(Don't) cry, little sister

Пока Хоппер давил на Кэсси Джонса, отчаянно упиравшегося и твердившего, что никакой Максин Мейфилд он и в глаза не видел, а помощник шерифа в кабинете этажом выше показывал парнишкам из банды Джонса фотографии новых жителей Хоукинса, Билли не находил себе места. Он всегда знал, что полиция предпочитает хоть как-то оправдать необходимость обыска — чертова неприкосновенность частной собственности и прочая хрень. Однако страх, мучивший его, не собирался проходить. Пока Хоппер и его люди бездействуют, с Макс может происходить что угодно! Билли не спал около суток, и теперь голова у него отчаянно болела. Виски сдавливало, а в пустом животе — он и поесть умудрился забыть — булькало и мутило. Но голод беспокоил его меньше всего. Макс, его Макс была единственной, о чём он думал, и кто его волновал. Макс, над которой прямо сейчас мог издеваться сумасшедший.  Упав на стул в холле участка, Билли оперся затылком о стену и прикрыл глаза в надежде, что боль утихнет. Тяжелые мысли ворочались, не давая просто расслабиться и хотя бы задремать, пока помощники шерифа снуют туда и сюда с бумагами, а Хоппер пытается расколоть Кэсси Джонса. Билли мог представить себе Кэсси: он хорошо его знал и почти видел, как тот сидит за столом в своей кожаной куртке, распространяя вокруг запах пота и приторной жвачки, и фыркает — никаких мужиков в глаза не видел, отвалите, шериф. И это было бы провалом для полиции, но если сейчас хоть кто-то из его банды, испугавшись ответственности за соучастие, расколется, вся бравада слетит с Кэсси. как шелуха. Он всегда ссал попасть в полицию за что-то серьезное, хоть и выделывался перед малолетками, да деньги у них отбирал. Наверняка чокнутый сосед заверил их, что никто не нароет о них ничего, но не учёл Билли. И не учёл, что Одиннадцать почуяла их, только подержав в руках смятую пачку сигарет Макс.  Живот снова булькнул.  Твою ж мать.   — Шёл бы ты домой, Харгроув, — посоветовал ему один из помощников Хоппера, Билли опять забыл его имя. Новенький, когда Билли сваливал из Хоукинса, он тут не работал. — Пожрешь хоть нормально. Всё равно мы тебя с собой брать не имеем права.   —  Как будто я собираюсь тебя спрашивать, — огрызнулся Билли.  И снова — твою ж мать. Если он своими глазами не увидит дом этого отморозка, если он сам не вытащит Макс, он будет чувствовать себя бесполезным. Тем самым куском дерьма, которым его считает Сьюзен, которым его всегда обзывал Нил. У него была одна задача — оберегать Макс, пока он здесь, потому что он жопой чуял, что произойдет что-то хреновое, и он эту задачу проебал. Не справился. Чего ещё можно ожидать от Билли Харгроува?  Он поднялся со стула — нужно было проветрить голову, которая ощущалась почти чугунной. Вышел на крыльцо участка, шаря по карманам в поисках сигарет, и, вытащив, наконец, пачку, заглянул внутрь. Оставалась всего одна. Выругавшись, Билли всё-таки зажал её между губами и щелкнул зажигалкой. Взметнувшееся пламя едва не подпалило ему упавшие на лоб волосы. У Билли что-то мерзко и тоскливо сжалось внутри. Макс. Она иногда подшучивала над ним так — смотрела на пламя зажигалки, и оно взмывало на добрые сантиметр или два выше, чем положено.  Макс. «Я вытащу тебя, мелкая, — в который уже раз пообещал Билли. — Только будь жива»  Он выдохнул в воздух дым. Боже, если он доберется до этого ублюдка, то порежет его на ремни.  Стемнело уже давно, и огонёк сигареты напоминал комету. Электронные часы на руке Билли показывали десять вечера.  — Билли, — когда Хоппер окликнул его, Билли даже не сразу понял, что обращаются к нему. Прошло то ли пять минут, то ли пятьдесят, а он просто торчал на крыльце, как одинокий хер на горе, и таращился куда-то в пространство. Видимо, недосып действительно сказывался на нём сильнее, чем хотелось бы. — Мы раскололи Кэсси. Он признался, что именно ваш сосед заплатил им за то, чтобы они притащили к нему Макс, но на этом всё. Что он собирался сделать с Макс, Кэсси не знает.   — Вот блять! — Билли захотелось кого-нибудь ударить, прямо кулаки зачесались. Повезло, что сейчас на улицу не вывели самого Джонса, он бы ему рыло знатно начистил. И, кажется, Хоппер понял это.   — Иди домой, Уильям, — тон шерифа возражений не принимал. — Я уже приказал ребятам собираться, мы едем с обыском домой к вашему соседу.   — Я поеду с вами.  — Нет, не поедешь, — в голосе Хоппера послышалась сталь. Он не был бы шерифом так долго, если бы не умел жестить, когда нужно. — Ты поедешь домой и как следует отоспишься. Хотя бы попытаешься. Отоспится?! У шерифа, что, шарики за ролики отъехали?!  — Вы совсем ебнулись, шериф?! — Билли рявкнул прежде, чем сообразил, что собирается рыкнуть матом на представителя власти. Да и плевать. — Макс — моя… сестра, — он сжал зубы. — Я не могу просто торчать дома, пока с ней… пока она… — он замолчал, пытаясь не представлять, что УЖЕ могли сделать с ней.  — Я понимаю, — Хоппер положил руку ему на плечо, осторожно сжал. — Мы найдем её. Но даже ради этого я не имею права рисковать твоей жизнью. Я и так закрыл глаза, что ты и Харрингтон ломанулись ловить банду Кэсси и трясти с них информацию, но взять тебя с собой на обыск я не имею права.  — Да твою же мать, шериф…! — Билли чувствовал себя бессильным. Бесполезным. Как и говорил когда-то Нил. Макс надеялась на него, а он… подвёл её. В горле запершило, и глаза внезапно защипало от слёз. Ему казалось, будто грудную клетку разворотили молотом, и там оставались теперь только осколки и месиво из органов, мяса и крови.  — Тебе нужно выспаться, — произнес Хоппер. — Отправляйся домой. * * * Билли думал, что не заснёт, однако, стоило ему упасть на кровать, как он отключился — сказывался долгий день. Сон был коротким и тяжелым, и не избавил от головной боли, а проснулся Билли от звонка в дверь. Сел на постели, потёр руками лицо. Он упал поверх покрывала, как был, в джинсах и майке, и теперь напоминал одного из бездомных, что в мятых и вонючих шмотках выпрашивали мелочевку на улицах Лос-Анджелеса. И даже не пожрал. Твою ж… Лос-Анджелес. Он не звонил в автомастерскую с того момента, как узнал, что Макс пропала. Всего пара дней, но из головы совсем вылетело. Башка всё ещё гудела, и хотелось напиться и снова вырубиться до самого утра. Правда, сон содрало, как шелуху с луковицы, когда Билли услыхал голос Хоппера внизу. Забыв о головной боли, он едва не скатился с лестницы. Сьюзен и Хоппер стояли в холле.  — Шериф, — прохрипел Билли. — Макс? Максин с шерифом не было. Сьюзен стояла, сгорбившись и закрыв лицо руками, и Билли представил самое худшее.  — Макс…? Всё казалось продолжением гребаного сна, каким-то сюром. Неужели они не смогли её спасти? Черт, неужели опоздали?! Хотелось то ли крушить всё вокруг, то ли завыть, как волку, от ужаса, выворачивающего наизнанку. Макс. Макс. Макс.  — Дом пуст, Билли, — покачал головой Хоппер. — Ни Макс, ни мистера МакКарти там не оказалось. И никакого присутствия Максин вообще. Ни намёка.  — Вы же продолжите её искать? — Сьюзен отняла от лица ладони, взглянула Хопперу в лицо. На ресницах у неё дрожали слёзы, и тушь размазалась под глазами.  — У нас есть показания Кэсси Джонса. Полиция Индианы и соседних штатов получат ориентировки на Дона МакКарти, — заверил её Хоппер. — Мой опыт подсказывает, что обычно похитители прокалываются в первые несколько суток. Если Дон МакКарти увёз Макс, то их наверняка уже где-то видели. Он говорил то, что Сьюзен хотела от него слышать, но Билли не верил, что полиция сможет что-то сделать. Он вцепился ладонями в перила лестницы, чтобы не начать крушить всё вокруг себя. Однажды он сказал Максин, что если она расстраивает его, то он превращается в Халка. Сейчас Билли едва удерживал себя на границе этого превращения. Боль пожирала его изнутри. Макс. Его рыжая ведьма, его девочка, его малышка. Макс. Это, блять, нечестно, просто нечестно, они ведь только разобрались в себе и в своих эмоциях, они могли бы… попробовать быть счастливыми, или как там говорят в фильмах, которые любят девчонки? Макс. Почувствовав, что больше выносить происходящее он не может, Билли слетел вниз по лестнице и, выбежав на крыльцо, шваркнул дверью. Кулаком ударил по перилам крыльца, услышал, как трещит дерево. Полицейские машины всё ещё стояли напротив, мигали красно-синими огнями. Бесполезно. Всё бесполезно, этот ублюдок скрылся, затаился где-то вместе с Макс, а, может, и не затаился, а просто притопил её в озере и уехал. И хрен его теперь на просторах Америки отыщешь. Билли было жизненно необходимо уехать. Подальше отсюда. Чтобы не видеть бесполезных помощников шерифа, не видеть Хоппера, не видеть упрек в глазах Сьюзен. Видит Бог, он и сам себя не хотел бы видеть, да от себя никуда не деваться. Камаро взревела, взвизгнула шинами. Похрен, даже если он сейчас кому-то помешает. Билли гнал до самого леса. Слёзы застилали ему глаза. Добрался до озера, где недавно купался с Максин, стащил через голову майку, сбросил кеды и джинсы, и нырнул в тёмную воду. Что он, к черту, хотел найти? Тело Макс? Темно было, хоть глаз выколи, и даже если бы он захотел, то не нашёл бы её. Но Билли выныривал, чтобы глотнуть ночного воздуха, и снова устремлялся ко дну озера. Сюда бы багры да несколько человек с лодками, а не одного пацана в панике и отчаянии. Когда Билли упал на песок, задыхаясь, небо обрушилось на него. Макс. Где ты, мелкая? Если у них есть хоть какая-то связь, то ей лучше отозваться. Дать ему подсказку. Дать шанс отыскать её, и он перевернет и этот сраный город, и гребаный захолустный штат. Макс. Билли закрыл глаза. Сердце тяжело бухало за ребрами. Погружаясь в пучину собственного отчаяния и злости, он даже не сразу услышал чужие шаги. А когда резко сел и открыл глаза, то увидел Одиннадцать. И Уилла Байерса. Джейн Хоппер села на песок рядом с Билли, не обращая внимания, что пачкает свои голубые джинсы, наверняка купленные обожавшим её Хоппером.  — Она жива, — произнесла Одиннадцать. — И мы её найдем.  — Ага, — подтвердил Уилл. Он стоял, сунув руки в карманы шорт, и в такой позе, с этим его детским лицом, это казалось забавным. И нереальным. Как он собирался помогать? — Мы с Одиннадцать были… там. На Изнанке. Мы попробуем найти Макс через Изнанку. Вряд ли есть другой способ. Билли хотел спросить, почему они помогают ему, но не спросил. Вместо этого он кивнул. * * * Макс открыла глаза. Вокруг неё была пустота и темнота. Плотная повязка давила на глаза, а она сама лежала, привязанная к кровати, не двинуться, ни пошевелиться. Какого черта?!  — Эй! — она попыталась крикнуть, но голос не слушался её после долгого сна. — Эй, какого хрена?! Развяжите меня! Тишина. Её крик эхом разнесся по помещению, размеры которого были ей неизвестны. Она дернулась раз, другой, но ремни были крепкими. Черт. Черт, черт, черт. Её захлестнула паника. Последнее, что Макс помнила, была курилка их кафе-мороженого и банда Кэсси Джонса, окружившая её. И огонь. А потом - темнота. И сейчас тоже. Она, что, ослепла?! Или просто повязка на глазах такая плотная, что она ничего не может увидеть? О, Боже. Макс попыталась успокоиться. Получалось плохо. Она, блять, непонятно где, связанная, и ничего не может увидеть - какое уж тут спокойствие! Спалить бы эти ремни, что стягивали руки, но Макс не представляла, как они выглядят, где она сама находится, да и огонь, если не рассчитать ширину и крепость материала ремней, мог сжечь её саму. Она вновь попыталась вертануться в сторону и потерпела неудачу.  — Здесь есть кто-нибудь?! Снова тишина. Поначалу. А потом, предположительно, где-то под потолком врубился громкоговоритель, и какой-то странный, хриплый голос произнес:  — Здравствуй, Максин.