"Атлантида"

Андрэ* Фёдор смотрел на то, как я поставил розу в стакан, конечно, он повозмущался для приличия. Но я-то понимаю, что человеку приятно. Затем поставил пакет на тумбочку и пару стаканов горячего кофе. — А это ещё что? — Для тебя, ты же должен откуда-то взять силы, вот съешь и быстрее поправишься. — Ты не сказал, что в пакете? — Пирожные, я правда не знаю, какие ты любишь, поэтому взял на своё усмотрение. — А сам-то ел уже? — Да как-то не до этого мне было сегодня. — Так что держи стакан, сейчас я тебя кормить буду. Сам же взял второй стакан и отпил немного горячего ещё кофе. — Доставай тогда пирожные, не пропадать же им. Пирожные свежие, сверху хрустящая корочка, а внутри крем, который так манит. Конечно, мне хотелось кушать, но ещё больше, чтобы они понравились Фёдору. — Так бери пирожное и в ротик. — А ты? — Затем я, хотя мне же нельзя пока. За разговорами я даже не заметил, как слопал все пирожные сам. Мне-то невдомёк о чём так часто улыбается Федя, глядя на меня. Он улыбался — я был счастлив, впервые в наших с ним дни знакомства он улыбался, и всё было так уютно и располагало к общению. — Вкусно, да ты сам попробуй. Только сейчас смотрю на тарелочку, а она пуста, остались лишь крошки. Стыда-то сколько, щёки горят, мне трудно посмотреть в глаза парню. — Блин, вот я придурок. — Нет, не придурок, у тебя растущий организм и тебе полезно. — Но… Я же для тебя их принёс. — Не важно, я и так получил массу удовольствия, глядя на тебя, с каким наслаждением ты их уплетал. За разговорами шло время, до сих пор чувствую себя шкурно, как я мог так увлечься и всё сожрать один. Вот правильно мама говорит: я не думаю о других. Было уже около шести, когда в дверь постучали и затем зашёл молодой парень. Светлые волосы, с приятной улыбкой. Приветливо помахал рукой Фёдору, тот улыбнулся ему, чёрт, а мне он никогда так радостно не улыбался. — Как тут наш больной поживает? Федя смотрит то на меня, то на парня — он немного смущён. Да и я понимаю, что сейчас не лучшее время для меня. Как говорится, третий лишний. Тихо поднимаюсь, освобождая стул для парня. Тот тут же садится на него, касаясь руки Фёдора и крепко её сжимает. Сейчас он не руку жал Фёдору, а сжимал до боли моё сердце. Их взгляды — это не описать. Мне трудно на это смотреть, неужели они вмес… — Мне пора уходить, выздоравливай. Фёдор настороженно смотрел на меня, он словно чего-то очень сильно боялся. И чего ему бояться, не маленький уже, не стану устраивать истерику, и морду бить тоже. Не скрою, во мне опять взыграла ревность. Да такая, что я, выходя из больницы, пнул урну у входа, затем сел в свою машину. Руками сжал руль: пальцы побелели и стало больно. Но это совсем не та боль, что внутри меня. Мне нужно было успокоиться и уехать домой. Я ехал и думал о том взгляде… Как заглушить в себе боль? Ночь прошла как в тумане, хоть я и не спал практически прошлую ночь. Так проваливался в сон и вскакивал, чуть ли не крича, видя во сне, как те двое целуются. Я же вам говорил, что у меня очень богатая фантазия. Стоит мне что-то увидеть, а остальное, как говорится, дело техники. Утром совершенно разбитый отправился на работу, а там ещё не лучше. Там ждёт меня мой монстр, который сейчас был рад вцепиться в меня своим клыками, чтобы разобрать на мелкие части. — Андрэ, а что мы сегодня не светимся? — Настроение плохое. Впервые, вижу, как Валя стала серьёзной, взяла меня за руку и усадила на стул в раздевалке. — Так выкладывай, парень, что у тебя творится на душе. — С какого перепугу я с тобой делиться буду своими мыслями. — Во-первых, мы вместе всегда, во-вторых, у тебя просто нет выбора. — Выбор есть всегда. — Нет, дорогой, ты одну маленькую деталь забыл, кажись. — Какую это деталь ещё? — Помнишь, ты у меня в долгу, вот и настало время возвращать мне долг. — Но это совсем не то, это другое. — Знаю, но это будет моим желанием. И хватит капризничать, рассказывай, иногда человеку нужно выговориться, а решение придёт само собой. Конечно, она права, во мне столько обиды, хотелось просто с кем-то поделится. Может увидеть сочувствие, а может совет. Хотя какой совет может быть в таких делах. И я начал рассказывать — Валя ни разу за всё время не перебила меня. Внимательно выслушала меня, затем коснулась моей руки и улыбнулась: — Да ты просто влюбился, дурашка, и ты ревнуешь его ко всем. — Да я знаю, что ревность — не лучшая моя черта, но я просто взбесился, когда увидел их улыбки. Да ты бы сама на них посмотрела, как они смотрели друг на друга. — Ты не хочешь с ним поговорить: может, стоит просто спросить? Если всё так, как ты говоришь, зачем ты делаешь себе больно? Просто отпусти его и иди дальше своим путём. Ты же классный парень, хотя со своими тараканами в голове, а кто сейчас без них? — Я классный? Такое услышать? И от кого? Валентина, что, так сильно поменялась, пока меня не было на работе? Вот это номер. — Да классный, но придурковатый, — ребёнок ещё, вернее, ведёшь себя как ребёнок. Привык в жизни всё получать, а это взрослая жизнь, и за неё нужно бороться. — Ты меня вообще запутала: классный, придурковатый. Как это понять? Мы оба ржали как кони — Валя, та так вообще чуть на пол не упала. Знаю, что она девушка ещё та, но такой я её никогда не видел. Она права: я, рассказав ей всё, хоть немного успокоился. Сейчас это действительно казалось детской выходкой. С Вали же я взял слово, что о нашем разговоре никто ничего не узнает. Та ногтём коснулась зуба — дала клятву, чтоб ей воли не видать, если что-то трепанёт лишнее. С того самого дня мы сдружились с Валей — конечно, я что-то рассказывал ей. Но малую часть, всё остальное оставалось в моей душе. Есть тайны, которые порой нельзя доверить даже самому близкому человеку. Прошло пару дней, пока я снова появился в больнице у Фёдора. Тот удивлённо смотрел на меня, по глазам понял, как грустно ему. Нет той искорки, что раньше. Конечно, я должен был объясниться, но не смог. Хотелось всё просто забыть, а самое главное, я боюсь, что Фёдор подумает обо мне плохо. В этот раз взял фрукты для Феди: их я набрал много и разных. Пусть поправляется, ему это полезно. Посмотрел на тумбочку — розы уже нет, значит, она не понравилась ему, и он её выкинул. — Что хоть врачи говорят? — Сказали, что скоро домой — на мне всё быстро заживает. — Когда? — Возможно через три дня. — Хочешь, я тебя отвезу домой? — Как хочешь, могу и такси заказать. — Мне не трудно, да и зачем тачку заказывать, когда я на колёсах. — Смотри сам. Опять «смотри сам»… Я-то думал, что он обрадуется, а у него полное равнодушие ко мне. Поспешил я со своими выводами — это я влюбился в него, а не он — в меня. Вот почему мне больно, а что делать дальше, ума не приложу.