An Unsuitable Mate

Прошло больше недели с тех пор, как инстинкт спаривания перестал контролировать рассудок и желания Драко. Он буквально выдохнул, когда почувствовал, как безумная жажда трахнуть Грейнджер отступила. Помогало и то, что она то ли избегала его, то ли им просто не довелось пересечься. И неудивительно — дом большой, и у каждого члена семьи были свои комнаты. Тем не менее раньше они пересекались хотя бы раз в день за столом, но с прошлой недели от Грейнджер не было ни слуху ни духу. Драко только закончил ужинать и отложил приборы, когда один из эльфов Люциуса сообщил, что отец ждёт его в кабинете. Едва он пересёк комнату, как на глаза сразу попалась Грейнджер, сидящая на одном из стульев рядом с богато украшенным рабочим столом. Ему потребовалось ещё мгновение, чтобы увидеть своего отца, который сидел в ближайшем к камину кресле, потягивая огневиски. — Отец, — Драко поприветствовал отца кивком головы, а затем повторил жест для Грейнджер. Он предпочитал продолжать оставаться джентльменом. По крайней мере, настолько, насколько мог, учитывая, что это Грейнджер. Впрочем, она не оценила его акт вежливости, вместо этого переглянувшись с Люциусом. Второй сразу же поднялся и, извинившись, покинул кабинет под предлогом срочного дела в библиотеке. Оказавшись наедине с Грейнджер, Драко опустился на одно из пустых стульев напротив и стал осматривать в ожидании, когда та заговорит. На вид она, как всегда, была довольно чопорной в своей элегантной, но практичной мантии. Малфой прищурил глаза пытаясь рассмотреть под одеждой фигуру, но довольно тщетно. За последние семь дней, даже когда он занимался сексом с Асторией, в его разуме невольно всплывал образ Грейнджер и то, какой она была, когда он трахал её. Однако теперь, при виде ведьмы, сидящей перед ним, стало ясно, что Грейнджер из его памяти — продукт бреда. — Я думаю, что нам нужно поговорить и обсудить некоторые основные правила, чтобы избежать повторения того, что произошло на прошлой неделе. Чего она ещё хотела? Они же всё обсудили Никаких поцелуев, никаких весёлых штучек, простой скучный секс в одежде… Он не жаждал делать с Грейнджер ничего больше того минимума, необходимого для сохранения здравого рассудка. Это правда, что Грейнджер будоражила его, но только не сексуально. Скорее так, что ему хотелось придушить кого-то — желательно её. Условия Грейнджер были вполне разумными, но Малфой не был бы Малфоем, если бы просто признал это. Поэтому он сказал то, что счёл более приемлемым. — Грейнджер, не знаю, понимаешь ли ты, как работает связь между вейлой и его партнёром, но того, что было на прошлой неделе, будет ещё очень много, — произнёс он, издевательски растягивая слова. — Поверь, я прекрасно осознаю, что время от времени тебе нужно заниматься сексом со своей парой, чтобы удовлетворить вейлу. Но ты заблуждаешься, если думаешь, что можешь вести себя так, как в прошлый раз, Малфой! То, что тогда произошло, больше не повторится. — Если не хочешь повторений, знаю несколько поз, которые мы можем попробовать. Знаешь, я удивлён. Не ожидал, что ты такая раскрепощённая. Продолжай в том же духе, и я могу допустить мысль, что ты только притворяешься возмущённой, а на деле не можешь дождаться, когда снова окажешься в моей постели, Грейнджер. Гермиона что-то раздражённо пробормотала, что заставило его победно ухмыльнулся. Да. Именно так всё и должно было быть между ними. А не он, наполовину сошедший с ума от желания трахнуть её, и она, милостиво оказывающая ему услугу. — Ты высокомерная свинья. Я не имела в виду… Грейнджер остановилась, зажмурилась и сделала несколько глубоких вздохов. — Малфой, я согласилась помочь тебе, но только на определённых условиях. Если ты продолжишь игнорировать их, меня не будут заботить последствия, и я не буду спать с тобой… Предвидя, что он продолжит свои издевательства, она быстро исправилась. — Я никогда больше не буду заниматься с тобой сексом. Упустив возможность заставить Грейнджер почувствовать себя неловко из-за того, что ему нужно было просто трахнуть её для сохранения своего здравомыслия, а не спать с ней, Драко мысленно надул губы. Так не пойдёт. — И чего грязнокровная принцесса хочет в обмен на свои сексуальные услуги? — Это… это должно остановиться, — сказала она, ткнув в него пальцем. — Не называй меня так. Я не буду терпеть твой фанатизм. Я не делала этого, когда училась в школе и тем более не буду сейчас, когда ты нуждаешься во мне, — сказала она, указывая сначала на него, а затем на себя для большей убедительности. Должно быть, она восприняла его молчание как уступку, поэтому продолжила. — Не будет никаких поцелуев, никаких ласк, никаких раздеваний. Мы просто делаем то, что должны, чтобы удовлетворить связь, и расходимся. Эта ситуация и без того достаточно плоха, мне не нужно, чтобы мы чувствовали себя смущёнными тем, почему мы это делаем. А вот это уже интересно. Малфой сделал пометку поразмыслить о её словах позже. — И я думаю, что у нас должен быть график встреч для полового акта. Полагаю, что если мы будем заниматься сексом на регулярной основе, ты не будешь сходить с ума из-за потребности в спаривании. Я считаю, что стоит начать с частотой один раз месяц — мы поговорим с нашими супругами и узнаем, какой день устроит всех, — и на основании того, когда в следующий раз ты почувствуешь… — Гермиона запнулась, не зная, какое слово подобрать, — желание, мы решим, сможем ли увеличить интервал между нашими сеансами. "Доверься Грейнджер, и секс станет скучным и бесстрастным занятием", — подумал Драко. Если бы он помнил о её любви к расписаниям в школе, он не удивился бы тому, что она расписала бы календарь и выделила бы на нём один день для занятий сексом. Эта мысль едва пришла ему в голову, когда Грейнджер достала разноцветный календарь этого года, в котором были уже отмечены дни, когда она была занята и дни для "сеансов лечения Малфоя". Весьма странное обозначение для секса. Мысленно закатив глаза, Драко взял календарь. — Малфой, я пообещала Люциусу и Астории, что помогу тебе, и я не отступлюсь от своего слова. Я просто надеюсь, что ты хоть немного поможешь мне и сделаешь эту задачу менее сложной, уважая меня. Она ждала, что он что-то ответит, но ему нечего было сказать. Сейчас все козыри были у неё. Понимая, что его молчание означает смиренное согласие, она сухо кивнула ему и ушла.

***

— Одно из её условий — это то, что я больше не должен называть её грязнокровкой, — сказал Драко Люциусу, делая глоток огневиски. Он чувствовал, что потихоньку начинает пьянеть, учитывая, что пил с того самого момента, как Грейнджер покинула кабинет. Люциус вернулся вскоре после ухода жены и первым же делом спросил, всё ли прошло хорошо. Впрочем, это был всего лишь акт вежливости, который он проявил к сыну. Выражение лица Драко лучше слов показывало то, как прошла беседа. Драко же из разговора узнал, что Грейнджер сообщила Люциусу только то, что хотела бы обсудить с ним условия их договорённости, не вдаваясь подробности того, какими они будут. Люциус даже не удосужился узнать, что она может потребовать от Драко, чувствуя огромную благодарность к Грейнджер за спасение наследника. Драко поднял глаза, услышав, как отец резко вздохнул. — Не называй её этим словом. Гермиона, может, и не твоя мать, но надеюсь, ты помнишь, что она всё ещё моя жена, и я жду того, что ты окажешь ей должное уважение. — Ты вряд ли можешь обвинять меня в чём-то, поскольку был тем, кто научил меня этому слову, отец. — А также я думал, что всё же научил тебя, как подобает настоящему волшебнику и мужчине обращаться с ведьмой. — Ну, ты также говорил, что грязнокровки не настоящие ведьмы и волшебники, поэтому они не заслуживают должного обращения. Люциус потёр переносицу. — Сынок, я думал, ты понимаешь, что мы ошибались в том, что делали… Магглорождённые находятся в не таком выгодном положении, как мы, но они всё же волшебники. Конечно, он знал это. Его просто раздражало, что после многих лет промывания мозгов его отец был разочарован тем, что он вёл себя именно так, как его учили. Люциус ожидал хоть какого-то ответа, поэтому Драко, стиснув зубы, кивнул. — Даже если ты утратишь инстинкт самосохранения, больше не смей оскорблять её этим словом. Я не потерплю грубого отношения к моей жене в моём доме. Я ясно выразился? — Да, отец. Что-то в выражении его лица, должно быть, глубоко поразило Люциуса, потому что он мгновенно смягчился, а когда снова заговорил, его голос стал задумчивым. — Ты же знаешь, я был парой твоей матери. И я любил, — он покачал головой, — я очень люблю твою мать. После того, как её забрали у нас, я никогда не думал, что смогу найти счастье с другой женщиной, но в какой-то мере мне это удалось. Он прекратил вести себя как родитель и стал просто волшебником, глубоко переживающим своё горе. — Гермиона, может, не чистокровная, но она одарённая и могущественная ведьма. Она не утомляет меня безвкусными разговорами о вечеринках и последних тенденциях моды. Она может дать совет, если мне понадобится, и её политические связи и союзы повышают моё положение в глазах общества. Закон Министерства требует от меня совместных детей с Гермионой, и я знаю, что они будут сильны и умны. Если по какой-либо причине ты не можешь относиться к ней как к паре, то хотя бы уважай её как мою супругу. Отец залпом допил напиток и поднялся со своего места. — А теперь я должен тебя покинуть, потому что я пожилой мужчина, у которого есть молодая жена, ждущая его, и я всё ещё хотел бы не пропустить мой полноценный здоровый сон в восемь часов после этого, — произнёс Люциус, прежде чем выйти за дверь.