Работа для оборотня

5 ноября 1981 года, 00:58 «В лесу возле Стантон-Лонг». До чего же огромный этот лес, прямо бразильские джунгли, чёрт бы его побрал! Грюм еле сдержался, чтобы не выругаться. Он злился вовсе не на Ремуса – мальчик сделал всё, что мог, и больше всего Грюм хотел найти его и вернуть отцу. Днём, когда он сообщил Лайеллу, что Ремус наконец дал о себе знать, старый товарищ чуть не заплакал от облегчения. Он злился на Барти Крауча. Конечно, ловить Пожирателей Смерти – важная задача. Но не настолько важная, чтобы загонять людей до изнеможения. И не настолько важная, чтобы использовать Непростительные заклятия, пытать и убивать. Грюму становилось горько при мысли, скольких молодых ребят испортил и ещё испортит Крауч. Сколько жестокости и зла он посеет! Они с Барти начинали работать вместе, но стали слишком разными. Слишком долго и внимательно Барти Крауч вглядывался в бездну, и сам не заметил, как бездна начала вглядываться в него. Грюм не хотел даже думать, как он ведёт себя с близкими. Последний раз он видел миссис Крауч и Барти-младшего год назад и поразился про себя, какой бледной и запуганной стала когда-то красивая сильная волшебница, и каким нервным выглядит сын. На интуицию Грюм никогда не жаловался, и тогда почувствовал: что-то с парнем не так, исходит от него какая-то непонятная угроза, причём направлена эта угроза именно на него, на Грюма. Он велел себе выбросить эти мысли из головы и сосредоточиться на работе. На угрюмых облетевших деревьях, на вое ноябрьского ветра, в котором как будто слышатся голоса оборотней, и на трёх молодых мракоборцах, которых он взял сегодня с собой. Фрэнк Лонгботтом идёт справа, освещая путь палочкой, убавив свет на самый минимум, пристально глядя по сторонам. Замечает каждый примятый листок, каждую сломанную ветку, каждый след на грязной земле. Хороший парень. Толковый парень. Будет кому занять место Грюма, когда он наконец уйдёт в отставку. Алиса, конечно, тоже рвалась на дело, особенно когда услышала, что Ремус Люпин в опасности. Грюму пришлось на неё прикрикнуть. «Ступай домой, миссис Лонгботтом, и чтобы я тебя до завтра не видел! – рявкнул он на весь отдел. – Найду ещё для тебя работу! Хотите, чтобы вас обоих убили, как Поттеров?». Алиса и Фрэнк не обиделись. Они уже давно работали на Грюма, и знали, что так оглушительно орёт он только на тех, кого любит и ценит, а с врагами, напротив, повышает голос только в крайнем случае. Диоген Райс держится слева. Палочка танцует в его пальцах, когда он невербально колдует, окружая группу плотным коконом тишины, чтобы чуткий слух оборотней не уловил шагов авроров. Диоген тоже отличный парень, спокойный, собранный, хладнокровный. Настоящий слизеринец в лучшем смысле этого слова. Девять лет назад, когда Диогену было всего шестнадцать, его мать, чистокровная волшебница, отказалась примкнуть к Волдеморту; за это Пожиратели Смерти убили её. Поначалу, едва вступив в Корпус авроров, Диоген часто терял самообладание в бою, рвался мстить. Грюм быстро его от этого отучил, и теперь с гордостью замечал, как твёрдо и невозмутимо он держится в любой ситуации. Впереди тихо хрустнула ветка. Грюм вскинул руку, приказывая парням остановиться, но в следующую секунду позволил улыбке тронуть его губы: это не оборотень. Это его третий боец. Высокий силуэт отделился от кривого дерева, белки глаз мерцали на тёмном лице. – Я их обнаружил, – сказал Кингсли Шеклболт. – В двух сотнях шагов, у старого ведьминого вяза. – Сколько? – коротко спросил Грюм, опуская палочку. – Тридцать или чуть больше. Я не уверен, большинство пряталось в тени. – Сивый? – Не видел его. Грюм нахмурился. Это плохо. Если Сивый не со своими оборотнями, значит, он может быть где угодно. И он совершенно точно не один. Он вполне мог оставить большую часть стаи в лагере, а сам бродить по лесу в компании ещё нескольких волков. Совсем скоро явится Грегор Гвилт с двадцатью оборотнями, если ещё не явился. А он, Грюм, привёл сюда только троих бойцов. Отважных, опытных, сильных бойцов. Но только троих. – Веди, Кингсли, – коротко сказал он. – Когда увидим цель, займёте позиции там, где я скажу. В полной тишине авроры шли дальше. Кингсли держался впереди, вёл их куда-то вверх. Наконец они забрались на невысокий холм и затаились за деревьями, глядя вперёд и вниз. Отсюда была хорошо видна широкая поляна. В самой середине поляны росло большое дерево, невысокое, но очень толстое. Множество веток, тонких, спутанных, росло на его вершине, и издали дерево походило на огромный клок волос. Это и был «ведьмин вяз». Так маглы называют эти зловещие деревья. Грюм слышал, что английские крестьяне издавна боялись этих деревьев, верили, что вокруг них собираются тёмные силы, и обходили их стороной. Он всегда посмеивался над этим: уж он-то хорошо знал, что такое тёмные силы, и что бедные деревья никак с ними не связаны. Но в эту ночь древние суеверия стали правдой. Потому что у подножия ведьминого вяза был разведён костёр, а вокруг костра сидели, стояли и лежали множество оборотней. Грюм пригляделся. Он сразу узнал нескольких оборотней: они не раз сталкивались в бою, нескольких он ловил, нескольких допрашивал. Его взгляд задержался на двух, сидевших ближе всего к огню. Самые старшие из всей стаи, им уже было за сорок. Огромный, краснолицый Мо Карсон и тощий седой Джим Хейвуд. Самые близкие приятели Фенрира Сивого. Восемнадцать лет назад все трое попались на краже, Хейвуд и Карсон успели сбежать, а Сивого схватили. Грюм тогда только-только начал работать в аврорате, и хорошо помнил, как там тогда велись дела. Старые добрые шестидесятые, весёлые и легкомысленные, когда уже выросло целое поколение, не знавшее террора Гриндевальда, когда оставались ещё годы до ужаса, который принесёт с собой Волдеморт. Преступность снижалась год от года, тёмные волшебники постепенно превращались из реальной угрозы в персонажей мрачных городских легенд, и авроры работали спустя рукава. Фенрира допрашивали лениво, кое-как, даже не проверив как следует, действительно ли он обычный бродяга, а не оборотень. И угораздило же Лайелла Люпина в тот день задержаться на работе допоздна. – Вы что, не видите? – Грюм хорошо помнил его крик. Раньше он никогда не слышал, как его старший товарищ, всегда сдержанный, вежливый и хладнокровный, повышает голос. – Он же оборотень! Безумное, злобное существо, которое не заслуживает ничего, кроме смерти! – Ну-ну, мистер Люпин, – добродушно отозвался Фейвел, который вёл допрос. Пожилой, опытный аврор, который чем ближе к пенсии, тем становился всё более мягким и ленивым. – Не стоит так шуметь. Задержанный заслуживает гуманного обращения и справедливого расследования. – Гуманность? Справедливость? При всём уважении, сэр, этот ваш «задержанный» – опасная тварь, которой место в клетке! – Успокойтесь, Люпин, – Фейвел нахмурился, всё его благодушие испарилось. – Вы давно уже не выполняете оперативную работу, и не можете мне приказывать! Вернитесь к своим обязанностям, а я вернусь к своим. Джим Хейвуд и Мо Карсон ждали своего главаря у входа для посетителей. Ждали, пока Фенрир не появился в сопровождении Фейвела, который рассыпался в извинениях. Остановившись перед оборотнем, Фейвел направил на него палочку, собираясь стереть ему память. Сделать этого он не успел. Мо Карсон шагнул ему за спину и перерезал ему горло до кости. Старый аврор умер в двух шагах от своего Корпуса, в котором служил уже больше тридцати лет, за пару недель до выхода на пенсию. А потом Фенрир Сивый рассказал своим дружкам о глупом молодом мракоборце и его неосторожных словах. И спустя месяц Карсон и Хейвуд ждали, затаившись в тени от старого дуба на заднем дворе дома Люпинов, щёлкали зубами и подвывали от голода, но не могли сдвинуться с места. Сегодня был пир Фенрира, только он один наслаждался кровью и криками ребёнка, и не собирался делиться ни с кем. Если Карсон и Хейвуд здесь, значит, и Фенрир здесь. Он не пошёл бы никуда без своих старых приятелей. Но где же он, чёрт возьми? Грюм снова и снова искал его, вглядывался в лица оборотней, превращённые отсветами огня в зловещие маски, пока Кингсли не дотронулся до его локтя. – Нас опередили, – мягко сказал он, кивнув вправо. Грюм взглянул туда и сперва ничего не увидел, но потом заметил слабое движение в тёмных зарослях возле поляны. Он нахмурился. Похоже, Гвилт послал вперёд разведчиков. А значит, он и сам где-то здесь. Он обернулся к молодым аврорам и окинул их быстрым взглядом. Фрэнк великолепен в ближнем бою, но временами слишком храбр, до безрассудства. У Диогена самое острое зрение и быстрая реакция, при этом он достаточно хладнокровен, чтобы не вступить в бой слишком рано. Кингсли из всех троих – наиболее сильный физически, и к тому же лучше всех владеет парной аппарацией, так что сможет захватить и унести с собой больше, чем одного пленника. – Значит так, парни. Нас всего четверо против полсотни оборотней, так что в драку особо не лезьте. Наша задача – захватить пленных, и лучше всего нерядовых оборотней. Кингсли, – он поймал серьёзный взгляд чёрных глаз, – займи позицию здесь. Следи за Хейвудом и Карсоном. Будь готов оглушить и захватить хотя бы одного из них, когда появится возможность. – А если их убьют раньше? – Скажем так, – прорычал Грюм, – выговор я тебе, так и быть, не объявлю, но об отгуле за сегодня можешь забыть. Губы Кингсли дрогнули в улыбке. – Так точно, сэр. – Диоген, – Грюм посмотрел в серьёзное бледное лицо слизеринца, – ты займёшь позицию повыше… вон там. На дереве. Выпустишь в небо фиолетовые искры, когда увидишь Фенрира Сивого. Следи за теми, кто попытается убежать с поляны и скрыться в лесу, таких немедленно оглушай. Но не смей приближаться к Сивому, понял? – Понял, – кивнул Райс. – Фрэнк, – Грюм повернулся к третьему молодому человеку, – идёшь со мной. Мы займём позицию с севера от поляны. Я схвачу Гвилта, ты будешь прикрывать. И самое главное, – он обвёл грозным взглядом всех троих, – как только я подам сигнал – белые искры в небо – аппарируйте назад в Министерство, немедленно! – Да, сэр, – Фрэнк согласно кивнул светловолосой головой. – Да, сэр, – в унисон ему сказали Кингсли и Диоген. Райс тут же развернулся и быстро пошёл к дереву, на которое ему указал Грюм, легко, словно кошка, взобрался на него и исчез в тёмных спутанных ветках. Кингсли прижался спиной к стволу сосны, за которой прятался. Фрэнк хлопнул его по плечу, прежде чем последовать за Грюмом, который, пригибаясь, уходил по гребню холма к другой стороне поляны. Они едва успели занять свои позиции – Кингсли в центре, с запада, Диоген слева, с юга, Грюм и Фрэнк справа, с севера, как ночь взорвалась криками. – Фенрир Сивый! – закричал низкий мужской голос, и на поляну из-за деревьев шагнул высокий оборотень. Чёрные с проседью дреды падали на воротник длинного кожаного плаща, обнажённые в яростном оскале зубы сверкали на тёмном лице. Он выставил вперёд руки – в одной зажат нож, в другой волшебная палочка – и сверкающий серебром волшебный щит разрезал воздух перед ним. – Это Адам Спайдерсон, – хрипло сказал Грюм, стискивая палочку. Самый злобный и сильный пёс из своры Грегора Гвилта. Лайелл Люпин когда-то поймал его и отправил в Азкабан, и три года, проведённые среди дементоров, сделали Адама ещё более жестоким и мстительным, чем раньше. Увидев Адама, оборотни Сивого вскочили на ноги и взвыли почти в унисон. Фрэнк похолодел: крики и вой были такими дикими, что не верилось, что человеческое горло способно издавать такие звуки. Несколько из них бросились на Адама, выхватывая собственное оружие – только у немногих были палочки, большинство сжимали длинные ножи и палки, раскручивали над головами цепи. Адам взмахнул палочкой и снова взревел: – Фенрир Сивый! Я тебя жду! Несколько слабеньких заклинаний разбились о Протего, но сразу двое оборотней набросились на Адама, обогнув магический щит. Одного из них он мгновенно сразил зелёным лучём Авады, второму одним движением перерезал горло. Магический щит замерцал и погас, с торжествующим рёвом сразу трое оборотней побежали к Адаму, но как раз в этот момент из-за деревьев выскочили остальные оборотни Грегора Гвилта. Грюм сразу узнал братьев О’Ши: парочка аферистов и контрабандистов, вечно замешанные в тёмные дела с заколдованными магловскими предметами, причинившие много головной боли Артуру Уизли. Встав плечом к плечу, братья вскинули палочки, и огромный оборотень, бегущий на них, упал как подкошенный, пронзённый двумя зелёными лучами. Мимо них стремительно пробежал известный грабитель Кроу, длинные чёрные волосы развевались позади его головы, как хвост кометы. Размахнувшись, Кроу всадил топор в череп подбежавшему оборотню, а потом лёгким движением вырвал его наружу и метнул в следующего. А вот и Салман Капур, по прозвищу Лосось – убийца и вор, пудовые кулаки которого год назад размозжили голову Джорджи Траммелу, молодому аврору и хорошему парню. Низкорослый, толстый, он намного быстрее и сильнее, чем кажется. Одним движением он свернул шею своему противнику и тут же с удивительной лёгкостью увернулся от смертельного заклинания, выпущенного ему прямо в голову – и его смуглое лицо осталось таким же мрачно-спокойным, точно застывшим. – Да сдохни ты! – завизжал молодой оборотень, запустивший Убивающее проклятие в Лосося, и снова занёс палочку, но тут же жалобно вскрикнул от боли и выгнулся дугой – в спину ему вонзился зазубренный нож. Его убийца, громко хохоча, обхватил жертву за шею и издевательски поцеловал в щёку, прежде чем вырвать нож из спины и перерезать горло. Жёлтые растрёпанные волосы, перекошенное шрамом лицо, странные светлые глаза, дикие и совершенно безумные. Джерри Хантер. Годы назад он зверски убил товарища Грюма, Гидеона Эштона, буквально разорвал его на куски, и присвоил себе его палочку. За какие-то несколько секунд на поляне разгорелась настоящая битва. Крики, заклинания, вой. Вспышки – зелёные, красные, золотые, белые – выхватывающие из темноты силуэты дерущихся. И вдруг стремительное, почти ускользнувшее от него видение – фиолетовый отсвет среди всего этого зелёно-красного безумия. Грюм вскинул голову. Фиолетовый луч, словно комета, горделиво взмыл в ночное небо и рассыпался искрами. Диоген Райс подал сигнал. – Сэр! Сэр, я его вижу! – выдохнул Фрэнк. Грюм обернулся – и похолодел. Из спутанных ветвей ведьминого вяза выползало что-то тёмное и косматое. Похоже, ветви скрывали дупло, там-то и прятался вожак всё это время. Тёмный силуэт упал на землю, встряхнулся, поднялся на ноги, но выпрямиться до конца не смог – мешал горб на спине, огромный косматый горб. Руки были такими длинными, что ладони болтались у самых колен, и даже издалека было видно, что на руках растут длинные когти. Огонь отразился в сверкающих глазах и оскаленных острых зубах. Существо подняло голову, и стало видно его лицо – вернее, нечто среднее между человеческим лицом и волчьей мордой. – Неполная трансформация, – пробормотал Грюм. – О, чёрт. Некоторые из оборотней на миг замерли в ужасе, прекратив сражаться. На тех, кто был из стаи Фенрира, появление вожака, да ещё и в таком виде, подействовало впечатляюще – волки закричали и завыли, и в их голосах восторг причудливо смешался с ужасом. – Где ты, Грегор? – проревел Сивый нечеловеческим голосом. – Где ты?! – И вправду, где? – пробормотал Грюм, оглядываясь по сторонам. Оцепенение и страх спали с оборотней, и они принялись драться с ещё большим озверением. Тут и там мелькали быстрые тени братьев О’Ши: они всё время держались рядом, и лучи из их палочек косили одного оборотня за другим. Адам бросался на своих противников коршуном, полы плаща развевались за ним подобно крыльям. Какая-то молодая женщина с длинными рыжими волосами схватилась с другим оборотнем прямо под носом у Фенрира Сивого, и тот обрушился на неё, одним мощным ударом когтистой лапы отбросив в сторону. Женщина тонко вскрикнула и замерла на земле, из её распоротого бока ручьями текла кровь. И в ту же секунду над поляной прокатился рёв, перекрывший все крики. На миг воцарилась тишина. А потом из-за деревьев вылетела огромная тень и пронеслась, расталкивая оборотней, прямо к Фенриру. Огромный получеловек-полузверь, с серебристой шерстью на горбатой спине, мощных лапах и оскаленной морде, набросился на Фенрира, и два вожака покатились по земле, то отскакивая друг от друга, то снова набрасываясь. – Вот и он, – пробормотал Грюм. – За мной! Но он не успел сделать на открытую площадку и шага, как вдруг земля задрожала у него под ногами. Оглушительный звон вонзился в уши, и голову Грюма пронзила сверлящая боль. На несколько секунд он лишился зрения, ноги обмякли, и он бессильно привалился к дереву. Кто-то грубо толкнул его в плечо, повалил на землю. Грюм взревел и столкнул противника с себя, прижимая к земле и приставляя палочку к шее. В глазах прояснилось, и он понял, что держит Фрэнка. – Сэр… дерево, – проговорил парень. Его голубые глаза были распахнуты на пол-лица. Грюм обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как дерево, к которому он прижимался несколько секунд назад, трещит и шатается. Спустя мгновение оно рухнуло, почти придавив обоих. Грюм лишь моргнул. Фрэнк спас ему жизнь. Фрэнк, мать его Августа, Лонгботтом спас его грёбаную жизнь. Светло, понял он. Вокруг светло. И очень шумно. Он разберётся в этом, почти разобрался, если бы не болела так сильно голова… Крики. Не злые, как раньше – панические. Визг. Вой. И рёв, но не тот рёв, который издаёт живое существо – это рёв огня. Грюм обернулся и увидел быструю тощую тень, мечущуюся среди деревьев, без разбору палящую вокруг взрывающим заклятием. Джим Хейвуд. – Вставай, Лонгботтом, – прохрипел он, отпуская мужчину и поднимаясь на ноги. – Вставай, и за мной! Он пробежал мимо двух занявшихся деревьев. Лес мокрый – последние несколько дней шёл дождь. Настоящего пожара не случится. Но поляну уже заволокло горьким серым дымом. Сражение ещё продолжалось, вспышки заклинаний прорезали серую дымную пелену, но часть оборотней, испугавшись пожара, в панике бежали кто куда. Что-то слева отвлекло его, и он отреагировал мгновенно. Оборотень, уже бегущий на него с топором в руке, упал как подкошенный. Ещё одного поразил заклинанием Фрэнк. Перепрыгивая через убитых и раненых, Грюм мчался к ведьминому вязу, возле которого Гвилт и Сивый как будто не замечали происходящего. Хрипло рыча, щёлкая зубами, они вновь и вновь набрасывались друг на друга, кровь ручьями текла из глубоких ран на рёбрах и плечах. Сквозь завесу дыма и мерцающую муть перед глазами Грюм увидел, как двое оборотней со всех ног пробегают мимо высокого дерева, и вдруг одного за другим пронзили красные лучи, и они остались лежать неподвижно. Райс выполнил приказ. И будет выполнять, даже когда ветки дерева, среди которых он прячется, начнут гореть у него под ногами. – Аааа-ха-ха-ха! – визгливый смех вонзился Грюму в уши, вызвав новый виток боли в голове, которая и так раскалывалась. Он стиснул зубы, узнав смех Хантера. – Старик Хейвуд жарит барбекю, парни! Смотри, хвост не подпали, Хейвуд! Грюм видел, как Джим Хейвуд, вытянув тощую руку, направил палочку на дерево, на котором прятался Райс, но не успел ничего сделать. Красный луч вонзился ему в бок, и Хейвуд рухнул на землю. Огонь отразился в чёрных глазах Кингсли. Оглушив одного противника, он тут же развернулся к другому – на него бросился Карсон. – Я же говорил! – восторженно взвыл Хантер. Грюм слегка улыбнулся, и тут же закричал: – Ступефай!!! Нет! Нет! Сражённый его заклинанием, Хантер рухнул на землю, но нож, который он бросил секундой ранее, уже вонзился Кингсли в бок. Не закричав, только глухо охнув, парень упал на одно колено. Справившись с собой, Грюм грубо толкнул Фрэнка в плечо: – Беги к нему! Я прикрою. Развернувшись, Грюм полоснул заклинанием по двум оборотням, но пропустил слабенькое Оглушающее, которое ударило его в живот. Внутренности пронзила боль, и он едва не потерял сознание, но устоял. Лишь бы перестала болеть голова… Новый взрыв прогрохотал совсем рядом, и земля под его ногами задрожала. Чёртов Джим Хейвуд. Волна от взрывающего заклятия не хуже, чем от настоящей гранаты, а он, Грюм, уже не так молод для подобной встряски. Фенрир Сивый взвыл и оттолкнул от себя Гвилта, но не стал снова бросаться на него. Вместо этого он помчался прочь, прямо в горящий лес. Воя от ярости и разочарования, серебристый полузверь рванулся было за ним, но остановился, услышав крик Адама Спайдерсона: – Отступаем, Грегор, надо уходить! Спасай ребят! Дерек! Дэн! Уносите раненых! Вожак обернулся. Его мучительно трясло, он шатался на ногах. Несколько мгновений – и он перевоплотился, из полузверя снова стал Грегором Гвилтом, огромным и сильным, но раненым и уставшим. – Стоять, – сказал Грюм, выходя из дыма наперерез ему. Его Оглушающее заклинание поразило Грегора Гвилта прямо в грудь… … и отскочило. Грюм едва успел увернуться от собственной магии, чуть не заорав от разочарования. Он успел только увидеть, как Гвилт опускает руку, которой загородился от его магии, заметил проблеск чего-то серебряного, и тут же перед ним вырос Адам. Зелёный луч Авады пронзил воздух, Грюм бросился в сторону, поразил Адама следующим оглушающим, но оборотень вовремя увернулся. – Только тебя не хватало! – прорычал Адам. Грюм закрутил палочкой в воздухе, создавая из ничего длинную цепь, которая полетела к Адаму, гремя в воздухе. Взмахом палочки Адам превратил цепь в дым и рассёк палочкой воздух, так что на Грюма полетели раскалённые стрелы. Грюм поднял палочку в воздух и резко опустил её – стрелы расплавились, раскалённый металл пролился на землю, несколько капель прожгли шипящие дыры в плаще Адама. Тот зашипел, как рассерженный кот, ткнул палочкой в землю, и голубое пламя струёй побежало по земле к ногам Грюма. Грюм снова поднял палочку, рисуя в воздухе хитрый спиральный узор – и огонь вернулся к Адаму, обхватив его длинную фигуру, превратив её в сверкающий голубой факел. Адам сделал шаг вперёд, выйдя из своей огненной клетки, как из двери, и с презрительным выражением лица смахнул голубые искры со своих длинных волос. – Сдавайся, Спайдерсон, или я тебя убью, – предупредил Грюм. Адам только оскалился: – Я не вернусь в Азкабан, Грюм. Грюм выбросил палочку вперёд. Сине-зелёное пламя вырвалось из её кончика, подбросило Адама в воздух, закружило его и швырнуло на землю. Краем глаза Грюм увидел тень поблизости – Мо Карсон со всех ног улепётывал в лес, Фрэнк Лонгботтом выпалил в него несколько Оглушающих подряд, но оборотень каким-то чудом увернулся от всех. – УХОДИМ!!! – прогремел над поляной голос Грегора Гвилта. – Это приказ! Аппарировать всем! Несколько громких хлопков на миг оглушили Грюма. Он тяжело огляделся по сторонам. Поляна опустела, и лишь мёртвые и раненые неподвижно лежали на вытоптанной траве. До его ушей доносились кашель и стоны. Перед глазами снова зарябило, виски просверлила боль, и он застонал. А потом длинно выругался. Тяжело хромая, он подошёл к Фрэнку. Тот вынул нож из бока Кингсли и теперь колдовал над его раной. Обернувшись на звук лёгких шагов, Грюм увидел бегущего к ним Диогена Райса. – Я… оплошал, – пробормотал Кингсли. Кровь блестела на его губах, окрасила алым белоснежные зубы. – Заткнись, Шеклболт, побереги силы! Лонгботтом, доставь этого идиота в больницу в целости, понял меня? – Есть, сэр, – выдохнул Фрэнк и сжал руку Кингсли в своей, аппарируя вместе с ним. Грюм перевёл дыхание и огляделся. Поляну всё ещё окружало огненное кольцо, но пламя постепенно угасало. Его отблески озаряли застывшие лица павших, танцевали в их открытых глазах, и кровь, обагрившая лица, руки и одежду, казалась чёрной, как нефть. – Райс, ищи живых. Связывай их друг с другом, – молодой человек молча кивнул и скрылся в дыму. Тихий болезненный стон у его ног привлёк его внимание – Хейвуд, которого оглушил Кингсли, приходил в себя. – Ты пойдёшь со мной, – прорычал Грюм и скрутил ему руки. 5 ноября 1981 года, 3:30 На площадке между домами горел большой костёр, в котле, подвешенном над ним, булькала вода. Ещё один котёл, в котором вода уже прокипятилась, остывал неподалёку. Запрокинув голову, Ремус смотрел в небо. К ночи тучи расступились, и стали видны звёзды. Почти никто в деревне не спал. С Гвилтом ушла почти половина оборотней, ещё шестеро отправились сторожить подступы к деревне, остальные слонялись между домов или сидели у костра, пытаясь справиться с тревогой. Получалось не у всех. Сквозь тихий перезвон гитары, на которой играл один из молодых оборотней, Ремус слышал, как вдалеке орёт на кого-то Зельда. Обернувшись, он посмотрел на Камала – тёмные глаза неподвижно смотрят в огонь, смуглые пальцы судорожно вцепились в чашку с кофе. Почувствовав на себе взгляд Ремуса, он поднял на него испуганные глаза. – Всё будет хорошо, – дрожащим голосом проговорил он. – Я знаю, что он вернётся. Он очень сильный, и очень умный. Ремус смог только кивнуть в ответ, и снова поднял глаза к звёздам. Он думал о Сириусе. Всей душой он хотел ненавидеть этого человека, хотел этого так же сильно, как когда-то хотел поцеловать его. Вспышка ярости, охватившая его несколько часов назад, после разговора с братьями О’Ши, уже утихла, но этот разговор породил в нём не только гнев – он заронил в его душу сомнение. Что, если Сириус тоже попал в безвыходную ситуацию? Что, если он предал Джеймса и Лили не потому, что хотел этого, а потому, что его заставили? У каждого из них была семья. Родители Лили умерли, когда она едва окончила школу, но у неё ещё оставались сестра – пусть с сестрой они, мягко говоря, не дружили, но Лили всерьёз боялась за неё. Такой же страх мучил Джеймса, пока были живы его родители. Питер трепетал при мысли о том, что будет, если Пожиратели Смерти доберутся до его матери (Ремус с приступом мучительного стыда вспомнил, что он так и не навестил миссис Петтигрю, не высказал ей соболезнования о погибшем сыне). Сириус оборвал с семьёй все связи… но Ремус помнил, как на самом деле потрясло его известие о смерти матери. «Он – Блэк, – вспомнил Ремус собственные слова, в сердцах сказанные Дамблдору. – Он всегда был Блэком». Но имеет ли он право осуждать Сириуса за то, что тот сохранил какие-то чувства к своим родным? Да, Вальбурга Блэк и Беллатрикс Лестрейндж – чудовища. Но и Ремус тоже – чудовище, зверь в человеческом обличье, а его родители от него не отреклись. Так с какой стати он должен требовать этого от Сириуса? Его брат. Скорее всего, именно в этом всё и дело – в брате. Регулус исчез, но никто не видел его мёртвым. Сириус говорил, что брат хотел уйти от Пожирателей, за это они его и убили. А что, если не убили? Могли Пожиратели Смерти захватить Регулуса в заложники, чтобы угрожать Сириусу? Могли. Несомненно. С новой болью в сердце он подумал о Стиве Томасе, который помогал Пожирателям Смерти, боясь за семью. Где сейчас Стив? Где сейчас Сириус? Аврорам разрешили пытать. Сириус, его любимый, самоуверенный, жестокий и благородный Сириус сейчас заперт в подвале Министерства, бьётся под заклятием Круциатус, или уже в Азкабане, среди дементоров, которые терзают его гордое сердце. – Сигнал! Сигнал! Все обернулись в сторону леса, а некоторые вскочили на ноги – из-за тёмных верхушек деревьев в небо взлетел сноп зелёных искр. Часть оборотней радостно вскрикнули, некоторые даже засмеялись, но уже через несколько секунд зазвучали крики ужаса – вслед за зелёными искрами полетели красные. У Ремуса пересохло в горле. Ему уже объяснили, что означают эти сигналы. Зелёные искры означают, что охотники вернулись. Красные – что кто-то ранен. Он поймал взгляд Камала, и у него сжалось сердце. Самообладание изменило Бобби, и она бросилась к лесу. Ремус и Камал побежали за ней. Между деревьями мелькали белые огоньки заклинания «Люмос» и тёмные тени. Через минуту из-за тёмных стволов показалась высокая фигура Дерека О’Ши, и Бобби тихо ахнула – Дерек нёс на руках Кэтрин, которая бессильно прислонила голову к его плечу. Увидев отчаяние подруги, Кэтрин попыталась улыбнуться ей, но на большее сил у неё не хватило. Ремус увидел кровь, капавшую с её кожаной куртки, и его замутило. Она ранена из-за него. Следом за Дереком из леса появились Дэн и Финн – они тащили высокого оборотня, закинув его руки себе на плечи. Правый рукав Финна превратился в окровавленные лохмотья, рука бессильно повисла, но когда к нему подбежала испуганная мать, парень только нахмурился и мотнул головой: – Я в порядке. – Помогите раненым! – прогремел голос Грегора Гвилта. Обернувшись, Ремус увидел его – вожак шёл через лес, бережно неся на руках ужасно обожжённого парня. Следом за ним, спотыкаясь и хромая, шёл Адам, его длинный кожаный плащ был заляпан кровью и грязью. – Готовьте чистую воду и бинты, живо! Раненых, на самом деле, оказалось не так уж много, и все смогли поместиться в маленьком лазарете. Жирный Стю суетился, подготавливая постели. Обгоревшего юношу уложили на кровать; он жалобно застонал и потерял сознание. Финн и Дэн уложили на матрас того раненого, которого они тащили; вся его рубашка пропиталась кровью, вытекшей из раны на животе. Рядом с ним положили Кэтрин и ещё двух тяжелораненых. Одного из них дотащил Лосось, который, к огромной радости Камала, вышел из боя без единой царапины. Грегор Гвилт и Адам склонились над тем, который был ранен в живот. Оборотень мучительно стонал, его грудь подымалась судорожно, рывками, при каждом выдохе изо рта брызгала кровь. – Грегор, я умираю, – проговорил он, захлёбываясь кровью. Гвилт сжал его руку: – Держись, Виктор. Ты всё ещё нужен мне. Окровавленные губы Виктора дрогнули в улыбке, он слабо оттолкнул руку Гвилта, которая направила палочку на его рану: – Оставь… я славно пожил… дай уйти к жене и сыну. Гвилт, и без того бледный, совсем посерел. Его светлые глаза впились в лицо Виктора, костяшки пальцев, сжимавших палочку, напряглись. – Слушай, – прохрипел Виктор, – я видел… как аврор… оглушил Джима Хейвуда. – Хорошо, – Гвилт болезненно улыбнулся. – Хорошая новость, Виктор. Всё ещё улыбаясь, Виктор откинулся назад, и из его губ вылетел последний вздох. Гвилт выпустил его руку, закрыл ему глаза, медленно наклонил голову и коснулся лбом лба Виктора. – Прощай, друг, – прошептал он и на миг застыл. Все, кто столпились в лазарете, тоже замерли, не осмеливаясь ни одним звуком или движением нарушить скорбь вожака. Гвилт справился с собой быстро, практически мгновенно. Выпрямившись, он повернулся к обгоревшему юноше, потом поискал глазами Жирного Стю: – Что здесь можно сделать? – Сейчас посмотрю, – пробормотал Стю и вытащил из кармана палочку, которую Ремус сломал несколько часов назад. Глаза Стю, и без того перепуганные, расширились от ужаса. Он вскрикнул – сперва тихо. Потом закричал в полную силу, и крик перешёл в горестный, скулящий стон. Гвилт схватил его за руку, выхватил палочку и поднёс её к глазам. Потом холодно взглянул на Стю: – Как это случилось? – Н-не знаю, – выдохнул Стю. – Не знаю, Грегор… Клянусь, я не знаю! И опять Гвилт овладел своими чувствами. Сунув сломанную палочку обратно в руку Стю, он оттолкнул его и велел: – Займись бинтами. Пока Гвилт склонился над обгоревшим, Адам начал руководить теми, кто прибежал в лазарет: почти всех прогнал наружу, велев тащить бинты, воду для питья и промывания ран, еду и лекарства, нескольким разрешил остаться и помогать. Ремус был уверен, что уж его-то Адам точно выставит отсюда, поэтому начал помогать заранее: склонился над одним из раненых и принялся бинтом стирать кровь с лица. Адам заметил это, но ничего не сказал – лишь смерил Ремуса холодным взглядом и кивнул, дескать, можешь остаться. Кэтрин была ранена неглубоко, но жутко – чьи-то когти распороли ей бок. Ремус уловил слова «неполная трансформация», когда Кэтрин тихо разговаривала с Бобби, перевязывавшей ей рану. За Финном ухаживала Урсула; он морщился, пока она смазывала его изрезанную руку лечебным зельем, но не издал ни звука, а когда с перевязкой было покончено, сам начал подносить бинты и лекарства. Гвилт всё это время колдовал над обгоревшим парнем, а когда наконец выпрямился и устало вздохнул, вид у него был вконец измученный. Первая помощь была оказана, и те, кто были ранены легко, приступили к еде, которую принесли Зельда и Камал. Гвилт устало опустился на придвинутую к стене табуретку; Зельда с робкой улыбкой протянула ему бутылку с водой и сэндвич. Воду вожак залпом выпил, но к еде не притронулся. Вместо этого он повернулся к Жирному Стю, который стоял у дальней стены, безнадёжно пытаясь выглядеть маленьким и незаметным. – Подойди сюда, Жирный Стю, – велел вожак. Бедняга-костоправ вздрогнул всем телом и несмело зашагал к вожаку. Ремуса пронзила острая жалость при виде его отчаянного, испуганного лица. – Как так получилось, что ты сломал палочку? Стю замотал опущенной головой, словно мальчик-переросток, пойманный за шалостью. – Не знаю, – пробормотал он. – Сколько раз тебя предупреждали, что нельзя носить её в заднем кармане? – Много раз, – всхлипнул Стю. – Кажется, я упал с кровати… Прости, пожалуйста. Ремус медленно вздохнул. Потом подошёл поближе к вожаку, обходя раненых, и сказал: – Это моя вина. Грегор перевёл взгляд на него, и Ремус сразу понял, что доверчивый взгляд из-под ресниц, которым он недавно пытался перехитрить Хантера, здесь не сработает. Прямо и честно глядя вожаку в серые глаза, он сказал: – Сегодня утром, когда ты отправил меня выбросить собачью голову, я возвращался из леса и случайно встретил Стю. Мы разговорились, и я узнал, что Стю врач. Я спросил, есть ли у него спирт. – Вы напились? – холодно спросил Гвилт и снова бросил суровый взгляд на Стю, который весь сжался, переводя отчаянный взгляд то на вожака, то на Ремуса, явно не зная, что делать. – Да. Это была моя идея. Стю сразу сказал, что ему нельзя много алкоголя, но я первый предложил выпить виски. Мы выпили по три рюмки, а потом я уснул прямо здесь. Когда проснулся… – он поискал глазами Камала, – то есть, когда Камал меня разбудил, я заметил, что Стю упал, но не помог ему. Камал медленно кивнул: – Он говорит правду, Грегор. Я нашёл его здесь, и Стю лежал на полу. Но я не обратил на это внимания. Наверное, он и вправду сломал палочку, когда упал. – Зачем? – спросил Грегор, снова вглядываясь в Ремуса. – Зачем ты захотел напиться? Ремус сглотнул. – Хотел забыть то, что произошло в церкви. Я никогда не видел, как убивают… вот так. Ему показалось, что Грегор смотрел на него после этих слов очень долго, целые часы. На самом деле и минуты не прошло. До Ремуса донёсся презрительный смешок Финна: – Слабак! – Замолчи, Финн! – неожиданно рявкнул на него Дэн О’Ши. – Забыл, как сам испугался, когда пришлось пролить кровь? Тебе напомнить? – Да из-за этого козла… – взвился Финн. – Молчать, – велел парням Гвилт, наконец-то отведя свой тяжёлый взгляд от Ремуса. – Не мешайте нашим раненым. Ремус обернулся. Голубые глаза Дэна гневно сверкали, Финн тоже выглядел разозлённым, но в то же время бледным – то ли от потери крови, то ли от испуга, который он пытался скрыть. – А ты запомни, – произнёс Гвилт, вновь глядя на Ремуса, – ещё раз напьёшься – изобью так, что весь спирт с кровью выхаркаешь. Понял меня? – Понял, – похолодев, ответил Ремус. Вожак обвёл взглядом притихших оборотней: – Все хорошо потрудились. Идите спать. Адам, ты останься. Тихо, почти не разговаривая – бессонная ночь вымотала всех – оборотни потянулись к выходу. На последней ступеньке крыльца Дэн крепко взял Ремуса за плечо и оттащил в сторону, к стене. – Отчаянный ты парнишка, – тихо проговорил Дэн, наклонившись к его уху. – Лосося защитил, Жирного Стю защитил… Думаешь, когда ты окажешься в беде, они тебе помогут? – Я постараюсь не оказаться в беде, – твёрдо сказал Ремус, подняв глаза на Дэна. Как многое ему хотелось у него спросить! Много ли оборотней Фенрира уцелело? Сколько людей пришло из Министерства? Но сейчас было не время и не место для расспросов, поэтому он просто сказал: – Спасибо, что вступился за меня. – Не за что. Я пойду, а то с ног валюсь, – Дэн похлопал его по плечу и зашагал вслед за братом, который ждал его неподалёку. А к Ремусу подошёл Жирный Стю. Его всё ещё била редкая дрожь, и губы тряслись, когда он улыбнулся: – Спасибо! Спасибо, тебе, Рем, я так и знал, что ты хороший парень! – Да не за что, – выдавил Ремус улыбку. – Иди спать, Стю. Тебе нужен отдых, и мне тоже. Всё ещё благодаря его, Стю быстро скрылся. Остальные оборотни тоже устало брели к своим домам, и Ремус остался совсем один. Он страшно вымотался за этот долгий день, но сна не было ни в одном глазу. Особенно когда он увидел, что из лазарета выходят Грегор Гвилт и Адам. Пригнувшись к земле, спрятавшись в тени, Ремус затаил дыхание – вожак и его подручный разговаривали, причём на повышенных тонах. – Нас подставили, Грег! Нас подставили, и ты это знаешь! – Ничего я не знаю, и ты тоже не знаешь, Адам! Думаешь, если бы нас заложили, мы бы вернулись живыми? – Там были авроры! – Их было слишком мало. – Но с ними был Грюм! – И всё равно, их было слишком мало. Думаешь, если бы в Министерстве знали, что мы будем в Стантон-Лонг этой ночью, они бы прислали так мало людей? – Я не верю, – упрямо продолжал Адам, – не верю, что это случайность. – А я не говорю, что это случайность. Мы оба знаем, что Министерство давно следит за Фенриром. Я уверен, это были обычные ищейки. – Грюм – не обычная ищейка. И этот Лонгботтом. Они – серьёзные бойцы. Грюм... Лонгботтом… Ремус вновь ощутил толчок радости в своём сердце. Бесстрашный и сильный Грюм. Честный и храбрый Фрэнк. И тут же его охватил тошнотворный ужас – а что, если кто-то из них тоже ранен? Или, ещё хуже, убит?! Паника возросла, когда Гвилт небрежно сказал: – Все авроры – серьёзные бойцы. И всё же Хантер уверяет, что прикончил одного. Только не это. Чёрт возьми, только не это. Не может быть, чтобы ещё один друг Ремуса погиб по его вине. – Не уходи от разговора, – прорычал Адам. – Фенрир Сивый, авроры… Слишком много совпадений. Они знали, что мы придём. – И кто же, по твоему, им сказал? – Ты знаешь, кто. – Хватит, Адам, – судя по голосу, Гвилт едва держал себя в руках. – Финн храбро бился и был ранен. Ты сам видел. – Очень легко ранен! Он вполне мог нанести себе эти порезы сам… Гвилт толкнул Адама так, что тот едва удержался на ногах: – Хочешь сказать, ты предпочёл бы, чтобы мой сын лежал при смерти, как Бен и Стюарт? Чтобы его сожгли заживо, как этого бедолагу Уилли?! – Он – не твой сын, Грегор! Шлюха Зельда обманула тебя тогда и обманывает до сих пор, как ты не понимаешь… – Ты не хуже меня знаешь, что её насиловали. Если Зельда – шлюха, тогда Вирджиния тоже была шлюхой! Адам медленно откинул дреды с посеревшего, искажённого страшным горем лица. Потом тряхнул головой и улыбнулся улыбкой, больше похожей на оскал. – Прости, – сухо сказал он. – Я и впрямь наговорил лишнего. – И ты на меня зла не держи, Адам. Иди, отдохни. Прихрамывая, Адам скрылся в темноте. Грегор ещё немного стоял в одиночестве, потом подошёл к костру, всё ещё догорающему на площадке, и остановился у него, протянув к нему руки. Улучив момент, Ремус прокрался к большому дому и, прежде чем нырнуть в дверь, оглянулся на вожака. Его высокая мощная фигура, освещённая огнём, показалась ему бесконечно одинокой.