темноволосую из объятий. Она удивлённо посмотрела, сначала не поняв смысл его слов. — Собираться? В смысле, насовсем? — Да. Насовсем. Она кротко кивнула, неспешным шагом подойдя к шкафу. Тревис не в силах сделать, что-то глобальное. Он не сможет заглушить ту бесконечную ноющую пустоту в её сердце, не сможет обеспечить ей покой, по крайне мере, здесь. Но он в силах на другое. Фелпс вытащит её из этого кошмара. И никогда не вернёт обратно. Кажется, им предстоит уйти раньше, чем они планировали. Намного раньше. Эшли кинула несколько вещей из шкафа в свой рюкзак, кое-какие дорогие сердцу вещи из комода, и вдруг её взгляд упал на фото на прикроватной тумбе. Она подошла к нему и, пребывая в глубокой печали, устав от собственных слёз, прижала её к сердцу, засунув в сумку, в память о счастье. Она передала её Тревису, уже приближаясь вместе с ним к окну, как вдруг замерла на месте, вспомнив о кое-ком. О том, кто является ей ближе и дороже всех в этой чёртовой семейке, о том, кто носил ей еды, когда она ссорилась с матерью, о том, кто сохранял в секрете её ночные побеги, о том, кто сейчас спит в соседней комнате. Она ведь не может просто так взять и уйти, даже не попрощавшись. Просто не может. — Тревис, я сейчас, — сказала она шёпотом. Парень был не в восторге от этой идеи и хотел сначала задержать её, как осёкся. Девушка, применив навыки ниндзя, сквозанула из комнаты, крадясь по скрипящему под её ногами полу, понимая, что если она разбудит родителей — будет что-то страшное. Вряд ли она успеет спрятать Тревиса вовремя, увернувшись от вопросов о ночных похождениях. Но всё обошлось. Она аккуратно прошла до соседней комнаты, тихо открыв двери. Мальчик тихо спал в своей кровати, мирно сопя. Такой сладкий, по-детски невинный сон. Как же Эшли скучает по нему. Девушка подошла ближе к мальчику и, пригнувшись, оказалась рядом с его лицом. Она ласково поцеловала его в лоб, желая самых лучших сновидений, и чтобы ему повезло куда больше, чем ей. Эшли подоткнула тёплое одеяло, выключив причудливые звёзды, исходящие от ночника, и, тихо скрипнув дверью, открыла её, чтобы выйти. — Эшли? Это ты? — сзади послышался тихий шёпот её братца, на который она испуганно от неожиданности обернулась. — Да, — так же тихо ответила она. — Но куда ты? — спросил мальчик, приподнявшись с подушки и сонно потерев глаза. — Бен, понимаешь, мне нужно уйти… — Уйти? Но сейчас же ночь… — Знаю. — Ты вернёшься утром? Ответа не последовало. Мальчик окончательно открыл глаза, наконец, увидев её опечаленную фигуру в дверном проёме. — Бен, я люблю тебя, но мне нужно уйти, я не могу здесь жить, понимаешь? — Да… — Я…должна… — она подошла к нему ближе, чтобы он смог лучше её расслышать. — Я люблю тебя, Эшли, — он крепко обвил своими тонкими ручонками её талию. — И я тебя, Бен, и я… Так же тихо, как зашла — она покинула комнату брата и, в последний раз окинув взглядом коридор и лестницу, по которым кралась прошлой ночью, чтобы выбраться, вернулась в свою комнату. В это время Тревис уже спустил её рюкзак вниз, ожидая её, чтобы помочь ей спуститься. Девушка выключила любимую гирлянду, опечаленно оглядев свою комнату, теперь уже бывшую. Фелпс протянул ей свою руку, которую она тут же приняла. Пора выбираться из этого кошмара.