Прима-балерина и разбитое сердце

      Шли дни, дата большой премьеры приближалась. Естественно, на роль Одилии утвердили Антонию. Атмосфера в труппе при этом становилась всё напряженнее. Именно она опаздывала на все репетиции, все слышали, как под окнами останавливается машина, из которой отчетливо слышится «Somebody to love» или другие хиты всем известной Queen. Антонина штормом врывалась на репетицию, чмокала режиссера на входе и быстро вливалась в процесс, сбивая с ритма всех остальных. Всех, кроме Азирафаэль. Все чувствовали себя неловко рядом с этой парочкой. А уж как неловко чувствовала себя Азирафаэль… А точнее как Антонина ставила её в неловкое положение при каждой их встрече и при любой возможности. Не раз можно было увидеть картину: Азирафаэль сосредоточенно делает разминку у станка, мимо проходит Антонина, что-то говорит, шутит или просто улыбается, как тут же на лице Азирафаэль появляется румянец. Однако после этого она использует всё своё самообладание и продолжает тренировку.       Антонину невзлюбили. Не так, как Азирафаэль, то была сущая зависть. В этом случае, всем надоели её выходки. Быстро поползли слухи, что Антонина давно знакома с режиссером, роль она без труда получила через постель, а не с помощью своего таланта (который, к слову, всё труднее было игнорировать после каждого виртуозного прыжка, сделанного Антониной).       Слухи распространились слишком быстро, на то они и слухи. Молодые девушки открыто смеялись при виде Антонины. Она, в свою очередь, сохраняла безукоризненный вид, приходила и делала свою работу безупречно.       Одним вечером Азирафаэль застала Антонину сидящую на полу раздевалки в одиночестве. Женщина вздыхала, смотря на свои вещи.        — Моя дорогая, простите, если помешала вам.        — Нисколько, всё в порядке, почему вы остаетесь так поздно? — произнесла Антонина, и выгнула бровь.        — Потому что с практикой приходит совершенство, так они говорят, — с улыбкой ответила Азирафаэль. — Только вечные тренировки позволили мне хоть чего-то достичь. Не будем обо мне, вы выглядите грустной, что-то случилось? — с беспокойством спросила Азирафаэль и села рядом с Антониной.        — Да так, пустяки, детишки развлекаются и сегодня положили в мою сумку тухлую рыбу с запиской: «Катись в ад, из которого ты прибыла». Конечно, мне нет до этого дела, нужно было сразу сесть в машину и уехать. Но моя одежда испорчена, а идти пол квартала в облегающем трико то ещё удовольствие, да в придачу слушая при этом хохот за спиной… — Антонина повернулась и посмотрела на Азирафаэль абсолютно пустым взглядом.        — Те, кто это сделал либо глупы, либо слепы, либо всё вместе, раз не замечают вашего старания. Они всегда думают, что всем всё дается очень легко. Конечно, вы не подарок, но эти детские забавы тоже ничего не решат. Я вижу, сколько усилий вы вкладываете в каждое движение, я чувствую это, я в вас верю, — медленно произнесла Азирафаэль и посмотрела на Антонину сияющими глазами.       Они были наполнены таким счастьем, что Антонине впервые показалось, что кто-то действительно волнуется за неё.        — И ещё, Антонина, — сказала Азирафаэль наклонившись чуть ближе, — у меня есть запасная одежда, могу одолжить вам, если нужно.        — Это очень мило с твоей стороны, кто бы мог подумать, — проворчала Антонина. — Боюсь, мне придется согласиться. И кстати, можешь называть меня Тоня, или Кроули, так меня зовут друзья… Долгая история… — произнесла Антонина, и смущенно отвела взгляд.        — Договорились, Кроули, — ответила Азирафаэль и протянула белое платье из сумки. Кроули незаметно скривилась, не её стиль, но это всё же это была такая нужная помощь. Помощь, от которой она впервые в жизни не отказалась.        — Мне нужно будет как-нибудь тебя отблагодарить, — прошептала Кроули на ухо Азирафаэль.       Та чуть не подпрыгнула от неожиданности и улыбнулась так, что можно было отчетливо видеть границы яблочек щек.        — Ох, если вы настаиваете, может быть, ужин? — заговорщически произнесла Азирафаэль и расплылась в загадочной улыбке.        — Замётано, — вернула ей улыбку Кроули.