***
Возвращение в Хогвартс было странным. Всё вокруг оставалось прежним, но от него не скрылась боль, пропитавшая стены многовекового замка. Помимо него, немногие студенты решили вернуться в школу после войны, и Драко мог понять, почему они предпочли быть как можно дальше от этого места, несмотря на то, что школа была их вторым домом все эти годы. Каждый потерял кого-то, кого любил или о ком заботился, многие пали в ходе Битвы за Хогвартс. Он мог понять, почему они не стали бередить ещё свежие раны возвращением в самый эпицентр бойни. Драко и сам не возвращался бы, но, увы, этой боли он не избежал бы, даже находясь в родных стенах поместья. Грейнджер также решила не возвращаться. Он не мог объяснить разочарование, заполнившее его, когда прочитал в газете последние новости, касавшиеся магглорождённой. Из "Пророка" он узнал, что ей предложили стажировку в министерстве, и о том, что она планирует заочно сдать ТРИТОНы. Судя по её колдографиям, часто печатавшимся в "Ежедневном пророке", Грейнджер неплохо справлялась в послевоенной жизни. Драко убеждал себя, что не хочет ничего знать о своей паре, а наталкивается на информацию случайно, так как всем вокруг было интересно, как сложилась жизнь героини войны, оставшейся единственным выжившим членом Золотого Трио. Таблоиды были заполнены новостями о каждом её шаге, и Драко волей-неволей попадались статьи о ней. Когда он наконец перестал обманывать себя и признался самому себе, что газеты о ней оказываются рядом по его собственной вине, он продолжил лгать себе в другом, объясняя любой интерес к её благополучию как простое любопытство к бывшему врагу. Поскольку они не были одного круга, как часто он себе напоминал, за пределами Хогвартса у Драко не было ни единой возможности как-то пересечься с Грейнджер снова за эти годы. Иногда он мельком видел её в Косом переулке, но никогда не подходил достаточно близко, чтобы столкнуться с ней лицом к лицу. Не то чтобы он хотел. Драко убеждал себя, что чувствовал облегчение оттого, что не должен жить с оглядкой назад, опасаясь случайно встретиться с ней. Он мог расслабиться и просто делать то, что ему по душе, не беспокоясь о том, чтобы спровоцировать связь. Он не хотел не только встречаться с ней, но и думать о ней. Драко не нравилось вспоминать то, в каком ужасе он был, когда оказался в ловушке неконтролируемого Адского пламени в Выручай-комнате, и потрясении, когда Грейнджер появилась перед ним на метле. Ему совершенно не нравилось вспоминать, что, несмотря на слой грязи и сажи и её мрачное выражение лица, в тот миг, когда она протянула ему руку, перед его глазами промелькнуло видение из сна. Тогда он был настолько ошеломлён сходством, что его будто парализовало. Он вышел из этого состояния только после того, как Грейнджер, вздохнув, схватилась за него и потянула на свою метлу. Он особенно ненавидел вспоминать ощущения её миниатюрного тела в своих руках, пока они летели как можно дальше в безопасное от пламени место. После того, как они оказались как можно дальше от огня, вне опасности, Грейнджер бесцеремонно скинула Драко с метлы, не удосужившись позволить ему поблагодарить себя. Оглянувшись лишь на секунду, она кивнула ему, прежде чем продолжить путь со своими друзьями. Драко вернул долг в тот же день, защитив её от брошенного ей в спину непростительного проклятия во время битвы. Почти всё время битвы он, не отдавая себе отчёта, держался поблизости от Гермионы, готовый защитить её в любую секунду, хотя должен был делать совершенно противоположное, будучи на Тёмной стороне. Драко чувствовал что-то притягательное в магии, исходящей от Грейнджер, когда она сражалась с Пожирателями, пока он держался рядом, следя за тем, чтобы сзади к ней никто не подкрался. Он говорил себе, что приглядывает за ней только из благодарности за спасение, а не потому, что делал бы это, даже если бы она не протянула бы ему руку помощи. Возможно, Грейнджер и не была чистокровной или красивой, но то, как она боролась за свою жизнь и свои убеждения, что-то переворачивали в нём. Спустя пару лет его пульс всё ещё ускорялся, когда он вспоминал ту силу, исходившую от неё, когда она смело вступала в бой, уничтожая своих врагов. Драко не зря распределили в Слизерин, потому что только выходец факультета змей не стал бы рисковать тем, что в конечном итоге привело бы его к жизни, которую он стремился избежать. И он вздохнул с облегчением, понимая, что Грейнджер не будет рядом с ним. Всё-таки Драко был не так глуп, чтобы не осознавать свою очарованность магглорождённой ведьмой, которая в итоге могла заставить его сделать что-то столь глупое, как инициирование их связи, если бы она была частью его жизни.***
Астория Гринграсс не была для него кем-то новым. Драко уже пересекался с ней несколько раз, но никогда не видел в ней нечто большее, чем младшую сестру Дафны. Однако после окончания войны она оказалась одной из тех, кто вернулся в Хогвартс, и Драко не мог не заметить, как она изменилась и насколько эти перемены ему понравились: длинные ноги, прямые чёрные волосы и проницательные глаза, которые, казалось, ничего мимо себя не пропускали. Астория была красивой, умной и чистокровной, но что на самом деле его привлекло, так это то, что она знала, каково это — страдать из-за войны. Взгляды Драко пережили значительные перемены, которые она разделяла. Чистокровная идеология была противна им обоим, учитывая множество бессмысленных смертей. Астория понимала, какой груз он носит на своих плечах, какая вина разъедает его из-за того, что именно он стал главным участником событий, которые привели к смерти Дамблдора и началу войны. Она видела, что за маской высокомерного задиры, каким он всем казался, он был просто неуверенным в себе мальчиком, и не осуждала его за страх. Но причины, по которым она привлекла внимание Драко, ещё не закончились. Он привык к тому, что большинство чистокровных ведьм скромны и сдержанны или притворялись таковыми, но и здесь он испытал значительное удивление, обнаружив, что Астория Гринграсс вовсе не являлась таковой. И Драко не мог сказать, что ему это не понравилось. Астория хотела сексуальных приключений и не верила, что в сексе могут быть какие-то ограничения. Она была идеальна. Закончив Хогвартс, Драко должен был вернуться в Малфой-Мэнор, но он ещё не был готов вновь назвать это место домом. Не зная, куда ему податься, он решил путешествовать по всему миру, надеясь, что когда-нибудь сможет таким образом пережить ужасы войны. Забыть их Драко точно никогда не удастся. Астория охотно отозвалась на предложение сопровождать его. Рядом с ней он чувствовал себя менее одиноким и потерянным и более похожим на себя прежнего — на беззаботного, привилегированного волшебника, которым он мог бы продолжать быть, если бы Тёмный Лорд не вернулся. Драко решил, что ему нравятся эти чувства, поэтому он сделал Астории ещё одно предложение, на этот раз руки и сердца. Они оба были счастливы сложившимися обстоятельствами, в отличие от отца жениха. Люциус Малфой был разочарован выбором сына. Он не понимал, чем Астория привлекла его, ведь она не была ни его парой, ни одной из Священных Двадцати Восьми. Однако, всё же признал, что Астория совершенна во всех других отношениях, и неохотно дал браку благословение ради счастья своего сына. Пара ненадолго вернулась в Англию ради свадьбы, которая с шумом состоялась в поместье Гринграссов. По традиции бракосочетание должно было состояться в Малфой-Мэноре, как и для остальных наследников рода, но поместье было не в лучшем состоянии. И отец, и сын согласились с тем, что Мэнор нуждается в серьёзном преображении, прежде чем они смогут принять гостей в своём семейном доме. От него всё ещё несло тёмной магией Волан-де-Морта и его Пожирателей, которой они не брезговали, когда использовали поместье Малфоев как свою резиденцию. После свадьбы молодожёны провели последующие несколько лет, путешествуя и изучая магическую культуру мира. Как бы ему не нравилось узнавать о альтернативных методах создания зелий и заклинаний, всё же иногда Драко чувствовал обиду, находясь в местах, которые избежали разрушительного действия войны, оставшись в стороне и позволив Тёмному Лорду разрушить их мир. Он понимал, что это неправильно, но ничего не мог с этим сделать. После долгих месяцев вдали от Лондона в бесконечных путешествиях Драко Малфой начал чувствовать щемящую тоску по дому. И тогда он понял, что наконец пришло время вернуться назад и приступить к новой главе своей жизни.