An Unsuitable Mate

Спотыкаясь, они приземлились в коридоре Малфой-Мэнора, и прежде чем Гермиона смогла снова поцеловать его, чего ей действительно хотелось, Драко подхватил её на руки и побежал вверх по лестнице. Она прильнула к нему и осыпала поцелуями его лицо, страстно горя желанием ощутить его внутри себя и не желая ждать, пока они доберутся до семейного крыла и её комнат. После того, как они неожиданно столкнулись друг с другом во Флориш и Блоттс, эти двое попытались вести себя равнодушно. Тем не менее, Драко решил помучить её, нашептывая непристойные вещи, которые предпочёл бы сделать с ней. Как будто это было недостаточно мучительно, он касался её тела или наклонялся к ней слишком близко, делая вид, что всё это время его интересовали только книги, которые она рассматривала. — Ты знаешь, это какая-то загадка, — сказал он, продолжая дразнить её затвердевшие соски поверх одежды. — Я не уверен, что тебя больше возбуждает — твоя пара или запах всех этих книг, мой любимый книжный червь. Мерлин! Как может слово, которое когда-то звучало как оскорбление, звучать так привлекательно, исходя из одного и того же рта? Она схватила его за воротник мантии и резко дёрнула, намереваясь поцеловать в губы, но тут же отпустила, вспомнив, где они находятся. Судя по тому, как весело сверкнули глаза мерзавца, он явно понял её намерения. Продолжая действовать ей на нервы с не очень невинными прикосновениями, Драко следил за тем, чтобы ничто не выглядело неподобающим для любого случайного прохожего. Гермионе потребовалось несколько долгих и мучительных минут, чтобы вспомнить распорядок дня Люциуса и Астории и осознать представившуюся возможность отомстить, учитывая, что ни один из них не появится в поместье в ближайший час. Притворившись, что расстроена Драко, она бросилась к точке аппарации, прекрасно зная, что он последует за ней. Когда он догнал её, она лишь на секунду огляделась вокруг и, убедившись, что никто не заметит их, обхватила рукой свою пару и аппарировала их в поместье. Расплата обещает быть весёлой, подумала она, с удовлетворением наблюдая, как он судорожно сглатывает, когда она проводит ногтями по его прикрытой груди. Когда она лизнула его шею и плечи, задев их зубами, они едва добрались до лестничной площадки, и Драко со стоном поставил её на ноги. — Чёрт возьми, Гермиона. Да. Гермиона покачала головой, пытаясь рассеять туман похоти, затуманивший все разумные мысли в данный момент. Возможно, будет лучше, если она позволит ему увести их куда-нибудь в более уединенное место, прежде чем заставит его потерять контроль, но сейчас она могла сосредоточиться только на своей паре — умном, язвительном, сексуальном Драко. — Драко, — прошептала она голосом, переполненным желанием. Казалось, это было уже слишком для него, когда он наконец сорвался. В следующую секунду Драко вновь поднял Гермиону и прижал к ближайшей стене, не обращая внимание на висящий там древний гобелен. Губы Драко поймали её в жгучем поцелуе, заставляя её вздохнуть с удовлетворением, даже когда её тело гудело от возбуждения. Она качала бёдрами напротив его, отчаянно желая прижаться к нему ещё сильнее. — Мерлин, Гермиона, что ты творишь? — пробормотал Драко, прерывая поцелуй. Так не годится. Она схватила его за волосы и потянула за них, пока его голова не опустилась достаточно низко, чтобы позволить ей возобновить их поцелуй, его губы приоткрылись, когда её язык скользнул по его нижней губе, и жадно втянула её в рот. Она не знала, как долго они стояли там, целуясь и, хотя она была уверена, что никогда не устанет от этого, она нуждалась в большем от него, так как её тело практически вибрировало от желания к нему. Ощущая её возбуждение, Драко снова разорвал их поцелуй и перешёл на её шею — посасывая и покусывая, лаская кожу так, будто она была деликатесом, который нужно было смаковать. Гермиона застонала и выгнула шею, отчаянно желая ощутить его прохладные губы на своей горящей плоти. — Твою мать! Их бёдра соприкоснулись, и Гермиона наконец почувствовала эрекцию Драко, трущуюся о её клитор. Даже сквозь слои одежды это было почти невыносимо для неё. Она была так возбуждена и изнывала от желания, что чувствовала себя почти готовой выпрыгнуть из своей кожи. — Трахни меня, Драко, — услышала она свой умоляющий голос, почти неузнаваемый даже для неё самой, пока её руки жадно ощупывали его член через штаны. — Вот дерьмо! Руки Драко залезли ей под одежду и сжали ягодицы так, что она поняла, что он изо всех сил пытается сдержаться. Она не хотела этого, ей нужно было, чтобы он отпустил себя так же, как и она сама. Она провела зубами по его подбородку и расстегнула застежку брюк, чтобы вытащить его пенис, удивляясь тому, какой он горячий и твёрдый, пульсирующий в её маленьких руках. Она облизала губы и сжала его пенис, зная, какой эффект это произведёт на него. Только недавно она осознала, какую власть имеет над ним. Каждый маленький жест с её стороны — облизывание губ, взмах её неукротимых волос — возбуждал его. Эти движения, которые в обычных обстоятельствах Гермиона сочла бы банальными, заставляли её чувствовать себя сексуальной и контролирующей, наблюдая, как это влияет на её пару. Не имея достаточно терпения, чтобы снять с неё трусики, он попытался отодвинуть их в сторону, но в итоге только порвал их. Он не стал останавливаться, чтобы извиниться за то, что испортил ещё одну пару трусиков, учитывая, что ни капли об этом не жалеет. Рукой он направил свой член к её влагалищу, пока не смог полностью войти в неё. Даже после того, как она много раз проделывала это с ним, ей было так хорошо каждый раз, когда он входил в неё. Судя по его отвисшей челюсти, он был также взволнован, если не больше. Гермиона обвила руками его шею и крепче прижалась к нему, возобновляя их страстный поцелуй, пока он продолжал трахать её у стены. Это было прекрасно, за исключением того, что на них было слишком много одежды и она хотела почувствовать его кожу на своей. Она потянула за воротник его рубашки, начиная терять терпение из-за многочисленных пуговиц, которые она с трудом пыталась расстегнуть, но у неё не получалось из-за недостатка физических сил. Он усмехнулся ей прямо в рот, видя её явное разочарование, и на мгновение отпустил её бёдра, чтобы вытащить палочку из своей мантии. Пара взмахов его палочки, и они оба обнажились, ни разу не нарушив ритм, который он установил, трахая её. Она провела ногтями по его груди и животу, наслаждаясь тем, как напряглись мышцы от её прикосновений. Недавно она заметила, что его бледная кожа — такой контраст с её тёплым цветом лица — которая обычно делала его холодным и бесчувственным, светилась всякий раз, когда они соединялись вместе. Она знала, что это, вероятно, было как-то связано с его генами вейлы и тем фактом, что они оба не только смирились с тем, что были парой, но и всем сердцем приняли этот факт. Гермиона почувствовала, как её сердце наполнилось любовью к своей паре, зная, что хотя он и не выражал этого, сиял своей любовью к ней. На этот раз она обхватила ладонями его лицо и посмотрела на него, позволяя ему увидеть в её глазах любовь, которую она испытывала к нему. У них не было легкой дороги к любви, но каким-то образом, в конце концов, они оказались вместе, и даже если всё было сложно и они не могли просто принадлежать друг другу так, как им хотелось, она была благодарна, что у неё наконец-то появилась такая любовь, о которой она всегда мечтала. — Пара, — он начал, но она уже знала, что он чувствует, она видела это. Она знала, что он не очень хорошо умеет выражать свои чувства, поэтому сказала это за него. — Я тоже тебя люблю. Он тяжело сглотнул, кивнул и крепко зажмурился, прежде чем запечатлеть благоговейный поцелуй на внутренней стороне её ладони. Он сожалел о своих прошлых действиях по отношению к ней. Наряду с любовью к ней он также испытывал отвращение к самому себе за то, что не потребовал её, когда у него была такая возможность. Гермиона знала эти вещи, но она также знала, что тогда она боролась бы с идеей быть с ним так же, как и он. Они должны были сражаться на войне, смотреть, как они истекают кровью, и чувствовать боль друг друга, чтобы наконец-то принять себя такими, какие они есть. До войны Гермиона ошибочно считала его гордость за свои богатые традиции ничем иным, как снобизмом; его отчаянная потребность защищать мать, бороться за свой образ жизни и всё, что он ценил, воспринималось, как простой фанатизм по отношению к её виду. Но теперь она знала, что это не так. Молодая пара была настолько поглощена своей потребностью друг в друге, что они не заметили внимательные глаза одного из портретов, с отвращением наблюдавшего за этой сценой.