An Unsuitable Mate

Гермиона Малфой почти была готова поверить в то, что всё-таки не смогла пережить ужасы войны без последствий для своего рассудка. Почти, потому что, хоть и услышанное никак не могло уложиться у неё в голове, её муж казался ей более чем реальным и даже, о Мерлин, свято верящим тому, что говорит. В мыслях Гермионы промелькнула слабая догадка или скорее, если быть до конца честной, надежда на то, что, может, это Люциус лишился разума или же на него был наложен Конфундус, который дезориентировал мужчину и вынудил его рассказывать жене о полнейшем бреде вот уже битый час, и, судя по выражению лица, он действительно верил во всё это. — Итак, Мал… Драко — вейла, а я его пара, — Гермиона нервно хмыкнула, поглядывая на дверь. Пока она не произнесла эти слова вслух, всё казалось менее безумным, чем в этот момент. Теперь же она всерьёз опасалась за психическое состояние супруга. — Наполовину вейла, — тут же поправил Люциус, осознавая, что этот факт никак не облегчит ситуацию. — И я его пара? — снова спросила она, будто пытаясь убедить себя в правдивости этого утверждения. — Я, Гермиона Грейнджер, магглорождённая волшебница, которую Драко, конечно же, даже не считал таковой — пара одного из самых чистокровных фанатиков, которого я, к своей досаде, имею неудовольствие знать? — Люциус вздрогнул от злости, сочащейся в её голосе. — Думаю, если учесть то, что я тоже когда-то был так называемым фанатиком, а ты всё же вышла за меня замуж, то новость о наследии моего сына и твоей роли в нём должна быть менее удивительной, не так ли? — Нет, — просто ответила Гермиона, не обращая внимания на попытки Люциуса смягчить её гнев. — Ты хотя бы представляешь, насколько безумно звучит твоё предположение… — Это не предположение. Драко выглядел довольно уверенным. — Ну что ж, может, Драко ошибается. Он же не Мерлин, он всего лишь человек и может ошибиться. Так, может, это тоже стало одной из его бесконечных ошибок? Если ты не помнишь, то твой сын просто гениален в просчётах, — сказала Гермиона, намекая на шестой курс и тут же жалея об этом. Она знала, что не должна была об этом говорить и уже простила Малфоя за школьные годы, но прямо сейчас она была очень зла. — То есть, я имею в виду, я и Малфой? Боже, никто, кто знает нас хотя бы немного, не предположит такую глупость, что мы родственные души. Я почти уверена, что Мал… Драко слишком много выпил или даже ударился головой… Какой бы ни была причина, он ошибается, думая, что я его пара. Люциус вздохнул, осознавая степень её ярости и стараясь подобрать более правильные слова, чтобы не разозлить Гермиону ещё сильнее. Он понимал её чувства, более того, он бы так же себя вёл, если бы, состоя в браке с одной, он услышал бы о том, что является родственной душой другой женщины, тем более той, которая изначально предпочла кого-то ещё. Люциус не был уверен, знает ли Гермиона о последнем, но это мало что меняло. Жизнь всё равно переворачивалась вверх дном. — Мы можем провести небольшой тест, чтобы проверить правдивость его утверждения. Уверенность в голосе Люциуса заставила Гермиону задуматься. — А если это так? — спросила она, вглядываясь в бесстрастное лицо мужа в поисках намёка на то, как он на самом деле относится к этой ситуации. Вряд ли хоть кто-то будет доволен мыслью о том, чтобы делить своего партнёра с кем-то ещё, тем более с сыном. — Ты понимаешь, о чём меня просишь? — Да, я понимаю. Я прошу тебя спасти жизнь моего сына, Гермиона. Говоря о том, что Грейнджер не сможет сидеть без дела, если дело доходит до чьего-то спасения, тем более если это только в её силах, Люциус был абсолютно прав. Услышав голос супруга, её сердце дрогнуло. Нечасто можно было увидеть, Люциуса Малфоя таким уязвимым. Последний раз Гермиона видела его таким во время окончания войны. — Ты просишь меня заняться сексом с твоим сыном? — Я прошу тебя скрепить связь со своей парой. Она покачала головой. Злость покинула её, и теперь оставалось лишь рационально подойти ко всей этой ситуации и обсудить все варианты. — Мы не знаем наверняка, действительно ли я являюсь его парой, но, если это так, ты всё ещё просишь меня переспать с другим мужчиной. Меня, свою жену. С тобой всё будет в порядке? Как ты себя будешь чувствовать при этом? — Гермиона, ещё до нашей свадьбы я говорил тебе, что не жду от тебя верности. Я старый мужчина, скорбящий по своей покойной жене и половинке. Твоя дружба была ярким пятном во тьме, в которую я погрузился после войны, но мы никогда не стали бы чем-то большим, если бы новый закон не требовал от меня повторного брака. Я считаю тебя прекрасной ведьмой и другом. Даже если бы захотел, я бы не смог найти для женитьбы никого лучше, чем тебя. И я знаю, что ты могла бы найти кого-то достойнее себя, но ты тоже выбрала меня. Но какой бы ни была причина, я знаю, что это было не потому, что ты любишь меня. Ты красивая и страстная молодая женщина. Я уверен, что когда-нибудь придёт день, когда ты по-настоящему влюбишься и потеряешь из-за этого сон, как и должно быть. Поэтому за меня можешь не волноваться. Я сжился с мыслью о том, что рано или поздно у тебя появится любовник. Гермиона усмехнулась этой мысли и, отведя взгляд, покачала головой. — Мерлин! Даже если так и будет, то вряд ли это одно и то же. Неужели ты действительно думаешь, что я буду терпеть приказы твоего сына о том, как и когда он хотел бы, чтобы я была доступна для обслуживания его потребностей? Я не могу представить даже элементарную доброту этого человека по отношению к себе, не говоря уже о том, чтобы… лечь с ним в постель, — запнулась Гермиона. — И, пожалуйста, никогда больше не называй своего сына моим любовником, если только твоим тайным желанием не является увидеть, как меня рвёт на этот прекрасный ковёр. Люциус потёр виски. У него уже начала болеть голова от всего этого. Как Драко мог довести всё до этой точки? — Если бы ситуация не была такой ужасной, я бы подумал, что судьба сыграла с нами шутку, сделав из вас двоих пару. Вроде бы два взрослых разумных человека, и вы оба начинаете вести себя абсолютно по-детски, когда речь заходит о другом. Пары обычно сходят друг по другу с ума. Они хотят друг друга, тянутся друг к другу, но почему-то вы только раздражаете друг друга. — Даже представить себе не могла, что муж может жаловаться на то, что его жена сексуально не вожделеет его сына. — Гермиона, тебе придётся забыть о моём родстве с Драко. Он твоя пара и нуждается в тебе, как никто другой, — Люциус утешающе взял её за руку и нежно сжал. — Мне всё равно, что ты будешь спать с моим сыном, пока это его спасает. Она ни секунды не сомневалась в искренности слов своего мужа. — Мы обсудим это, но только после того, как подтвердим, что я, действительно, его пара. — Хорошо. Давай пойдём в его комнату, но будь настороже. Из-за инстинкта спаривания он очень раздражителен, и ему плохо из-за невозможности быть со своей парой, поэтому, хоть он и мой сын, Драко может быть настоящим ублюдком. Единственный человек, который терпим для него в этих обстоятельствах — его родственная душа, — Гермиона слегка сморщилась при этих словах. — И если ты ею не являешься, то вероятнее всего он тебя проклянёт, если учесть, что Драко и так не очень доброжелателен к тебе. Гермиона кивнула и последовала за ним в семейное крыло, где находились личные комнаты Малфоев. Люциус открыл дверь в гостиную сына и пропустил её вперёд. Оказавшись внутри, Гермиона посмотрела на дверь, за которой была спальня Драко и Астории. Пара обычно спала в одной комнате, но из-за недавних перепадов настроения мужа Астория заняла одну из гостевых спален в другом крыле усадьбы. Теперь, стоя прямо перед спальней, Гермиона ощущала, что эта дверь не приведёт её ни к чему хорошему. Мысленно она начала молиться Мерлину, чтобы Малфой ошибался. — Грейнджер, это ты? — она вздрогнула от хриплого голоса по другую сторону. Паника окутала её ещё сильнее. Если бы не уважение к Люциусу, то она скорее всего уже бы сбежала. Гермиона продолжала нерешительно стоять перед дверью, несмотря на звуки приближающихся шагов. — Я, правда, надеюсь, что это ты, Грейнджер, а не мой отец, который просто издевается надо мной с помощью твоего запаха. Как бы я сейчас не был расстроен, я могу просто заставить его подрочить мне, если это единственный способ, с помощью которого я могу насладиться твоим запахом. — Мерлин! — восклицание сорвалось с её губ, прежде чем она смогла подумать о том, чтобы поджать хвост и сбежать от обезумевшего Малфоя. Гермиона закрыла рот рукой, и в этот момент дверь открылась. — Привет, Грейнджер! — весело обратился к ней Малфой. Возможно, заметив, как она позеленела, он сощурил глаза. — Я так понимаю, ты знаешь, в чём дело? Несмотря на тон, Малфою явно было не до веселья. Вид у него был крайне нездоровым — тёмные круги под глазами, тусклые волосы и болезненная бледность. Создавалось впечатление, что он уже очень давно не спал и не видел солнечного света, хотя его глаза наполнились жизнью, когда начали блуждать по её телу. Взгляд был настолько похотливым, что Гермионе в тот же миг стало неловко, и она подавила желание как-нибудь спрятаться от него. Вместо этого она решила перейти в наступление, ведь лучшая защита, особенно в случае с Малфоем, это нападение. — Что за чушь ты втёр своему отцу, Малфой, что он заявился ко мне и начал говорить, что я твоя, не дай Мерлин, родственная душа? Какую дозу фестралова дерьма ты принял, чтобы выдумать это бессмыслицу? — зло проговорила она. — Грейнджер, мне бы хотелось, чтобы это было не более чем наркотическим бредом, поверь мне, но, к сожалению, по прошлому опыту могу сказать, что мои мечты в такие моменты гораздо более захватывающие, чем самая чопорная и несносная зубрила в качестве моей диады. Тем не менее, мы легко можем это подтвердить. Малфой говорил настолько развязно, что Гермиона с трудом удерживалась от того, чтобы ему врезать. Она бросила на него уничтожающий взгляд, словно хотела сказать, чтобы он уже заканчивал. Драко на это лишь закатил глаза, но всё же продолжил. — Отец, я знаю, что ты стоишь там. Попроси одного из эльфов привести сюда Асторию на минутку. Из другой комнаты было слышно, как Люциус велел одному из эльфов позвать Асторию. — Теперь, Грейнджер, — сказал Малфой, подходя к ней ближе. — Тебе не интересно, отчего это началось… или твой гигантский мозг уже понял это? Гермиона старалась не смотреть ему прямо в глаза и сосредоточилась на чём-то позади него, притворившись, что не расслышала его слова. Она знала, что поцелуй между ними во время Святочного бала не должен был случиться. Это было абсолютно неправильно и всё, что тогда произошло, противоречило её принципам, и именно поэтому она решила не рассказывать об этом Люциусу. Теперь, если то, что они говорили ей, было правдой, у неё была бы ещё одна причина проклясть момент временного безумия, которое охватило её и Малфоя. Тем временем Драко подошёл ещё ближе и понизил свой голос так, чтобы слышала только она. — Ты думала о нашем поцелуе, Грейнджер? Ты возбуждаешься, когда думаешь о моём языке на твоём теле? Я знаю, что ты была очень мокрой в тот день. Я чувствовал твой запах. Может, мне отослать отца прочь? И тогда ты раздвинешь свои ножки для меня и избавишь меня от страданий, позволив мне насладиться твоими соками прямо сейчас? Мерлин, что я вообще могу на это сказать! Гермиона была совершенно не в своей стихии. К счастью, именно в этот момент она услышала хлопок от аппарации эльфа, за которым последовали голоса Люциуса и Астории. Она ожидала, что Малфой отодвинется от неё, услышав их, но он выглядел так, словно ему было безразлично всё, кроме неё. Но его взгляд переменился с обожающего и похотливого на просто пристальный. — Зачем вы позвали меня, Люциус? Вы же знаете, что моё присутствие только злит его в нынешнем состоянии. Малфой в отвращении зажал нос, когда его жена и отец появились в поле зрения, и шагнул ещё ближе к Гермионе, которой стало намного неудобнее, тем более теперь, когда в комнате были её муж и его жена. — На самом деле, это был я. Грейнджер нужна была своего рода демонстрация, чтобы убедиться в том, что она моя пара. — Ох, Дрейк! Я так скучала по… — Да-да, только не подходи ближе, — быстро сказал Малфой, прервав Асторию. Он вздрогнул и наклонился к Гермионе так, что она почувствовала его дыхание на шее. Её терпению уже начинал приходить конец. Она развернулась к нему, чтобы высказать всё, что о нём думает, но в мгновение потеряла дар речи, поняв, что расстояние между ними неприлично близкое. Они практически соприкасалась носами. Прежде чем она смогла отстраниться, рука Драко легла ей на затылок и удержала на месте, будто он знал, что Грейнджер собирается отстраниться от него. Неужели он снова собирается её поцеловать? При этой мысли её сердце бешено забилось. Мерлин, неужели она сама этого хочет? У неё вдруг невероятно пересохло во рту. Она облизнула губы, и это движение, казалось, усилило похоть Малфоя в геометрической прогрессии. Не стыдясь никого, ни своего отца, ни жены он громко застонал. — Салазаровы яйца, Грейнджер, не дразни меня, чёрт возьми. Он закрыл глаза и опустил голову на изгиб её ключицы, скользя носом по всей длине её шеи. Гермиона понимала, что не должна этого чувствовать, понимала всю неправильность этой ситуации, но тело всё же сдало её. Когда его губы коснулись её кожи, а горячее дыхание раздразнило её плоть, как бы Гермиона ни пыталась оставаться хладнокровной, она задрожала от удовольствия. Малфой глубоко вдохнул и отпустил её. Гермиона с облегчением выдохнула и на всякий случай отошла подальше. Тем временем Драко медленно, будто бы с опаской, подходил к Люциусу и Астории. Чем больше сокращалось расстояние между ними, тем сильнее морщилось его лицо. К тому моменту, когда он оказался рядом с Асторией, он выглядел так, словно его сейчас стошнит, впрочем, через пару секунд это и произошло. — Мне жаль, Тори, — он извинился перед своей женой, прежде чем его вырвало прямиком на её туфли. Астория хотела было протянуть руку Малфою, но вместо этого отстранилась, понимая, что сейчас она ничем помочь не сможет. Всё ещё глядя на своего мужа, она заговорила с Гермионой. — Это продолжается уже больше недели. Каждый раз, когда я подхожу к нему, его рвёт. Малфой отвернулся от своей жены и отца и, к сожалению Гермионы, опять бесцеремонно, по её мнению, вторгся в её личное пространство. — Это продолжалось гораздо дольше. Я просто был в состоянии держать себя в руках, по крайней мере, пока был в чьей-то компании. Но со временем стало хуже, и скрывать уже не получалось. При этих словах Гермиона побледнела ещё сильнее и посмотрела на молчаливого Люциуса в надежде, что он скажет ей, что они все ошиблись и наконец уведёт её отсюда, но сделав это, она наткнулась лишь на его пристальный взгляд, который о многом говорил. — Только от твоего присутствия Драко не тошнит. Ты знаешь, что это значит, — в конце концов заговорил Люциус. — Помоги нам, Нимуэ! Как это вообще возможно? — спросила она, не обращаясь ни к кому, а затем повернулась к Малфою. — Как это вообще возможно? — спросила она, указывая на них обоих. Он пожал плечами. — Может быть, судьбе стало скучно, и она решила пошутить? — неудачно спаясничал он, запуская указательный палец в прядь её волос. Выглядел он сейчас, как ребёнок, который не может оторваться от новой игрушки. Только вот Гермиона не была игрушкой и совершенно не хотела, чтобы этот человек прикасался к ней. Она зло посмотрела на него и открыла было рот, но её прервал Люциус. — Хорошо, — сказал он, беря Гермиону за руку и направляя к выходу из комнаты. — Давайте оставим Драко одного. Ему нужен покой. Гермиона едва успела расслабиться, как поняла, что Малфой был не так доволен, как она. На самом деле, он выглядел довольно сердитым, когда зарычал на собственного отца. В то время как Люциус и Гермиона оставались неподвижными, удивлённые внезапным изменением поведения Малфоя, его жена предприняла незамедлительные действия, наложив ошеломляющее заклинание ещё до того, как произошло что-то плохое. Сразу после этого все трое, не сговариваясь, направились в кабинет Люциуса, где он налил им по стакану своего самого крепкого огневиски. Гермиона была как никогда благодарна за создание этого напитка, потому что после таких напряжённых событий ей определённо нужно было выпить. Жжение в горле заставило её немного забыться, но уже вскоре она допила и опустилась в одно из уютных кресел, чтобы обдумать затруднительное положение, в котором она оказалась. Люциус и Астория последовали её примеру. Ни один из них не знал, как начать разговор. Через пару минут Люциус наконец нарушил молчание. — Ты оглушала его до сегодняшнего дня? — спросил он Асторию, начиная издалека. — Да, я наивно полагала, что, возможно, если я буду делать то, что ему обычно нравится, он станет менее… ворчливым, — подобрала она слово. — Но, как вы уже видели, мои попытки соблазнения сделали его ещё более жестоким. Гермиона изумлённо вздохнула, представляя у себя в голове всё самое худшее, что мог сделать Малфой. Астория подняла глаза и быстро успокоила её. — Нет, я не имею в виду, что он был жесток со мной. Он просто… просто разозлился и начал рвать всё, что ему под руку попадётся. На меня он просто кричал. Постоянно говорил, что я пахну неправильно. Я боялась, что он навредит себе, поэтому оглушила его. С тех пор я не возвращалась в нашу спальню и узнавала о его состоянии от эльфов, но они сказали мне, что ему не стало лучше. — Он обычно более терпим ко мне. Видимо, чувствует запах Гермионы, — объяснил Люциус. — Пожалуйста, Гермиона, — сказала Астория, повернувшись к ней. — Ты должна заняться сексом с Драко. Он сам не свой уже несколько недель. От этих слов Гермиона чуть не задохнулась. Как они могли ожидать её скрепления связи с Малфоем? Как Астория вообще могла такое говорить? Это же её муж. Возможно, Люциус понял её нерешительность и поспешил немного успокоить её, насколько это возможно, конечно. — Это не навсегда, — заверил он. — Для скрепления связи на всю жизнь нужны особые условия. Но сейчас его вейла требует хоть чего-то. Именно поэтому вам нужно заняться сексом, иначе лихорадка сведёт его с ума так, что мы даже не заметим. — Я правда боюсь оставаться со своим мужем наедине, — внезапно произнесла Астория. — Он набрасывается и на меня, и на всех, кто рискнёт хотя бы посмотреть в его сторону из-за всяких мелочей, ему даже повод не нужен. В последние несколько недель я видела его прежним только тогда, когда ты рядом… — она остановилась, чтобы подобрать слова, которые не напугали бы Гермиону ещё сильнее. — Это просто секс. Я знаю, что Драко всё ещё любит и хочет меня, это всё, что имеет значение, но вся эта история с вейлой сводит его с ума. Я знаю, что он тебе не нравится и что если ты будешь спать с ним, то только потому, что у тебя не было особого выбора. Либо ты сделаешь это, либо он окончательно и безвозвратно обезумеет. — Это твоё решение и только твоё, но, пожалуйста, знай, что бы ты ни решила, мы не позволим этому что-то изменить между нами. Ты будешь продолжать быть моей женой. Драко продолжит быть мужем Астории. Мы не допустим, чтобы в нашей семье и отношениях возникла неловкость, — заверил Люциус. Гермиона вздохнула и посмотрела на них обоих. Похоже, они смирились с безумием всей это ситуации. — Тебя действительно это устраивает? — спросила она, обращаясь то ли к мужу, то ли к Астории. — Я всего лишь хочу, чтобы мой Дрейк вернулся. Если это означает, что он будет заниматься сексом с кем-то ещё, то я смогу жить с этим. Я знаю, что я та, кого он любит и с кем хочет быть, — сказала Астория деловым тоном. — Надеюсь, ты не позволишь Драко слишком долго страдать, пока принимаешь решение, — после этого она извинилась и вышла из кабинета. Люциус, оставшись с женой наедине, подождал несколько секунд и обратился к Гермионе, чьи глаза смотрели в пустоту. — Ты сомневаешься, потому что он мой сын, или из-за вашего прошлого? — спросил он, потирая переносицу. — Из-за всего? Я не знаю. Неужели, если ничего не предпринимать, он действительно сойдёт с ума? — Это зависит от того, хочешь ли ты видеть нового Тёмного лорда? Только более безумного, — глаза Грейнджер широко распахнулись. — Настолько плохо? — Ты видела, как плоха была Белла. Цисси говорила, что это из-за инстинкта спаривания. — Мерлин! — она была рада, что сидела при этом разговоре, потому что, вероятнее всего, эта информация сбила бы её с ног. — Мне понадобится некоторое время, чтобы переварить всё это, — сказала она своему мужу через некоторое время. — Это слишком… слишком. Мне нужно разобраться во всём, прежде чем принять решение. — Конечно, — сказал Люциус, поднимаясь со своего места. — Просто, пожалуйста, не затягивай слишком долго. Драко и так достаточно откладывал, — добавил он перед тем, как оставить её со своими мыслями. Гермионе и впрям надо было подумать.