***
— Мне так показалось, или ты прошлой ночью меня насиловал собой? — спросил Джованни, едва проснувшись. Халил в ответ довольно умильно захлопал глазами, будто не понимая, о чём речь. — Признавайся, — шутливо продолжил Джованни и чуть сжал руку на горле своего любовника, — под кем стонал: Флорентийцем или синьором Франческо? Невинный вопрос внезапно породил в глазах Халила беспокойство: — Мой синьор, опять спрашиваешь, будто хочешь на чём-то подловить? Что дурного я совершил? Был слишком навязчивым? Правда? Простите! — Нет, мой кормчий, — Джованни провел кончиками пальцев по губам Халила, призывая к молчанию. — Я был таким же несдержанным в желаниях в твои годы, но помни, что ты — просто слуга синьора Франческо Лоредан. Ему позволено смотреть на тебя со страстью, если он захочет, а тебе — нет. Никто не должен заподозрить, что ты питаешь к синьору Франческо чувства большие, чем простая услужливость. И любовь нельзя впускать в сердце, оно должно быть заперто на крепкий замок. Только с Флорентийцем ты можешь быть откровенным… и равным! — Но если ты — Франческо… — начал Халил, смолк, и взгляд его потух, между бровей пролегла глубокая морщинка, губы сжались, сдерживая подкатившую обиду. — Значит… — Халил сглотнул, не в силах выговорить и слова. — Ничего не значит! — пылко остановил его измышления Джованни и быстро поцеловал в щеку. — При свете дня ты с Франческо, своим синьором и хозяином, а когда твой бог спит — с Флорентийцем. Так будет понятнее различать? — Да, — складки на лбу Халила расправились, он улыбнулся. — Синьор Франческо, мы пойдём сегодня смотреть на корабли?***
Синьора Франческо Лоредана с почтением, как полновластного хозяина, провели по палубе, показали трюмы и забросали незнакомыми словами о корабельных снастях, в которых Джованни ничего не смыслил. Откуда же было узнать, что венецианцы думают больше направлениями ветров, и если дует северный Трамонтана, то у него есть не только восточные собратья — Грего и Бора, но и западные — Трамонтанезе и Мистраль [1]? Флорентиец осторожно поговорил и с капитаном четырёх вверенных его заботам судов — синьором Теобальдо Граци. Тот любезно рассказал, что почти все гребцы, нанятые на этот рейд, распущены по домам, а корабли будут отправлены в доки Арсенала на зимовку, что путь их в этом году пролегал через острова Корфу и Кандию, до порта Александрии, где в трюмы было загружено зерно, а затем передано посредникам, отправленным в далёкую Фландрию. Затем моряки чинили снасти после сильного шторма на острове Лаподуза, забрали большую партию ковров из Кайруана и возвратились обратно на Корфу, где собирались венецианские корабли, чтобы отплыть обратно на родину. Груз из восьми железных сундуков следовал из Александрии по заказу Пьетро Лоредана, сделанному еще в прошлом году до приключившегося с ним несчастья. Новые вопросы разбуженными пчёлами роились в голове Джованни, пока он рассеянно преодолевал мостки, ведущие в соседний квартал, чтобы найти там лодку до центра города. «Может, мне опять наведаться к Каспаро и расспросить его, кому мог предназначаться такой груз?» Внезапно какой-то человек бросился Джованни наперерез. По серой одежде — монах, но каль на голове скрывал волосы, поэтому невозможно было понять, есть ли тонзура. Подбородок его окаймляла коротко подстриженная борода. Ладони чистые и руки ухоженные. Вот только выражение лица и глаз было сродни печальному псу, выпрашивающему краюшку хлеба. Джованни остановился, а незнакомец схватил его за рукав, не позволяя продолжить путь. — Синьор Франческо, великодушный синьор, окажите милость… — Джованни оглянулся. Вся мелкая «милость» была надежно спрятана в кошеле у Халила. — Ох, я не о деньгах, — замотал головой незнакомец, когда увидел протянутую ему медную монету. — Синьор Франческо, нижайше прошу выслушать нас! — Кого нас? — Джованни принялся озираться по сторонам в поисках таких же нищих монахов в рясах, но окружавшие люди не были на них похожи и спешили по своим делам, не обращая внимания. — Пройдёмте, синьор Лоредан, — незнакомец сделал приглашающий жест. — Тут недалеко, не бойтесь. Будьте милостивы, благородный синьор! — он, не отпуская цепкими пальцами край одежды Джованни, повёл его вверх по улице, постоянно кланяясь и не забывая расточать любезные слова чуть осипшим дребезжащим голосом. На вывеске харчевни, стоящей чуть поодаль людных центральных улиц, желтой краской были намалёваны три сидящие фигуры. Надпись «Три мага» ясно подсказывала посетителям, кто именно на ней изображен. Джованни зашел внутрь, чуть пригнув голову из-за низкой притолоки, и поднялся по ступеням на возвышение, где располагался полупустой главный зал. Там его появления уже ждали, сидя за массивным деревянным столом: Каспаро, Бальтазар… — А ты, видно, Мельхиор? — спросил Джованни незнакомца, с трудом отсмеявшись [2]. — Нет, — тот смиренно покачал головой. — Я — Николо. А Мельхиором можно было бы назвать вашего отца Пьетро. Или вас, синьор Лоредан, раз уж вы появились здесь и уже успели познакомиться с Каспаро и Бальтазаром. Вы только не волнуйтесь, — Николо опять вцепился в предплечье Джованни, который почувствовал головокружение и покачнулся — то ли впоследствии смеха, то ли от столь неожиданного признания. — Присаживайтесь с нами, — засуетился Николо, — и слуга ваш тоже пусть к нам присоединится. Люди мы простые, нам что сарацин, что иудей — в одном мире живём и под одними звёздами. — Какое вино предпочитаете: светлое или розовое? — спросил Каспаро, протягивая Джованни сразу два кубка, наполненных разным вином. — А слуга ваш? — Отобедайте с нами. Мы гуся заказали, слышите, какой приятный запах доносится из кухни? — вторил ему Бальтазар, запихивая в рот кусок тонко порезанного окорока. Джованни не знал, что ответить. Общество этих странных людей оглушило его, а больше всего — новость, что Пьетро Лоредан имеет к нему отношение. — Синьор, — осторожное прикосновение Халила вывело Джованни из оцепенения. На первый взгляд всех этих полузнакомых синьоров, что заманили его сюда, можно было счесть опытными мошенниками, если бы не вчерашняя находка в сундуке. Джованни решил пока присмотреться и обождать, что именно скажут эти «маги». На широком блюде принесли долгожданного гуся, и когда все приглашенные за столом насытились и распробовали вкус вин, Каспаро, как самый старший, начал свой рассказ. Они все, в действительности, были обманщиками и мошенниками, наладив бойкую торговлю святыми мощами, диковинными эликсирами, благовонными маслами и духами, и даже просто редкими специями. Все ингредиенты из заморских стран привозил Пьетро Лоредан на своих кораблях. Сам собирал заказы, сам закупал требуемое в лавках и оттого сказочно разбогател. — Торговля велась тайно, — продолжил Каспаро, — синьор Пьетро привозил товар сюда. Я переправлял его в Констанц, откуда родом Бальтазар, или в Лион, откуда сюда пришел Николо. Когда же с синьором Лоредан приключилось такое несчастье, то он увидел в этом знак Божий. Божье наказание. Будто Он решил сжечь весь род Лоредан за грехи отца. Однако если бы Он хотел это сделать, то начал бы с кораблей. Но нет, они вернулись и тогда, и сейчас. А синьор Пьетро остался жив, хотя чем больше выздоравливал, тем больше его всякие проходимцы и священники убеждали в том, что Господь оставил ему жизнь, чтобы продлить мучения — как сердечные, так и телесные. Но вот вдруг появились вы, синьор Франческо, с обликом ангела и жаждой знаний. Когда я впервые увидел вас на пороге своего дома, то взмолился к Небесам — может быть, ваше появление сможет излечить «нашего Мельхиора»? А когда вы, с таким знанием дела, посмотрели и выбрали нужные изделия из моего сундука, то удивлению моему не было предела: вы в точности собрали тот список вещей, что заказал привезти синьор Пьетро, еще до своей болезни! «Каспаро не мог этого знать! — сердце Джованни в волнении часто забилось в груди, а щеки покраснели. — Значит, весь рассказ этих людей — правдив? Но тогда я сам же и раскрыл себя: Франческо-раб не мог такого себе и вообразить!» — Что вы от меня сейчас хотите? — натужно промолвил Джованни, внимательным взглядом окинув лица собеседников. Они были спокойны, будто все бывшие подельники синьора Пьетро уже о чём-то между собой договорились, собравшись вместе здесь, в этой харчевне с красноречивым названием. — Ничего особенного, милостивый синьор, — откликнулся Николо, и его лицо своим выражением вновь напомнило морду выпрашивающего еды длинноухого щенка, вот только уши ему заменяли тесёмки каля. — Мы просто надеемся, что вам удастся излечить нашего друга, а не позволить ему дальше приговаривать себя к смерти. Если же вы не за этим делом купили у Каспаро его товар… не для того, чтобы изготовить лекарство для своего отца, то мы будем просить вас о другой услуге. — И какой же? — Джованни заставил себя разжать нервно сведенные пальцы рук, перестать терзать зубами костяшки и успокоиться. — Если вы получаете такое наследство, синьор Лоредан, — вступил в разговор Каспаро, — то должны понимать, что оно сделано не на поставках зерна и быстро рассеется в пыль. Тем более что родственники у вас очень своеобразные — ничего не смыслят в том, как в карман попадают деньги, которые они из него с лёгкостью выуживают. Мы предлагаем вам продолжить дело своего отца, тем более, по вам видно — человек вы учёный. Не простой, каким хотите показаться. Это будет выгодно и вам, и нам. Подумайте, синьор Франческо, поговорите с отцом. Нет в учёности греха, не за эти деяния Бог карает. Пусть не ищет синьор Пьетро в этом причин своих несчастий. — Хорошо, мне нужно подумать и всё осознать, — согласился Джованни, предчувствуя, что его беззаботная жизнь закончилась. С одной стороны, Господь исполнил его желание: найти в Венеции учёных, с кем можно было бы утолить жажду новых знаний; с другой — множились люди, которые хотели или не хотели смерти Пьетро Лоредана, и, в зависимости от этого, собирались по-разному распорядиться не только его наследством, но и будущим того, кто назвался Франческо.***
[1] роза ветров Средиземноморья носит в основном итальянские (венецианские) названия. [2] три мага или три царя: Мельхио́р, Каспа́р (Гаспа́р, Ка́спер), Бальтаза́р (Балтаза́р, Белтаза́р, Валтаза́р, Валтаса́р, Вальтаза́р, Вальтаса́р) — принятые в западноевропейской традиции имена магов (волхвов), принесших младенцу Иисусу дары на Рождество (см. поклонение волхвов). Ну, а Николо — св. Николай, Санта-Клаус.