(Don't) cry, little sister

Макс громко хлопнула дверцей шкафчика, на которой чьими-то ключами от машины нацарапано «сука». К этой надписи, появившейся в её последний год в старшей школе, она уже привыкла, и даже гордилась ей. Сука так сука, зато все сразу понимали, с кем, к черту, они имели дело. Уроки закончились, но ей нужно было спешить на работу. Сьюзен так и не смогла получить хорошую должность, и заботы о поддержании хотя бы приемлемой жизни легли на плечи Макс. В лето после гибели отчима она пошла работать в местном кафе, и к восемнадцати годам стала старшей официанткой в небольшом филиале кафешки в новом торговом центре. Иногда, разнося заказы и погоняя новеньких девчонок, Макс наблюдала в окно за компанией своих бывших друзей, которые беззаботно возвращались из кинотеатра, и думала, что большинству из них — быть может, за исключением Джейн, да и та нашла работу попрестижнее самой Максин, — не приходилось надрывать спину, чтобы обеспечить мать и саму себя. Из прошлой компании общение она сохранила только с Уиллом и Дастином. Первый помогал ей с тригонометрией (Макс мечтала выучиться и стать инженером, а без тестов по математике колледжа ей было не видать), а второй был просто слишком дружелюбен, чтобы хоть с кем-то ругаться. Ну и со Стивом Харрингтоном Макс тоже общалась при встрече, хотя школу он давно уже закончил. После окончания колледжа он вернулся в Хоукинс, чтобы работать вместе с отцом, и вскоре они с Робин, его девчонкой, собирались пожениться. Жизнь вокруг Макс текла своим чередом, пока она пыталась хоть как-то выжить. И, уж честно, в выпускном классе ей было не до романов, хотя она и была уверена, что нравится Уиллу Байерсу. Девчонки такое чувствуют, даже если при этом вместо свиданий и флирта они предпочитают работать до седьмого пота и возиться со стареньким автомобилем, который адски тарахтел, подъезжая к школе, будто каждый день мог стать для него последним. Приезжая из Эл-Эй, Билли всё время ворчал, что расхерачит этот хлам ломом, а Макс обещала, что разобьет этим же ломом его тупую голову. Она скучала по Билли. По его дурацким шуткам, наглости и хамству, и по звукам тяжелого метала, разносящегося по дому, когда он приезжал на каникулы, а потом — в отпуск. Но, в последний раз, когда Макс звонила ему в Калифорнию пару недель назад, он сказал, что не приедет как минимум до Хэллоуина. Работа. Всегда работа. Билли пахал, как проклятый. Открыл свой маленький ремонт автомобилей и умудрялся вести дела достаточно хорошо — не зря колледж закончил, приобрел знания, а хватка и характер у него всегда и были. Через полгода сумел набрать несколько мастеров, но часто и сам зависал с поломанными авто, особенно — со сложным ремонтом. Но Максин всё равно скучала. Только Билли было позволено звать её «рыжей сукой».  — Эй, Мейфилд, в твоем сучьем королевстве принято грохотать шкафчиками? — кажется, своей эскападой Макс кому-то помешала. Она обернулась, только чтобы увидеть, как Бет Харрисон морщит хорошенький (идеальный) нос. — Тут нормальные люди вообще-то находятся. Макс привычным жестом вскинула средний палец. Братец бы одобрил, с какой легкостью она это сделала. Ещё бы, годы тренировок на нём самом.  — Пошла ты, — процедила она Бет в лицо, на случай, если язык жестов той был недоступен, и, поправив на плече лямку рюкзака, направилась по коридору к выходу из школы. Подальше от этого дерьма. Уилл, разговаривавший с Майком Уилером, помахал Макс рукой, и она вымученно улыбнулась в ответ. Уилл, всё-таки, был единственным приятным лицом в школе, не считая Дастина. Майк, вымахавший к восемнадцати годам до роста приличного волейболиста, обернулся, а, увидев Макс, никак не отреагировал. Пошли они все к черту. Макс открыла дверь и вывалилась в душный сентябрь Индианы. После Дня Труда, когда все, кому предстояла школьная каторга, попрощались с летними каникулами, осень решила, что она — июль, и вдарила неприятной жарой, липнущей к коже. И, пока прочие старшеклассницы радовались возможности дольше носить мини-юбки, Макс каждое утро влезала в джинсовые шорты. Школьный двор был весьма оживлен. Сначала её внимание привлекла кучка девчонок, скопившихся на школьной лестнице. Макс вздернула брови: они так собирались и обсуждали только новеньких, но все новенькие в этом году уже прибыли, ещё в первый день. А потом она увидела Билли. Точнее, первым она увидела его синее Шевроле Камаро, на котором он гонял ещё со старшей школы и явно не собирался менять старушку-машину на что-либо ещё. А потом уже и самого Билли — не особо изменившегося с его последнего приезда на Рождество, если не считать прически, и явно красующегося перед местными телками. Из окна Камаро неслось «Welcome To The Jungle». Какого хрена? Макс мотнула головой, но глюк в виде сводного недобратца не исчез. Только спустил на кончик носа очки-авиаторы и смерил её взглядом: мол, ну чё, так и будешь стоять, мелочь? Он всегда так говорил. Иногда прибавлял «тупица мелкая», если был не в духе. А потом до неё дошло. Билли приехал. Билли-мать-его-Харгроув приехал в Хоукинс. Её домашнее чудовище, которое было монстром с кем угодно, кроме Макс. И её это устраивало. Забыв о своем имидже королевы в сучьем королевстве, она коротко вскрикнула, и, пролетев по ступенькам, бросилась Билли на шею, повиснув на нём, как обезьянка. Уткнулась носом в его волосы, пропахшие сигаретным дымом, одеколоном и чуть-чуть — бензином.  — Да-да, мелочь, я тоже рад тебя видеть, — Билли придержал её за талию, хлопнул по спине. Чуть смущенно, как ей показалось, но это же Билли Харгроув, он не смущался. Просто перехватил её удобнее, подтягивая выше. Так, чтобы их тела не особо соприкасались. Вероятно, ему просто тяжело было её удерживать, всё-таки ей не двенадцать. — А теперь отвали и слезь с меня, ты весишь так, будто всё лето жрала, пока я впахивал, — он ещё раз хлопнул её, на этот раз по заднице, обтянутой джинсовой тканью шорт. — Давай-давай!  — Засранец, — Макс спрыгнула на землю, широко улыбаясь. — Это не я много вешу, а ты дорогу в качалку забыл!  — Заглохни, тупица рыжая, — он взъерошил ей волосы, теперь коротко подстриженные. — Залезай в тачку, поехали, пока я не разозлился, ага.  — Я на своей, — Максин оглянулась в поисках разнесчастной машины. Билли ухмыльнулся.  — Ты про то грохочущее недоразумение, которое вот-вот станет грудой дерьмового металлолома? Да брось, мелкая, залезай, — он кивнул в сторону Камаро, из окон которого, сменив «Джунгли», теперь вопила «Sweet Child O' Mine». — Подброшу тебя на работу или ещё куда. Я в отпуске, имею гребаное право. Волосы у него теперь были совсем длинные, вьющиеся, забранные в выгоревший на калифорнийском солнце светлый хвост. Но привычка таскать рубашку полурасстегнутой, подражая звездам рока, осталась прежней. Солнечный блик прыгнул Макс в глаза, отразившись от неизменного подвеса у Билли на шее, и Макс вздрогнула, резко и неожиданно залипнув на золотой блеск украшения, оттенявший смуглую кожу Билли. Эй, какого черта? Ей показалось, что во рту стало сухо и горячо, и она мотнула головой. У неё, что, тепловой удар? Это всего лишь Билли, так-то. Её несносный недобратец. Вообще-то, совсем не братец. Макс его таким не считала. Она скользнула взглядом выше, встречаясь с его ярко-голубыми глазами. Билли щурился, затеняя взгляд длинными ресницами. Облизнул нижнюю губу.  — Что стоишь, как хер на Четвертое июля? — он вздернул бровь. — Поехали, а то эти девчонки, толпящиеся на лестнице, меня живьем глазами сожрут.  — Я смотрю, о членах, стоящих всего один день в году, ты много знаешь, — Макс толкнула его плечом, и, только словив недовольное шипение сквозь зубы, поняла, что переборщила, выплескивая на него раздражение на саму себя. Отступила назад, уворачиваясь от попытки ухватить её за запястье. — Извини.  — Перебор, рыжая засранка, — он сощурился ещё сильнее, плотно сжал губы прежде, чем продолжить. — Я не приезжал с Рождества, но это вообще не повод, чтобы так кипеть. Осторожнее. Макс отлично понимала, о чём он говорит. Со своим умением поджигать на своем пути некоторые вещи (и людей, добавила она про себя) Макс худо-бедно научилась справляться, но характер у неё был не сахар, и она сама это понимала. Приходилось множество раз осаживать себя, чтобы случайно ничего не подпалить. Вот сейчас она была готова поджечь на Бет Харрисон её джинсовую мини-юбку. Просто чтобы не пялилась на Билли. И на Макс заодно. А то одному демопсу известно, какие дерьмовые слухи она потом разнесет по школе, да. С Бет станется. То, что Билли не вывернул ей руку от злости за шуточки на грани, говорило в его пользу. За годы, прошедшие после размахивания битой с гвоздями, он тоже научился держать себя в руках. По крайней мере, пока был с Макс. На остальное ей было плевать, даже если кого-нибудь рожей по стенке потом возил.  — Отстойный день? — Билли распахнул дверь Камаро со своей стороны, пока Макс пристегивала ремень безопасности.  — Отстойнее некуда, — согласилась она. — Ещё и пахать, как твари. Пятница, кафе работает допоздна, как и торговый центр.  — Тебе полегчает, если я приду и закажу у тебя пломбир? Между собой Билли и Макс обычно не стеснялись в выражениях, отыгрываясь за необходимость следить за языком, если рядом была Сьюзен. Мать, хоть и вынуждена была работать обычным секретарем в крошечной фирме, занимающейся арендой жилья в Хоукинсе (как будто кто-то жаждал снять жилье в гребаном Хоукинсе, штат Индиана, в самом деле!), всё равно отчаянно пыталась делать вид, что в семье всё в порядке. Даже перед самой собой. Хотя и семьи-то не было.  — Я тебе им в рожу залеплю, — пообещала Макс.  — Жду не дождусь, — Билли снова ухмыльнулся, проводя языком по кромке зубов, и Макс опять вздрогнула, чувствуя, как в Камаро становится ещё душнее, чем на улице. Эй, какого хрена?! Билли не делал ничего экстраординарного; он был просто собой. И последние два года, внезапно сблизившись после смерти Нила (не делай вид, будто ты не причастна к этому, Безумная Макс), они часто позволяли себе шутки на грани фола. Просто Билли она не видела больше полугода — девять месяцев, черт, — и она всё же скучала, и… Нахрен. Макс мотнула головой снова. Просто чертовски паршивый был у неё день. Тест по тригонометрии, который она, несмотря на усилия Уилла Байерса, явно завалила. Бет с её издёвками. Майк Уилер с его презрением. Рана, оставшаяся на душе после того, как Макс расплевалась с друзьями, с пятнадцати лет упорно не хотела затягиваться до конца. Это всё Лукас и их расставание. Глупо было думать, что ребята среди них двоих выберут её, а не Синклера. А, может быть, всё дело было в том, что никаких порталов на Изнанку в Хоукинсе больше не открывалось. Через год или полтора военные от них отстали, и жизнь вошла в мирное русло. И всё, что связывало Макс с компанией Майка Уилера и Уилла Байерса, превратилось в пыль. Ушло, пока они взрослели, и проблемы старшей школы становились важнее общих жутких воспоминаний, о которых ей хотелось забыть. Хватало собственной инаковости. Они её не трогали. Не как другие, из школьной типа элиты. Просто… ей было тоскливо. Ничего нового, обычный день Безумной Макс.  — Эй, мелкая, — Билли выехал со школьной парковки, выкрутил звук в машине на полную. — Мне стоит кому-то начистить рожу? Макс покачала головой. Это бы не помогло. Никогда не помогало. После смерти Нила они с матерью опустились по социальной лестнице ещё на ступеньку ниже, и теперь находились где-то на уровне семьи Байерс, до того, как шериф Хоппер женился на Джойс. Не то чтобы Макс этого не ожидала, но школьная иерархия есть школьная иерархия, и мордобоем её не исправить.  — Всё нормально. Просто хочу свалить уже отсюда.  — В Лос-Анджелесе тоже не рай земной, — хмыкнул Билли. — Но, по крайней мере, там жить прикольно. Это он так с ней соглашался. Макс улыбнулась — впервые за день по-настоящему. Даже Уиллу она улыбалась сегодня куда как более натянуто.  — Ловлю на слове. Она уже отправила документы в несколько колледжей в Эл-Эй, и теперь ждала результатов поступления. Прошлый год выдался для неё невероятно адским, но экзамены она в итоге сдала на очень хорошие отметки. Теперь оставалось надеяться, что местечко в колледже на стипендию у неё найдется, а тест по тригонометрии не испортит ей результаты. Жаль, что работать в автомастерскую ей не удалось устроиться («Ты же девчонка! От нас клиенты разбегутся!»), но ничего, и так справится. Обязательно. Билли, удерживая руль одной рукой, зажал во рту сигарету и закурил, выдыхая дым.  — Один год, Макс, — произнес он. — В выпускном уже халява. Халява, да. Кроме тригонометрии. Макс фыркнула.  — Езжай давай. * * * Макс прислонилась спиной к двери, ведущей в кладовку кафе. Ноги гудели от усталости. Спасаясь от жары, в их кафешку сбежался, кажется, весь Хоукинс, и она металась между столиками, разнося заказы — мороженое, кофе со льдом, снова мороженое. Несмотря на жару, Макс, наоборот, не отказалась бы от хорошего куска мяса или сосисок на гриле. И пива. Да, ей не исполнилось двадцати одного. И что? Подумаешь. Пиво должно быть холодным. Ледяным. На крайняк, сойдет просто сунуть голову в мешок со льдом. Она вздохнула и поплелась обратно в зал. И тут же наткнулась взглядом на Билли. Он сидел, развалившись в кресле за дальним столиком, в своих неизменных тёмных очках, и барабанил пальцами по столешнице. Макс раздраженно зашипела, невольно одернула форменный фартук, оказавшийся чуть длиннее её шорт, и подошла к нему первее, чем это успела сделать Лу-Энн. Ещё не хватало, чтобы братец тут глазки строил всем местным сучкам у неё на глазах!  — Ну? — поинтересовалась она.  — Я же сказал, что приду сожрать у тебя тут пломбир, — он приподнял очки на лоб, смерил её взглядом от макушки до кончиков кед. — Сменили бы вы форму, а? Вон тот парнишка, — Билли кивнул в сторону Уилла Байерса, сидевшего как раз на противоположном конце кафешки, — пялится на твой зад.  — Заткнись, — зашипела Макс, едва удерживаясь, чтобы не пнуть его по лодыжке. — Ничего он не пялится!  — Пялится-пялится, — хохотнул Билли и снова скользнул взглядом по её голым ногам, выше, выше… добрался до лица и задержался на губах. Посерьезнел. — Если будет приставать к тебе без разрешения — скажи, — он опустил очки обратно на нос. — Прикончу. Макс фыркнула и закатила глаза.  — Так что ты будешь? Придется оплачивать, у меня нет кредитов для друзей и семьи.  — Нахрена тогда такая работа, — Билли опустил взгляд в меню. — Тащи шоколадное. С шоколадным сиропом.  — И посыпанное шоколадом, — пробормотала Макс, улыбаясь. Любовь Билли к шоколаду могла бы хорошо его скомпрометировать перед крутыми друзьями, будь они в Калифорнии. Но Хоукинс — всего лишь Хоукинс. Плевать, что все там себе думают.  — Угу, — кивнул брат. — Двойную порцию! — заявил он ей уже в спину. Пока Макс накладывала ему двойную порцию мороженого и поливала её шоколадным сиропом, Бет Харрисон, тоже заглянувшая в кафешку, времени не теряла. Присев в кресло напротив Билли, она изящно закинула ногу на ногу и подперла подбородок ладонью. Что-то говорила — Макс не было слышно, что именно, из-за музыки, игравшей из автомата. Кто-то как раз подбросил туда монетку, и из динамиков завывала романтичная «Every Rose Has Its Thorn», не пропадающая со школьных танцев еще с прошлого года. Брет Майклс слащаво завывал, что любовь — это игра, которая либо ладится, либо нет. И Бет Харрисон, кажется, собралась, чтобы всё у неё заладилось. В ушах у Макс от ярости аж зашумело. Какого хрена, Билли?! Кто угодно, только не эта дрянь! Бет хотелось выплеснуть в лицо кока-колу, чтобы коричневая ядреная жидкость стекала по накрашенной мордашке. Боже, Макс её так сейчас ненавидела… Всей своей огненной душой. Она отвернулась и зажмурила глаза. Раз, два, три, четыре… Пять. Если она сейчас не успокоится, на кухне, где жарятся котлеты для бургеров, полыхнет повару прямо в лицо. Коул не заслужил такой подставы. Макс не двигалась с места, пока не убедилась, что пламя внутри улеглось. Тогда она поставила на поднос мороженое и пошла к столику брата. Обмануть Билли у неё всё равно бы не получилось. Он вздернул брови, и они смешно приподнялись над очками. Вслух он ничего не сказал, но не нужно было быть Одиннадцатой, чтобы распознать: он молчаливо интересуется, какого, собственно, хрена? «Какого хрена, Макс? — вопрошал Билли. — Что не так-то?» Чтоб Макс ещё сама знала, что. Просто бесит её Бет Харрисон и всё тут. Бесит эта выпендрежная сука.  — О, Макс, — улыбнулась та сладко. — Принесешь мне клубничное? С сиропом. И колу. Макс едва не плюнула ей в эту колу, но понимала, что это будет стоить ей работы. Бет наверняка подсела к Билли в пику ей, потому что они обе друг друга терпеть не могли. Не запачкаешься ли ты, Бетти, если будешь трахаться с братом Безумной Макс? Вдруг это как-то… заразно? Или вдруг это семейное? Никто в Хоукинсе, даже бывшие друзья Макс, не знали, что они не являются кровными родственниками. Когда-то Нил запретил об этом распространяться, а после его смерти было уже наплевать. Отнеся заказ, Макс бухнула поднос на столик снова, со звоном поставила перед Бет мороженое и стакан и, резко развернувшись, направилась в подсобные помещения, нащупывая в фартуке пачку сигарет. Херовый день и закончиться должен херово, не так ли? Когда уже Бет Харрисон перестанет пытаться её уделать? То, что ей не приходится много работать, не делает её лучше, в конце-то концов! Ещё бы при уходе эффектно волосами взмахнуть, как в кино, да Макс уже давно рыжие патлы обстригла, чтобы во время работы не мешали. Оказавшись за дверью черного входа, Макс вытащила сигарету и зажала её между губ. Почти не напрягаясь, подожгла её, но не рассчитала от злости, и сигарета обгорела почти до фильтра, осыпавшись пеплом на асфальт. Макс выругалась и достала зажигалку, когда-то подаренную ей Билли. С каждой затяжкой напряжение потихоньку отпускало, и, хотя она понимала, что этот эффект — временный, она была благодарна и такому. Скорее бы этот чертов день закончился. Макс представляла, как вытягивает под простыней гудящие ноги, распрямляет усталую спину и проваливается в сон, пока за стенкой, в спальне братца, играет какая-нибудь «Don't Stop Believin'» или вообще Metallica. Удивительным образом звуки музыки из его комнаты усыпляли Макс, будто с его возвращением в Хоукинс где-то и что-то с щелчком вставало на свои места.  — Эта сучка тебя травит? — Билли появился из-за той же двери. Ему даже хватило наглости пройти через помещения, куда посетителям ходу не было. Впрочем, все знали, что он — брат Макс. — Да или нет? Макс подняла на него глаза. На тускло освещенной улочке позади торгового центра, где парковались работники, фонари светили еле-еле, и тени, падающие на лицо Билли, делали его облик зловещим. Не для Макс, конечно. Она могла бы подпалить ему задницу, если бы хотела. Или начинить её гвоздями из старой бейсбольной биты Стива Харрингтона. А Билли сломал бы ей руку. И, быть может, их отношения могли бы пойти в таком ключе, но не пошли. У жизни на всё свои планы.  — Да какая разница? — отозвалась она. — Это наши с ней терки. Билли фыркнул. Выхватил у неё сигарету из пальцев, длинно затянулся, выдохнул дым и швырнул окурок себе под ноги. Затем прихватил Макс за запястье и потянул к себе. Близко-близко. Так, что пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в его глаза, от злости не темнеющие, но ставшие ещё ярче.  — Тот, кто обижает мою сестру, получит своё, даже если этот «кто-то» — девчонка, — коротко рыкнул он. — Только я могу тебя обижать, ясно?  — Отпусти, — рванулась Макс. Нет, она привыкла к его жестам и грубости. Он так заботу выражал, не понятно, что ли? Просто сейчас она чувствовала, что где-то что-то не сходится и не так. Тяжелое, смутное ощущение в животе было хорошо ей знакомо. Надежда, что ей просто показалось, осталась сожрана демогоргоном. — Билли, отпусти, — ещё тише произнесла она.  — Да или нет? — Билли выпустил её руку, и Макс отскочила, как ошпаренная кошка. Блин. Твою же мать. Почему именно сейчас, именно так и именно он? Может, пройдет к утру? — Макс, — он поджал губы так, что они превратились в тонкую ниточку. — Я не буду повторять вопрос в третий раз.  — Да, — она скрестила руки на груди. — Мы в контрах. И что, теперь её трахать не будешь? Билли моргнул, а затем расхохотался.  — Я не собирался, — отсмеявшись, ответил он. — Зачем мне выпендрежная школьница? — он нахмурился. — Но если она к тебе лезет, я не посмотрю, что она — девка. Макс покачала головой.  — Я разберусь. От сердца у неё немного отлегло, и ей уже не так хотелось жечь огнём всё вокруг. Она одернула фартук.  — Дуй обратно в зал, а то администратор подумает, что ты сбежал, не заплатив, — она улыбнулась. — Моя смена заканчивается через полчаса. Билли бросил взгляд на часы на запястье. Почесал гладко выбритый подбородок.  — В кинотеатре здесь повторно гоняют «Индиану Джонса», — он сунул руки в карманы джинсов. — Пошли? Неохота возвращаться домой, — сказал он спокойно, безо всякого апломба или выпендрежа. — Я оплачу. Макс его понимала. У них так и не хватило денег сделать ремонт в кухне с толком и с расстановкой, и каждый раз, когда приходилось смотреть на пятна копоти на потолке, Макс думала, что не выдержит и завоет. Или спалит дом ещё раз, чтоб наверняка. Она ненавидела Нила Харгроува за его тиранию и за домашнее насилие — моральное ли, физическое ли. Но иногда, в кошмарных снах, ей снился не Свежеватель Разума, а горящий отчим. Ей казалось, что спокойствия в их семье не будет, пока они не покинут Хоукинс и не перестанут вспоминать, как горел и страшно кричал Нил. Макс тоже не хотелось возвращаться домой. Каждый день она заставляла себя возвращаться, но знала, что с воспоминаниями ничего сделать не сможет. И у неё едва хватало сил, чтобы не сойти с ума.  — Ладно, — кивнула она. — Пошли. Но я за себя заплачу сама! Ты мой брат, а не парень.  — Ага, — согласился Билли. — Брат. Я подхвачу тебя у кафе тогда через полчаса, — добавил он безо всякого перехода, и даже не спрашивая. Просто ставил перед фактом, да и всё. Макс снова кивнула.  — Я работать, — сообщила она. Последние полчаса прошли несколько бодрее. Посетители потихоньку рассасывались по домам или по каким-нибудь вечеринкам. Бет Харрисон ушла, несолоно хлебавши, и Макс не смогла скрыть злорадной усмешки. Уилл попрощался с ней и тоже вышел в опустевающее здание торгового центра. Казалось, он замедлился на пороге, хотел что-то ещё сказать Макс, вытиравшей столик у самого выхода, но так и не сказал. И к лучшему. Она бы чувствовала себя последней сукой, отказывая Уиллу в свидании. Не хотела Максин Мейфилд никаких свиданий. Она хотела хоть немного покоя. И чтобы ноги не болели, когда она ложится спать. Такая малость же, в самом деле. Магазины в молле уже закрылись, а кинотеатр находился на последнем этаже. Билли, дурашливо ухмыляясь, подал Макс руку, когда она сходила с эскалатора.  — Мисс?  — Прекрати, а? — Макс легонько ткнула его кулаком в бок. Перед «Индианой…» крутили рекламу фильма «Назад в будущее». Кажется, вторая часть. Макс почти сползла вниз по креслу, забросила ноги на сидение спереди. Билли громко хрустел попкорном. Сделать замечание им было некому: в зале они вдвоем и сидели. Все в городе уже посмотрели фильм про крутого археолога ещё когда его в первый раз показывали. Макс тоже ходила, не без этого. Но… что угодно, чтобы не возвращаться домой. Хлопнула крышечка из-под пива. Билли приложился к бутылке, которую пронес за полой джинсовой куртки.  — Будешь? — протянул он Макс пиво.  — Я несовершеннолетняя! — шепотом возмутилась она. Билли пожал плечами.  — Хочешь сказать, тебя это останавливало? Да ладно, мелкая. Ничего, кроме веселья, — пропел он на манер Poison. Сраные Poison, они преследуют её, что ли? Разумеется, Макс не особенно останавливал возраст. Она и на работе сегодня мечтала о пиве. Билли выжидающе вскинул бровь. И тогда Макс решилась. Пиво на вкус было горьковатым — она обычно пила светлое, а не тёмное, — но не противным. Утерев губы ладонью, Макс толкнула брата в бок острым локтем.  — Фильм начался. Индиана Джонс нравился в школе всем девчонкам, начиная лет с тринадцати. Да, Харрисону Форду, говорят, было уже больше тридцати, но обаяние наглеца и безрассудная смелость Инди завораживали всех. Даже Макс, хотя она особенно об этом не задумывалась. Что толку думать о мужчинах, которых придумали другие мужчины, чтобы заработать на их образе денег? Но фильм ей нравился, и она, даже зная сюжет, вновь погрузилась в приключения отважного археолога, будто впервые. Периодически она запускала руку в ведро с попкорном, стоящее у Билли на коленях, и громко хрустела, комментируя происходящее на экране. Билли попивал своё пиво и иногда соглашался с её комментариями. Лет в тринадать Макс не подумала бы, что из них может получиться неплохая… семья? Друзья? Так они не были ни тем, ни другим. Они были уже слишком взрослыми, когда Нил решил жениться на Сьюзен, чтобы безболезненно признать друг друга братом и сестрой и успокоиться. Жизнь просто забросила их в один бушующий поток и заставила пытаться выбраться на берег, чтобы не потонуть, и, хотя чаще всего они плыли отдельно, иногда подавали друг другу руку помощи. В основном Билли — Макс, конечно. Хотя и Макс оказала ему огромную услугу, поджарив Нила Харгроува. Сам он слишком любил и боялся отца, чтобы дать ему стоящий отпор. Они не особо говорили об этом после похорон, но в тот вечер и так было сказано достаточно, чтобы Макс убедилась — Нил получил по заслугам. Друзьями Макс и Билли тоже особенными не были — он звонил им раз в недели две, она тоже порой звонила ему в Калифорнию. Билли приезжал в Хоукинс на праздники или в отпуск, как сейчас. И однажды их общение должно было стать хоть сколько-нибудь определенным. Не то чтобы оно стало. Не то чтобы Макс понимала, откуда взялись эти странные ощущения в животе. Она довольно часто слышала, как девчонки в школьных коридорах обсуждали своих парней, и каждая из них что-то вещала про бабочки в животе, восторженно закатывая глаза. Может, это были и бабочки, но тогда они были вооружены дрелью. «В любом случае, — решила Макс, — это просто временное помутнение от жары и отсутствия парня. Пройдет. И нечего обращать на это внимания» Не обращать внимания было трудно. Билли сидел прямо рядом с ней, хрустел попкорном и вертел в руках уже пустую бутылку пива. Макс чувствовала запах его одеколона. Кожа, древесина и примешавшийся к запаху парфюма бензин, который будто впитался в него после работы в его мастерской. Ей захотелось уткнуться в его шею, чуть пониже уха, и нюхать, нюхать, пока не начнет щекотать в носу. Это глупо. От Лукаса — и от всех её немногочисленных бывших парней — так не пахло, и ей не дает покоя эта мысль. На экране Индиана Джонс добирается до Святого Грааля в надежде спасти отца.  — Во второй раз уже не так интересно, — хмыкнул Билли, когда на экране замелькали титры. Встал с кресла, потянулся, разминая мышцы.  — Нормально, — Макс сделала вид, что оглядывает пол вокруг кресел. Джинсы у «братца» были слишком узкие. Хотя он всегда такие таскал, и раньше ей было пофиг. — Веселее, чем жизнь в Хоукинсе, — она тоже поднялась.  — Кто бы спорил. Поехали домой, — Билли положил теплую ладонь ей между лопаток, подталкивая в спину. Кожу тут же обожгло, как огнём. — А то Сьюзен хватит истерика.  — Скажу, что работала допоздна, — Макс осторожно увернулась от его прикосновения. Черт. Черт, черт, черт. — Завтра всё равно не в школу. Возвращаясь домой на Камаро Билли — свою-то старушку она оставила на школьной парковке — Макс думала, что, как бы Сьюзен ни старалась, никогда из них семьи бы не вышло. Теперь — уж точно.