Нет предположения, как это вышло, Сердце еле колышется. Это странное чувство тянет на дно Лучше любого булыжника.
Прошло три дня. Приближался некий Лес Невозвращения, времяпрепровождение в котором Адира предзнаменовала адским. Место, где сам лес с животной яростью пытается всеми силами убить тебя — так она говорила. Это обременяло Рапунцель множеством новых обязанностей: теперь нужно спасать не только жизнь Лэнса, но и свою. К тому же её волновало то, что Кассандра с травмированной ногой тоже может ненароком пострадать. С насмешливой покорностью судьбе принцесса ждала прибытие в злосчастный лес. Юджин же немного притупил свои плохие мысли. В какой-то момент лик Лэнса показался ему не настолько безнадежным, чтобы бросать все попытки. Мужчина принялся наряду с Рапунцель усердно помогать мученику. Одно его смущало — Вэриан прекратил свое содействие, без которого все их потуги не имели смысла. Лекарство должно было медленно вывести токсин из крови, а они делали все возможное, чтобы он не умер от чего-либо внешнего. Но мальчишка говорил, что оно закончилось и ему нужно сделать новое, а не из чего. Только вот Рапунцель следила за дозировкой и точно знала, что оно еще должно быть. Воспоминание о том, как антидот готовился, грело ей сердце. Команда остановилась в ближайшей деревне, в которой нашли местного лекаря, который, пусть и не помог, но предоставил место, где Вэриан смог сделать что-то отдаленно напоминающее лекарство. То, как он напряженно переливал реактивы из колбы в колбу, как мило просил Кассандру раздобыть то или иное вещество. Тогда мальчик был таким прекрасно невинным. Голос его дрожал. Парень боялся смотреть им в глаза, а если случайно и выходило, то он умудрялся лишь им извиняться. Все его существо кричало о том, как тому жаль, как алхимик сожалеет о содеянном. Кассандра пыталась убедить её, что это не раскаяние, а страх тюрьмы. И тогда принцесса подумала, что его, по всей видимости, не просто дразнили и били, как ей казалось. Тогда она поговорила об этом с Юджином, но тот рассмеялся от мысли, что того самого сумасшедшего алхимика смогли принудить к чему-либо. Не потому, что он не верил, а потому, что Фицерберт был твердо уверен в этом еще до его официального заключения. Тюрьма ломает людей, и он как никто другой знал это по собственному опыту. Тем не менее, теперь на Рапунцель будто опрокинули ушат ледяной воды. Вэриан закрылся, молчал, то и дело отнекивался. А ей вдруг до резкого колотья под сердцем захотелось снова увидеть его милым ребенком. Но это не слишком часто тревожило её. К тому же Юджин верно указывал, что в его возрасте такое поведение прозаично, а с лекарством просто придется повременить до следующего города. И она успокоилась, хоть и не выбросила эту неприятную данность. И вот они достигли зловещего леса, о чем патетично сообщила Адира. Кассандра заметно волновалась, но Моран до этого никак не относилась. Фрейлине вообще показалось, что та залегла на дно. И тут же всплывали всякие мысли, ведь, если посудить, то ничего истинно злого она не делала. Не делала и того, чего нельзя оправдать. Камень в огород Кассандры. Огород, в котором посеяны сомнения, страх и слепая верность в одном флаконе с храброй натурой и силой воли. А между ними Вэриан копает себе могилу. — Сколько времени займет путь? — ровно спросила Кассандра, когда они завтракали у таблички, предупреждающей, что обычному обывателю дальше лучше не соваться. Они решили хорошо отдохнуть перед тяжелой дорогой и развели большой костер, на котором пожарили грибов и небольших птиц, пойманных Юджином с Адирой. Кассандра с злостью для себя оставалась у лагеря, не в силах помочь из-за все еще побаливающей ноги. Еще и Вэриан сказал принцессе, что фрейлине нельзя много двигаться, и теперь она и вовсе чувствовала себя немощной. Златовласка крутилась вокруг, помогала, и делала все это так искренне, но Кассандра почему-то видела между ними невесомую стену, что не позволяла вернуть все в прежнее русло. — Мне потребовался едва ли день, но что до вас, — она притихла, прицениваясь, — Думаю, завтра, примерно к обеду, мы будем за его пределами, но это при самом худшем раскладе. Вэриана раздражало то, как спокойно звучит её голос. В нем нет ни намека на яд. Такая идеальная, что тошно. Когда-то она спасла его жизнь, а сейчас грозится вновь уничтожить. Это было так давно, что казалось почти неправдой. — Адира, я давно хотел спросить, — весело заговорил Юджин, — Как и зачем ты вытащила из тюрьмы этого оборванца? Он кивнул на Вэриана, и вся команда устремила взгляд на растерянного алхимика. Взгляды у всех разные: Моран смотрела игриво, Кассандра предвкушающе, а Фицерберт насмешливо. Несмотря на просьбу Рапунцель не поднимать тему его заключения, ему очень захотелось это сделать. Внутренняя алчность, стяжательство и необходимость изредка напитаться негативом дали о себе знать. Все же старые привычки нужно утолять. К тому же её поблизости нет, что играло мужчине на руку. — Ох, это долгая история… Адира смотрела хитро, а значит так разговор не закончится. — Хах, не сомневаюсь. Небось вырвала из цепких рук жадных преступников, — Юджин смеялся, а глаза азартно блестели. На его радость в глазах Адиры блеснул такая же недобрая искра. Она рассмеялась. Все утро они разговаривали на многие темы, и Кассандра, до этого даже не пытаясь поймать нить разговора, сейчас невольно начала прислушиваться к каждому смешку. Что до Вэриана, его будто ошпарила последняя реплика. Будто ударили чем-то большим и острым под ребра и залили кипяток, что быстро разливался по груди жгучим чувством. Стыд, жалость, страх. Мальчик дернул опущенной головой и, смотря вперед себя, продолжил слушать. — Это точно. Один так даже нашел способ связаться со мной из камеры, лишь бы вернуть дружка! — они звонко рассмеялись. Вэриан молча слушал её ложь, но не возражал. — Видимо, действительно хорош, — Юджин демонстративно вытер слезу и обернулся к алхимику, — Может и мне подсобишь? Мальчик поднял голову и взглянул Фицерберту в глаза. У Вэриана перед глазами все плыло от гневного стыда. Он злился на себя за то, что допустил то, что произошло, но не на Юджина. Ему казалось, что тот напротив, вершит правосудие. — Нет, серье… Кассандра же злилась именно на него. Злилась так, что руки ломило от желания въехать Юджину по лицу. Да как ему не совестно поступать так? Ответ лежал на поверхности, и она с радостью приняла его. — Прекрати это, Юджин, — до невозможности твердо сказала она, — Если у тебя есть комплексы касательно своего прошлого, то обсуди их с Стронгбоу — он тебя поймет. Она схватила его за живое, и Юджин очнулся от своего дурного желания вымещать негатив на бедном мальчике. У него бывало такое, но сейчас он по себе почувствовал, что перегнул палку. Он снова обернулся на Вэриана, и вся злоба и азарт улетучились. Парень выглядел до нелепости смешно. От шока его кожа приняла алебастровый оттенок, а теперь, когда Юджин посмотрел на него с гадливой жалостью, он покраснел от мерзких и неприличных мыслей. — Вэриан… Вставай, нужно прогуляться, — отрешенно проговорил он и кивком позвал мальчика с собой. Кассандра смотрела недоуменно и подозрительно. — Фицерберт, если ты хоть подумаешь о… Юджин посмотрел на нее укоризненно, но сочувственно. — Не глупи. Они ушли, а Кассандра решила, что и впрямь сказала глупость, когда подумала о будущем короле такую гнусность. Они шли долго. Вэриан содрогался всем телом, когда Юджин приподнимал его над ручьями и вообще как-либо пытался помочь. Фицерберт сожалел о сказанном. Перед путешествием он не нарочно подслушал разговор двух тюремных служащих, из которого узнал те самые неприятные подробности о Вэриане. — Слушай, я знаю, это больная тема для тебя, и мне не стоило начинать все эти… Юджин говорил с сожалением. Только вот Вэриан набрался решимости и сделал для себя вывод, что напротив, неплохо так постарался. Лишь один раз его удалось поймать, и то, ничего конкретного тогда не было. Для человека в его положении ему крайне повезло, и он обошелся лишь тем малым, что могло произойти. — Нет, Фли… Юджин, я легко пережил этот период, и особых проблем не имел. К тому же Королева Арианна опекала меня первое время! — Вэриан говорил безумно, самодовольно, едва ли не упиваясь собственным умом, благодаря которому избежал многих бед. Фицерберт замер. Нет. Нет. Нет. Нет-нет-нет. Должно быть, мальчик так шутит, верно? — Что ты имеешь ввиду? — спросил он и сел на пень. Парень усмехнулся и присел напротив. — То и имею! Я извинился перед Королевой, она простила меня и… Слушая все это Юджину становилось страшно. Он обхватил голову руками и вдруг сорвался. — Вэриан, ты ранил Королеву полтора года назад, она появлялась в Короне всего пару раз, это не смешно! — зло повысил голос мужчина, — Её Величество в соседнем государстве на лечении. Ты не мог её видеть. Вэриан широко улыбнулся, обнажая выпирающие зубы и недостаток пары-тройки других. Что за бред? Он не мог ей навредить. Вэриан не злодей, хаха. — Нет, что ты, она много раз приходила ко мне… Поняв, что это точно не просто неудачная шутка, Юджин решил все разъяснить, но не рассчитал гнев. — Вэриан… Я видел тебя после этого. Поверь мне, что бы ты там себе не думал, но Королева едва ли не при смерти. Вэриан растерялся. Он запустил грязные от хождения по лесу руки в волосы и потянул. Боль отрезвляет. — Нет, нет… Он продолжал отнекиваться, а в голове одно за другим воспоминания всплывали ужасающими образами. И то, как он беспощадно разломал ребра бедной женщине, и то, как потом за это расплачивался. Как сдавил её огромной рукой, и как позднее сдавливали его самого. — Боги помилуйте… — шепнул сам себе Юджин. В голове мальчика с треском рухнуло и так плохое представление о себе. Казалось, что хуже некуда. Ему очень плохо. До слез, до скрежета зубов. Отчаяние. — Вэриан, успокойся. Для нас ничего не изменилось, а для тебя… — он с трудом подбирал слова, — Пойми, я прошел через все это. Со мной было то же самое, я творил вещи похуже! Мужчина пытался выйти на шутку, поскорее закончить этот тяжелый разговор. С одной стороны хорошо, что правда раскрылась, ведь чем позже, тем труднее ему принять свое прошлое. Более того, Юджин идеальный кандидат, ведь он понимает его лучше, чем кто-либо другой из команды. — Да, тебе кажется, что жизнь слома… Вэриан резко поднял голову. Его лицо не казалось расстроенным или злым. — Знаешь, что самое ужасное? Весь кошмар заключается в том, что я не знаю, где правда, — тихо сказал он и встал. Ветер резко дунул, и Юджин подумал, был ли он таким же в его возрасте. Насколько мужчина помнил, он переживал все эти беды гораздо хуже, и на мгновение Фицерберт ощутил отцовскую гордость. — Вернемся, П-принцесса наверное уже вернулась, — как бы мальчик не пытался придать голосу твердость, он все равно дрогнул и превратился в всхлип к концу фразы. Мальчик пошел впереди него и скоро они вернулись на базу. Юджин чувствовал себя паршиво, он действительно сожалел о сказанном. Вэриан сразу ушел в фургон, а Кассандра, заметив еще более разбитое состояние парня, тут же сорвалась следом.***
Он сел на борт фургона так, чтобы люди у костра его не видели. Расстояние достаточное, чтобы его не было слышно, и Вэриан был рад, что, в случае чего, его всхлипы не сильно потревожат команду. Если перед Юджином он держался достаточно спокойно, то теперь дал волю эмоциям. Только вот слезы не шли. Воспоминания о всем том, что с ним делалось, будто пощечинами поднимались в голове, но он смотрел на них не с жалостью к себе, а с отвращением. — Иди сюда, — тихо сказала Кассандра, быстрым шагом подошла и обняла его. Прежде чем придти, фрейлину остановил Юджин и тараторя пересказал прошедший разговор. «Впервые испытываешь жалость к кому-то, кроме себя, как мило» — голос звучал необычайно едко, но Кассандра слишком волновалась чтобы слушать его. Она обнимала его одной рукой, отчасти не понимая, зачем делает это. Вэриан же рвано дышал. Тело алхимика абсолютно неподвижно и расслабленно. Лежал в её хватке, будто сломанная кукла. Отчасти мальчик вообще не понимал, что только что произошло. — Тебе не противно? Не мерзко касаться чего-то настолько омерзительного? — он говорил и всхлипывал, с ужасом для себя понимая, что намочил рубашку девушки слезами. Фрейлина чуть нахмурила брови, но враждебно не выглядела. — Отчего же не противно? — ровно спросила она. Вэриан раздался в отчаянном вздохе и подумал, что Кассандра ненавидит его, но та прижала его ближе. — Ты можешь верно подумать, что я тебя не понимаю. У меня-то вся жизнь легка, и в твоем возрасте моей главной проблемой были мелкие споры с папой, — она поняла свою ужасную ошибку, когда Вэриан вздрогнул при упоминании отца, — Боги, прости. Это все сложно, но пойми, все что было — твое прошлое — осталось там, в холодной камере, и никак нас не касается. А все, что есть сейчас — о том и надо волноваться. Парень молчал. Из-за перегруженной головы он воспринимал только половину сказанного. Ему одновременно и приятная забота Кассандры, и отвратительна жалость. Но в такой ситуации он едва ли пытается найти новые поводы для самокопания. Мальчик обхватил её шею обеими руками. «Пусть хотя бы сейчас ему будет чуть теплее» — подумала дама и скоро поцеловала его в макушку. Он разбит, но Кассандра ловко собрала мелкие осколки. Вэриану тяжело совмещать два сильных чувства — разочарование и влюбленность, и, как это бывает в его возрасте, второе одержало верх. Горечь воспоминаний не покинет его голову в ближайшие недели. Мальчика ранили новые открытия о самом себе, но все это временно, он чувствовал. Тут парень понял, что вся команда воспринимала все его действа как данность, и его опять пробило стыдом, но на сей раз он смешался с признанием, слабым спокойствием. У Кассандры сердце бьется громко, быстро. До сего момента их отношения были утилитарными, да и сама девушка, насквозь пропитанная аскетизмом, не могла и мысли допускать о других. Но теперь она взяла небольшой луч эмпатии, который до этого светил исключительно на Рапунцель, и направила его на юного алхимика. В ней бушевали материнские чувства, и, несмотря на то, что Вэриан порочил их своей романтической влюбленностью, Кассандра приняла их должным образом. — Знаешь, ведь я все это заслужил, — тихо начал он, — Раньше я жалел себя, но теперь все стало на свои места. Озвучивать очевидное не было смысла. Кассандра согласилась с ним, но ей было интересно его мнение. — Что ты имеешь ввиду? Вэриан шумно выдохнул, и Кассандра поежилась от прошедшего по спине ветра. — Я так много раз задавал этот вопрос… Так что, — он немного потупился, — За государственную измену, за убийство, за ложь, за похищение, за все это бывает наказание. И будь оно слабей, то я и не признал бы за собой бесспорной вины, не понял бы… Так что все справедливо. Кассандра мысленно кивнула его суждениям. Хоть ей и жаль Вэриана, держать разум холодным — первое правило. Ей не всегда удается ему следовать, но сейчас она мерно распределяла логику и эмоции. — Знаешь, и вовсе ты, — она выдержала небольшую паузу, — не плохой человек. Она погладила его по спине, тонким пальцем считая ребра. Он вздрогнул — щекотно. — Интересно, что подумают остальные, если увидят нас в таком положении? — шутливо сказала она и поняла, что Вэриан не посчитает это удачной шуткой. Он горько усмехнулся и вдохнул запах её волос. Кассандра отстранилась, и ему вдруг стало очень холодно. Самое большое наслаждение нужно прервать, иначе оно превратится в муку, потеряв красоту своей быстротечности. Фрейлина осмотрела его. Вэриан выглядел очень болезненно, но теперь скорее устало, чем разбито, и девушка была рада ему помочь. — Спасибо, — буркнул он и ушел. Впереди таинственный лес, который обещает решить многие вопросы и задать новые. Слезы кончатся, боль прекратится, а Кассандра останется, и это главное. Вэриан все еще чувствовал себя ущербным, слабым и грязным. И грязь эта не смывалась. Да и как смыть то, чего не видно? Проще смириться. Нужно двигаться дальше, и они готовы к трудностям.