Боль - цена жизни

– Прокатимся? Алиса недоуменно хлопает глазами, смотря на стоящего в дверях её квартиры Измайлова. От неё несёт алкоголем и пылью, которой квартира поросла вдоль и поперёк, ибо Рыбкиной не нужен порядок. Она просто ночует здесь. Не живёт. Вообще не живёт. Её карие глаза выгодно подчеркивают красные круги и едва заметные чёрные подтёки туши, которые Алиса тут же вытирает тыльной стороной ладони, заметив, как он смотрит. Гриша впервые видит её настолько разбитой. Когда-то он сказал Володе, что эта девушка в разы хуже него самого. А сейчас он готов отрезать себе язык за такие слова. Рыбкина, возможно, лучше их всех вместе взятых. Если нет, то уж сильнее точно. Сейчас, когда просто сдохнуть хочется, первое, о чём она думает – не гоже терминаторам плакать перед своими начальниками. – Чего? – наконец выдавливает из себя она, а затем, чуть пораскинув мозгами, исправляется. – Куда? Измайлов улыбается едва заметно, и это самое больше, на что он сейчас способен.

***

Алиса молчит и даже не думает спрашивать, что случилось. Она прекрасно понимает, что, в такой ситуации, сама бы кому-нибудь шею свернула за подобный вопрос. Поэтому Рыбкина просто наблюдает за мелькающими огнями большого города из окна машины и думает о своём. О личном. Измайлов мельком переводит на неё взгляд, чтобы тут же вернуться к созерцанию дорожной ленты. Он думает, что не зря затеил всё это. Не зря вытащил Ведьму Всея Барвиха Серверное из своего укрытия и объятий литровой бутылки водки. Гриша и сам понимает, что бухать в одиночестве, когда в душе всё так хреново, что, сука, хочется просто лечь на пол и сдохнуть – самая херовая затея из всех, что можно только придумать. Вот только, в случае Рыбкиной, это была единственная. Алиса просто не видит других вариантов времяпрепровождения. Да и жизни, в общем-то. Он читал личное дело из детского дома. Социопатия, агрессивность, недоверие к другим, повышенное чувство справедливости. Лучше бы Измайлов охарактеризовать её и не смог. Вот только, сам бы добавил в этот небольшой список одну приписку: "В следствие разкуроченной к херам жизни". Как и у него. Как и он сам. Рыбкина такая же. Его гендерно-противоположное отражение. Особенно это было заметно по реакции Володи, когда тот впервые увидел её "истинное лицо". Перекрестился и побежал в церковь, свечки ставить и молиться. Демоническое лицо, на деле – всего лишь очередная маска, которую Алиса создала, чтобы выжить. В ней столько всего фальшивого-наигранного, что вытащить что-то настоящее пиздец, как сложно. Вот только, она – это он. И Гриша знает, как со всем этим дерьмом справиться. Он протягивает руку ладонью вверх, и Рыбкина отвлекается от созерцания пейзажей за окном, заметив какое-то движение. Измайлов даёт ей право выбора: вылезти из этой ямы с ним, или остаться на дне и попытаться выкарабкаться самой. Проходит пара секунд от силы, и Рыбкина кладёт свою ладонь поверх его и переплетает пальцы. Алиса даже не думает. У неё появился шанс, и она им воспользуется. Ветер свистит в ушах, заглушаемый рёвом мотора. Колёса визжат, когда он врывается в поворот, едва не зацепив отбойник и вдавливает педаль газа до упора. Машина набирает скорость, мысли выветриваются из головы, оставляя лишь настоящую эфорию и умиротворение. Только сейчас он чувствует себя по-настоящему нужным.