Lana Del Rey - Swan Song
***
Тихо тикали часы в комнате, размеренно билось сердце. Царило спокойствие. Ничто не грозилось его нарушить. Дазай редко позволял себе минуты уединения с самим собой, проводя его за чтением или расслабившись в кресле. В обычное время графу скучать не приходилось, так как отец заваливал его работой. Осаму оторвался от книжных строчек, откинув голову на изголовье кресла. Нет. Ему определенно было скучно. Всегда и во всем. Из окна его комнаты открывался красивейший вид на сад. Но Осаму видел его сотни раз. Подобный пейзаж ему уже осточертел. Граф отбросил книгу на стол и прикрыл глаза. Реальность от этого ни капли не поменялась. Все оставалось таким же скучным и серым. Осаму чувствовал, что ему хочется исчезнуть из этого мира, взять и раствориться. Отец не заметит, а слуги обрадуются. Особенно Чуя. Чуя ведь его теперь ненавидел за то, что не мог ему отказать. Трусливая и робкая овечка, иногда способная смело дерзить в ответ. Но это его овечка и ничья больше. Чуя даже не принадлежал самому себе. Он вещь, не имеющая права голоса. И все же Осаму так нравилось, когда слуга проявлял свой характер. Его это, откровенно говоря, забавляло, заставляло дергать за ниточки новой марионетки снова и снова. Интересно, а на что это создание еще способно? Долго ли может сохранять спокойствие? Осаму вдруг остановился в своих размышлениях. Он больше не чувствовал скуки. Он даже улыбался, хотя только думал о Чуе. В Чуе все еще кипела жизнь, и Дазая одна только мысль об этом приводила в неописуемый восторг. Эту игрушку, определенно, нельзя было быстро выбрасывать, как и превращать в послушную куклу, подобно остальным рабам. Дазай громко рассмеялся, прикрыв лицо рукой. — Все это глупо, но забавно. В дверь постучали. Осаму разрешил войти. — Ваше Сиятельство, — начал появившийся на пороге Рюноске, — я привел его. Осаму кивнул, не оборачиваясь: — Очень хорошо. Оставь нас. Рюноске склонил голову и отошел немного в сторону, пропуская в комнату Чую. Затем он вышел и закрыл двери. Снова воцарилась тишина. Кажется, Осаму погрузился в свои мысли, потому что Чуя напомнил о своем существовании, негромко кашлянув. Граф встрепенулся, часто заморгав и повернулся к слуге. Улыбка, красовавшаяся на его смазливом лице, ничего хорошего не предвещала. — Думаю, ты уже прекрасно знаешь, зачем я тебя сюда позвал, — начал он. Чуя кивнул. Если и не знал, то точно догадывался. — Осталось чуть меньше недели до бала, а мне нужно подобрать тебе платье и научить танцевать, — когда Осаму упомянул про платье, глаза у Чуи округлились в ужасе. Он ведь даже согласия своего не давал на сопровождение графа на балу в качестве спутницы. (Спутника?) Иными словами, Дазай не оставлял ему выбора с самого начала. — С первым мне разобраться не сложно, — продолжил граф. — Да и со вторым тоже. Я уже нашел тебе прекрасного учителя. — Осаму весь светился. Неизвестно от счастья или превосходства. Он говорил и говорил о том, какой будет грандиозный праздник, сколько будет гостей. Без остановки, вгоняя Чуя в замешательство. Тому хотелось сжаться и слиться с интерьером комнаты. — И роль самого роскошного украшения бала достанется тебе, моя милая Овечка. Чуя сам не понял, почему эти слова вогнали его в краску, а сердце в груди странно стукнуло. Граф ведь просто насмехается над ним. Ничего смущающего в его словах быть не должно. Чуя сжал пальцы на своей одежде, уставив глаза в пол и закусив губу. Осаму рассмеялся на такую реакцию. — Смущение идет тебе. Стало только хуже, отчего Чуя даже разозлился. — Перестаньте, — прошептал он, не поднимая голову. — Моя Овечка снова злится? — у Осаму заинтересованно блеснули глаза. — У меня сегодня прекрасное настроение, поэтому я сделаю вид, что ничего не слышал. А сейчас… — Осаму схватил Чую за запястье, потянув за собой. Они вышли из комнаты и прошли по длинным коридорам. Осаму привел его в гардеробную. Такого обилия нарядов Чуя еще не видел. Яркие цветные ткани переливались и сверкали. Откуда у графа столько женских нарядов? У него что, какой-то фетиш переодевать слуг в женские платья? — Это платья моей матери. — Теперь все встало на свои места. — Они должны подойти тебе по размеру. Чуя неловко затоптался на пороге гардеробной. Ему здесь определенно не нравилось находиться. — Поскольку я сегодня в прекрасном расположении духа, то разрешу тебе самому выбрать платье. Но оно должно понравиться и мне, иначе я выберу сам. Чуя сглотнул. Он не хотел выбирать себе никакое платье, не хотел идти на бал. За спиной как будто выросла монолитная стена, хотя это был всего лишь взгляд графа, от которого неприятно покалывало затылок и позвоночник. Чуя сделал пару шагов вперед, рассматривая платья. Они все были красивыми. Самым первым приглянулось нежно-зеленое с белым подолом, пышное, обвитое зелеными веточками плюща. Ненастоящего, конечно. Рукава у него были объемными и закрывали плечи. На груди красовалась роза. Второе платье было глубокого синего цвета с вырезом на спине, не таким пышным. В качестве рукава для одного плеча служила синяя лента, ее можно было бы завязать на бант. К платью также прилагалась синяя прозрачная шаль. — Хочешь его? — спросил вдруг Осаму почти над ухом. Чуя вздрогнул, но обернуться не спешил, потому что знал, что столкнется с ним лицом. — Нет. Его смутил весьма нескромный вырез на спине. Вот сестрице Коё оно бы подошло. Она бы выглядела в нем как самая настоящая королева: красивая и ослепительная. Чуя зацепился за эту мысль. Выбирать платье стало проще, ведь теперь он выбирал для сестрицы. Третье платье было черным, что никак не подходило для бала. Даже блестящий подол, будто засыпанный снегом, не спасал положение. Четвертое было слишком коротким. А вот последнее… Пожалуй, это был идеальный вариант для маскарада: цвета вина, с оборками, рукав от плеча до локтя был таким же красным, а вот от локтя шла черная свободная ткань в несколько слоев, сшитая на манер бутона; на груди был черный бант, ленточки которого спускались до пояса. К платью прилагались красные перчатки с маленькими черными бантиками и лента, которую Чуя по ошибке принял за пояс. Эта лента завязывалась на шее, и ее длинные концы свисали за спиной. Да, Коё бы определенно это подошло бы больше всего. — Оно, — произнес Чуя. — Оно? — переспросил Осаму, оценивающе прищурившись. Затем на его лице промелькнула улыбка одобрения. Он неожиданно приблизился со спины, обнял Чую, сцепив руки спереди и положив подбородок ему на плечо. — Неплохой выбор, Овечка, — и уткнулся носом в шею. Чуя напрягся, стараясь не шевелиться. Он просто надеялся, что его сейчас оставят в покое, но руки с талии никуда не исчезали. Чуя едва заметно дернулся, привлекая к себе внимание. Он буквально почувствовал на своей шее чужую усмешку. — А я думал, сколько времени ты сможешь вот так простоять, не сопротивляясь, — низким полушепотом произнес Осаму. Чужое дыхание пустило по всему телу невольные мурашки. Чуя не смог сдержать эту короткую дрожь, и ее наверняка заметили. Но в тот же самый момент он злился. В первую очередь на графа, который распускал руки и играл на нервах и эмоциях бедного Чуи. Он злился на себя и свое тело, которое так отзывалось. Это ненормально, Чуя это понимал. После того, как по телу пробежала дрожь, руки Осаму сомкнулись только крепче, прижимая ближе. — Надо же… Мы здесь совсем одни. — Вы поэтому притащили меня сюда? — резко поинтересовался Чуя, дернувшись уже сильнее. — Отпустите меня. — Тебе не стоит быть таким грубым. Я сильнее тебя, — руки сжались с такой силой, что у Чуи появились звездочки перед глазами, дыхание перехватило. — Не забывай, что ты мой слуга, а я твой хозяин, и что ты выполняешь любой мой приказ, даже если ты с ним не согласен. От шепота, обжигающего ухо, и угрожающего тона Чую словно парализовало. Он не мог пошевелиться или даже выдохнуть. Воздух в легких застаивался все дольше, звезды перед глазами заполняли постепенно каждый кусочек пространства, голос Осаму расплывался, но звучал он как будто в самой голове. Чуя практически ничего не чувствовал и не слышал, звон в ушах перекрыл все звуки. Он начал медленно оседать вниз, глаза закатились под веко, и Чуя окончательно потерял сознание. Осаму почувствовал, как тело в его руках обмякло и потянуло грузом вниз. Он едва успел удержать его. Чуя еле дышал. Пришлось опуститься на пол и уложить его так, чтобы голова удобно устроилась на сгибе чужого локтя. Подобная реакция со стороны Чуи никак не входила в планы Осаму. Он даже успел заволноваться. — Слабая Овечка, — губы изогнулись в подобии улыбки. Только вот она была странной, будто сломанной. Осаму тогда сам не понимал, что она была искренней. Он рассматривал бледное лицо Чуи, рыжие вьющиеся локоны и в очередной раз сравнивал его с куклой. Фарфоровая кукла: красивая и хрупкая. Разбить такую очень легко. А если собрать по кусочкам, то прежней она уже никогда не будет.***
Светлые ресницы затрепетали перед пробуждением. Чуя скривился в полусне от ощущения слабости. В тело как будто набили вату, шевелиться совсем не хотелось. Под головой ощущалось что-то мягкое. Где он и что произошло? Кажется, он и Дазай были в гардеробной, а потом… Чуя резко распахнул глаза и сел, прижав ладонь ко рту, чтобы сдержать неожиданно накативший приступ тошноты. Он огляделся. Это была его комната. Сдержать дрожь в теле было сложно. Она то унималась, то накатывала крупной волной. — Проснулся? Как ты? — раздался голос со стороны. Чуя вздрогнул, повернув голову. Около кровати сидела строгая на вид женщина в очках. У нее были короткие до плеч волосы, на которых красовалась золотистая заколка в виде бабочки. По ее белому халату было ясно, что она врач. Под ним виднелось строгое черное платье, на руках были короткие черные перчатки. Она держала какой-то блокнот и карандаш. Чуя выдохнул. В ее присутствии было очень спокойно. — Со мной все в порядке, — просипел он и тут же удивился своему голосу. — Воды? — поинтересовалась женщина. Чуя быстро закивал, незнакомка потянулась к графину. — Кто вы? — спросил Чуя, сделав спасительный глоток. — Йосано Акико. Работаю доктором в этом доме. Чуя сам себе кивнул — как он и думал. — Осаму был сам не свой, когда ты упал без сознания, — продолжила Йосано. Чуя с ужасом посмотрел на нее. — Не беспокойся, подробности мне неизвестны. Да я и не особо хочу вникать в них. Чуе стало немного легче, он сжал в руках стакан и стал рассматривать в нем воду. Если присмотреться, можно было увидеть собственное отражение. Теперь Чуя знал, как он сейчас жалко выглядит. — Что ж, раз с тобой все хорошо, я не буду здесь больше задерживаться, — Йосано поднялась. — Осаму попросил позвать его, когда ты очнешься… — Не надо! — резко оборвал ее Чуя. От такого движения оставшаяся вода в стакане едва не расплескалась. Акико удивленно замерла около дверей. — То есть… Не сейчас. Я… не хочу его видеть. Йосано продолжала некоторое время молчать. Это не ее дело, в каких отношениях граф с этим человеком. Однако страх в голубых глазах не был поддельным. — Рано или поздно он все равно придет сюда. — Я знаю. — И я не могу ослушаться графа. — Так он для вас все же граф? — Чуя горько усмехнулся. — Тогда почему вы его так называете? — он вновь посмотрел на нее. Йосано сделала шаг назад. — Боюсь, это слишком личное, — ответила она, отворачиваясь к дверям. — Я все же позову его, — тон в ее голосе был не терпящим возражений. Двери закрылись, Йосано ушла, оставляя Чую наедине с собственными мыслями. «— Тогда почему вы его так называете?» Чуя тряхнул головой. Ну вот зачем он это спросил?***
Приготовления к балу шли своим чередом. В доме чувствовалась суета и волнение перед предстоящим праздником. У Люси совсем не находилось времени, чтобы отдохнуть, Акутагава раздавал поручения, граф не покидал своего кабинета. А Чуя учился танцевать. Дазай, как и обещал, нашел ему учителя. Тот был выше и старше, и звали его Марк. Марк Твен. — Раз-два-три-четыре. Раз-два-три… Нет! Стоп! Чуя в очередной раз остановился, злобно зыркнув в сторону Марка. Мало того, что он разучивает женскую партию танца, так это еще и мучительно. — Ну ты же двигаешься совершенно не так! — воскликнул Марк. — Нужно плавно, без резких углов, — он сам заскользил по паркету как балерина, поставив руки так, будто, он танцует с партнером. — Представь, что ты лепесток сакуры, который падает на землю. Закрой глаза и просто лети. Раз-два-три… — и Марк закружился по паркету, сам себе считая. Он придумывал много странных аналогий. Удивительно, что он танцор, а не поэт. К слову, с закрытыми глазами у Чуи получилось еще хуже: он запутался в собственных ногах и грохнулся на жесткий паркет. Марк тяжело вздохнул, считая ситуацию безнадежной. — Весьма грациозно… Научиться юноше танцевать, как девушка — это сложная задача, особенно для Чуи. А когда срок всего одна неделя — невозможная. Но Марк не опускал рук. Он повторял с ним элементы танца столько, сколько требовалось, пока не вышел прекрасный результат. — Погоди. Вот здесь было слишком резко. Можешь повторить? — он перемотал музыку на пластинке. Чуя повторил. — Угу, хорошо, но можешь еще лучше. Попробуй слегка откинуть голову на этом повороте. Вот так, — Марк показал, комментируя: — Знаешь, как лебеди делают. Чуя был готов прыснуть со смеху в этот момент. Марк был хорошим человеком. Он не задавал глупых вопросов, а почему Чуя будет девушкой на балу. Может, понимал, а может, просто не лез не в свое дело. В любом случае эта сторона Твена Чуе определенно нравилась. Графа он в последние дни почти не видел. Оно и к лучшему. Спокойствие одержало над ним верх, стало легче дышать в этом доме. Оставалась буквально ночь до грядущего бала. Марк помог ему освоить навыки танца, поэтому Чуе особо волноваться не приходилось. Однако тревога была. Конечно, он понимал почему. Во-первых, там будет много гостей-аристократов. Пусть Чую и обучили некоторым правилам этикета, но говорить с кем-либо запретили. А если кто-нибудь все же решит с ним поболтать о светской жизни? Во-вторых, он будет спутницей самого Дазая, мать его, Осаму. А что же скажет сама невеста графа, когда увидит их вместе? Если Дазай хочет позлить свою избранницу, то Чуя явно не тот, кого можно использовать. Это могла бы быть любая другая на его месте. Так почему же? Есть вопрос, но нет ответа. Чуя вздохнул, этого человека, как ни старайся, он понять не мог. Эта ночь была свежей. Чуя вышел на балкон и с наслаждением вдохнул запах росы и садовых цветов. Он слишком смутно представлял себе завтрашний вечер. Будет много людей, и гости начнут приезжать уже утром. Чуе придется находиться в этой комнате до самого начала бала. Он, по словам Дазая, должен быть сюрпризом. Такая роль Чуе была не по душе. Он вообще, если бы мог, отказался бы от участия в этом спектакле. Да, ведь это был точно спектакль, и Чуя чувствовал себя в нем яблоком раздора. Липкое предчувствие чего-то нехорошего настойчиво напоминало о себе звоночком. Чуя провел рукой по своим волосам. Они были уже достаточно длинными, волнистыми. Действительно, как у девушки. Возможно ли что поэтому Дазай выбрал его? Мысли были не такими уж и веселыми. Чуя прошел к своей кровати и забрался под одеяло. Находиться в этом месте до сих пор было как-то неловко. Граф так позаботился о нем, выделил комнату, нашел достойных учителей. Но что-то Чуе все равно не давало покоя. Из-за этого беспокойства сон никак не шел. Чуя провертелся так около часа, прежде чем смог уснуть. Следующее утро встретило его солнечными лучами в лицо. Чуя что-то промычал сквозь сон и отвернулся. Хотелось поспать еще немного, но назойливое солнце грело в затылок, пришлось проснуться. Чуя поднялся и подошел к окну. В саду уже пели птицы. Утренняя прохлада пробиралась под ночную рубашку приятными мурашками. Всего на мгновение Чуя почувствовал себя настоящим принцем. Двери в комнату громко распахнулись, заставляя Чую невольно вздрогнуть и обернуться. К нему буквально влетели две девушки в платьях горничных. Одна была невысокого роста с иссиня-черными волосами, собранными в два низких и длинных хвоста, а вторая — блондинка, немного повыше, волосы у нее были короткие, а глаза горели от какого-то странного предвкушения. Первая держала до боли знакомое красное платье, а вторая расческу и множество прилагающихся к ней аксессуаров. — Божечки! — воскликнула вдруг блондиночка, подскочив к Чуе ближе. — Поверить не могу, что я и Кёка будем наряжать такого красавца. Ох, как невежливо с моей стороны, — она неловко заулыбалась. — Ичиё Хигучи, твоя помощница на сегодняшний день. А это Кёка, она также будет помогать. Ты ведь Чуя, да? Будешь присутствовать, на балу в качестве красавицы? — Хигучи, не дави на него, — поддержка со стороны Кёки пришла очень даже вовремя. Чуя едва не вышел на балкон от такого напора. — С-спасибо, — пробормотал он, непонятно кому адресуя благодарность. — Ой, прости-прости, — Хигучи рассмеялась. — Я не ожидала, что ты будешь таким привлекательным. Чуя от таких слов невольно покраснел. Эти девушки тоже почему-то не удивлялись, почему его переодевают в женское платье. Они просто выполняли свою работу. — Для начала тебя нужно отвести в ванную и привести твои волосы в порядок. Кёка, сходи за полотенцами и сменной одеждой. — Хорошо. — А я пока займусь тобой, — эти слова почему-то заставили Чую нервно улыбнуться. Хигучи вцепилась в его руку словно клещами и потянула за собой. — Идем. Пока в доме никого нет, тебя нужно провести незаметно. Никто ведь не должен знать о твоей природе, — и она снова рассмеялась. Чуя никогда не думал, что его шевелюру будут так мучать. Хигучи творила, что хотела: строила замки из пены, делала рожки из склеенных из-за мыла волос, выдувала мыльные пузыри — в общем, веселилась на полную катушку. Чуе же оставалось молча это терпеть. — Ох, у тебя такие красивые и шелковистые волосы. Любая девушка позавидовала бы, — говорила Хигучи, расчесывая волосы Чуи специальным гребнем. — Они должны высохнуть примерно за час. Однако сейчас больше всего на свете Чуя хотел есть, об этом ярко кричал урчащий живот. Завтрак наступил только после хорошей просушки волос. Затем за рыжие локоны принялась Кёка, а Хигучи взялась за маникюр. На все эти приготовления ушло много времени. В особняк уже начали приезжать первые гости. Чуя видел чужие кареты из окна и чувствовал, как сердце начинало колотиться быстрее. С каждым часом, с каждой минутой, торжество приближалось. Вместе с тем все беспокойнее вел себя Чуя. — Не волнуйся ты так, — успокаивала Хигучи. — Все пройдет хорошо. Никто даже не заметит, что под маской скрывается юноша. Уж на нас можешь рассчитывать. К этому времени на Чую уже надели и затянули как следует платье. Бедный слуга еще никогда не испытывал такого недостатка кислорода. И как только девушки их носят? Сейчас из его волос плели, по словам Хигучи, произведение искусства. Чуя прекрасно видел себя в зеркале. Он не мог сказать, нравится ему это или нет, но, если бы ему предложили снять с себя всю эту красоту, он бы с радостью согласился. Уж лучше бы на его месте действительно оказалась сестрица. Лучше бы в том огне он погиб, а не она. Это было бы куда правильнее. Его размышления прервал негромкий стук в двери. — Кёка, милашка, посмотри, кто там, — попросила Хигучи, не отрываясь от дела. Кёка молча кивнула и приоткрыла дверь. Она с кем-то перекинулась парой фраз и вернулась обратно. — Господин Дазай сегодня немного опоздает на бал, — сказала она. — Он попросил отвести Чую в зал после того, как зайдут все прибывшие гости. — Это был он? — спросил вдруг Чуя. — Нет, Акутагава. Хигучи осторожно вплетала красную ленту в волосы, высунув от старания язык. Временами Чуе было больно, но Ичиё говорила: — Красота требует жертв, терпи. Все было готово спустя мучительно долгое количество времени. Чуя оценивающе рассматривал себя в зеркале. Ему было неуютно в таком образе, непривычно, и до ужаса неловко. — А может все же стоит расслабить немного пояс? Мне дышать сложно, — жалобно попросил Чуя. Лента на шее также душила. Хигучи безжалостно отказала, Кёка же молча протянула туфли-лодочки. Они были черными, на небольшом каблуке, но даже он принес Чуе множество неудобств. В конце концов, выводили юношу из комнаты под руки, пока он не смог устоять ровно. Если не считать несколько падений, пока они шли, он очень хорошо держался. Перед входом в большой зал, Чуя никак не мог надышаться. Внутри играли скрипки и виолончели, слышались разговоры и смех. — Немного приподними подол платья, иначе упадешь, — посоветовала Хигучи. — Ты сейчас сам туда зайдешь, мы не сможем тебя сопровождать. Чуя испуганно посмотрел на нее. — Извини, нас нет в списке приглашенных, — неловко рассмеялась Хигучи. Он надела черную бархатную маску Чуе на глаза и поправила ленты. — Мы создали шедевр! Ты должен поразить всех, — глаза девушки вновь засияли от восторга. Чуя глубоко вздохнул, насколько позволяло платье, и шагнул вперед, к музыке, танцам и светским разговорам. Через прорези маски прорвался яркий свет и шум. Поначалу показалось, что Чуя на мгновение потерял способность слышать, но на самом деле это все затихли, приковав все свои взгляды к нему. Чуя замер, сделав всего пару шагов вперед. Ноги его совсем не слушались. Вокруг зашептались. Чуя слышал в свой адрес исключительно комплименты и заинтересованность. — Какая красавица. — Кто она? — С кем она пришла? Действительно, с кем? Чуя пришел сюда по прихоти Дазая. Ладно, как там Хигучи говорила: приподнять подол платья. Чуя так и сделал и шагнул вперед. Неожиданно ему дорогу перекрыл какой-то незнакомый молодой человек в маске ворона с перьями. Взмахнув плащом, он опустился перед Чуей на одно колено, склонившись будто рыцарь. Перья на его воротнике затрепетали от поднявшегося ветра. Чуя замер, не зная, что ему делать. Юноша вдруг поднял голову и протянул руку. Он приглашал на танец.