***
Судя по тому, как она нахмурила брови, он понял, что она была полностью поглощена книгой о политике гоблинов, которую читала, и всё же то, как пальцы одной её руки продолжали гладить его волосы в той манере, которую он находил такой успокаивающей, пока она держала тяжелую книгу в другой руке, так что её колени были свободны, чтобы поддерживать его голову, говорило о том, насколько точно она приспособилась к его нуждам. Драко вздохнул, чувствуя себя вполне удовлетворённым в этот момент, когда его рука проскользнула под её мантию, чтобы погладить её обнажённые ноги. Это не было призывом к чему-то, просто ему очень нравилось соприкасаться с ней кожей к коже. Бывали дни, когда ему хотелось раздеть их обоих и лежать голыми, просто обнимая друг друга, но она была не из тех ведьм, которые любят бездельничать в постели весь день напролёт. В результате ему приходилось пользоваться такими моментами. Встречаться тайком становилось всё труднее для них обоих, потому что они оба хотели большего, чем просто секса. Он хотел держать её за руку, пока они пили чай и обсуждали свой день. Он хотел иметь возможность навещать её на работе с обедом и не придумывать предлоги для посещения жены своего отца. Он хотел взять её с собой в Париж и показать ей картины своих любимых художников, не беспокоясь о том, что кто-то может увидеть, как его рука собственнически обёрнута вокруг её талии. И это были лишь некоторые из длинного списка вещей, которые он хотел сделать с Гермионой. Также ему было всё труднее и труднее избегать сексуального контакта с Асторией, которая стала более напористой, чем обычно, с тех пор, как начала пытаться забеременеть. В прошлом такого рода поведение с её стороны очень взволновало бы его, но сейчас это только расстраивало. Хотя он продолжал объективно восхищаться красотой Астории, он больше не чувствовал никакого желания к ней. Таким образом, у него не было эрекции, что было источником растущего разочарования Астории, которая пыталась всеми способами поднять ему настрой. И хотя, несмотря на то, что он не занимался с ней сексом, даже такой уровень близости с кем-то другим, кроме Гермионы, вызывал у него отвращение к себе. Неудивительно, что спаренные вейлы были известны своей моногамностью. Гермиона настаивала, что их отношения могут жить только в тени, потому что они не имеют права огорчать его отца или жену. С другой стороны, Драко обнаружил, что больше не может проживать свою жизнь как трус, постоянно прячась. Ему также было ясно, что Гермиона борется с давлением, пытаясь прожить две жизни. Сейчас она все ещё пользовалась противозачаточным зельем, так что ему, по крайней мере, не нужно волноваться о том, что она забеременеет от Люциуса. Но он также понимал, что статус-кво может сохраняться только до тех пор, пока всё не превратится в хаос. Не желая сидеть сложа руки, Драко был полон решимости сделать что-то, что в конечном итоге обеспечит их счастье.***
— Ты любишь его? Поэтому ты не хочешь расторгнуть свой брак? Это имело бы смысл, если бы это было так… Она покачала головой. — Я забочусь о нём. Он был хорошим другом для меня последние несколько лет. Я не хочу делать ему больно нашим предательством. — Он заботится о тебе, я не сомневаюсь в этом, но… Он не… — Драко отвёл взгляд, желая произнести эти слова, но не решаясь из-за боли, которую они могут причинить. — Он не влюблён в меня. Я знаю. Он был удивлён, что в её голосе не было ни горечи, ни обиды. — Ты хочешь быть со мной? Я бы понял, если бы ты не была уверена, если бы ты думала… — Конечно, я хочу быть с тобой. Я не сомневаюсь, что моё место рядом с тобой, — она обхватила его лицо и взглянула на него с такой нежностью, что он удивился, как он вообще может быть достоин её. Он схватил её за обе руки и переплёл их пальцы вместе. — Выходи за меня замуж, роди мне детей, Гермиона. Позволь мне поговорить с отцом и Асторией. Пожалуйста, не заставляй меня быть с кем-то другим. Это вызывает у меня тошноту и это несправедливо по отношению к Астории, а также ко всем остальным участникам. Чего ты так боишься? Она закрыла глаза, не в силах объяснить свои страхи даже самой себе, за исключением одного. — Я не хочу потерять тебя… не хочу потерять то, что у нас уже есть, и остаться ни с чем. Он схватил её за плечи и крепко прижал к себе. — Ты никогда не потеряешь меня, ведьма. В этой жизни и в следующей я буду следовать за тобой, как твоя родственная душа. Она сглотнула ком, образовавшийся у неё в горле от его слов. Хотя он всегда был красноречив, когда дело доходило до выражения его отвращения или презрения или даже своей похоти, он не часто высказывал свои более нежные чувства. Когда он это делал, она всегда поражалась, насколько искренне он говорил. Были ещё моменты, когда ей было трудно примирить своего Драко с тем Драко Малфоем, которого она знала в Хогвартсе. И эти мысли, естественно, снова заставили её задуматься о том, насколько другими могли бы быть их отношения, если бы не предрассудки, разделявшие их на протяжении всех школьных лет. Она уткнулась носом ему в грудь, вдыхая его мужской аромат. Несмотря на то, что он пользовался тем же одеколоном, что и его отец, он пах совсем не так, как Люциус, и этот запах она отчётливо определила как Драко, подумала она с улыбкой, когда потёрлась лицом о его грудь. — Клянусь, иногда мне кажется, что это в тебе течёт кровь вейлы, — отметил он с удовольствием. — Ты практически мурлычешь. — Я ничего не могу поделать с тем, что ты так хорошо пахнешь, — беззастенчиво сказала она, зарываясь ещё глубже в его грудь. — Я должен был сидеть рядом с тобой во время занятий в Хогвартсе, соблазнять тебя своим запахом. Возможно, это значительно могло бы изменить последние несколько лет нашей жизни. Он делал это чаще, чем она когда-либо. Гораздо чаще задавался вопросом, как они могли бы быть вместе без каких-либо текущих осложнений, если бы только он сделал или не сделал то или другое. — Это не имеет значения. Мы вместе сейчас. — Просто не так, как нам нужно. — Мы могли бы вообще никогда не встретиться, если бы не Люциус. — Да, я так благодарен, что мой отец получил мою пару первым, — с горечью выплюнул он. Она знала, что он действительно возмущён тем, что обязан Люциусу тому, что она вообще была с ним. Она вздохнула. Они ничего не могли поделать с прошлым. — А теперь ты хочешь от него ребёнка. — Мне это не нравится, — защищала она себя. — Я обещала ему детей, когда согласилась выйти за него замуж. В некотором смысле это цель брачного закона. — Так давай скажем ему правду. Он, может, почувствует себя задетым этим обманом, но он поймёт. В конце концов, он был парой моей матери. Он несомненно сможет понять, почему ты хочешь быть со мной. — Мы уже это обсуждали. Это не так просто. Нет никакой гарантии, что мы подойдём друг другу. — Насчёт этого… — начал он и замолчал, чтобы убедиться, что она слушает. — А что, если я смогу гарантировать это? Ты знаешь, казна Малфоев легко может превзойти жадность министерских сотрудников. Он начал нервничать, когда всё, что она сделала, это уставилась на него с открытым ртом. Неужели её действительно так удивляет, что он использует некоторые связи для достижения своих целей? — Что?! Ты забыла, что я слизеринец? — спросил он, сам себе не веря. — Нет. Разве ты забыл, что я самая яркая ведьма своего поколения? Неужели ты действительно думаешь, что я не рассматривала такой простой способ решения нашей проблемы, как подкуп нескольких нужных людей. Он не был уверен, что именно пропустил, но очевидно, что что-то очень важное, судя по пронзительному тону Гермионы к концу её заявления. Он думал, что проявил особую сообразительность, когда обращался к разным членам Визенгамота в попытке подкупить их, чтобы они отменили закон о Браке или же изменили в соответствии с его потребностями. Не найдя нужных цифр ни для того, ни для другого действия, он решил действовать проще — подкупить людей, которым было поручено распределять население волшебного мира на пары, чтобы гарантировать своё будущее с Гермионой, когда придёт время. Драко уже связался с некоторыми экспертами по созданию заклинаний, которых он встретил во время своих путешествий за границу, чтобы проконсультироваться с ними о том, как магия, используемая для распределения пар, может быть контролируема чиновником внутри, чтобы достичь желаемого соответствия. Они работали вместе, чтобы создать технику, которая гарантированно сработает. Всё, что им сейчас нужно было сделать, это либо развестись, либо дождаться расторжения брака, а об остальном позаботятся. Он всё ещё не видел никакого изъяна в своем плане. Гермиона заметила озадаченный взгляд Драко и глубоко вздохнула. Как она и предполагала, он не знал. Может быть, пришло время поделиться с ним тем, насколько безнадёжно их положение, подумала она. Должно быть, что-то выдало её, потому что он смотрел на неё с подозрением. — Что это? Что ты мне не договариваешь? Она отошла от него и потёрла виски. — Ты никогда не заглядывал в свой брачный контракт? — судя по тому, как он говорил, она решила, что нет. — Это был стандартный контракт, в основном о деньгах… — Ну, разве это стандартная практика, гарантирующая, что пара не может расторгнуть брак или развестись? Драко выглядел ошеломлённым. — Из того, что я узнала, контракт был составлен твоей матерью, когда она была жива, предполагающей, что ты женишься на своей паре. Так что это скорее стандартный брачный контракт семьи Блэков, чем Малфоев. Ты и Астория никогда не сможете развестись друг с другом. В случае, если ты не сможешь воспроизвести на свет наследника с ней, тебе придётся использовать суррогатное материнство, но Астория будет матерью твоих детей и получит всё, что ей причитается как носительнице этого титула. По ошеломлённому выражению его лица было ясно, что никто не поделился с ним этими подробностями. На дрожащих ногах он подошёл к креслу и тяжело опустился в него. — Это было после войны. Я просто хотел двинуться дальше… обрести хоть какую-то стабильность. Я не стал вдаваться в подробности. Я… Я не знал, — огорчённо признался он. Она подошла к нему поближе и присела на подлокотник кресла, в котором он устроился, но Драко быстро притянул её к себе на колени и уткнулся носом в её шею. — Я клянусь, я ничего не знал, — на этот раз он прошептал это, после чего его голос сорвался на рыдание. — Как бы то ни было, я никогда не смогу быть чем-то большим, чем твоей любовницей, и я сомневаюсь, что Астория будет так же благосклонна к нашим отношениям, если узнает, что ты хочешь оставить её. Словно ожидая, что она вот-вот вырвется из его объятий, он ещё крепче прижал её к себе. — Неужели действительно нет никакого выхода? — спросил он дрожащим голосом, боясь услышать её ответ. — Ничего, кроме смерти.