Я не знаю, чему можно верить, Я не знаю, кого можно слушать. Мне закрыть в свою душу двери? Меня мысли скоро задушат.
Юджин с Рапунцель сидели у небольшого костра. Он держал её за руку и шептал что-то на ухо, отчего златовласка смущенно смеялась. Девушка только что вернулась с очередным пучком травы. Фицерберт искренне не понимал смысл всех этих листиков — разве какая-то там трава может спасти умирающего? Но потом он смотрел на принцессу, которая выжила исключительно из-за какой-то там травы и покорно молчал. Может и не той же, но суть одна. Во всяком случае так в один голос заверяли и алхимик, и златовласка. А Юджину не то чтобы очень интересно. Лишь бы друг выжил. Лэнс ведь не как все его приятели. Он единственный, кому он мог довериться до встречи с Рапунцель. С ним связана вся его молодость, а это важное время для них обоих. Тошно смотреть, как он умирает; вместе с ним уходят и воспоминания. Юджин презирает сантименты, если они не направлены на возлюбленную, но сейчас… не стал их фанатом. Это его и бесило. Казалось бы, он похоронил одного товарища и теперь может потерять второго, но ему все равно. Конечно, он скорбит и переживает, но чувство зияющей пустоты, неловко прикрытой абсолютно притворной заботой дает о себе знать. Все, что он сделал для Лэнса — стал меньше донимать Вэриана. Почему? Он не знал. Весь окружающий мир был в меру приятен и ужасен, как и он сам. Рапунцель же действовала совсем не так. Пока он воочию наблюдал за неизбежной, по его мнению, смертью, она проникалась жалостью ко всему существу друга. Её женская душа не могла просто смириться. Принцесса всегда верила в судьбу, но здесь не находила фатума. Он действительно давал все признаки ближайшей смерти: холодные ноги, голубоватые губы, периодичная лихорадка, рвота. Её это вовсе не отвращало. Что действительно беспокоило неокрепший разум принцессы, так это причина его***
Переодевшись, Кассандра все же начала колебаться и грустить. Она знала, что, так или иначе, теперь нужно мыслить, а не плакать. У неё есть неопровержимые доказательства против Адиры, но ими еще нужно правильно воспользоваться. Фрейлина отчего-то не сильно волновалась об утере наработок Вэриана: все равно ему не составит труда начать заново. Тут же девушка вспомнила, что забыла сказать алхимику о случившемся. А стоит ли? Она все еще не понимала, стоит ли ему верить. Чтобы решить этот вопрос нужно думать, а сейчас Кассандра слишком устала и испугана, но это временно. Сейчас важно не подавать виду. Адира всем своим видом показывала, что в случае угрозы не станет церемониться. Кассандра даже побоялась смерти, но натура у неё храбрая, и страх быстро ушёл. Её план состоял в том, чтобы рассказать все Рапунцель тогда, когда Моран не будет поблизости. Тут уже был выбор — дожидаться или действовать. Устроить ситуацию, при которой воительнице придется отойти, или напротив, прогуляться вместе с Рапунцель достаточно просто, и это радовало фрейлину. Скоро все кончится — думала она. «Кончится что? Думаешь Адире достаточно только уйти?» — как-то насмешливо сказал голос. Кассандра поморщилась. Её вдруг так взбесило осознание наличия проблем с головой. В другое время она бы рассказал о недуге принцессе, и они бы вдвоем уладили все, но сейчас такой возможности не было. Будто между ними вдруг образовалась пропасть, на месте которой раньше стояло непоколебимое понимание. А что она может сделать с этим сама? Рапунцель на все смотрела сквозь пальцы, и в упор не замечала их недомолвок, а сама фрейлина не наберется духу поговорить о своих переживаниях. Вэриан неловко смотрел на нее, переваривая произошедшее. Только что она была разбита, а теперь выглядела бесконечно-решительной. То, что она сделала до этого напротив, не смущало его. Кассандра знала, что она делает, и это чувство сообщилось алхимику. Почему все так происходило он не знал, и списывал на истинную любовь. Только любовью здесь едва ли пахнет. Мальчик подождал еще мгновение и принялся думать о своих дальнейших действиях. Остаться и поговорить или не мешать? Как же сложно с ней. «Уходи немедленно. Ты не можешь не мешать!» — так громко прокричал разум, что Вэриан даже вздрогнул и легонько охнул. В унисон его выдоху Кассандра наконец очнулась от размышлений. — Ты все еще здесь? Неважно… — проговорила она, смотря куда-то сквозь него. Девушка вышла из комнаты, а он опустил голову и поплелся прочь. Вся она вновь переменилась. Голос её надменный, высокомерный. Вэриан подумал, что сделал что-то не так, но размышлять о том, что именно не хотелось. Минуту назад мальчик был полон сил, а сейчас хотелось упасть замертво. Ну или хотя бы поспать. Голова загудела, и он подумал, что прихватил заразу какую. А Кассандра, со всей своей решимостью, решила пойти проведать Рапунцель. Она все еще чувствовала себя очень плохо, — голова болела и ступать на ногу невозможно — но обязанности есть обязанности. К тому же, после того, что она видела, ей просто ну никак нельзя оставлять златовласку наедине с Адирой. Боги, какой абсурд. Не будь травмы, она, наверное, просто убила бы её. Кассандра подумала о таком раскладе и нервно сглотнула. Хватит ли духу, и, что важнее — сил? Когда она добралась до потухшего костра, ей стало как-то не по себе. Стронгбоу сидел на пледе и качался туда-сюда. Кажется, болезнь начала забирать его рассудок, и Кассандра поморщилась от мысли о нем. Адира же мирно спала под деревом. Фрейлина подозрительно оглядела её, и, не найдя в ней открытой угрозы, расслабилась. Отсутствие златовласки насторожило её, но и этот вопрос решился сам собой, когда та окликнула её. — Эй, Кэсс! Что это с тобой? — кричала ей запыхавшаяся, красная принцесса и тянула за собой Юджина. Кассандра тоже покрылась легким румянцем от мысли о том, чем они занимались. Невольно она смутилась и тут же отругала себя за непристойные мысли. Не до этого сейчас. В то же время вид принцессы умилил её и вызвал улыбку. — Все нормально, Рапс, я просто поскользнулась, — ровно проговорила Кассандра, и голос её не дрогнул, хотя в голове началась вторая волна негодования и гнетущих мыслей. Рапунцель добежала до подруги и крепко обняла. Кассандра ответила, но невольно сморщилась от резкой боли. Златовласка тут же извинилась и пошла дальше, начиная раздавать команды по сбору к дороге. Фрейлину пробило болью, но на сей раз душевной. Она стояла и смотрела, как подруга будит Адиру, весело смеется над очередной шуткой и вместе они уходят в фургон. «Что ж, видимо твое состояние не так важно для нее. Как жаль. Очень жаль…» — голос показался сочувственным, но яда оттого не меньше. Спотыкаясь и обходя высокие кочки, она с трудом дошла до фургона. Вэриан несколько раз порывался помочь, но Кассандра отказывалась. Всюду так тихо. Безветренно, пусто — лишь птицы изредка перепрыгивают с ветки на ветку. Даже они молчат. И остался в этом уснувшем оркестре лишь смех Рапунцель. Такой звонкий, живой, счастливый. Чувство ревности и зависти, казалось, стало принимать твердую форму и образовывать тромбы. Рапунцель не считала себя виноватой. Что там, она действительно не видела никаких проблем. Ни разу девушка не задумывалась о том, что у Кассандры могут быть трудности. Ей действительно казалось все более чем славным. Вот только фрейлина видела в этом притворство, скрытое осуждение. В какой-то момент ей даже показалось, что Рапунцель заодно с Адирой. А еще ей подумалось, что и нет никакого заговора. Рапунцель просто нашла себе друга. Хорошего, верного друга. Адира ведь и впрямь милая и приятная. А Кассандра попросту не может принять той мысли, что кто-то смог так непринужденно сместить её. Потому и начала выдумать все недоброжелательные действия со стороны воительницы. Безумец видит то, во что верит. Но мысль о сумасшествии можно было опровергнуть. Когда они продолжили путь, Кассандра, теперь уж привычно не села за вожжи, а прошла внутрь. Мысль о безумии настолько охватила её, что она скоро схватила алхимика за руку и потащила в комнату, где они обычно работали. Тут же она невольно задумалась о расположении комнат и о том, что удивительно, как они с Вэрианом смогли ужиться в этом крохотном помещении и не переубивать друг друга. Кассандра фыркнула и отогнала от себя эти ничтожные мысли. Как же можно думать о чем-то земном, когда с минуты на минуту может рухнуть вся жизнь. Тут Кассандру осенило. Как же очевидно, прям под носом. Нет, она не безумна. Заговор, не иначе. В голове начали складываться пазлы. Голос, головные боли… Ничего этого не было до прихода Вэриана. Вэриана, которого спасла Адира. Они оба против нее, — решила Кассандра. Она резко обернулась и извлекла маленький кинжал из пояса. Девушка не удержала равновесия и свалилась на ящики у стены, не убирая оружия. — Стоять! Я все знаю… — бубнила она, продолжая складывать в голове общую картину. Вэриан очень испугался. Сначала за свою жизнь, а затем за здравие Кассандры. Взгляд её безумно бегал по телу алхимика в поисках подсказок. Точно запуганный зверь, пойманный в клетку. Мальчик решительно поднял руки, стараясь всеми силами доказать свою безобидность. А мысль Кассандры продолжалась. Свиток, перевод… Что, если все это подстроенная ложь? Рисунок какого-нибудь ребенка. Оттого и нет особой цены в переводе. Но тут мысль девушки соскочила. Если свиток не имеет значения, то зачем Адира изничтожила наработки Вэриана? Нет, что-то не сходится. Девушка покрылась краской, осознав, что сплоховала. С алхимиком они все же в одной лодке, не иначе. Тотчас же её накрыла какая-то странная симпатия к нему, как к единственному, кому она может хоть немного доверять. Девушка убрала оружие и опустила голову, закрывая лицо руками. Чувство вины перед ним чуть укололо. — Миле… Кассандра подняла руку, давая понять, что ему следует замолчать. — Вэриан, ты же знаешь, что «миледи» — обращение к замужним женщинам из сливок общества? — от нового открытия поднялось настроение, и она решила загладить свою вину добрым разговором. Мальчик опешил, но не стушевался и решил вместо смущения помочь девушке встать. Та улыбнулась на его помощь. Он был счастлив делать ей хорошо. — Нет, М… Мисс Кассандра, я не знал… — голос его испуганный и насмешливый, так что девушка не поняла, говорит он всерьез или подхватил её дух. Кассандра мягко, но немного истерично посмеялась, а мальчишка продолжал удивленно наблюдать за ней. Он все еще неосознанно держал её за плечи, забыв убрать руки после того, как помог подняться. Девушка заметила это, и почему-то рассердилась. Как он умудряется быть одновременно и милым, и раздражающим? Неприятное чувство напомнило ей цель их взаимодействий. Она смахнула его руки и взяла сумку, что лежала на столе. Девушка протянула её Вэриану. Тот совершенно не понимал, что от него хотят. Кассандру выдохнула носом и ткнула сумкой ему в грудь. Мальчик недоуменно раскрыл её и с ужасом для себя отметил отсутствие нескольких пузырьков. — Боги… Где они? — тихо спросил он, наивно продолжая искать. Кассандра язвительно хмыкнула и принялась пересказывать события сегодняшнего дня. Когда она упомянула потерянный перевод, он резко перебил её криком «что?». Сначала девушка приняла его за идиота, но сразу после осознала проблему. — Мало того, что пропали лекарства Стронгбоу, так еще… А теперь перебила Кассандра, и на сей раз Вэриан недоумевал с её слов. — Они пропали? Я думала, ты имеешь ввиду… Помолчали. Первой и последней мыслью стала идея о том, что Адира хочет убить Лэнса, и до этого они додумались быстро. Затем же еще пару минут будто бы мирились с этим тезисом. Закрыть гештальт явно не удастся в ближайшее время. — Что мы будем делать? — немного испуганно спросил парень. Его не столь волновала возможная смерть Лэнса, сколько собственное положения. Если нет ни перевода, ни лекарств, то он становится бесполезным. Безумный страх возвращения в тюрьму настолько усилился, что никакие потуги разума не могли остановить его. На сей раз он не проживет там и недели; чувство неизбежной гибели заставило глаза покрыться пеленой. Он повторял себе «я один могу перевести текст… только я», прекрасно зная, что это частично ложь, ведь сапорианский перевести не так сложно, а все остальное он едва ли разбирал. И то, теперь нет даже тех наработок, а значит нужно начинать все сначала. И как он объяснит все это Рапунцель? — Я не знаю, — честно ответила Кассандра, обнимая саму себя. Вэриан неосознанно повторил её действие, но она не заметила этого. До вечера они еще сидели, изредка переговариваясь. Перед ужином было решено ничего не предпринимать и вести себя естественно. Следующие дни прошли мирно.