***
Едва пожелав друг другу приятно аппетита и приступив к поеданию чачжанмёну, мемберы вздрогнули, когда услышали возмущенные голоса своих хёнов. — А от нас-то чего хотят? — как-то устало проговорил Сокджин. — Нас это дело вообще никаким боком не касается. Хотя бы потому, что мы ничего в этом не понимаем. — Вот именно, — и Намджун толкнул дверь. Наступила гробовая тишина. Немую картину поедания лапши прервал возмущенный вопль самого старшего участника группы: — Как? И без нас?! — Да мы вам оставили, — виновато проговорил Чимин, наблюдая за тем, как недовольный парень ловко распаковывает оставшиеся миски с лапшой. — Просто вас так долго не было, и мы не знали, когда придете и… и вот. — А мы есть хотели, — с громким втягиванием чачжанмёна закончил за друга Чонгук, двигаясь вместе с тарелкой так, чтобы ребята могли сесть рядом. — Что случилось-то? Какие-то неприятности. Вздохнув, Намджун вывалил черный соус в лапшу и стал методично её перемешивать. Мемберы ждали ответа, нетерпеливо наблюдая за действиями своего лидера, но, каким бы сильным не было их нетерпение, пока Арэм не приведет мысли и эмоции в порядок, расспрашивать дальше было бессмысленно. — На Big Hit хотят подать в суд, — наконец буркнул он, но, кажется, на этом его словарный запас иссяк, и он без особо удовольствия принялся поглощать лапшу. Судя по удивленно-недоверчивым глазам остальных участников — не поверили. Да и кто бы посмел… точнее, кто бы поверил на их месте? — Кто и за что? — всё-таки решил уточнить Тэхен, переводя взгляд на Джина, надеясь, что тот окажется более разговорчивым. — Официальное заявление ещё не выдвинули, но угроза в сторону агентства поступила. Некто под псевдонимом «Butterfly» предъявил свои авторские права, мол, обложки к нашим альбомам — наглый плагиат с его работ. Называется, либо встретимся в судьбе, либо платите компенсацию в размере полутора миллионов за каждое изображение и публично признавайте свою ошибку. — Погодь, о каких альбомах вообще речь? — не понял Чонгук, удивленно хлопая глазами. Сокджин принялся загибать пальцы, считая что-то в уме. Судя по количеству загнутых пальцев выходило, что шесть. — Там где-то с 2015… Значит «The Most Beautiful Moment In Life» вторая часть, «Love Yourself: Her», «Face Yourself», «The Most Beautiful Moment in Life: Young Forever», «Wings» и вроде нам ещё называли «Wings: You Never Walk Alone»… В общем, почти все те альбомы, в которых не использовались наши фото, — отмахнулся мембер, вновь возвращаясь к еде. — Это получается около девяти миллионов компенсации? — присвистнул Хосок, глядя на калькулятор в телефоне. — Не хило. — А оригинал есть? — спросил Чимин, пододвигаясь поближе к Хоупу, пока тот открывал интернет. — По-моему у этого художника есть свой сайт, где выставляет все работы… — как-то неуверенно протянул Намджун. — Я нашел, — Юнги повернул к ребятам экран телефона и те, столпившись вокруг, принялись усердно рассматривать художества. Действительно: работы были идентичны большинству обложек их альбомов. Не узнать их в компьютерной обработке было весьма затруднительно. Нарисованные на холсте рисунки завораживали и напрягали одновременно. Краски ложились густыми мазками и иногда тянулись так, будто художник не отрывал кисть от поверхности. По крайней мере, это было хорошо заметно, в тех случаях, когда шел эскизный рисунок. Переплетение линий, плавные изгибы, которые сталкивались друг с другом, создавали вполне четкий рисунок цветка или человека. — Круто, — отметил Чонгук, глядя на нижний правый угол одной из работ. — Дата и подпись присутствуют, — красивая размашистая роспись представляла собой силуэт бабочки, переходящий в несколько непонятных букв. — Доказательства на лицо, — Хоби щелкнул пальцами по экрану мобильника, тем самым заслужив недовольный взгляд со стороны Шуги. — Даты на рисунках и время загрузки намного раньше, чем выходы наших альбомов. Плагиат явный. — Реально очень опрометчивый поступок, — поморщившись, согласился макнэ. — Одного не пойму, если наши разработчики тырили работы художника аж с две тысячи пятнадцатого года, то почему обвинения появились только сейчас? Мемберы лишь непонимающе развели руками. На этот вопрос у них не было ответа. — Думаю, что Big Hit попытается замять конфликт на корню. Только не знаю, как именно. Художник требует, чтобы признание ошибки было публичным, но тогда вопросов станет ещё больше. — Сами разберутся, не такое уж и большое дело, — Гук потянулся, вернувшись к своей еде. — Плагиат не такая уж и большая проблема. К тому же художнику здесь легко доказать, а значит и компенсацию получит без лишней шумихи. — Действительно… Развели тут панику, — поддержал друга Ви. Ребята переглянулись между собой и вынуждены были согласиться. Это дело и в самом деле никак их не касалось. Про обложки и художника по прозвищу «Butterfly» как-то быстро позабыли. Или же они были слишком заняты, чтобы вдаваться в подробности.***
На улице шёл дождь. Громко барабаня по карнизу, крыше дома и, стоящей на улице, машине, он сильно отвлекал от работы. Сидевшая перед мольбертом с холстом девушка недовольно поморщилась, стараясь не слушать, отвлекающий её, шум, принялась вновь пересчитывать расстояние от верхнего края холста до его низа. Десять, двадцать, тридцать… Небо загрохотало, и послышался звук открывающейся входной двери. Ну вот, нужно считать заново... Десять, двадцать, тридцать, сорок… — Да я их засужу! — за её спиной возмущенно воскликнули, и, судя по звуку, на пол полетела обувь. С характерным звуком раскрылся зонт, обрушив вокруг себя крупные капли воды. Топая, в зал вошла рассерженная девушка и, не здороваясь, плюхнулась на диван. — Ты представляешь, они полностью и безоговорочно проигнорировали моё письмо! — Как ты их тогда собираешься засудить, если они даже не отвечают? — устало проговорила художница и, не отрывая взгляда от холста, потянулась за кистью, которая аккуратно лежала на высокой тумбе, возле самого мольберта. — Пойду завтра в их агентство, — выдала, как само собой разумеющееся. А затем, будто опомнившись, огляделась вокруг. — Почему здесь такой беспорядок? Первая девушка не ответила, продолжая самозабвенно водить кистью. Черная краска аккуратной тонкой линией следовала за каждым её движением, выводя рисунок, который пока что был понятен лишь ей одной. Подруга даже забыла, что хотела спросить, продолжая с немым восторгом наблюдать за тем, как на холсте появляется очередной шедевр. Кстати, насчет беспорядка — она явно преувеличила. В помещение практически не было ничего такого, из чего можно было бы создать хаос. Не было ни цветов, ни статуэток, ни других важных предметов декора. В зале был всего один диван, два кресла, стол и большая, на всю стену полка с художественными принадлежностями. Ряд белоснежных холстов разнообразных размеров стоял у противоположной стены, между тем, как для рисунков была отведена отдельная комната. Не было ни стеклянных шкафов, ни высоких порожков, ни даже штор, о которые можно было бы запнуться. Вдоль стен протягивались округлые, крепкие перила, пролегающие по всей квартире. В доме так же была кухня с холодильником, плитой и тумбой для готовки, опять же — ничего лишнего. Над раковиной висела решетка с посудой. Две комнаты, принадлежавшие девушкам кардинально отличались друг от друга. Две кровати, письменный стол и стул, гардеробная, но… Глядя на них, создавалось впечатление, что в одной из них никто не живет. Впрочем, иногда это так и было. Молодая художница могла сутками напролет сидеть перед мольбертом, не отвлекаясь от своих работ. Дом выглядел совершенно безжизненным и даже одиноким. Беспорядком же девушка посчитала разбросанные по полу бумаги с неудавшимися набросками и баночку с красной краской. Несмотря на усталость, она живо поднялась и принялась собирать листки, тут же отправляя их в мусорное ведро. Художница всегда бережно относилась к своим работам и не посмела бы бросить на пол что-то не то. Поднимая банку с краской, девушка вздрогнула. Нет, не из-за того, что половина краски разбрызгалась по полу или из-за того, что теперь её пальцы были перепачканы, точно в крови, отнюдь. Просто она почувствовала, что подушечки пальцев касаются маленьких выпуклых наклеек, аккуратно распределенных по окружности. Ей-то точно было известно, что точно такие же наклейки находятся и на крышке. Нервно улыбнувшись, девушка всё-таки подняла банку и, найдя полотенце, стала поспешно вытирать краску с пальцев. Насухо вытерев баночку, подошла к художнице. Та, не глядя на неё, протянула раскрытую ладонь. — Там пролилось немного, — как-то виновато произнесла её подруга, аккуратно вкладывая краску в её руку и крепко сжимая её пальцы, словно боялась, что та вновь может уронить и разбить. — Ничего страшного, — тихо проговорила девушка, подушечками пальцем проведя по поверхности. — Красная, — ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотала она себе под нос. Ополоснув и промакнув тонкую кисть, зацепила немного краски. Зажав кисть в зубах, провела пальцами по холсту, пока не наткнулась на прохладную поверхность высохшего рисунка. Чуть поднялась вверх, будто ставя метку и, вновь взявшись за кисть, принялась выводить очередные непонятные линии. — Отклони письмо. Я всё равно не собиралась подавать на них в суд. Словно очнувшись ото сна, вторая девушка вполне искренне изумилась, удивленно округлив глаза. — Почему? Это ведь нарушение авторских прав! Ты должна отсудить хотя бы какую-то компенсацию. — Раз они сплагиатили мои рисунки, значит, мои работы достойны того, чтобы быть на обложках, — нравоучительно извлекла художница, делая кистью резкое движение вниз. — Пусть делают, что хотят, мне, в принципе, всё равно. — Но… Художница с грохотом положила кисть на тумбу, от чего банка с водой, оставшиеся краски и палитра подпрыгнули на месте. Подруга вздрогнула, машинально вжав голову в плечи, когда та развернулась вместе со стулом. Взгляд пустых, белесых слепых глаз уперся точно в девушку. — Ли Хоуп, я уже сказала, — в её голосе послышались недовольные, если не сказать, угрожающие нотки. — Отклони заявление и извинись. Мне и без того хватает проблем, и ещё не хочу выяснять отношения в суде. Я сейчас не в том положении, чтобы обвинять агентство в плагиате. — Но если они предложат тебе работу? В качестве компенсации? Слепая художница лишь грустно усмехнулась и, поджав к себе колени, обхватила их руками, балансируя на небольшой площади стула. — Ты действительно считаешь, что Big Hit согласится на подобную сделку? — Но ты ведь умеешь работать на графическом планшете и пользуешься фотошопом не хуже, чем другие! — Хуже, чем другие, — поправила подругу девушка, ничуть не смущаясь и не стесняясь собственных слов. — Компьютер я не чувствую так хорошо, как бумагу. В любом случае, проверь почту, вдруг что-то прислали. Ли Хоуп послушно кивнула и полезла в телефон. Между тем, как художница ожидала результатов, глаза её подруги медленно ползли на лоб, а на тонких, подкрашенных губах появлялась счастливая улыбка. — «Уважаемый Butterfly. Приносим свои искренние извинения за ошибку наших сотрудников. Можем оправдаться лишь тем, что нам не было известно о действиях наших дизайнеров-разработчиков, нам предоставляли лишь готовый материал. Разумеется, совершенная нами ошибка ничуть не оправдывает нас в ваших глазах, ибо подобное неуважение к авторским правам просто-напросто недопустимо. Уверяю Вас, что после тщательной проверки наши сотрудники будут наказаны по всей строгости (увольнение из агентства). Есть одна проблема, которую бы мы хотели с Вами обсудить: размер и выплата компенсации. Хотелось бы обсудить этот вопрос лично с Вами. Будьте добры, прислать своё согласие или же отказ. В случае необходимости, Вам будет назначена приватная встреча. С уважением, директор Бан Ши Хёк». Дата, подпись, — хмыкнув, девушка закончила своё чтение. — Так что мне на это ответить? Согласна на встречу? Художница тяжело вздохнула. — Согласна, всё равно такого рода дела не обсуждают по телефону. — Тогда я пишу, — и прежде, чем девушка успела добавить что-то ещё, быстро отправила ответ. — Ложись тогда спать, завтра рано вставать. А я тебе ещё должна успеть марафет навести, — а затем тихонько хихикнула в ладошку. — Вот директор удивится, что ты девушка. — В этом и будет заключаться главная проблема, — поджав губы, та стала машинально заплетать длинные светлые волосы в косу. — Вряд ли, увидев меня, начнут разговаривать со мной всерьез. — Именно поэтому я пойду с тобой, — совершенно серьезно проговорила Ли, понимая правдивость этих слов. В конце концов, она была старше её на целых шесть лет. Уж с кем, а с ней точно заговорят. Светловолосая чуть приподняла уголки губ, выдавливая их в подобие улыбки, и вытянула вперед руки. Поняв намерения подруги, Ли Хоуп крепко обняла её, прижимая к себе и укачивая, как маленького ребенка. — Ложись спать, я всё уберу. Благодарно кивнув и аккуратно спустившись со стула, художница неспешным шагом направилась в свою комнату, слегка вытянув для удобства руку. Ли настороженно наблюдала за тем, как её подруга натыкается на стену, как её рука опускается на перила, и она более уверенным шагом стала двигаться в нужном направлении. Когда хлопнула дверь комнаты, девушка вздохнула с облегчением и принялась осторожно, с бережностью закрывать краски и промывать кисти. Ничто не должно было мешаться под ногами. Убирая, тяжелую на вид тумбу к стене, машинально бросила взгляд на холст. И когда она только успела? На фоне серого градиентного фона, похожего на грозовое небо, было два четких силуэта мужчины и женщины. А над ними возвышался огромный красный зонт, который служил барьером от этих серых, мрачных туч. Внизу белого фона, справа, в самом уголке холста красовалась сегодняшняя дата. И размашистая роспись в виде бабочки, переходящая в аккуратную надпись: «Ann». Ли Хоуп осторожно переставила мольберт вместе с холстом так, чтобы он не мешался и, выходя, щелкнула выключатель. Комната погрузилась во мрак.