***
— Астория хочет тройничок с тобой. — Что?! — Гермиона поднялась со своего довольно удобного положения на груди Драко, чтобы посмотреть ему в лицо в поисках каких-либо признаков шутки. Драко чуть не расхохотался при виде того, как она выглядела — широко раскрытые глаза, разинутый, в поисках нужных слов, рот, непослушные кудри, дико развевающиеся во все стороны. Он почувствовал некую гордость за то, что был ответственен за последнее; последний час она провела, свернувшись калачиком на нём, а он играл её кудрями. Драко не хотел рассказывать ей об Астории, но он подумал, что будет лучше предупредить Гермиону на тот случай, если она решит обратиться к ней напрямую. К тому же, он знал, что её реакция будет бесценной. Он снова зарылся в её волосы и притянул к себе, чтобы быстро поцеловать в губы. Возможность целовать её, когда ему заблагорассудится, была чем-то новым, но он уже знал, что от этого никогда не устанет. Конечно, были страстные поцелуи, которые отражали их жажду и желание друг к другу, но были и другие поцелуи. Были поцелуи, которые напоминали о её полном принятии его — с изъянами и всеми недостатками. Были поцелуи с привкусом блестящей надежды на лучшую жизнь и лучший мир, которые жили в ней вечно, независимо от того, насколько отчаянным было их положение. Были поцелуи, которые казались обещаниями от её губ к его, что она всегда будет рядом с ним. А ещё были страстные поцелуи, в которых она показывала, что он принадлежит ей — это были его любимые поцелуи. Драко достаточно хорошо знал свою ведьму, чтобы понять, что она ни за что не согласится на секс втроём. Даже если бы она была полиаморной, она так же собственнически к нему относилась, как и он к ней, просто лучше скрывая это. — Эммм, такого рода вещи… нормальны для тебя? — спросила она, нахмурив брови. Он посмотрел ей в глаза и спокойно произнес: — Это в прошлом. — Будет ли тебе, будет ли тебе хотеться… в будущем, я имею в виду… Тебе захочется, чтобы мы это сделали… — Ты спрашиваешь, захочу ли я, чтобы другие люди присоединились к нам в постели? — прямо спросил он, чувствуя её беспокойство. Она кивнула. — Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь соглашусь поделиться тобой? Ты когда-нибудь представляла меня с кем-то ещё? — Нет. Но мы не знаем, как всё может измениться. — Что ты имеешь в виду? — спросил он, сбитый с толку её заявлением. Она не ответила на его вопрос. Во всяком случае, не напрямую. — Драко, ты знаешь, инстинкт спаривания прекращается, когда ведьма беременеет. Как только Астория забеременеет твоим наследником, желание спариться со мной прекратится. — Что ты несёшь, Грейнджер? Когда она отказалась отвечать и смотреть на него, он прищурился. — Не уверен, что ты хотела оскорбить меня, намекая на то, что мои чувства к тебе испарятся вместе с инстинктом. — Я просто говорю, что мы не можем быть уверены, будет ли это всегда так хорошо, так интенсивно. — Ты чувствуешь, что твои чувства меняются в каким-то образом? — спросил он с большим терпением, чем мог себе представить. В наступившей тишине Драко понял, что она уже не в первый раз задумывается над этим вопросом. — Нет, я не вижу ничего такого. Но, Драко, я не та, кто связана вейловскими инстинктами. С тех пор, как я начала узнавать тебя, я обнаружила, что наслаждаюсь твоим обществом. Я не думаю, что когда-нибудь устану слушать, как ты делишься своими знаниями о древних и редких формах магии со всего мира. Ты удивительно хороший слушатель и ты поддерживаешь меня. У тебя достаточно знаний об истории волшебного мира, но поскольку ты не занимаешься политикой, ты говоришь объективно, когда я делюсь с тобой своими идеями, а не пытаешься протолкнуть свой собственный план через меня. Мне даже нравится твоё извращённое чувство юмора и сухое остроумие, когда ты ни к кому не проявляешь жестокость. И, я бы солгала, если бы сказала, что мне не нравятся физические аспекты наших отношений, хотя это может быть просто связано с вейловской связью, которая может исчезнуть, если ослабнет. Но всё остальное — это ты. Мне кажется, я всё ещё хотела бы быть с тем волшебником, которым ты являешься, Драко Малфой. Я не могу себе представить, что это изменится, если только… Если только ты снова не станешь тем ужасным человеком, который получал огромное удовольствие, пытаясь сделать меня несчастной при любом удобном случае. — Я это заслужил. Я знаю, что заслужил твои сомнения. Может быть, если бы ты была легилиментом, ты бы смогла заглянуть в мой разум и увидеть, насколько всё ясно для меня. Он взял её руки в свои и прижал к своему сердцу, надеясь, что она почувствует ровный ритм и поймёт, что он говорит правду. — Я знаю, чего хочу, Гермиона. В кои-то веки я от чего-то не убегаю. Я отчаянно пытаюсь пробиться к тому, чего хочу. Я хочу быть с тобой. Навсегда. Я хочу видеть тебя беременной моими детьми. Я хочу иметь возможность дразнить тебя, когда наш четырёхлетний ребёнок будет управляться метлой лучше, чем ты. Я… я не могу смириться с мыслью, что кто-то другой будет иметь это с тобой. — Драко, я тоже хочу эти вещи, за исключением четырёхлетки на метле. — Ведьма, ты не веришь, что я знаю свое собственное сердце, или ты не веришь мне? Она покачала головой. Она действительно доверяла ему. Она просто не была уверена, что его чувства — это большее, чем просто биология. Она не могла вынести даже мысли о том, что он снова захочет кого-то другого, когда через несколько лет вейловские инстинкты ослабнут. — Это не имеет значения, потому что ты никогда не сможешь расстаться с Асторией. — Мы могли бы жить вместе, объяснить всё отцу и Астории и неофициально расстаться с ними и жить вместе. У меня есть имущество на моё имя… — Для этого нам придётся сначала разочаровать их, сказав им, что, несмотря на наши брачные клятвы, мы больше не можем быть с ними. И всё равно из этого ничего не выйдет. Поверь, я трачу достаточно времени на изучение вашего брачного контракта, чтобы найти любую лазейку или выход. Мы просто устроим публичный спектакль, потому что даже если я расторгну свой брак, мы с тобой никогда не сможем иметь совместных детей. Если ты не сможешь завести детей с Асторией, ты должен будешь использовать чистокровную ведьму в качестве суррогатной матери и ты не сможешь иметь никаких связей или контактов с суррогатной матерью после рождения ребёнка. Зная любовь к тёмной магии, проявляемую и Блэками, и Малфоями, я даже не могу представить себе, какие мерзкие проклятия наложены на контракт, чтобы обеспечить полное соблюдение. Исследуя тему связей вейлы и брачных контрактов, Гермиона даже потратила время на изучение последствий разрыва магических брачных контрактов. Она содрогнулась, вспомнив подробности некоторых проклятий, которыми пользовались старые чистокровные семьи, чтобы гарантировать, что члены семьи послушно следуют всем правилам. Она отказывалась подвергать жизнь Драко риску, попыткой нарушить любое условие контракта. — Мне было очень трудно смириться с тем фактом, что всё, что у нас будет — это эти украденные моменты… Чувствуя её отчаяние, Драко крепко обнял Гермиону и попытался успокоить, говоря всякие глупости, пока она тихо рыдала у него на груди. Он что-нибудь придумает, пообещал он себе. Его ведьма такая сильная, она всегда заботилась о других, но пришло время кому-то позаботиться о ней. И будь он проклят, если это будет не он. Должен быть другой способ, он просто знал, что должен быть. Волшебник воплощал своё желание в реальность с каждым заклинанием, которое слетало с его губ, магия делала невозможное возможным. Он опустошит свои сундуки, чтобы заполучить в свои руки маховик времени и вернуться в прошлое, если понадобится, чтобы всё исправить.Глава 26
6 ноября 2021 г. в 19:42
— То, как ты умудрилась очернить мою гордую чистокровную линию своим поганым наследием, отвратительно!
Нарцисса прикусила язык в знак уважения к главе Малфоев, зная, что если будет игнорировать его, через некоторое время он выплеснет весь свой яд и уйдёт дуться в свой портрет.
— Достаточно того, что мой бедный Люциус застрял с этим существом. Так, по крайней мере, никто не знал о твоём несчастном происхождении. Но теперь мой глупый внук пятнает род грязнокровкой, да ещё и напротив гобелена бабушки! Он забыл, насколько он ценен?
— Ох, о чём вы говорите, Абраксас? — спросила Нарцисса, наконец потеряв терпение от бредней старика. При жизни ей было гораздо легче ладить со своим свёкром. Конечно, тогда он находился под впечатлением того, что она была дочерью древнего рода чистокровных. После того, как у Драко начался инстинкт спаривания, ей стало труднее сохранить её наследие в секрете от любого из членов семьи — ныне живущих или почивших.
Абраксас выразил своё разочарование Люциусу, но настоящую злобу приберёг для Нарциссы. Он осыпал её оскорблениями за то, что она заманила в ловушку его сына и уничтожила его чистокровную линию. Нарциссу покоробило то, что Абраксасу было так легко забыть их родственные отношения и все вещи, которыми он восхищался в ней в свете одного маленького факта. Это дало Нарциссе совершенно новый взгляд на идеологию превосходства крови.
Ещё до своей смерти Нарцисса начала сомневаться в планах Тёмного Лорда, но тогда её мотивы были эгоистичны, учитывая, что она была больше расстроена происходящим в её доме, чем жестоким обращением с нечистокровными людьми. Теперь же она действительно сомневалась в обоснованности её жизненных убеждений.
— РАЗВРАТ! — крикнул он, практически вибрируя от злости. — Они прелюбодействовали — прямо там, под открытым небом без всякого уважения к моей семейной реликвии! Эта грязнокровка была голой и извивалась на нём. Как мы сможем когда-нибудь очистить эту грязь? — громко жаловался он.
Хотя Нарцисса и понимала, что говорит Абраксас, для неё это не имело никакого смысла. Насколько она знала, Драко отказался принять Гермиону сверх того, что было необходимо, чтобы пережить инстинкт спаривания.
— Я этого не потерплю. Больше нет! Люциус должен отказаться от этой блудницы и жениться на чистокровной. Это единственный способ обеспечить чистоту линии Малфоев, — пробормотал Абраксас себе под нос.
— Абраксас, вы можете объяснить, что же увидели, что это так взволновало вас? — спросила Нарцисса со всем терпением, на которое была способна.
— Этот существо, твой сын ещё больше осквернил себя, вступив в плотские отношения с грязнокровкой. Они были голые, кричали, как животные, которыми они являются, напротив гобелена моей бабушки! Ты хоть представляешь, насколько древняя, сложная и тонкая магия связана с этим…
— Драко? Вы говорите о том, что видел Драко и Гермиону? Нынешнюю жену Люциуса, Гермиону? И они занимались сексом на открытом воздухе в Восточном крыле? — разъяснила она.
— Да. Я собираюсь отречься от него. Я не могу допустить, чтобы он ещё больше запятнал мою линию, сделав грязнокровку беременной. Любовь-бла! Они говорят, что влюблены друг в друга, — он выплюнул эти слова со всем отвращением, на которое был способен.
Нарцисса была ошеломлена. Драко и Гермиона были влюблены друг в друга? Почему же она ничего не видела и не слышала? Она была уверена, что Люциус ничего не знает, так как он ещё ничего не говорил ей. Последнее, что она слышала, это то, что они с Гермионой пытались завести ребёнка.
— Ты исправишь это!
Нарцисса посмотрела на Абраксаса, гадая, что же, по его мнению, она может сделать в сложившейся ситуации.
— Люциус должен отречься от Драко и жениться на чистокровной. Это причинит ему боль, но ради чести семьи это необходимо сделать. Люциус всё ещё думает, что любит тебя. Я знаю, что ты сможешь убедить его поступить правильно. Нарцисса, ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что если я лично возьмусь за очистку своей родословной, это будет не так приятно для всех, как, возможно, может быть по-твоему, — Абраксас остановился только для того, чтобы улыбнуться ей.
Нарцисса вздрогнула, увидев явную злобу в этой улыбке. Ей повезло, что она никогда раньше не видела эту сторону Абраксаса, но она достаточно слышала о ней. Каким бы очаровательным ни был Абраксас для чистокровных, он мог быть столь же изобретателен в своей жестокости к тем, кого считал грязными. Если он решит избавиться от Драко и мисс Грейнджер, подумала Нарцисса, то не будет иметь значения, что он портрет.
С тех пор, как она вышла замуж, она познакомилась с некоторыми менее известными историями Малфоев. Малфои создали проклятия специально для тех членов семьи, которые навлекли на них позор или не соответствовали идеалам Малфоев. Сквибы, дети с любыми уродствами и первенцы женского пола были неслыханны в семье Малфоев, потому они были устранены из линии с помощью проклятий. Если сравнивать, её родители были щедры к Энди, — подумала Нарцисса, — когда они просто выжгли её с семейного гобелена. Если Абраксас решит применить одно из семейных проклятий, никто не сможет спасти Драко.
— Исправь это, Нарцисса, — он многозначительно посмотрел на неё. — Так, чтобы не пришлось мне, — он подождал ровно столько, чтобы она почувствовала всю тяжесть его слов, прежде чем покинуть портрет.