Ты пришёл ко мне издалека, Столько лет прошло, и вот ты снова рядом. Ты не мой, но пусть моя рука Навсегда останется твоею.
— Ногокрюк мертв, Юджина и Лэнса схватили. Вэриан мог поклясться, что услышал треск черепа Кассандры. Он никогда не видел её настолько растерянной, опешившей. Да и он пребывал в шоке. Вот и показались реалии мира вне Короны. Фрейлина за считанные секунды выбежала к подруге, крепко её обнимая. Глядя на них мальчику оставалось лишь мечтать о том, что кто-то однажды будет привязан к нему так, как эти девушки друг к другу. Когда дамы более-менее успокоились, Кассандра вернулась в повозку. Так же поспешно и нервно, даже местами истерично она скрепила руки мальчика наручниками, приковывая к штырю под потолком. Таким образом алхимик находился частично в висячем состоянии, что являлось достаточно неудобным положением. Да и грубое обращение со стороны девушки пугало. — Не делай глупостей, хорошо? — попросила она, не ожидая ответа. Кассандра так волновалась, так торопилась, что даже не взглянула ему в глаза, как делала обычно. И дама скрылась. Речь ее — такая печальная и нервозная — ещё несколько минут слышалась вдалеке, затихая. И вот Вэриан один. Во всяком случае ему казалось, что он один. Мальчик пребывал в размышлениях, начинавшихся с «как же неудобно» и заканчивавшихся идеями о том, что же произошло с ним в ту самую лунную ночь. Его мозг все также отказывался принимать факт наличия магии. Хотя с другой стороны магия — всего лишь ответвление алхимии, не так ли? Скорее всего нет, но такая теория утешала Вэриана. Шли минуты, часы. Через дверь, которую Кассандра в спешке не закрыла, начало обдувать прохладным ветром. Запах зимы чувствовался в этих порывах. Но холод отнюдь не расстроил Вэриана; напротив, свежий воздух очистил мысли от скоплений мусора. А под словом «мусор» мальчик подразумевал мысли о столь несущественных для него вещах, вроде светящихся волос и голоса в голове. Что действительно было интересно, так это личность той незнакомки, что спасла его от пагубного образа жизни. Внезапно дверь с грохотом захлопнулась. Вэриан услышал, как кто-то прислоняется к ней, облокачиваясь. Страх медленно разливался по телу. Даже немного истеричной паники — как-никак сейчас он идеальная жертва. Тут он испытал то самое чувство, что было с ним ежедневно в тюрьме. Но все его опасение рассеялись, когда послышался столь знакомый и одновременно чужой голос. — Одно поручение, Вэриан, только одно, — начала неведомая дама. Он чуть дрогнул от неожиданности. Мальчика так раздражало то, что он все никак не может вспомнить её персону. Такой до боли знакомый голос, что бесило. Имя крутится на языке, в голове всплывают фрагменты. Но все тщетно. Боги, почему вентиляционное окно так высоко… — Серьёзно, малыш, задача проста, — продолжала женщина, — Так какие проблемы? Вэриан стыдливо опустил голову. Ответить и нечего; он действительно не знал, чем руководствовался в тот вечер. Поступок по истине глупый — будучи раненным отправиться посмотреть на волосы «врага». Послушать так полный бред. Впрочем, события развернулись как нельзя лучше, так что все нормально. Наверное. — Это неважно теперь. Когда вы назовете свое имя? — переводил тему мальчик, — Мне казалось, что «нужное время» настанет сразу после моего воссоединения с принцессой. Женщина громко присвистнула. Даже усмехнулась как-то по-хитрому. Её вульгарная уверенность начала проявляться все сильнее, и Вэриан не мог не отметить этой пугающей черты. Её образ деформировался в его голове. Раньше она казалась таинственной спасительницей, а теперь стала более приземленной. — Вэриан, давай так. В следующий раз ты действуешь четко по плану и не делаешь того, что велят тебе гормоны. — Что? Что вы имеете ввиду? — Вэриана глубоко оскорбили такие предположения. Удивляя самого себя, он начал неистово злиться. Никогда еще он так быстро не раздражался. Странное ощущение появилось. Словно он совсем не тот, что пару недель назад. Во всем — внутри и вокруг — перемена. Как будто пузырек, заткнувший протоки мозга, лопнул, освободив путь позабытым мыслям, волнениям. Развеялся сонный дурман дней, проведенных в заточении. — Так что выброси эти глупости из своей юношеской головы, мальчишка, — продолжала она, игнорируя негодование парня. Алхимик возмущенно выдохнул, подавляя гнев. И что это на него нашло? Тем не менее все в этой ситуации его раздражало: и неудобное положение, и невозможность пошевелиться, и, что самое главное, клевета в свою сторону. «Да что эта баба себе позволяет?» — до ужаса ядовито бросило сознание. Вэриан опешил, пытаясь понять, откуда идет эта язва. А в это время незнакомка осмотрела его лицо чрез скважину. Улыбка её ползла все выше, розовые губы некрасиво кривились в удовольствие. «То что нужно» — подумала она, отстраняясь от двери. У женщины явно прослеживалась тактика, но пока что Вэриан не в силах понять её мотивы. — Что ж, Прядка, мне пора идти. Кажется, твои «недодрузья» возвращаются, да и выглядят они не слишком дружелюбно, — констатировала дама, уходя в чащу леса. Лошади приближались, а женщина еще не скрылась, — преувеличенная самооценка мешала — но обеспокоенности она не выдавала. Особа твердо считала, что никто её не заметит. Но её заметили.***
Вот лежит перед Фицербертом человеческое существо, которому теперь чужды все земные страсти. Куда оно отправится, получив наконец свободу? Ногокрюк никогда не был ему хорошим другом, и все же оправданием это не служило. Теперь Алан, — как звали его на самом деле, — мертв, и это исключительно вина Юджина. Темноволосой девушке даже не верилось, что столь умелый стратег Флинн Райдер совершил такую грубую ошибку, как возвращение сюда. — Давно не виделись, Флинн, — начала она, закидывая ногу на ногу. Сидя на массивной бочке, разбойница наслаждалась видом связанного бывшего. Фицерберт не решался поднять на нее взгляд, но сейчас все же опустил чувство вины. Хоть он и проиграл одну битву, ответственность за многие жизни все еще висела на нем, и сдаваться рано. Да что уж, война только начиналась, но он, к сожалению, проигрывает. — Я Юджин Фицерберт, Стальян, — грубо проговорил мужчина, стараясь скрыть и отчаяние, и враждебность. Девушка громко усмехнулась. Нотки огорчения послышались, но воровка ловко их подавила. С давно упавшим сердцем она продолжила: — В таком случае приятно познакомиться, Юджин Фицерберт, — лукаво ответила преступница. Юджин с трудом встал, держась за ушибленный бок связанными вместе руками. Лицо его выглядело болезненно, и не без причины: правый глаз заплыл, бровь рассекал кровавый порез, а волосы спутались и покрылись слоем пыли. В другое время он чувствовал бы себя опозоренным, но сейчас есть проблемы на порядок важней испорченной прически. — Стальян, ты ведь не собираешься сделать ту глупость, о которой рассказал мне Энтони, верно? Она же в ответ звонко рассмеялась, хотя смешного ничего не было. Напротив же, действия Стальян внушали страх. Вся её решимость и радикальность мер просто не могла не пугать, и Юджин даже побеспокоился о здравом рассудке девушки. — Изначально да, но теперь план иной. Забавно, ты запомнил имя идиота Энтони, но позабыл о своем ужасном поступке, — холодно говорила она, почти переходя на шепот. Мужчина насупился, отступил на шаг, едва ли не наступая на спящего Лэнса. Действительно, забыл. Да и не хотел бередить старые раны. Такие воспоминания всегда лишь напоминали об отвратительном прошлом, напрямую связанном с преступностью, бедностью и прочими понятиями, что теперь стали чужды Фицерберту. — Мне жаль, но теперь ничего не изменить. Чего ты хочешь? Да уж, жаль ему. Стальян ему не верила. Юджин и сам не верил. Да, ему жаль, что он совершил столь пагубный поступок, но мужчине вовсе не жаль девушку. А она ведь еще любит, но по уму понимает, что шансов нет. Преступница давно поняла эту простую истину, и решила отдаться общему делу со своим отцом — бизнес. Однако отчего-то, глядя ему глаза, теплые чувства снова просыпались. Но нельзя добровольно вернуться во тьму или ослепнуть, однажды прозрев. Такие вещи необратимы. — Знаешь, у городских стен есть уши. Мне тут птички нашептали, что тот алхимик, который чуть не убил твою невесту… Или её мать? Не суть. Так вот, есть слухи, что он у вас, не так ли? — Стальян подняла брови, в ожидании ответа, но Фицерберт все молчал, размышляя. — Я знаю, ты печешься о безопасности друзей, это верно. Но тебе придется сказать правду, а иначе мне придется принять меры. Девушка легко соскользнула с бочки и грациозно направилась к темнокожему мужчине. Так же плавно она извлекла из сумки достаточно большую склянку, размером с руку воровки от локтя до кончиков пальцев. На дне бутылки красноватая жидкость, напоминавшая разбавленное вино, которое Флинн некогда любил распивать вместе с дочкой барона. Какая ирония. Поднеся уже открытую емкость к губам Лэнса, девушка вопросительно взглянула на Фицерберта. По всей видимости, у того не оставалось иного выбора, кроме как сказать правду. Не то чтобы он не сделал того же без угрозы, — Юджин в упор не понимал, к чему клонила бывшая пассия. — Хорошо-хорошо, да, он с нами. Но зачем он тебе? — непонимающе спросил он. Но тут произошло то, чего мужчина явно не ожидал: Стальян вылила содержимое бутыли именно туда, куда и грозилась. Но ведь он выполнил её условие! Да и Юджин изначально считал, что она блефует. Как-никак Лэнс тоже приходился ей другом в былые времена. — Раз так, то веди его сюда. Вернон — так вроде? — без труда приготовит противоядие к своему продукту и останется здесь. Я думаю это небольшая плата за ваши жизни. Девушка вновь вернулась на свое место, с явным весельем глядя на озадаченного мученика. Вот она, настоящая Стальян: она предает и обманывает, прогрызая свой путь наверх, в стремлении приобрести высшую награду, превосходство над другими людьми. Но её разъедает болезнь в лице Юджина. Как кислота, она подступает к горлу, оставляя после себя лишь горечь. Грёбанное противоречие. — Что?! Я не понимаю… — бывший вор от шока облокотился о грязную стену, раскладывая все по полочкам. Видимо он слишком сильно ушибся головой при падении. Воровка в сотый раз усмехнулась. Как же сладка месть. Хотя это лишь малая часть того, что она воображала в первые дни обиды. Но любовь зла, и посредничество в убийстве его друга — максимум. На больший ущерб Стальян не готова. Что же творилось у бедной в голове, раз хотелось одновременно и швырять в него ножами, и обнимать. — Понимаешь ли, год с лишним назад ваш дружок обменял пару колб такого яда и прочей мути на металлолом. Странная, но выгодная сделка. И знаешь, этот яд восхитителен во всех отношениях. Сначала появляются выделения из носа, заложенность в груди и сужение зрачков. Вскоре после этого у жертвы затрудняется дыхание, появляется тошнота. Затем жертва полностью теряет контроль над функциями организма, её рвёт. В конечном счёте жертва впадает в кому и задыхается, пока сердце не остановится. Ой, да расслабься! — воскликнула она, глядя на испуганное лицо Юджина, — То, что я ему дала — до ужаса ослабленная версия. Знаешь ли, после того, как вы засадили мальчика в тюрьму, брать это чудо-средство стало не у кого. И пришлось разбавлять, деформировать. А я и таких слов раньше не знала, представляешь? Кхм, так о чем это я… Все с Лэнсом будет нормально, если ты оставишь нам мальчика. И так уж и быть, по старой дружбе с тебя всего полсотни золотых. Фицерберт все так же отрешенно смотрел в пустоту. В целом, он ожидал худшего, так что в каком-то смысле испытывал облегчение. Главное поторопиться. Он не может потерять сегодня еще одного друга. Но предать кое-кого, кажется, придется. Быть может Вэриан и останется здесь. Это и впрямь небольшая плата за их жизни. За его ошибку… И тем не менее Рапунцель этого не допустит. Хотя вспоминая поступки возлюбленной во время войны с Брандомом, Юджин сомневался в том, что действительно её знает. Что же еще она успеет проявить? Девушка разрезала путы, намеренно задевая острым лезвием кожу, а после покинула камеру, кинув ключи у выхода. Мужчина поспешил ретироваться из рассадника бандитов, стараясь остаться незамеченным. Если Стальян снисходительна к нему из-за старой любви, то Барон церемониться не станет. Тогда и Юджина вскоре не станет. К счастью по пути он никого не встретил. Стальян между строк упомянула, что Рапунцель ищет его по городу. А теперь он искал её, в чем весьма преуспел. Адреналин о сих пор зашкаливал, и только при виде девушки — целой и невредимой — он смог спокойно выдохнуть.