Зимнее королевство

К мерцанию в ночном небе нелегко привыкнуть. Дымка наверху лениво стелилась, подрагивая, переливаясь от ярко-зелёного к едва различимому, и фиолетовый окрашивал с краёв, каймой вплетаясь в отсветы. Полумесяц и звёзды ушли на второй план, мягко утопали в чернильном небе, впервые приглушённые новым цветом ночи. Сияние будто прокладывало недосягаемые дороги, по которым можно проследовать и унестись вдаль, если допрыгнешь, дотянешься. «Жаль, Сансе эту красоту не показать» Джон завороженно глядел ввысь, разом все планы стали несущественными, и даже боль под рёбрами, в животе и в сердце на краткий миг отступила. Он переложил горящий факел в другую руку. В теле кольнуло так, что перед глазами потемнело, и он лишь покрепче сжал губы. Нет, его спутница-боль всё ещё с ним и в любой момент готова запустить когти в шрамы. — Если Вергор и Ярлк этого не видят, то не представляю, как им рассказать, — восхищённо выдохнул Джастин Гленмор. Два друга остались в сотнях миль позади, готовили ночной лагерь и ждали их возвращения. Джон надеялся, что сможет попробовать ужин, который они приготовят. — Да уж, лучше бы им видеть, — сказал Свагр, и, словно отдавая почтение, приложил руку к сердцу, глядя наверх. — Я слыхал про такое. Ходят легенды, что это проделки Небесной Девицы. Она скучает и зазывает своего суженого. — Ага. А ещё говорят, что под небесным сиянием зачинают особенно крепких детей! — Эх, жалко девки нет, чтоб проверить, — беззаботно ответил Свагр, и мужчины засмеялись. — Вряд ли ты бы захотел проверить это здесь, — мрачно сказал Джон. — Что правда, то правда, — вздохнул Свагр, неуютно поёжившись и тревожно оглянувшись. Он посерьёзнел, и шрамы на его лице обострились ещё заметнее. Как и Джон, он посмотрел вперёд, на огромное чардрево с изломанными, пустыми ветвями без единого красного листка. Мёртвое дерево, как и всё вокруг. От ствола спиралями по снегу расходись чёрные камни, такие же, которые раньше составляли круги. Это центр всего. Они добрались. Они в самом Сердце Зимы. Оно выглядело в точности, как показал ему Рглор несколько дней назад в отсветах пламени. Джон тяжело втянул носом холодный воздух, вздрогнув всем телом. Он превратился в немощного калеку, для которого любое действие мучительно. Он не представлял, как ему преодолеть расстояние от первого камня до чардрева. Джон изначально не знал, что именно рассчитывал увидеть в обиталище Белых Ходоков. Дома? Кузницы? Зловещую пещеру с троном, где Король Ночи обсуждал свои планы? Свагр болтал о подобном, но Джону казалось, в их не-жизни не должно оказаться и капли человеческого. Туманно представлялись пустоши, в которых свищут ледяные ветры, и возможно бродят диковинные, ужасные создания, вроде огромных пауков или мёртвых медведей. Он был готов встретить даже полчища мертвяков, которые верными псами слонялись в своём подобии жизни, охраняли территорию, оставленную хозяевами. Им встречались трупы нежити, навечно вросшие в белый саван, но в остальном снег толстым слоем замёл любые следы пребывания Ходоков. Остались лишь тишина и пустота, пронизывающая сильнее, чем где-либо в Застенье, пропитывающая до костей. Зима, пустынная, неуютная, чужая, отныне вечная правительница земель. Возможно, она не отступит, даже если уничтожить последний очаг магии. Венец всего — иссохшее чардрево, самое старое из всех, которое Джон когда-либо видел. Утратившее привычную Северу силу, прошитое насквозь искажённым колдовством. Магия тянулась к нему, и тело отзывалось колющей болью. Это пробуждало ответное, голодное желание жить вопреки всему. Ему нужно было дойти до этой точки, чтобы наконец-то понять. — Ты сможешь дойти? — спросил Джастин, поддерживающий Джона за локоть. — Придётся, — ответил он, и каждое слово выплёвывалось наружу жгуче, будто с кровью. — Было бы обидно, если бы не получилось. — Мы бы могли пойти с тобой, — упрямо сказал Свагр то же, что периодически повторял уже давно. Призрак, стоящий у его бока, вскинул голову и пристально посмотрел на Джона, будто одобряя эти слова. — Мне помогает магия Рглора. Я не могу рисковать вами. — Помогает, — скептически изогнув бровь, произнёс Джастин. — Эта магия убьёт тебя быстрее, чем магия в камнях. Ты еле дышишь. В последние два дня стало совсем худо, Джон едва двигался, почти не мог есть и не мог спать, потому что внутренности непрерывно раздирало. Уже неважно, устрашающий ли это поводок от Рглора или случайный резонанс с магией Ходоков. Но Джастин прав, ощущалось это именно так, магия, какого бы происхождения она ни была, стремительно убивала его. И всё же он должен продолжать. — Если я не справлюсь, оставьте меня тут. Свагр и Джастин переглянулись, и, похоже, не собирались следовать его совету. Но сейчас хотя бы сделали вид. — И что мне передать её милости? Потом? Что я стоял и смотрел? — Что я всё сделал по-своему, она поймёт. И извинись за то, что на этот раз я не сдержал клятву. Он должен вернуться, чтобы сказать Сансе гораздо, гораздо больше, тоска о несбывшемся, мягкая нежность, захлестнула так сильно, как никогда прежде. Они медленно приближались к краю каменной спирали. Призрак подозрительно принюхался к одному из сугробов, лежащих в десяти шагах от камней, и Свагр расчистил снег. Осколки льда переливались под зелёным небесным сиянием, свет отражался в чистых, неправильных гранях. Чувство, что он уже это видел, было слишком сильно, отзывалось в памяти образами: богороща Винтерфелла и на свежем снегу застыли беспорядочные осколки, жалкие останки того, что раньше представляли из себя Белые Ходоки. Джон оглянулся назад. Им по пути уже попадалось что-то, плотно запорошенное снегом, но никто не решался трогать. «Они охраняли или ждали. Если они попытались добраться до магии, занять место Короля Ночи в последние минуты?..» — Так же, когда твари рассыпались в Винтерфелле, — заключил Джастин, его голос слегка дрожал. — Ого, нам свезло, — сказал Свагр, выпрямляясь и отряхивая мокрые рукавицы. — Король Ночи, наверное, слишком поздно отдал приказ. «Наверное» — слово, высеченное над их миссией. Наверное, Ходоки жили здесь, чего они никогда не узнают наверняка. Наверное, магия Рглора поможет ему всё закончить. Наверное, уничтожить древнее колдовство окажется ему по силам. Он бы высказался вслух, но на то бы ушла часть без того хлипкой, исколотой и стремительно утекающей жизни. Джон посмотрел на Чардрево, мёртвой древностью возвышающееся над каменными столбами. Если это конец, нет смысла медлить. Он уже умирал, и ему не страшно. Но сдаваться без боя Джон не планировал, жизнь ускользала, он боролся за каждую её каплю. Он рассеянно потрепал Призрака по загривку и шагнул к спирали, неожиданно быстро преодолел оставшиеся шаги. Джастин и Свагр что-то сказали вслед, но Джон уже не услышал. Факел горел в руке, освещая путь, и тьма, ждавшая его, отшатнулась. «Конечно, ты знала, что я иду. Ты чувствовала, что я уничтожил почти все твои части». Путь до чардрева вымостила бесконечность, и каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Облачко морозного пара вырывалось изо рта, носом дышать стало невыносимо и почти невозможно. Он задыхался. Огонь тонул. Тьма смыкалась всё плотнее, почти издевательски, но он приближался к центру. Оставалось совсем чуть-чуть. Джон подспудно знал, что ему нельзя касаться чёрных камней. Нельзя трогать ничего, что находится под властью этой опасной магии. Он знал, и всё же, поскользнувшись и не удержав равновесие, зацепился ладонью за столб. «Не уронить факел!» Если бы он упал, то уже не встал бы, и если бы погас огонь, если бы он уронил факел почти дойдя до Чардрева, если бы… Додумать Джон не успел. Холод укусил сквозь толстую рукавицу, пробрался по жилам, извиваясь ядовитыми змеями. Джон рефлекторно тряхнул рукой, будто пытаясь скинуть невидимое, но тщетно. Огонь Рглора взвыл внутри него, сопротивляясь, и даже этого оказалось недостаточно. В голове щёлкнуло, он не понимал, кричит вслух или мысленно, ледяные пальцы залезли под глаза, под кости и глубже, внутрь сердца, достигли его страхов и души. Он едва устоял на ногах, закрыв веки, а открыв вновь… Увидел Дейенерис Таргариен. — Ты даже не знаешь, что пытаешься уничтожить, верно? — сказала она, улыбаясь. Джон молчал, тяжело дыша и не смея шелохнуться. Она выглядела в точности, какой он её запомнил: серебряная сложносплетённая коса, чёрное платье и улыбка девчонки, наконец-то заполучившей мечту. Она была такой настоящей, такой живой, что обман легко сравнялся с правдой. Её белые волосы даже не колыхнулись под порывом ветра, и тень от огня не простиралась на снегу. «Но это ложь». Магия хотела жить. И решила заговорить с ним. Не умела иначе, не видела свет в его сердце, не знала любви и надежды, эти чувства не живут во тьме. Если бы она знала, то приняла другой облик, манила иным, Сансой и домом, в стократ усложнив противостояние. Эта магия не знала другого пути. Она сполна разворошила тьму, среди самообвинения и сожалений извлекла самое болезненное, что только возможно. — Ты не представляешь, что сейчас находится в твоих руках. Смерть уже преклонила перед тобой колени однажды, Джон Сноу. Но ты можешь получить гораздо, гораздо большее. Он продолжил свой путь к Чардреву. По какой-то причине ему не смогли по-настоящему навредить. Возможно, всё-таки следует помолиться Рглору со всей искренностью остатков его израненного сердца. — Ты можешь всё исправить, Джон. Ты сможешь властвовать над смертью и жизнью. Ты поднимешься над временем, богами и людьми. Если ты примешь этот дар. Если воспользуешься тем, что находится прямо здесь, только протяни руку и погаси огонь. «Ты можешь занять место Короля Ночи, жить вечно, избавиться от боли, страданий, чувств, выкинуть свою душу и всё дурное, что ты пережил», — шепнул ледяной, мёртвый голос. «Отдать всё, за что ты сражался, свой дом и свою любовь. Превратить в лёд будущее, когда ты только всё понял?» — прозвучало голосом Сансы. Джон знал, что она сказала бы именно так, и он остатками сил вцепился в тепло, которое давали эти слова. Он остановился у корней Чардрева, его мутило, трясло, как в горячке, и он не понимал, почему до сир пор удерживается на ногах. Джон посмотрел на то, что приняло облик Дени. — Ты сможешь вернуть меня, — мягко сказала она, подойдя почти вплотную. От неё пахло холодом и смертью, впрочем, от него наверняка тоже. — Сможешь исправить ошибку, о которой так сильно жалеешь. — Это не было ошибкой, — сказал он, отчётливо понимая, что говорит правду. — Ты не оставила другого выбора. — Я даю тебе выбор сейчас. — Мне жаль, — его голос дрожал от ярости, слёз и горечи. Он должен сказать ей хотя бы таким образом. — Мне жаль, что я пытался манипулировать тобой, но слишком хорошо сыграл и сам поверил в свои чувства. Они так и не стали правдой. Мне жаль, что всё закончилось именно так, и я стал частью твоего безумия. Мне жаль, что мне пришлось убить тебя. В его сердце вновь проворачивали кинжал, острые грани разрезали жилы, оставляя пустоту и забирая жизнь. Он точно знал, что чувствовала Дени, когда нож вошёл ей под рёбра. Всегда знал, потому что сам пережил то же самое. Это не прощание и не прощение, не эфемерное искупление, которого уже не найти. Но Джон отпускал Дейенерис с каждой сказанной фразой. — Настоящая ты никогда не простила бы, и это глупо, извиняться за то, что я сделал. Прости меня. Сейчас я заканчиваю ту войну, в которую втянул тебя. Это единственное, чем я могу искупить свою вину. Но я хочу и должен жить дальше. И хочу вернуться домой. С его губ срывался лишь слабый шёпот, громкость не имела значения. Сейчас, когда смерть встречала его как старого знакомца, он понял, чего хотел на самом деле. Было ли поздно? Ему предстояло выяснить. Он разжал пальцы, и факел упал на корни чардрева. Огонь победно взвился, дерево затрещало. Джон нашёл в себе силы отойти достаточно далеко, прежде чем боль снова взорвалась яркой вспышкой в теле и в голове. Его стошнило желчью. Тошнило так долго, что итогом должен был стать его желудок, выпрыгнувший на снег. Он обессиленно лёг на спину, вытерев бегущие по щекам слёзы, глядя на пламя, взвивающееся к зелёной, переливчатой небесной дымке. Наверное, то остатки чужой, эгоистичной магии говорили в нем, но разве он не заслужил? Если он останется жив, разве он не заслужил прожить остаток так, как ему хотелось? Он думал, что найдёт в конце своего пути искупление, но, постучав в дверь к смерти, нашёл ещё один ответ. Вдох, ещё один вдох, как учатся заново. Боль накатывала лавиной, сжимая в тиски, и вновь отступала, становясь тише. Призрак залаял над ухом, и Джона потянули за руки, помогая подняться. Он смутно осознавал, что Джастин и Свагр почти взвалили его на себя. — Ты это сделал! Только попробуй сдохнуть теперь, Сноу! — голос Свагра доносился как с другого конца мира. Конечно, он не мог умереть. Оставался ещё один круг магии по другую сторону Стены. Оставалось место, куда он должен прийти.