Исцели мою душу...

Pov Пит — Был изгоем, стал подкаблучником, забавно, — доносится до меня высказывание Катона. Эта фраза сильно ударяет по моей гордыне. Китнисс мне, конечно, дорога, но я не тот человек, который может легко подчиняться другому. Поэтому я даже не пробую сдерживаться, резко разворачиваюсь в его сторону и наношу удар по челюсти. Парень отшатывается, схватившись за место удара. — Слабовато бьёшь, хотя что можно ожидать от отвержника, — усмехаясь, говорит парень, — Может выйдем и разберёмся нормально, если ты, конечно, не трусишь? Катон смотрит на меня с вызовом, и я понимаю, что это лишь очередная провакация, на которую не стоит отвечать, но сейчас я настолько зол, что не осталось и капли разума на отказ. — Пошли, только без твоих дружков. Ты и я, — проговариваю ему с тем же вызывом. — Пит, не надо, — Китнисс всё так же пытается меня образумить, но вряд ли меня хоть что-то сейчас может остановить. — Китнисс, всё нормально, не переживай, — пытаюсь успокоить девушку, слегка повернувшись в её сторону. В её глазах читался испуг и переживание за меня. Прости, Китнисс, но сейчас дело принципа. — Да, Китнисс, не переживай. Мы просто с твоим парнем разберёмся по-мужски, — ехидно говорит мой соперник, смотря на брюнетку, — Идём? Молча киваю. Мы выходим на улицу, и за нами увязывается весь класс. Похоже урока общества сегодня не будет. Катон останавливается и снимает куртку, кидая куда-то назад, что делаю и я. Всё это время мы смотрим прямо друг другу в глаза. Наверное сейчас мы больше похожи на двух быков перед столкновеним их рогов в бойне, нежили на семнадцатилетних парней. Ещё минуту также стоим, а потом я решаюсь и набрасываюсь на него с первым ударом. Он прилетает ему в нос, а следующий в живот. Катон уворачивается от третьего удара, и уже он бьёт меня в челюсть и опракидывает на землю, продолжая бить меня по лицу, но я ловлю его руку в воздухе и завожу её за спину, оказавшись сверху, опять бью его по лицу. — Сволочь! — шиплю на него, всё так же избивая. Мне определённо нравится данное стечение обстоятельств. Но, к сожалению, это не продожалось долго. Вдруг Катон дастаёт из кармана нож и вставляет его мне в бок. Я резко опракидываюсь на землю, сжимаясь от жгучей боли в районе живота. Чувствую лишь, как в глазах темнеет, а в ушах звенит. — Теперь то ты понял, что нельзя идти против меня, — наклоняется Катон ко мне, — Убирайтесь отсюда. И помните, никто ничего не видел! — кричит теперь окружающим нас людям и уходит. Чувствую, как кто-то резко хватает меня за руку, сжимая её. — Пит, открой глаза, я вызвала скорую, не закрывай глаза, умоляю, — шепчет девушка, сорваным от слёз голосом. Китнисс говорила ещё что-то, но я уже ничего не слышал. Чувство опустошения накрывает меня, а в голову приходит мысль, что от этого становится легче на душе. Будто кто-то выгрузил из меня всю боль. Интеросно, а моя мать тоже это почувствовала перед смертью? Это последнее, о чём я успеваю подумать перед тем, как меня унесло что-то неизвестное, пугающее и дарящее спокойствие… * * * Открываю глаза и щюрюсь от яркого белого света. Оглядываюсь по сторонам. Ничего кроме спломешного белого цвета и такого же цвета лавки нет. Неужели я попал в рай… — Здравствуй, сын, — неожиданно звучит сзади меня уже давно забытый, но такой знакомый голос. Нет. Этого не может быть. Или может… Поворачиваюсь к обладателю этого голоса и непроизвольно ахаю. Передо мной стоит женщина, которую я видел много лет назад. Смерть которой приследует меня по сей день в снах и наяву. Напротив меня стоит моя мать… — Мама…что…но.- я не знаю, что сказать. Женщина неотрывно смотрит на меня. В её взгляде что-то изменилось, он не холодный, как в моих воспоминаниях и снах. Он добрый, ласковый. Это непривычно… — Как? — единственное, что всё-таки могу сказать. Она смотрит на меня ещё с полминуты, а потом всё же прерывает тишину. — Ты сейчас в коме, поэтому ты здесь. А я пришла к тебе. Думаю, нам стоит поговорить, — мама неотрывно смотрит в мои глаза, будто ища в них ответ. Думаю, сейчас в них плещется только шок и растеренность. — Думаю, стоит, — отвечаю ей, и на её лице расцветает улыбка. Я никогда не видел улыбки своей матери и сейчас, смотря на неё, я не могу поверить, что это правда она. Мы проходим к белой лавочке и садимся на неё. — На самом деле я пришла сюда не только поговорить, но и извиниться. Я сильно перед тобой виновата. Меня привели в шок её слова. Она на самом деле в данный момент просит у меня прощения? — Я хотела тебя попросить, чтобы ты отпустил и меня, и своего отца. Ты держишься за прошлое, а с ним твоё будущее будет ещё ужаснее. Мы не заслуживаем твоей ненависти к себе. Мы натворили много ужасного, но поверь, я никогда не желала тебе зла. К сожалению, я не могу сейчас ничего исправить, но ты. Ты можешь. Просто перечеркнув и начать с чистого листа. От её монолога на моих глазах проявились слёзы. — Мне тяжело быть одному, — сознаюсь я скорее сам себе. — Ну сейчас ты не один. Эта девушка уже много. Она тебя любит. Очень. Просто доверься ей окончательно, — говорит мать, поглаживая меня по руке, — Я люблю тебя и горжусь тобой. Поднимаю на неё глаза, не веря своим ушам. Этих слов я так мечтал услышать и сейчас они греют моё сердце. Повинуюсь нахлынывшемуся порыву, обнимаю её. — Я прощаю тебя, мама… * * * Pov Китнисс Вот уже как четыре дня Пит находится в глубой коме. Всё это время я сижу с ним, ожидая его пробуждения. Меня пытались отправить домой Хеймитч и отец, но я наотрез отказывалась. Я должна быть с ним, быть рядом. Насчёт Катона идёт дело, и наши отцы пытаются побить отца парня в нём. Не знаю подробностей, но они говорят, что идёт очень тяжело. А главная задачка — это свидетели. Катон подкупил всех, и никто не говорит правды. Как же жаль, что из присутствующих не было ни одного из моих друзей. Они, кстати, тоже помогают, ища хоть одного некупленного человека из класса. Сидя у койки парня, смотрю ему в лицо. Оно выражает спокойствие и удовлетворение.Боже, когда же ты очнёшься?