семейные узы

      пищание будильника поднимает енхо и тэиля в седьмом часу утра. оба сонные, теплые с беспорядком на голове и несвежим дыханием, но кого волнует. енхо приглаживает торчащие в разные стороны прядки, путается пальцами в мягких волосах и слегка привстает, чтобы легко коснуться чужих губ, чувствуя на них мягкую улыбку.       тэиль обнимает енхо за шею, притягивая чуть ближе и заставляя опереться руками по обе стороны от него самого. до со доходит моментально — возлюбленный в настроении и можно позволить себе немного больше обычного. он целует с чуть большим напором — глубже, позволяя себе не следить за причмокиваниями; тэиль отвечает с полной отдачей, играет с чужими губами, засасывая их по очереди и толкается языком, будто соревнуясь в чем-то с со. сам енхо не замечает, как перемещает руку на чужое бедро, поднимаясь к ягодице. старший понимает — опасно. он перехватывает ладонь своей и переплетает пальцы. енхо отстраняется — смотрит с пониманием и чуть тоскливой улыбкой. он целует щеки, на которых проступил легкий румянец и ложится обратно.       — надо будить донхека, — сползая к краю кровати и обувая домашние тапочки, напоминает себе тэиль.       у муна в привычку вошло просыпаться в это время в рабочие дни: не представлялось возможным лишить себя радости собирать своих мальчиков в школу и на работу. раньше со удавалось получше укрыть одеялом и уговорить иля поспать еще хоть часик, но теперь вместо этого он с энтузиазмом шел готовить завтрак.       енхо ловит его за локоть:       — не уверен, что стоит, — со отчего-то чувствует себя причастным и виноватым, когда ловит на себе непонимающий взгляд.       — почему? разве ему не нужно в школу?       — ты только не волнуйся. как я понял, вчера они с парнями немного выпили, но, кажется, донхек оказался слишком восприимчивым, и, думаю, от него толку в школе будет мало. лучше оставить его дома, — енхо выжидающе смотрит на тэиля. тот задумчиво чешет затылок и выглядит, честно говоря, растерянно.       — ты прав, наверное., но что делать? я даже не знаю, как поговорить с ним об этом, — мун тяжело вздыхает.       — думаю, нет причин переживать. он сам не ожидал такого, так что предоставь все его совести. донхек уже достаточно взрослый и не глупый мальчик чтобы сделать какие-то выводы, — енхо говорит об этом с уверенностью, вспоминая, каким виноватым выглядел подросток минувшим вечером.       тэиль не то чтобы перестал волноваться, но решил довериться: со еще никогда его не подводил.       — ладно, надеюсь, проблем не будет, — мун встает и оглядывается на постель. — ты вставать собираешься? амнистия распространяется только на донхека, так что давай, подъем и завтракать.

***

      донхек просыпается ближе к обеду. голова трещит, в горле стоит ком из-за тошноты, общее состояние хорошим не назовешь. ко всему прочему добавляется очередной приступ мук совести, когда он понимает, сколько времени. мало того, что друзья над ним наверняка сейчас посмеиваются, так еще и не понятно, как смотреть в глаза тэилю, а это мучает его гораздо больше.       подростку требуется больше десяти минут, чтобы собраться с силами и выйти из комнаты. тэиль сидит с ноутбуком в гостиной, взгляд на донхека переводит не сразу, дочитывает последние пару строчек редактируемого текста.       — доброе утро, — донхек здоровается, когда на него обращают внимание, после чего опускает глаза в пол, убеждая себя в готовности к серьезному разговору.       — уже день, хек-и, — улыбается тэиль. — как ты себя чувствуешь? голова болит?       — если честно — очень, — мун отставляет ноутбук и подходит к подростку. приобняв того за плечи, они идут на кухню и старший вручает таблетку, после чего отправляет умываться и накрывает на стол.       хотя донхека никто и не ругал, чувствовал он себя все равно паршиво и из комнаты старался не выходить — все еще стыдно. особенно тошно стало, когда уроки закончились — о чудо! ли сделал их полностью — а в соцсетях сидеть надоело.       енхо пришел домой, снова слышно копошение в прихожней, и то, как он эмоционально что-то рассказывает. когда его тон становится тише, хек сразу понимает, о чем заходит речь, но, к счастью перешептывания длятся недолго.       чуть позже енхо с тэилем раскладывают диван и устраиваются для просмотра фильма: очередная семейная комедия. оба уже привыкли к лежащему в такие моменты под боком хеку, и его зовут в следующий же момент.       мальчишка неловко выглядывает из-за двери.       — давай к нам, — говорит енхо, а тэиль подзывает жестом. донхек семенит ближе и укладывается; его тут же обнимают с двух сторон. становится уютно.       — хочешь поговорить? — замечая озадаченность мальчишки, спрашивает енхо. — что тебя тревожит?       донхеку нужно время собраться с мыслями и выдохнуть. он не хочет быть неправильно понятым, а сформулировать то, что он чувствует, правда сложно.       — мне так стыдно за произошедшее, честно, и было бы гораздо легче, если бы меня отругали за это., но вы молчите и ведете себя, как ни в чем не бывало, хотя я уверен, что вам не все равно! в чем дело? я правда не понимаю, вы настолько разочаровались? — донхек заламывает пальцы и смотрит в одну точку, боясь пересечься взглядами с опекунами.       — боже, — тэиль прижимает мальчишку к груди начинает гладить по голове. донхек молча утыкается в ткань домашней футболки, не в силах больше сказать что-либо. — глупенький, все совсем не так.       — мы были озадачены твоим поступком, но в нем есть и наша вина. нужно было обсудить с тобой последствия от выпивки намного раньше, — енхо пожимает плечами. — сейчас, к сожалению, ты узнал об этом на своем опыте. мы не ругаем тебя, потому что знаем — ты сам все понял, ты у нас очень смышленый парень.       — если тебе плохо — не пей потому что все пьют, ладно? и вообще, лучше пока избегай этого, еще вся жизнь впереди, — добавляет мун. у донхека наконец гора с плеч. он кивает в знак того, что все понял и больше никогда их не расстроит.       все трое возвращаются к просмотру фильма на самом интересном, но донхек смотрит невнимательно, то и дело погружаясь в свои мысли. всю его жизнь он получал сполна за малейшие проступки: женщина, которую он даже не хотел называть матерью, секла его без разбора; воспитатели в приюте если и наказывали, то по всей строгости, иногда даже за то, чего он не совершал. енхо с тэилем не просто были к нему добры, но и поселили в душе покой, показали, что такое настоящая семья, научили любить близких и дорожить ими.       подросток от собственных мыслей улыбается. в его сердце чувств настолько много, что хлещет через край, поэтому, едва дождавшись титров, он снова подает голос и привлекает внимание к себе:       — спасибо, что появились в моей жизни и дали шанс почувствовать себя счастливым, — заметив ответные улыбки, донхек с легким сердцем встает с дивана с намерением уйти в свою комнату. однако, подойдя к двери, ли не спешит ее открывать, мнется, все никак не решаясь.       — донхнек-а, что-то не так?       — все в порядке, — он снова поворачивается к ним лицом. — доброй ночи, папы.       на лицах енхо и тэиля эмоции совершенно нечитаемые, и донхек уже успевает испугаться, что сделал это зря, как вдруг старшие подрываются с места: подросток тут же оказывается заключенным в объятиях, чувствует, как его ласково гладят по спине, как енхо по-отечески целует в лоб. отпускают его лишь спустя пару минут, тепло отвечая:       — доброй ночи, сынок.