Он наступал как будто на меня, От голода рыча освирепело И самый воздух страхом цепеня.
В лесу оказалось темнее, чем они ожидали, но гораздо безопаснее. Несмотря на все заверения Адиры, первую половину дня все прошло более чем спокойно. Не были ни рук, вылезающих их недр земли, ни пауков-людоедов, ни чего-либо другого. Моран как-то неоднозначно и неуверенно смотрела на всю эту мирную среду, будто бы ожидала чего-то другого. По её словам, им просто повезло не попасть в сезон, когда здесь творятся настоящие ужасы. Никто, кроме Юджина ей не поверил. Главная опасность — неровные дороги, на которых они едва ли не переворачивались и невыносимое обилие насекомых. Только Адира с Юджином находились снаружи, а остальные резонно предпочли отсидеться внутри. Каждый занимался своим делом, стараясь игнорировать сильную тряску и тьму. Свечи нужно экономить, а потому либо дели свет с кем-то, либо сиди во мгле. Вэриан зашел в комнату, которая негласно принадлежала ему и Кассандре. Ему неловко было выгонять оттуда фрейлину, особенно после того, что она для него сделала, но ему просто необходимо побыть в одиночестве. Да и та не возражала. По одному взгляду дама все поняла и спокойно перешла в другое место. Кассандре и самой неудобно быть с ним после прошедшего. Нужно все переварить. Кроме того, девушка в последнее время совсем отбилась от рук. Она фрейлина, у которой есть свои обязанности, а не просто содержанка. С такими мыслями воительница принялась стирать и штопать десятки порванных платьев. Мальчик же сел на шаткую лавку и облокотился о стену. Голова больно билась на каждой кочке, а он и не замечал. Такая боль ничтожна в сравнении с той, которую он вспомнил. Вэриан почти физически ощущал липкую грязь на коже, следы похотливых прикосновений. Что вообще могла почувствовать Кассандра, когда прикасалась к нему? Лишь отвращение и жалость. Она ушла, и в комнате стало слишком холодно. В мыслях одно слово — «обреченность». «Да уж, мне стоило раньше все тебе рассказать» — холодно бормочет голос. Вэриан пугается; голос уже давно не объявлялся. А теперь вернулся, чтобы лишить мальчика последней надежды. Вэриану и так страшно, а тут еще и этот загадочный комментатор. Что эта фраза вообще должна значить? Голос не может утверждать, что скрывал что-то от него же. «Вэриан, глупый, что ты такое говоришь?» Алхимик почувствовал, что теперь голос снова не будет объявляться некоторое время. Как же тяжело слышать его и понимать, что это ненормально. Что он, Вэриан, ненормальный. От страха за себя хотелось закричать, завыть, только бы не слышать этот шепот. Но голос сорван, из горла вырывается хрип, и он раздается в тихом рыдании. Без всхлипов, беззвучно. И Вэриан чувствует стыд за эти слезы. Что с ним стало? Слезы по каждому поводу. Пора бы уже встать на ноги. Парню все еще холодно, но ему все равно. Мальчик лег на скамью и начал думать. У него так много дел, а он тратит бесценное время на нытье. Нужно составить список реактивов для лекарства, начать перевод заново, заполнить дневник в конце концов. Хотя писать о произошедшем не хотелось. Алхимик перестал насиловать свое воображение картинками из прошлого и действительно задумался о важных вещах. Рапунцель сидела у кровати Лэнса, когда пришла Кассандра. С полуулыбкой златовласка спокойно болтала на бессмысленные темы с Юджином, наслаждаясь умиротворенностью момента. Вокруг них опаснейший мир, но они здесь, в безопасности. Она с любовью смотрела на Фицерберта, и он отвечал тем же. Никакой тяжести, лишь безмятежность, которой ей так не хватало последнее время. Стресс войны и других, менее значимых проблем, только начал уходить, чему принцесса очень радовалась. Юджин чувствовал вину перед девушкой. Мужчина не сдержал обещание о неприкосновенности Вэриана, что обернулось проблемами. По совести было бы рассказать все ей, но в то же время портить настолько милый настрой не лучший расклад. Он мысленно пообещал поговорить об этом позже. Но тут же подумал, что так будет неправильно. Исподволь Фицерберт начал, и после долгого монолога Рапунцель узнала о всем том, что произошло в её отсутствие. На удивление, принцесса не злилась и не удивилась. На лице заиграло странное выражение: грустная улыбка и задумчивый взгляд. Это все казалось каплей в море — чем-то столь неважным, что и думать глупо. — Так значит… Так значит он все это время и не знал того, что сотворил с ней, — задумчиво сказала она скорее себе, чем Юджину. Он почти незаметно кивнул и обнял её, мягко поглаживая по волосам. Фицерберт осекся и задумался. С каждым днем нить происходящего все сильнее выскальзывает из его шершавых пальцев. Мужчина теряет контроль. Если раньше он был лидером, инициатором, то сейчас весь во власти случая. Юджин больше не может понимать мысли окружающих, он разучился читать людей. А оттого начинает путаться в собственных отношениях. Раньше Фицерберт смотрел на Кассандру и точно мог определить её мотивы, цели, действия. Теперь же даже глядя на камень мужчина не может понять зачем он здесь. Из-за этого и начинаются странные беспорядочные действия, скачки настроения и неоправданные действия. Кризис среднего возраста, что ли. Так и ехали весь день, все в своих мыслях. Стук копыт и грохот ломающихся веток создавал особую атмосферу спокойствия, затишья. Сейчас все хорошо, — это твердили себе все члены команды, даже не подозревая об общности этой мысли. Лишь Рапунцель чувствовала некую недосягаемую солидарность, сама того не осознавая. Всем было радостно, что сам Лес не строит им козней, а оттого возникало странное чувство долга — если даже самый непроходимый лес решил не терзать их жизни, то какое право они имеют делать это? Но идиллия должна была разрушиться, ведь ночь близко. Адира все напевала: «Кто равен этому зверю? Кто сразится с ним?». Она часто смеялась с собственных шуток, но кроме леса никто не мог запечатлеть этого. Моран также частенько поглядывала на новые серебряные часы, подаренные Рапунцель. Без них в таком лесу времени никак не определить — все скрыто плотной завесой хвойной зелены. Нет ни одной бреши, ни одной щелочки, куда мог бы проникнуть свет солнца. Оттого лес и становился таким страшным, ведь как таковой опасности он не несет — все делает разум. Хотя угрозы имеют место быть, и Адира с некоторым неуверенным азартом ждала встречи с ними. Синеватые с зеленым листья блестели от света фонаря, что стоял у ног беловолосой, пока та замысловатым образом разжигала костер. Рано выступившая роса нещадно мочила ноги вышедшему из фургона Вэриану. Он сидел на борту и свесив ноги смотрел куда-то вдаль. Взгляд его не то печальный, не то задумчивый. Скорее усталый. Алхимик томно глядел на активные действия Адиры. Женщина скоро сооружала небольшой лагерь, где они смогли бы провести ночь. — Извините, М-мор… — Дурацкая привычка запинаться на первых словах. И опять забыл как кого называть. Женщина просила звать её по простому, но нет же… — Адира, разве нам не лучше было бы поскорей проехать этот лес, а не задерживаться на ночлег? До сего момента Моран не видела его. Она чуть вздрогнула и тут же расплылась в странной улыбке. — Ты думаешь так же, как и большинство, мой милый мальчик. Сладкое, милое дитя, оглянись вокруг! — Адира говорила весело, но как-то ядовито. — Этот лес спокойный, медленный, но лишь для тех, кто в действе своем ему подобен! Он не любит чужих; на чужих и нападает. Вэриан тихо фыркнул. Адира не обернулась на него ни до, ни после своей реплики, и мальчик сверлил взглядом её затылок. Мальчика знобило, заметно трясло. Это не удивило его: озноб всегда сопровождал его во времена стресса. А сейчас именно то время. Когда стыд и отвращение застаиваются в венах, не дают нормально двигаться. Четкое, физическое ощущение собственной немощности. В данный момент он — рудимент команды, и алхимика бесил этот факт. Будто в душе проснулся тот Вэриан, который стремился быть полезным, и он не может допустить бездействия. Тем не менее, сейчас Вэриан в ужаснейшем, летаргическом душевном состоянии. Он попросту устал, а после отдыха возьмется за дела с двойной активностью. Стоило бы пожурить себя за лень, да сил не было. Смотря на Адиру и Кассандру становилось еще более тошно. Вот, две девушки, обе сильнее его как душевно, так и физически. Кроме того, физическая сила — непозволительная роскошь для женского пола. А Вэриан, имея все возможности, может только завидовать. Мальчик точно понял, что до их уровня во век не дорастет, и в тот момент это показалось ему очень низким. Юношеское самолюбие страдало от мысли, что есть кто-то сильнее. Да еще и женщина. После долгой возни небольшой лагерь был готов. Все собрались у огня. Большинство были рады мирно прошедшему дню, но не могли начать разговор из-за личных ссор, которые вызвали некоторое стеснение у всей команды. Только вот Рапунцель по своей природе не могла не разрушить этой душащей тишины. — Ну, что тут у нас? — нарочито громко спросила она и голыми руками взяла кусок мяса, чуть шикнув от жгучей боли. Кассандра удивленно хмыкнула, а Адира лишь пожала плечами. Мясо еще не прожарилось, но слово принцессы — закон. Юджин тоже поразился действиям пассии, и нисколько не помедлив повторил за ней. Вскоре тусклая картина начала преображаться, и вот уже Лэнс рассказывает истории из прошлого — пусть и половина из них лишь выдумка, — Рапунцель напевает какую-то мелодию, и даже Кассандра весело смеется со всеми. Один только алхимик сидел поодаль. Адира начала разливать вино по деревянным кружечкам. Никто не заметил, как Вэриан ушел. — А он мне говорит: «…далёк от нас суд, и правосудие не достигает до нас; ждём света, и вот тьма (или смерть, не помню), — озарения, и ходим во мраке…» — а я его уже в седьмой раз мечом тычу! — Адира рассказывала почти криком, и все разрывались от хохота. Кассандра впервые почувствовала себя свободно. Краем мысли она понимала, что утром все вернется в прежнее русло недомолвок и проблем, но также осознавала, что нуждается в отдыхе. Сегодня она может спокойно разговаривать с подругой, забыть про ссоры с Фицербертом и не думать о заговоре Адиры. Временная идиллия — не иначе. Жирное мясо блестело на огне. Принцесса заботливо подавала мелкие куски Стронгбоу, а тот уже так захмелел, что не мог связать двух слов. Моран начала рассказывать историю о том, как поймала этого зверя, и Кассандра, удивляя саму себя, начала заинтересованно слушать. Фрейлина пару секунд смотрела на место, где сидел Вэриан, но тут же отвернулась и встряхнула головой. Она встретилась на мгновение взглядом с Адирой. Женщина подмигнула ей. Их лица светились общим веселым добродушием, и Кассандра почувствовала, будто тоже очаровывается Моран. Сейчас она чувствовала себя субтильно, словно в эйфории.***
Рапунцель ходила из стороны в сторону. В ноги болезненно впивались мелкие камушки. С начала путешествия она начала носить обувь, но сейчас напрочь об этом забыла. Взгляд у нее злой. Вэриану даже вспомнилась битва в Старой Короне — тогда златовласка смотрела на него так, что казалось, будто она готова задушить его голыми руками. Или ему так показалось? В любом случае, сейчас это лишь малая часть её ярости. — Ты так и будешь молчать? — спросила девушка и облокотилась о дерево. А алхимик продолжал смотреть себе под ноги. По плечу принцессы пополз жук, и она тут же отскочила, немного взвизгнув. Перед глазами мальчика красное марево, какие-то вспышки. Он не переносит ругани в свою сторону. Особенно от тех, с кем ругаться не хочется. Вэриан просто мальчишка, ребенок, который готов расплакаться от крика в свою сторону. Из фургона вышла Кассандра. На её лице глупая улыбка. Все в ней так непринужденно — её коричневатая рубаха, надетая на голое тело, сползала на плечи, а волосы то и дело лезли на лицо. Фрейлина заметила Рапунцель и тут же пошла к ним. Принцесса тоже пошла на встречу, обойдя алхимика. Вэриан не нашел в себе сил повернуться. — Что случилось? — явно обеспокоенно спросила Кассандра, косясь на стушевавшегося мальчика. Рапунцель вздохнула и потерла переносицу двумя пальцами. — Он сжег карту химикатами и украл у меня клинок… — в голосе принцессы звучало разочарование. Кассандра выпала ненадолго. Голова и так трещит, а тут еще и новые причины ломать разум в поисках истины. Сплошная монография. — Что? Зачем ему это? — глас фрейлины звенящий, громкий. — Вэриан, ты можешь это объяснить? Девушка посмотрела на него, а мальчик все стоял недвижимо. Кассандра подумала о том, как легко человеку попасть в круговорот проблем. Один раз оступишься, промахнешься, и вот уже не можешь ровно идти. А ведь могут и толкнуть. Только никому не докажешь, что не виноват, что подставили. И затем приходит принятие своего положения за законное состояние. Люди отдаются ему — так и гибнет дух. Воительница продолжила бы философские грезы, но очередной вздох Рапунцель напомнил о реальности. Кассандра подошла к мальчику со спины и коснулась плеча. Они стояли достаточно далеко, чтобы Рапунцель не слышала шептания. — Что за дела? Ты делал то, в чем обвиняет тебя Рапунцель? — ей хотелось говорить мягко, но с непривычки начала грубо. Вэриан посмотрел на неё пару секунд и отвернулся обратно. Девушка почувствовала, как напряглось его тело. — Я не знаю, — честно ответил он. Фрейлина хмыкнула — это вошло в привычку. Она сердилась из-за его реплики. Кассандра бы простила, если бы он соврал, признался, или просто сказал «я этого не делал». Она бы приняла даже крик, но «я не знаю» — просто глупая отговорка. Детская, тупая и бессмысленная. Бывают моменты, когда мелочи до ужаса злят — так и произошло. Девушке часто приходилось отчитывать юношей за хулиганство, и видеть в Вэриане манеры уличного карманника до тошноты противно. — Не знаешь… Что ты не знаешь, ребенок? — Кассандра, казалось, впервые за долгое время позволила себе испытать злость. — Зачем тебе клинок? Не знаешь? А мож… Вэриан сжал кулаки и чуть наклонил голову вбок. Послышался тихий хруст суставов и, не успела дама закончить свою гневную тираду, как он перебил. — Да, Кассандра, я не знаю! Я не знаю, сделал ли я все это. День назад я твердо был… был твердо уверен, что разговаривал с Ариа… Королевой Арианной. А её не было! Я не знал, что меня трогали в тюрьме. А много ли еще того, что я делал и выкинул из памяти? Или того, что выдумал? Я не могу доверять ни себе, ни людям вокруг. Ты спрашиваешь, зачем мне клинок? Я не знаю! Я ничего не знаю! Отстань от меня! — Вэриан замолчал и устыдился. — Я не… Я не это хотел сказать. Начинал он шепотом. Да так пронзительно, что упоминание матери все еще эхом повторялось в голове Рапунцель — именно на её имени он повысил тон. К середине Вэриан будто отдался этой секундной истерии, которая закончилась все тем же режущим шепотом. Кассандра убрала руку и вздохнула. — Ну, и что решать будем? — безэмоционально спросил мальчик, будто потеряв последние силы. Рапунцель некрасиво сморщила нос, и Кассандра поняла, что она злится. Фрейлина испытывала чувство гордости всякий раз, когда принцесса давала волю эмоциям, но только не сейчас. Воительница будто между двух огней. Кажется, будто перед ней стоит невозможный выбор. Только выбор очевиден. Разве может она променять лучшую подругу на сумасшедшего ребенка? Златовласка ей как сестра. Чуть ли не единственная, кому Кассандра может доверять. Принцесса украшает жизнь, придает ей хоть какой-то смысл. Она — самый дорогой человек в жизни Кассандры. Ра-пун-цель — имя перекатывается на губах словно молитва. Но и Вэриана терять не хочется. — Что ж… В карте не было особого смысла. И предположим, что нож тебе был нужен чтобы срезать гриб или что-то в таком духе, — ровно проговорила фрейлина. — Но придется вернуть наручники. Ты и сам понимаешь. Мальчик отрывисто кивнул и опустил голову. Кажется, он плакал. Голову Кассандры пробило болью и она ненадолго потеряла равновесие. Златовласка нервно грызла губу и вскоре ушла к костру, где все уже собрались для завтрака. Как только сознание фрейлины успокоилось и зуд поутих, она отвела Вэриана в фургон и нехотя сковала наручниками. Что-то материнское, истинно-женское просыпалось в ней от вида поникшего парня, но это чувство успешно глушила головная боль. Они оба страдали от неё сейчас, но не ведали об этой общности. Вскоре после короткого завтрака путь продолжился. Юджин сгорал от азартного любопытства — все же что ужасного в этом лесу? Но после Адира объяснила, что не сезон, да и страх его преувеличен; ею в том числе. Это лишь фарс, и не более того. Печальная новость для искателей приключений, но достаточно позитивная для всех остальных. Чего-чего, а заколдованного леса им сейчас не нужно, ведь проблем и так по горло. Как и предвещала Моран, они вышли из леса как раз к обеду. Солнце в зените создавало прекрасную картину. Белое осеннее небо казалось таким манящим и греющим. Пусть оно уже и не грело. Дул приятный ветерок. В воздухе витал запах зимы. Под ногами хрустели сухие листья, оттесняя пение птиц, и создавалась необычайная атмосфера вдохновения и уюта. Всюду серебром блестели широкие лужи; по всей видимости, шел дождь. Благодаря плотной завесе из листвы они о нем даже не узнали. Когда они отъехали от леса так далеко, что началась ровная, людная дорога, Адира остановила лошадей. Она разминала суставы и хрустела пальцами. На её плечах тяжелым комом висела увесистая сумка с вещами. Рапунцель увидела женщину через окно и тут же с грустью поняла что к чему. Как воительница говорила в их первую встречу — её задача лишь помочь. Теперь команда не нуждалась в помощи, а значит Моран пора идти. — Адира уходит, — почти крикнула златовласка. Все, не считая Вэриана, вышли проводить её. Женщина выглядела не слишком расстроено. Она постоянно что-то насвистывала, обнимаясь с новообретенными друзьями. Было видно, что воительница не жалует объятий, но ради них пошла на уступки. Кассандра сразу отметила это и запомнила. Команда была голодна. Они не останавливались на перекусы с самого утра. У Вэриана так вообще маковой росинки во рту не было уже сутки. Сейчас он действительно захотел есть, но просить так стыдно. Все будто вернулось к началу: алхимику никто не доверяет, он в наручниках, нет ни перевода, ни любой другой причины пребывания Вэриана здесь. А еще мальчик не помнил, знает ли Рапунцель об утрате всех его наработок. Мысли в голове не вязались, но он знал, что это гнетущее чувство пропадет с завтрашним рассветом. Или закатом. В целом, жизнь прекрасна — подумалось ему. Грустить надоело. Он всеми силами старался отгонять паскудные мысли подальше, и иногда получалось. Мальчик криком в голове объяснял себе, что это путешествие должно стать лучшим, что происходило с ним за последние годы. Неприлично по отношению к судьбе так вульгарно все портить. Пора расстаться с прошлым, перестать чувствовать себя очень виноватым. Он извинился, что еще Вэриан может сделать? Дорога шла к маленькой деревне. Есть небольшая вероятность, что там они смогут раздобыть новую карту и лекарства для Лэнса. Обычно им не слишком везло, но может теперь вселенная сжалится. Если все пройдет хорошо, то все встанет на круги своя. Рапунцель с приятной тоской смотрела в окно и думала об Адире, Кассандра с усердием занималась повседневными делами, мужчины играли в карты, а алхимик принялся за перевод. Солнце окрашивало все в легкий оранжевый оттенок, мимо окон пролетали краснеющие листья. Теперь уже точно последние теплые лучи пронизывали зеленую траву, обещая вернуться.