(Don't) cry, little sister

Макс не вернулась домой после работы. Около полуночи у дома Харгроувов-Мейфилд уже стояла машина шерифа Хоппера. Сам он сидел на кухне и допрашивал Сьюзен. Когда Макс ушла из дома? Что она должна была делать после школы? Звонила ли она матери в течение дня? Могла ли она куда-то уехать, не сообщив об этом? Сьюзен рыдала, закрывая лицо руками. Она понятия не имела, куда могла деться Макс. Твою мать. Билли хотелось матом кричать на Сьюзен, которая настолько мало знала о своей дочери, и даже не интересовалась ей в достаточной мере. Ему хотелось просто схватить стул и засветить им в стену — так, чтобы щепки в стороны полетели. Он злился — и на Сьюзен, и на себя. Сам он почуял неладное где-то в восемь часов — будто ветер переменился. Так всегда было: интуиция подсказывала Билли, что надвигается что-то страшное. Повинуясь возникшему чувству приближающейся опасности, которому он всегда доверял, Билли вышел на крыльцо, прихватив сигареты, и, щелкая зажигалкой, как бы невзначай взглянул на соседний дом. Подозрительный сосед сидел на веранде и читал книгу. Билли нахмурился, затягиваясь: прежде он не видел, чтобы этот странный мужик вообще хоть что-то читал. Дурное предчувствие не отпускало Билли до самого позднего вечера. И в очередной раз его не подвело. Когда он приехал за Макс в кафе около десяти вечера, до чертиков злой управляющий сообщил: около полутора часов назад девчонка просто ушла со смены и никого не предупредила. Билли почувствовал, как его беспокойство начало обретать очертания. Уйти с работы просто так? Это было не в духе Макс, да и её «крайслер» тух на стоянке грудой металлолома. Конечно, её мог подвезти кто-то из знакомых, но тогда она бы оказалась дома ещё до того, как он сам поехал за ней.  — Какого черта вы не позвонили в полицию?!  — А я должен был? — вскинулся управляющий. — Передай своей сестре, что я её уже уволил! Даже не дослушав возмущения управляющего, Билли развернулся и рванул к дверям кафе, едва не долбанув ей по носу какого-то ботаника. К черту. Беспокойство внутри росло, как сраная раковая опухоль, мешая думать здраво. Ей-богу, если эта засранка попутала берега и свалила куда-то гулять со своими друзьями, он из неё душу вынет! Будет знать, как съебывать с работы, не предупредив. Он её убьет, Пресвятая Дева Мария, прикончит на месте! Подлетев к машине, Билли дернул ручку двери водительского сидения, плюхнулся за руль. Когда он поворачивал ключ зажигания, то заметил, как чертовски дрожат у него руки. Блять, блять, блять. Взвизгнув шинами, Камаро выехало со стоянки. Билли гнал, как будто за ним гнались все демоны верхом на адских гончих. Гнал и молился, хотя не очень-то верил в Бога, чтобы у Макс просто мозг закоротило, и она уже оказалась дома. Сидела у себя в комнате и слушала какую-нибудь гребаную Мадонну или одну из его кассет, он даже ругаться не будет, если она в его вещах рылась, только бы дома была! Рыжая сучка, маленькая засранка. Билли сам не знал, почему так боится, но зато знал: даже отправляясь на гулянку, Макс бы просто так не кинула свой «крайслер» на парковке. И с работы бы без предупреждения точно не ушла. Она слишком тряслась за свое место, слишком боялась, что им с матерью не на что будет жить. Здесь что-то не то. Совсем не то. Билли было насрать, даже если он превысил все возможные лимиты скорости — пусть шериф Хоппер попробует вкатить ему штраф, ага. Боже, если Макс дома или где-то шатается, он последние сраные мозги ей ложечкой выжрет. А потом обнимет так, чтобы дышать не смогла. Дома её не оказалось. Сьюзен кричала что-то Билли в спину; он даже не слушал. Он должен найти Макс, а с мачехой разберется потом. Сначала он съездил в лес. Но на берегу озера Макс не оказалось. Потом — смотался в кафе, где она раньше зависала с друзьями, и уперся носом в табличку «закрыто». Ударил в косяк двери кулаком, содрав на костяшках кожу. Билли кружил по городу, пока не увидел одного из её бывших друзей. Кажется, того самого, что пялился на её зад не так давно. Глаза у Билли заволокло багровой пеленой, и он сам не заметил, как уже вдавливал щуплого мальчишку в стену. Тому, конечно, было уже не пятнадцать, но и Билли не жиром обрастал последние годы. С парочкой школьных ботаников уж как-нибудь справиться сумеет.  — Где Макс?! — прорычал он. Какая-то разумная часть Билли Харгроува, в согласии с которой ему удавалось кое-как жить после гибели Нила, благим матом орала, что можно здорово огрести, если бросаться на людей просто так. Но, черт, если кто-то и мог знать, куда исчезла Макс, так это её задротные дружки из тех, с кем она ещё не прекратила общение. Мир перед глазами Билли был одет в багровые тона.  — Понятия не… — мальчишка закашлялся. -…не имею!  — Отпусти его, мудак! — о, а вот и бывший Максин, Лукас Синклер, образовался. Его имя у Билли все годы было на подкорке мозга высечено. Быть может, он всегда ревновал Макс к этому негру, просто понятия об этом не имел. Не подозревал, что всё именно так. — Совсем поехал, Харгроув?! «Ну давай, попробуй защитить своего дружка-слабака, ты же хочешь мне врезать…» Синклер попытался вломить хуком справа, но Билли уловил движение, и, выпустив задрота, поймал руку Лукаса на подлете. Вывернул запястье и прижал брыкающегося мальчишку лицом к стенке. Маловат ещё тягаться с ним. Хотя гонору прилично, как и наглости, а вот с мышцами и ловкостью беда. Как и у всей их компашки. Синклер вытянулся в росте, но остался таким же тощим, как и раньше, да, похоже, и не стремился быть другим. Ему же хуже.  — Где Макс, я вас спрашиваю?  — Сказал же, не знаю! — теперь Билли вспомнил его. Сын Джойс Байерс, Уилл, который, говорят, после своей пропажи стал немного странным. — Она приняла у нас заказ в кафе, потом пошла покурить, и больше её мы не видели! Ты совсем сбрендил, Билли? Может, и сбрендил, Билли не знал. Зато знал, что ближе и дороже рыжей дурёхи Макс у него нет и не будет. Знал, что хочет увезти её в Калифорнию: там не рай на земле, но и не Хоукинс, который въедается, будто грязь под ногти, остается там навсегда. И нет от него спасенья. Знал, что Макс не съебалась бы просто так — с ней что-то случилось.  — Если врете — прикончу, — бросил Билли, отпуская Лукаса. Когда он вернулся домой, было уже около полуночи, а на кухне сидел шериф Хоппер.  — Где ты был, сынок? — спросил он у Билли. Пресвятая Дева Мария, дай ему сил, чтобы никого не убить.  — Делал вашу работу, — бросил Билли.  — Ты мог позволить нам делать её, — покачал головой Хоппер. От его взгляда явно не укрылась подсохшая кровь на костяшках, ну и похрен. Билли вытащил сигарету и, зажав её между губ, принялся рыскать по карманам в поисках зажигалки. Черт. Кажется, он её потерял. Была бы здесь Макс… У Билли сдавило горло, и он отвернулся от Хоппера, наблюдавшего за ним с цепкой внимательностью старого полицейского. Сьюзен снова всхлипнула, подняла глаза на Билли.  — Если бы ты забрал её сам, ничего бы не случилось…  — Если бы ты слушала хоть раз, что я говорю, ты бы знала, что она исчезла намного раньше, — огрызнулся он, не оглядываясь. Сьюзен была той ещё матерью. Херовой, если уж по-честному. Она слишком заботилась о внешних проявлениях, забывая о самой Максин. Она слишком много думала, как их семья выглядит, но не замечала пропасти, что была между ней и дочерью.  — Ты — её брат! — закричала Сьюзен. — Какой от тебя толк, если ты не можешь уследить за ней?! Билли показалось, будто ему воткнули нож между лопаток, да ещё и провернули несколько раз. Какой от тебя толк, если ты пялишься в зеркало, а не следишь за сестрой? Какой от тебя толк, если ты не знаешь, где её искать? Какой от тебя толк, если ты живешь в Калифорнии? Какой от тебя толк, Билли Харгроув? Эти слова набатом звучали у него в голове. Билли схватил с полки для посуды первую попавшуюся тарелку и со всей силы швырнул в стену. Осколки посыпались на пол. Сьюзен ахнула и снова заплакала. Ночной воздух не действовал успокаивающе. Билли вцепился ладонями в перила веранды, зажмурил глаза — и тут же увидел Макс. Такой, какой видел её в последний раз утром: сонной, с взлохмаченными рыжими волосами, со слипающимися глазами. Она не собиралась никуда сбегать, уж точно. Билли разбудил её, чтобы она успела вернуться к себе, пока Сьюзен не проснулась на работу, а сам отправился на пробежку. Он должен, должен был знать, что если чувствуешь себя счастливым, значит, жизнь готовится дать тебе пинка под зад. В окнах дома напротив горел свет, но сквозь занавески не было видно, есть ли в помещении хоть кто-то. Билли вперился взглядом в желтоватый прямоугольник окна. Сирена в мозгу бешено орала об опасности. Этот мужик неспроста поселился именно здесь, и что-то в нём такое было… А теперь Макс пропала. Кто бы знал, как Билли раздирало на части, как ему было страшно. Он был зол на неё, на себя, на весь мир и на Сьюзен заодно. А внутри страх, сменяя ярость, черным мазутом заволакивал всё.  — Прикурить тебе? — шериф Хоппер вышел на крыльцо.  — Почему вы всё ещё здесь? — рыкнул Билли.  — Потому что хочу поговорить с тобой тоже, — Хоппер вытащил зажигалку, поднес огонёк к сигарете, всё ещё висящей у Билли в уголке рта. — Сьюзен сказала, у тебя были хорошие отношения с сестрой. Да уж получше, чем у некоторых. Билли выдохнул дым сквозь сцепленные зубы.  — Были. Нет, она ничего не говорила. Хоппер тяжело вздохнул.  — Я пытаюсь помочь, Билли. Может быть, Макс действительно куда-то ушла с друзьями, и скоро вернется домой. Ты сам был подростком, ты знаешь. Билли. знал. Он знал, что такое вечеринки до упаду, алкоголь и травка. И знал, что Макс это всё не очень-то интересует. Она пахала, чтобы вырваться из Хоукинса, чтобы выжить в этом сраном болоте, чтобы уехать и никогда не оглядываться. Она пахала, чтобы оставить позади жизнь в Индиане. И, черт, ночью, уже засыпая, она спросила, отвезёт ли Билли её в Диснейлэнд? Он помнил, как сжалось у него что-то внутри. Макс, лишенная детства, никогда не видела гребаного Диснейлэнда. И он сам его тоже не видел — спасибо, Нил Харгроув, ты поломал детство сразу двоим людям. Надеюсь, ты горишь за это в Аду. Разумеется, Билли пообещал. Он отвезёт её в Диснейлэнд, и вообще куда она захочет, лишь бы рыжая дурёха вернулась домой. К нему.  — Макс пахала, как проклятая, чтобы заработать денег на жизнь, — Билли очень хотелось накричать на Хоппера. Он едва держал себя в руках, но пальцы у него дрожали, когда он снова затянулся, выпуская сизый дым. — И уехать отсюда, чтобы вас всех не видеть, — не выдержал, сорвался, пусть и спокойным тоном. — Вы думаете, она бы добровольно свалила с работы, потому что ей захотелось попить пива? «Да и с кем ей пиво-то пить, шериф? С вашей дочерью? С её дружком? С теми ботанами-задохликами, которые от неё отвернулись, стоило ей расстаться с чертовым Синклером?»  — Я должен проверить любые вероятности, — огонёк на кончике сигареты шерифа горел алой кометой. — Может, здесь где-то вечеринка? Билли скрипнул зубами. Пресвятая Дева Мария, он сейчас шерифу вмажет. И неважно, что Хоппер, несмотря на внушительный пивной живот, может запястье ему сломать. Силы, уходившие на то, чтобы держать себя в руках, были уже на исходе.  — Богом клянусь, шериф… Я битый час таскался по окрестностям, но её нет нигде. Вообще нигде. Это не Лос-Анджелес. Тут нельзя просто так исчезнуть. Можно. О, да, можно, и Билли это прекрасно знал. Как знал и Хоппер. Но Лаборатория закрыта, здесь больше нет военных и никто не проводит эксперименты, никто не вскрывает тонкую иллюзию мира. Билли знал от Максин: сквозь проломы в Изнанке в реальный мир могут хлынуть монстры. Но никто не сравнится с теми чудовищами, что скрывают внутри себя внешне благообразные граждане. Люди всегда были главными монстрами, кому, как не им с Макс это знать?  — Скажешь это Уиллу Байерсу? — поинтересовался шериф. — Или родителям Барбары Холланд, которой повезло чуть меньше, чем Джойс? Их дочь никогда не вернулась живой.  — Я знаю, шериф, — Билли ожесточенно ткнул сигаретой в пепельницу. — Но ещё я знаю, что моя сестра, — он едва не подавился этим словом, — всего лишь девчонка, и её легко стукнуть по голове и затащить в машину, — и по голове пришлось бы стукнуть крепко, подумал он, потому что иначе она подожгла бы любого, кто попробовал бы причинить ей вред. Но шерифу Хопперу не нужно было об этом знать. Где-то в глубине души ещё теплилась надежда, что Макс действительно психанула, и скоро вернется домой. Быть может, шериф прав, и она просто… Что — просто? Решила бросить работу, на которой ей пусть не шикарно, однако платили? Надо совсем не знать Макс, чтобы всерьез воспринять этот вариант.  — Я бы предложил подождать до утра, — шериф тоже потушил окурок в пепельнице, потер ладонью лоб. — Но не в Хоукинсе. Ночью собирать поисковые отряды поздно, но я могу съездить на место её работы и позвонить её коллегам и управляющему. А завтра начнём поиски. Завтра. Завтра. Билли уставился на дом напротив, где странный сосед как раз погасил свет. Может, Макс у него. Может, он — извращенец, не зря же наблюдал за ними столько времени? Может, может, может… У него голова пухла от предположений, а страх, который он испытывал за Макс, рос в геометрической прогрессии. «Завтра» могло стать для неё приговором.  — Нет, шериф, — Билли взвесил на руке пепельницу. Сощурился и, размахнувшись, метнул её в темноту. — Хрен там был. Завтра может быть поздно, — обернулся, сжимая губы. Он понимал, что, если ударит Хоппера, то мало ему не покажется. Но в глазах всё равно пряталась угроза. — И если вы не соберете людей сейчас, то я поеду сам. * * *  — Ты уверен, что она не могла просто убраться из города? — спрашивает Стив Харрингтон. Поисковые отряды прочесали весь лес, но не нашли ни следа Макс. Шаря фонариком между деревьями, Билли ненавидел и всех окружающих, и себя самого. Макс пропала, исчезла, и он видел, как несколько её бывших дружков — среди них был Уилл Байерс и странноватого вида кудрявый пацан, с виду младше своих восемнадцати, — о чем-то переговариваются, косятся на деревья. Дочери Хоппера с ними не было — ещё бы шериф отпустил её в леса! Билли сплевывает на землю. За последние несколько часов он слышал предположение, что Макс просто свалила в поисках лучшей доли, уже раз десять, и его тошнило. Почему-то люди не хотели видеть даже очевидного. Её машину он сам видел на парковке. С хрена ли ей уезжать на чем-то ещё, если есть собственный транспорт?  — Ты башкой ударился, Харрингтон? — огрызнулся он. — За каким хуем бы ей сваливать без кошелька, документов и машины? Все в «крайслере» лежало!  — Я просто спросил, — пожал плечами Стив. — Ребята говорили, она была нервной в последнее время. «Последние пару лет, Харрингтон, — подумал Билли. Нервный свет фонаря скакнул по тёмным стволам деревьев. — Потому что, в отличие от вас, её жизнь была похожа на филиал гребаного Ада» Его рыжая дурёха на своем опыте убедилась, что дружба — это не навсегда. И что выгребать частенько приходится самому, даже если дерьмо забивается в нос. Другого выхода просто нет. Его нет, как нет справедливости в этом ебучем мире. Если бы она была, сейчас Макс дрыхла бы в его постели, а не… Он мотнул головой. Если продолжит думать, ЧТО могли сделать с Макс — поедет с катушек. В смысле, ещё больше, чем сейчас. И тогда кому-то в этом городе настанет пиздец.  — Мы найдем её, — Харрингтон положил Билли руку на плечо. Тот дернулся. — Извини. Билли нутром чуял — искать Максин в лесу бесполезно. Если он — монстр, то и она — тоже, иначе не подожгла бы Нила. И его чутье подсказывало, что Макс попала в переплет, виной которому — другие люди. Быть может, ещё большие чудовища, чем они вдвоем вместе взятые. Харрингтон отошел к своей Робин — Билли даже припомнил эту девчонку, она вечно сидела на задних партах и не казалась заинтересованной в учительских лекциях, — и наконец-то оставил его одного. Ну и отлично. Никогда они друзьями не были, а прошедшее время только сгладило вражду, но не породило дружбу. Да и какая, к черту, дружба между ними могла быть? Билли пнул шишку. Лес молчал, не торопясь выдавать местонахождение Макс. Но и без того Харгроув чувствовал, что её здесь нет, даже близко не было. Он догадывался, где нужно искать. Но шериф откажется вламываться в чужой арендованный дом только потому, что сводному брату пропавшей девчонки жопа подсказывает: сосед-то у них мудак. Шерифу Хопперу нужны доказательства, да где их взять? Билли хочется волком завыть на весь лес. Горло саднит, и хочется то ли чью-то голову о ствол дерева размозжить, то ли самому о него побиться. Макс надеялась бы на него, но, как обычно, он её подвел. Не был рядом, когда был нужен. Не вытащил, не спас. И что об этом может знать Стив Харрингтон? Что он вообще может знать о младших сестрах и любимых женщинах в одном флаконе?  — По крайней мере, мы не нашли её труп, — услышал Билли голос Нэнси Байерс. Десять. Девять. Восемь… Боже, он ей сейчас глотку вырвет, если она ещё хоть раз произнесет слово «труп» или «смерть» рядом с именем Макс.  — Макс! — ещё раз крикнула в темноту леса Джойс Хоппер. — Макс! Максин!  — Мам, не кричи, — тихо попросил Уилл, но Билли, шагавший в паре метров, и его услышал. Он вообще будто весь превратился в слух. — Нельзя кричать. Джойс поджала губы, положила сыну руку на плечо.  — Не думаю, что она… там, — успокаивающе сказала она. — Ты бы почувствовал, разве нет? Уилл кивнул. Чувства и ощущения Уилла Байерса, побывавшего на изнанке, всегда имели значение. Но Билли сомневался, что шериф послушает, если он вздумает обвинить соседа в похищении Макс. Назовет его перепуганным идиотом и посоветует не подозревать каждого. Предложит подождать, как уже предложил. Только вот Билли был почти уверен: без причины никто не будет следить за чужим домом и появляться из ниоткуда. И его чутье на опасность тоже не будет срабатывать без причин. Он всё же попробовал. И, разумеется, проиграл.  — Твои подозрения — недостаточное доказательство, Билли, — вздохнул Хоппер. — Ты многим тоже не нравишься, но если я буду слушать каждого, то мы ни на дюйм не продвинемся в поисках. Бешенство взметнулось, как пустынная буря.  — Когда доказательств будет достаточно?! — зарычал Билли, швыряя фонарик куда-то в темноту леса. — Когда вы обнаружите Макс мертвой?! Когда пропадет кто-нибудь ещё?! Когда исчезнет ваша дочь?! Хоппер остановился. Билли знал, что задел его за живое, но видит Бог, ему было не жаль. Нисколько.  — Я бы выкрутил тебе руки, — обманчиво-спокойно произнес шериф, — но я сделаю скидку, что твоя сестра пропала. Завтра мы продолжим поиски, а пока что — я распускаю людей. Окончательно люди разошлись около трех часов утра — те немногие, что вообще согласились. Билли хотел бы не винить их, но не мог: Макс пропала. Его рыжая дурёха исчезла, и каждая минута была на счету. Не склонный к фантазиям и паранойе, он почти мог представить, как её вывозят в лес, по частям упакованную в пакеты для мусора, и закапывают под одним из этих деревьев, мимо которых они ходили. Билли обвинял всех и каждого, что им было плевать на пропажу Макс. Злость была похожа на яд, разъедающий изнутри. Максин всегда была его спасением. Соломинкой, за которую он смог зацепиться и выбраться из того дерьма, в котором оказался после отъезда матери. Макс была той, кто верил в него, и кто спас его от Нила, да и от себя самого. Макс им обоим дала шанс на новую жизнь. Да, в этой жизни приходилось карабкаться, ногтями цепляясь за крошечные выступы на отвесной скале, и в любой момент ты мог ебнуться на дно, превратившись в лепешку. Но эта жизнь была лучше постоянных унижений отца. Макс всегда в него верила, даже когда другие продолжали говорить, что его второе имя — это «проблемы». Проблемный Билли Харгроув, который ничего не сможет добиться. Билли понятия не имел, что такое любовь, — быть может, именно это желание защищать и быть защищенным, держаться за кого-то и просто быть рядом, и было ей? Он забыл, что значит любить, и точно знал только одно: место Макс — рядом с ним. А его — рядом с ней, и раз уж так получилось, то никто не смел отобрать этого у них. Никогда. А теперь Макс пропала, и всё, что говорят люди, это — подожди, она подросток, может, свалила в соседний город на рок-концерт, вернется утром?! Пошли они в задницу! Билли выкурил, наверное, три или четыре сигареты подряд, пока сизый дым не начал казаться отравой, затем прошел в тёмный и тихий дом. Черт, где-то внутри у него ещё теплилась дурная надежда, что Макс вернулась домой! Но дверь её комнаты оставалась приоткрытой, а в темноте за ней пряталось чудовище — его, Билли, чувство вины. За то, что не смог спасти её, когда Макс это было нужно. За то, что не знал, где искать её. За то, что хотел бы пробраться в дом их странного соседа и обыскать каждую комнату, но понимал — один он не справится, а просить о помощи ему некого. И тогда он заплакал. Когда он рыдал в последний раз? Когда отец в очередной раз надавал ему оплеух? Он не помнил. Билли сидел на полу в комнате Макс и плакал так, будто уже потерял её навсегда.