The Rise of a Dark Lord

      Гарри проснулся довольно резко, и у него ушло несколько секунд на осознание того, что же его разбудило. Когда он услышал этот звук снова, он уже более ясно соображал и смог распознать уханье нескольких сов за окном, а также раздающиеся время от времени постукивания. Его немного удивил тот факт, что его дожидалось сразу несколько сов; он, конечно, получал письма от своих друзей, но обычно они прибывали в разное время, поэтому сегодняшняя ситуация была необычной.       Когда он услышал, что шум, производимый совами, усилился, он вздохнул и встал с кровати. Несмотря на то, что слышать происходящее снаружи его сундука было довольно-таки удобно, в этот момент он жалел о наличии подобной возможности.       Как только он покинул сундук и перевёл взгляд на окно, он увидел семь сов, сидящих на наружном откосе окна. Он сразу же узнал их, они принадлежали членам его Двора. Однако это нисколько не помогло ему понять, почему они все были здесь. Вчера он отправил письмо Маркусу, и написание ответа обычно занимало день или два. Должно быть, что-то случилось, раз все совы были здесь в одно и то же время.       Открыв ближайшее к нему письмо, его недоумение лишь усилилось. Оно было от его демонов и звучало следующим образом: «Гарри, Пожалуйста, будь осторожен. Никуда не ходи без своей волшебной палочки и не передвигайся в одиночестве. Скоро увидимся, Фред и Джордж».       Не считая того, что это письмо было очень коротким, оно было написано не в их обычном стиле. Кроме того, почему они настолько волновались о его безопасности?       Отложив письмо близнецов в сторону, он взял в руки следующее. «Гарри, Не принимай никаких поспешных решений. Не выходи на улицу ночью. И, пожалуйста, будь осторожен, Адриан». «Гарри, Я поговорил со своей матерью, мы возвращаемся в Англию при первой же возможности. Никуда не ходи один, Блейз». «Гарри, Будь осторожен. Чтобы ни произошло, оставайся в приюте, не броди по округе. Всегда держи при себе волшебную палочку, Грэхам». «Гарри, Мы сейчас же возвращаемся в Англию, Тео».       Теперь Гарри был в полном недоумении. Что, чёрт возьми, творилось с его Двором? Было очевидно, что они все волновались о нём, но он совершенно не понимал почему. Его летние каникулы были ужасно скучными и проходили без каких-либо волнующих моментов. Самое интересное событие за всё лето произошло, когда он поджёг своё кресло, пробуя одно из заклинаний в своём сундуке. Несмотря на то, что он не мог использовать свою волшебную палочку при тренировке, он случайно выполнил заклинание без её помощи. Настоящее заклинание, а не управление магией, что он обычно делал, и которое в основном зависело от его настроения и воли — не являлось заклинанием в полном смысле этого слова. Естественно, сделав один раз, он попытался повторить это снова. Было трудно, и он был очень истощён в конце, но ему всё же удалось сделать это вновь. Кроме этого события всё было как обычно тихо и спокойно. «Гарри, Насколько я знаю, ты не получаешь Ежедневный Пророк, поэтому я не знаю, известно ли тебе о произошедшем в Магическом Мире. Был совершён побег из Азкабана. По заявлениям нескольких волшебников, Сириус Блэк, сбежавший заключённый, был правой рукой Тёмного Лорда и, если верить некоторым слухам, он сбежал, чтобы отомстить за то, что произошло с его Лордом, поэтому все считают, что он будет охотиться за тобой. В связи с чем, я умоляю тебя, будь очень осторожен. Никуда не ходи в одиночестве. Как только у меня появятся новости, я напишу тебе, Маркус».       Что ж, по крайней мере, письмо Маркуса объясняло, почему все его друзья были в панике. Они решили, что он уже знал о Сириусе Блэке, потому и не называли в своих письмах причину своего столь сильного беспокойства.       Возможно, ему всё же следовало подписаться на Ежедневный Пророк, но, если быть честным, он просто никогда не задумывался об этом раньше. В Хогвартсе всегда были доступные экземпляры, если ему они вдруг были нужны, да и большую часть прошлого лета он провёл в Малфой-Мэноре, поэтому там у него тоже был постоянный доступ к прессе. У него раньше и правда не было необходимости в подписке на неё.       Взяв в руки последнее письмо, он почувствовал небольшой импульс, пробежавший по его руке как раз в момент открытия. Он немного нахмурился, недоумевая, что же произошло. «Гарри, Мы будем с тобой через десять минут, Драко». «Хмм, Драко, должно быть, действительно беспокоится», подумал он. По крайней мере теперь он знал, что это был за импульс, должно быть, подобным образом активировалось определяющее местоположение заклинание. Это лишь показывало, насколько сильно был встревожен Драко, раз не побоялся, что подобное его разозлит.       Что ж, учитывая, что Малфои очевидно уже были в пути, ему, наверное, следовало одеться и начать собирать свои вещи; он сильно сомневался, что останется в приюте после их визита.       Около десяти минут спустя в дверь его комнаты постучали. — Да? — Гарри, — произнесла миссис Браун, заглянув через приоткрытую дверь, — К тебе посетители, они ждут в гостиной.       По её тону Гарри понял, что это были Малфои, они всегда производили подобный эффект на тех, кто их видел впервые. В конце концов, они были довольно впечатляющей семьёй. — Просто позвольте мне закончить собираться, я спущусь, как только всё будет готово.       Миссис Браун кивнула и ушла в лёгком изумлении.       Гарри удвоил скорость, его не столько волновало то, что Малфои дожидались его, сколько то, что если его предположения верны, то чем быстрее он соберётся, тем скорее сможет покинуть это место.       Войдя в гостиную, он сразу же заметил Малфоев, ему даже не потребовалось искать их, так сильно они выделялись. Он не мог не восхититься тем, что даже в маленькой, обветшалой комнате, служащей гостиной для всех воспитанников, они выглядели так же аристократично, как и в своём собственном доме.       К несчастью, они были в комнате не одни; практически все воспитанники приюта тоже были здесь. Учитывая ранний час и приближающийся завтрак, подобное скопление его не удивляло, они все дожидались приглашения за стол; отсутствовали только те, кого миссис Браун приходилось практически силой вытаскивать из кровати. — Гарри!       Этот возглас стал его единственным предупреждением, и в следующую секунду его друг обнимал его так крепко, будто они не виделись несколько лет. — Ты в порядке, ты в порядке, ты в порядке… — продолжал бормотать Драко, но говорил слишком тихо, чтобы кто-то кроме него мог расслышать эти слова. Гарри лишь усмехнулся. — Да, Драко, со мной всё хорошо.       Драко отпустил его, и Гарри мог заметить появившийся на его щеках небольшой румянец. — Доброе утро, мистер Малфой, миссис Малфой. — Доброе утро, дорогой, — миссис Малфой тоже поприветствовала его объятиями, — И разве я не говорила тебе называть меня Циссой? — продолжила она после того, как отпустила его.       Гарри улыбнулся: это было первым, о чём попросила его миссис Малфой, когда они встретились. — Чем же я обязан вашему визиту? — спросил Гарри после того, как предложил им сесть на свободные стулья. — Мы пришли забрать тебя, чтобы ты мог провести остаток летних каникул с нами, — ответил Драко, сверля его своими большими серебристыми глазами, безмолвно прося согласиться. — О? Имеет ли это внезапное предложение связь с Сириусом Блэком?       Драко слегка покраснел, но ничего не сказал, лишь продолжил решительно смотреть на него, и Гарри знал, что тот не отступит, даже если ему придётся тащить Гарри за собой в Малфой-Мэнор силой. — Понятно, — практически шёпотом произнёс Гарри и посмотрел на родителей Драко, которые всё это время молчали, — Учитывая ваш собственный опыт, мистер Малфой, вы считаете Блэка угрозой? Вы вращались в одном окружении?       Гарри знал, что Люциус поймёт, о чём он спрашивал. Он не собирался отказываться от приглашения, но, возможно, ему удастся выяснить немного больше информации сначала. — Я не могу сказать, что мы имели дело с одинаковым окружением, обычно мы были в разных группах; хотя стоит также учесть, что я не ручаюсь, что знаю всех, — Малфой действительно понял его вопрос. Его ответ, однако, был любопытным. Люциус не только не знал, что Блэк, предположительно, являлся правой рукой Волан-де-Морта, хотя сам он, по слухам, входил во Внутренний Круг, но и сказал, будто бы они с Блэком находились в разных группах. Учитывая всё, что ему было известно о войне, хотя этой информации у него было меньше, чем ему хотелось, он знал, что тогда было две «группы»: Тёмные и Светлые. Если Люциус Малфой, очевидно, был Тёмным, то это означало, что Блэк должен был быть Светлым. Это было очень любопытно, но всё же не отвечало ни на один из имеющихся у него вопросов, лишь добавляло новые. Конечно, существовала и вероятность того, что Малфой лгал, но Гарри чувствовал, что Люциус сказал правду. — Однако, стоит принять во внимание, что Блэк смог сделать то, что многие волшебники считали совершенно невозможным, и для этого у него должна быть довольно веская причина.       Гарри тоже подумал об этом, ему было действительно любопытно, как Блэку удалось сбежать из Азкабана. Возможно, он сможет поделиться этим с ним, но не стоило слишком уж на это рассчитывать. Учитывая, что Блэк, по слухам, хотел убить его, он, вероятно, не согласится обсудить с ним аспекты побегов из тюрьмы за чашечкой чая, несмотря на то, какой весёлой могла бы быть эта беседа. — Хорошо, тогда я пойду собирать свои вещи, мне нужно лишь немного времени.       Гарри заметил миссис Браун, расположившуюся в кресле на некотором отдалении от них. Так же как и другие мальчики в комнате, она старалась не смотреть, а точнее, не таращиться на них, но у неё это не слишком хорошо получалось. Гарри не мог винить их в этом, Малфои были очень красивой семьёй, а они никогда не видели столь красивых людей в этом приюте. Конечно, живя с ним так долго, они уже успели привыкнуть к его внешности, поэтому теперь уже не таращились на него подобным образом. — Миссис Браун, — произнёс Гарри, привлекая к себе внимание смотрительницы. — Я покидаю приют сегодня и вернусь лишь следующим летом. — Но…       Видя взгляд Гарри, направленный на неё, она больше ничего не сказала и просто кивнула. Они оба понимали, что она не могла остановить его, и даже если бы ей удалось, эти зелёные глаза обещали серьёзные последствия такого решения, с чем ей совершенно не хотелось сталкиваться.       Поняв, что миссис Браун больше не доставит проблем, Гарри кивнул и направился в свою комнату. Он собрался гораздо быстрее, чем прежде, так как с трудом мог дождаться возвращения в Магический Мир.

***

      Он чувствовал усталость. К сожалению, время не было милосердно к нему, и с каждым годом справляться с его состоянием становилось всё труднее.       Он всё ещё не знал, было ли принятое им решение верным, но соблазн был слишком велик, чтобы он хотя бы задумался об отказе. Любая возможность, которая позволила бы увидеть последнего члена его стаи, была настоящей удачей, даже если его волчонок не знал его.       Пытаясь занять более удобное положение, он старательно игнорировал издаваемый студентами снаружи шум, несмотря на всю его усталость, этот гомон мешал ему заснуть. В некоторых ситуациях наличие столь чуткого слуха было скорее проклятием, нежели преимуществом.       Однако случались и ситуации, когда это было ему на руку; он не сомневался, что если бы не его слух, он бы даже не подозревал о приближающихся к его купе шагах. Прежде чем хотя бы задуматься об этом, он уже наложил заклинание, показывающее любому смотрящему на него, что он крепко спал. Он так часто использовал эту иллюзию, что она уже практически стала его второй натурой. Он пользовался ей каждый раз, когда был в маггловском транспорте, или во времена учёбы в Хогвартсе, когда ему хотелось немного покоя; эта иллюзия также помогала подслушивать разговоры окружающих, не выдавая себя. Эта привычка была уже настолько въевшейся, что он замечал использование этого заклинания лишь по появляющейся вокруг него магии. Пока он раздумывал о том, стоит ли ему снять чары, те, кто приближались к купе, уже открыли дверь.       Он остался в том же положении, но перевёл взгляд на вошедшего студента и не мог не обрадоваться тому, что его лицо было скрыто иллюзией, иначе окружающие увидели, как он ошеломлён. Он может никогда и не встречал юношу, стоящего в дверях, но мгновенно смог его узнать, потому что перед ним находилась точная миниатюрная копия Люциуса Малфоя, этот юноша мог быть лишь его сыном. — В этом купе уже кто-то есть, — произнёс Малфой, переведя взгляд вправо, предположительно, на своих друзей. — Тогда выдвори его, это моё купе, — прозвучал чей-то голос, и инстинктивно он понял, что говорящий был лидером. Это его удивило, насколько он помнил, Слизерином всегда правили именно Малфои. — Это не студент. Кроме того, он спит, и не похоже, что в скором времени проснётся.       Он услышал вздох. — Неважно, это моё купе, и поедем мы именно в нём.       Малфой кивнул и прошёл внутрь, сразу за ним последовал мальчик, которого он тоже узнал, тот был очень похож на Тадеуса Нотта, скорее всего, это был его сын.       С небольшим трудом он подавил обречённый вздох, ему «повезло» оказаться в купе, в котором обычно сидели дети Пожирателей Смерти. Он даже не хотел представлять, кем же был их лидер, похоже, ему придётся смириться с тем, что всю дорогу он проведёт, слушая их разговоры о чистоте крови и превосходстве чистокровных волшебников над всеми остальными.       В купе вошли ещё двое юношей, которых он не знал, а за ними ещё один, которого он узнал лишь благодаря его запаху. Он почувствовал, как его сердце пропустило удар, когда мальчик вошёл в купе; он не мог узнать его по внешности, но его запах был незабываем. Он не остался полностью идентичным тому, каким был раньше, но всё же в нём присутствовала та же основа. Это был запах его волчонка, перед ним был Гарри Джеймс Поттер, последний из его стаи.       Он с трудом мог поверить в это, он наконец нашёл своего волчонка, хотя он и не понимал, почему тот находился в купе, полном детей Пожирателей Смерти. Лишь после этой мысли он заметил, какая на юноше была форма: вместо ожидаемого красного с золотом, был изумрудно-зелёный с серебром, а вместо льва на мантии красовалась змея. Гарри, сын Джеймса, был слизеринцем. Как подобное вообще могло произойти? — Как ты считаешь, кто это? — спросил темнокожий юноша, проследовавший за Гарри и закрывший за ними дверь. Лишь сейчас он понял, что все, за исключением Гарри разглядывали его. — Учитывая, что Локхарт больше не в Хогвартсе, я думаю, что это наш новый преподаватель ЗОТИ, — ответил Гарри, и он понял, что голос, предположительно принадлежавший лидеру, оказался голосом Гарри.       Гарри был во главе Слизерина? Как оказалось, что Мальчик-Который-Выжил был лидером группы, состоящей из детей Пожирателей Смерти?       Жестокий смех Нотта заставил Гарри приподнять бровь. — После того, что ты с ним сделал, меня совершенно не удивляет то, что он решил не оставаться больше в Хогвартсе. — Я не понимаю с чего ты взял, что я с ним что-то сделал, — ответил Гарри с одним из самых невинных выражений лица, которые ему доводилось видеть, и если бы он не видел, как Джеймс использовал точно такое же выражение, он бы без сомнений поверил бы в его правдивость. Остальные рассмеялись, показывая, что они верили ему так же, как и он сам. — Ну конечно, ты ничего не делал, — согласился Малфой, — То, что Локхарт начинал видеть все свои сильнейшие страхи каждый раз, когда он оказывался хотя бы в том же коридоре, что и ты — простое совпадение.       Гарри кивнул и с совершенно серьёзным выражением лица заявил: — У нас в школе, должно быть, просто было нашествие боггартов.       Юноши продолжили веселиться, пока поезд не начал движение. — Так странно быть здесь без Маркуса, — заметил один из юношей, которых он не узнал. — Он провёл с нами этим летом так много времени, что на мгновение я и забыл о том, что он окончил Хогвартс, — добавил Малфой с небольшой улыбкой.       Гарри рассмеялся. — Вы все практически переселились в Малфой-Мэнор этим летом. — Чего ещё ты ожидал? — серьёзным тоном спросил Нотт, он удивился, заметив, что остальные ребята смотрели на Гарри с точно такими же выражениями на лицах. — Я не нуждаюсь в защите, — резко заявил Гарри настолько ледяным тоном, что его глаза шокировано распахнулись, даже его волк забеспокоился, он мог отчётливо различить появившийся на лицах других юношей страх. Однако их решимость не была подорвана. — Лишь то, что ты не нуждаешься в ней, не значит, что мы не будем защищать тебя, — ответил Нотт, и в его голосе слышалось, что он имел в виду каждое произнесённое слово. — Мы твой Королевский Двор, мы всегда будем делать всё, что в наших силах для тебя и можем поклясться в этом своими жизнями и магией, если это то, чего ты потребуешь.       Когда юноша закончил говорить, четверо остальных слизеринцев согласно кивнули; он был очень поражён увидеть такую преданность и трепет на их лицах. Он помнил, что видел подобные взгляды, когда ещё сам учился в Хогвартсе, а также и после выпуска из школы. Именно так выглядели Пожиратели Смерти, когда они говорили о своём Мастере. Что, чёрт возьми, Гарри сделал такого, чтобы заслужить такие взгляды? — В этом нет необходимости, — ответил Гарри уже обычным тоном, что заставило остальных улыбнуться. — Кто будет разговаривать с первокурсниками в этом году? — спросил мальчик, сидящий рядом с ним, он показался ему самым старшим из всех присутствующих. — Тео, — ответил Гарри, смотря на Нотта. — Ты хорошо с этим справился в прошлом году, нам не нужно ничего менять. — Я надеюсь, что никто из них не окажется таким же идиотом, как тот мальчишка, — добавил тот же юноша, и Гарри рассмеялся; этот смех, наполнивший купе, был холодным и жестоким, у него от подобного даже дрожь по спине пробежала. — Я даже не знаю. Было забавно смотреть, как Блейз с ним разобрался, — заметил Гарри, взглянув на темнокожего мальчика. — Мне и самому это понравилось, — ответил Блейз с садистской улыбкой.       Ему было всё труднее понять происходящее. Его волчонок был совершенно не похож на то, каким он его себе представлял. Если взять всё то, что он успел увидеть и услышать, Гарри был жестоким манипулятором с садистскими наклонностями. Он никак не мог соотнести юношу перед ним с невинным младенцем, которого он любил, как собственного сына.       Однако по прошествии некоторого времени он увидел, что все юноши также могли вести себя и как подростки; они играли в шахматы и рассказывали друг другу забавные истории, чем-то это напомнило ему его собственные поездки в купе полном друзей.       Теперь он мог различить и черты родителей в Гарри. Он мог заметить Джеймса в его харизме и лидерских качествах, очаровывавших всех вокруг. Он также мог различить черты Лили в нём с её умом и постоянной жаждой знаний.       И теперь, вспомнив двух своих друзей, он также вспомнил и то, как яростно те могли сражаться. Неважно, что Джеймс был ему словно родной брат, он отлично осознавал, насколько тот мог быть злопамятным; но в то же время Джеймс был гриффиндорцем и к тому же Поттером, поэтому никто из окружающих никогда и не подумал бы о том, что Джеймс мог быть хоть на немного Тёмным или злым. Несмотря на то, что Пожиратели Смерти, столкнувшиеся с его другом в бою, никогда не выживали, никто и не думал ничего говорить по поводу того, что некоторые из используемых Джеймсом заклятий были тёмной магией, потому что это было военное время. И всё же ему было известно, насколько сильно Джеймс любил сражаться, насколько он предвкушал рейды. Джеймс до смерти любил Лили, и Гарри был для него целым миром, но его бессовестность и иногда даже жестокость, по силе не уступали этому чувству.       Он слегка улыбнулся: возможно, Гарри был больше похож на родителей, чем он решил поначалу.       Дверь в купе снова открылась, вырывая его из собственных мыслей, и внутрь вошли двое юношей, которых он сразу же узнал. Цвет их волос нельзя было ни с чем спутать, оба юноши, судя по всему, совершенно идентичные близнецы, могли быть только из семьи Уизли. Как только он увидел эмблемы Гриффиндора на их мантиях, он приготовился вмешаться, на случай, если возникнут проблемы, а, учитывая, что в одном купе находились гриффиндорцы и слизеринцы, конфликт разгорится очень быстро.       Однако близнецы улыбнулись, как только увидели, кто находился в купе. — Гарри! — одновременно воскликнули оба. — Мы… — Так рады… — Видеть… — Что ты в порядке, — чередуясь между собой произнесли близнецы. — Демоны, я не ожидал увидеть вас столь рано после начала поездки, — сказал Гарри, рассматривая их и совершенно игнорируя их слова. — Мы не видели тебя целое лето, — ответил близнец стоящий справа так, будто одно это всё объясняло. Затем он сел на пол и облокотился о дверь, его брат поступил так же. Учитывая то, как переглянулись остальные пятеро между собой, он полагал, что для них это действительно было достаточным объяснением. — А для вас, значит, провести целое лето без меня невыносимо? — лишь с небольшой ноткой сарказма в голосе поинтересовался у них Гарри.       Близнецы ничего на это не ответили, лишь улыбнулись, но в их глазах были искорки, которые он так часто видел у своих собственных друзей.       Гарри покачал головой и рассмеялся. Любящая улыбка, которой он их наградил, заставила всех в купе улыбнуться. — Я тут подумал, — произнёс Гарри, глядя на близнецов. — Сегодня, когда мы вернёмся в нашу гостиную после пира и будем представлять Двор новым слизеринцам, я хочу, чтобы вы оба были с нами.       Удивление можно было заметить на лице каждого из них, очевидно, это было не то, что они ожидали услышать. — Гарри, никто не знает о том, что мы являемся членами Двора. Это одна из причин, по которой мы можем настолько успешно шпионить для Двора, — ответил близнец справа. — Это и тот факт, что никто не поверит в то, что двое гриффиндорцев когда-либо добровольно согласятся присоединиться к группе слизеринцев, — добавил другой. — Фред, — произнёс Гарри, смотря на близнеца справа. — Джордж, — продолжил он, переводя взгляд на левого. — Вы члены моего Королевского Двора, и настало время, чтобы слизеринцы узнали об этом. Я не собираюсь позволять всей школе узнать об этом, лишь слизеринцам. — И откуда ты знаешь, что слизеринцы никому больше об этом не расскажут? — спросил Фред.       На лице Гарри появилась улыбка, и она была настолько садистской, что он не смог сдержать дрожи, пробежавшей у него по спине. — Я — Король Слизерина, — тон Гарри был невероятно высокомерным, он уже слышал подобный тон у Джеймса сотни раз.       Остальные рассмеялись, и Фред покачал головой. — Хорошо, о, великий Король Змей. Когда пир закончится, мы вернёмся с вами в гостиную; мы сможем сделать так, чтобы нас никто не заметил. — Я верю в ваши способности незаметного проникновения, — с нотками веселья в голосе сказал Гарри. — Ты ведь понимаешь, что если кто-нибудь узнает, что Демоны являются членами Двора, они обвинят нас в развращении бедных, невинных гриффиндорцев, — заметил юноша, сидящий рядом с ним. — Ну, учитывая, что это их называют Демонами, возможно, мы сможем убедить всех в том, что это именно они были теми, кто развратил нас, — добавил ещё один юноша, которого он не знал.       Они рассмеялись, совершенно не обращая внимания на возмущённые лица близнецов. — Ты совершенно прав, Адриан, — воскликнул Нотт, когда смог взять свой смех под контроль, — Близнецы — ночной кошмар всех профессоров, кроме того, мы всегда можем использовать наше секретное оружие! — Какое секретное оружие? — спросил сидящий рядом с ним юноша. — Грэхам, Грэхам, Грэхам… Как ты можешь не знать о нашем секретном оружии? — драматично спросил Малфой. — Да, Грэхам, как ты можешь не знать? — спросил голос, который был столь невинным, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы определить, кто именно это сказал. Гарри сейчас выглядел столь юно и наивно, что его было практически невозможно соотнести с тем Гарри, которого он видел до этого. — Это нечестно! — возмущённо воскликнул Джордж, хотя улыбка на его лице выдавала его истинные чувства. — Точно! Кто поверит нам, если он будет выглядеть подобным образом? — добавил Фред. — Вот именно, — согласно кивнул Блейз. — Это и есть наше секретное оружие, — при этом Блейз выглядел настолько самодовольным, что остальные просто не смогли сдержать смех.       Раньше они были такими же самодовольными и не сомневались в своём превосходстве над остальными, особенно Сириус и Джеймс. Они, можно сказать, были неофициальными Королями Гриффиндора, видимо, сын Джеймса последовал по стопам своего отца.       Чувствуя, как поезд начал замедляться, он вернулся из своих воспоминаний и недоумённо осмотрелся; было ещё слишком рано для того, чтобы они уже приехали в Хогвартс. — Что происходит? — спросил Малфой, не обращаясь ни к кому конкретному.       Гарри, сидящий около окна, посмотрел наружу и нахмурился. — Я не могу видеть чётко, но, похоже, снаружи что-то движется, — произнёс он, всё ещё пытаясь получше разглядеть, что же там происходит.       Как только они это услышали, поведение всех юношей мгновенно изменилось. Они все достали свои волшебные палочки и встали перед Гарри, отгораживая его от двери.       Он был немного удивлён, увидев их решительные лица и стремление в их глазах во что бы то ни стало защитить Гарри. Однако у него не было времени и дальше размышлять об этом, потому что температура в купе резко упала. Почувствовав это, он сразу догадался, что происходило. Хотя он и не понял, почему, ведь Дамблдор говорил, что им не позволено будет заходить в поезд. — Гарри, ты в порядке? — спросил Нотт, и лишь тогда он заметил, что Гарри был невероятно бледен, его трясло, а взгляд был затуманен. — Что происходит? — спросил Блейз, взволнованно оглядывая Гарри и всё же ни на секунду не сводя палочку с двери.       Юноша по имени Грэхам выругался и посмотрел на Адриана. — Дементоры, — произнёс он, и у всех на лицах появилось понимание. — Твою мать, твою мать, твою мать, — выругался Адриан, — Как, чёрт возьми, мы будем защищать его от дементоров? Никто из нас не знает, как вызывать Патронуса. — Огонь, — одновременно произнесли близнецы. — Это лучше, чем ничего, — добавил Нотт, согласно кивнув.       Они все были бледны, а Блейза даже немного трясло. Он же молил Мерлина, чтобы поезд снова начал движение, и они могли бы оставить этих существ позади, но когда в купе стало ещё холоднее, и чувство отчаянья только возросло, он понял, что его молитвы не возымели эффекта.       С чувством ужаса он наблюдал, как сгнившая, покрытая струпьями рука начала открывать дверь их купе.       Юноши ещё сильнее побледнели, но он был очень впечатлён, увидев, что они всё ещё стояли перед Гарри, стараясь оградить его. Он ожидал, что дементор уйдёт, но существо зашло в их купе и повернулось к юношам. Лишь услышав стон Гарри, он очнулся из своего ступора и начал действовать. — Expecto Patronum, — чётко произнёс он, вставая со своего места и разрушая созданную ранее иллюзию. Пройдя вперёд, он встал перед юношами.       Существо немедленно покинуло их купе, и спустя несколько секунд лампочки снова загорелись, а температура вернулась на нормальный уровень.       Он оглянулся и увидел, что все остальные уже не были настолько бледны. Нотт уже был рядом с Гарри, который всё ещё пребывал в том же состоянии. — Всё в порядке? — спросил он. — Разве он выглядит так, будто он в порядке? — прорычал Нотт, на несколько секунд переведя на него яростный взгляд, прежде чем снова полностью сосредоточиться на Гарри.       Малфой бросил взгляд на Гарри, после чего посмотрел на него. — Я прошу прощения за Тео. Обычно он ведёт себя гораздо вежливее. Он просто переживает. — Это вполне понятно, — было и правда ясно как день, насколько они все переживали за Гарри. — Если вы извините меня, я пойду, поговорю с машинистом и отправлю сообщение в Хогвартс, чтобы объяснить произошедшее с вашим другом.       Прежде, чем он успел хотя бы сдвинуться с места, близнецы преградили ему путь. — Вы не можете этого сделать, — спокойно пояснил ему Малфой. — Можно ли узнать причину, по которой я не могу проинформировать школу о том, что случилось? — Разве вы не знаете, кто он? — задал ему встречный вопрос юноша по имени Адриан, немного недоверчиво глядя на него.       Он лишь посмотрел на него в ответ. Конечно, он знал, но ему было интересно, почему они не хотели, чтобы он предупредил школьный персонал. — Он — Гарри Поттер, — ответил Адриан, принимая его тишину за отрицательный ответ. — Мальчик-Который-Выжил, — добавил Блейз, — Если кто-нибудь, желающий навредить ему, узнает о случившемся, Гарри окажется в очень невыгодном положении. И если вы отправите сообщение в Хогвартс, то об этом узнают все; даже если это лишь неподтверждённые слухи, они могут стать большой проблемой.       У него было ощущение, что они что-то не договаривали, и внезапно он вспомнил, что именно сказал недавно Гарри; возможно, титул «Король Слизерина» не был лишь метафорическим, в таком случае, проявление любой слабости действительно может стать фатальным.       Сдержав вздох, он вновь оглядел юношей. — Что ж, хорошо, — он достал из кармана три шоколадные плитки и передал их мальчикам. — Разделите это между собой, шоколад помогает побороть оказываемое дементорами влияние, — когда никто из них даже не притронулся к шоколаду, он вздохнул. Ну конечно, стоило ожидать, что слизеринцы будут ещё и подозрительными, — Вы можете спокойно съесть его, я гарантирую, что шоколад не отравлен, — чтобы доказать это, он отломил кусочек от плитки, протягиваемой Малфою, и съел его.       Следуя его примеру, они начали есть шоколад, разделив его между собой. Однако он не упустил тот факт, что Нотт дал шоколад Гарри только после того, как сам попробовал его.       Некоторое время никто ничего не говорил, но затем тишину нарушил мягкий голос: — Спасибо вам.       Посмотрев в направлении говорящего, он понял, что это Гарри, по-видимому, ему было уже лучше. Можно было ощутить, как купе буквально наполнилось облегчением. — Не за что, — ответил он, — Я Ремус Люпин, ваш новый преподаватель ЗОТИ.       Гарри кивнул с небольшой улыбкой на губах. — Меня зовут Гарри Поттер, рядом со мной Теодор Нотт, затем Блейз Забини, и Драко Малфой; двое, находящихся ближе всех к вам — Адриан Пьюси и Грэхам Монтегю, а двое рыжеволосых — Фред и Джордж Уизли, — представил всех Гарри, указывая на каждого из юношей.       Он полагал, что не должен быть удивлён, когда узнал все названные фамилии. Все они каким-то образом были связаны с Пожирателями Смерти.       И снова он не мог не задаться вопросом, как Гарри оказался лидером этой небольшой группы. — По крайней мере мы можем быть уверены, что он более компетентен, чем предыдущий профессор, — заметил Блейз, сын Чёрной Вдовы, подозреваемой в более чем двадцати убийствах, приказанных Тёмным Лордом. Теперь, когда он знал, кому Блейз приходился сыном, он мог разглядеть их сходство.       Малфой рассмеялся. — Ты можешь представить себе встречу Локхарта с дементором?       Несколько юношей рассмеялись, но Гарри и Нотт лишь переглянулись между собой. — Говоря о дементорах, — произнёс Нотт, и смех в купе резко оборвался, — Что они делали в поезде?       Мгновенно все взгляды скрестились на нём, но именно глаза цвета смерти поймали его взгляд и заставили его заговорить. — Они искали Сириуса Блэка, дементоры будут и в школе. — Они разрешили дементорам присутствовать на территории школы? — спросил Грэхам Монтегю, сын Грегори Монтегю, подозреваемого в том, что он был одним из наиболее жестоких палачей, по крайней мере, если верить имеющейся у Ордена информации, — Кто настолько глуп, чтобы поместить дементоров в полную детей школу? — Приказ был издан Министром, — ответил он, не отводя взгляда от Гарри. — Они были помещены в школу для защиты учеников. — Я думаю, что нам нужен новый Министр, — с отвращением заметил Адриан Пьюси, сын лучшего дознавателя Тёмного Лорда, опять же согласно имеющейся у Ордена информации, Джулиус Пьюси мог заставить любого заговорить, и ему никогда не приходилось использовать для этого Сыворотку Правды.       Он снова и снова задавался вопросом, как эти конкретные слизеринцы оказались настолько близки с Гарри. — Вы будете обучать студентов Патронусу? — спросил Гарри, не обращая внимания на слова Пьюси. — Для седьмого курса изучение этого заклинания является частью программы. Хотя обычно лишь около половины студентов способны выполнить его.       Малфой выглядел так, будто хотел что-то сказать, но лишь один взгляд Гарри заставил его замолчать; было поразительным то, как они все не раздумывая подчинялись Гарри. — Нам с Фредом пора идти, — произнёс Джордж, глядя на Гарри. — Мы должны уже подъезжать к Хогвартсу, и Ли скорее всего гадает, куда же мы пропали. — Увидимся позже, — сказал Фред, тоже смотря на Гарри. Получив от него небольшой кивок, близнецы улыбнулись и покинули купе.       Следующие полчаса прошли без происшествий, но он заметил, что поведение юношей чем-то отличалось от того, что он видел раньше, они все каким-то образом казались младше. Хотя он, скорее всего, мог заметить эту разницу лишь потому, что видел, как они вели себя, когда считали, что он спал; когда они считали, что были «одни», они вели себя гораздо свободнее друг с другом.       Он не представлял, что и думать обо всём этом, поэтому изо всех сил старался выкинуть это из головы. Что ж, этот год по крайней мере обещает быть интересным.

***

      Гарри и члены его Двора первыми оказались у входа в гостиную Слизерина. Он хотел увидеть реакцию слизеринцев при виде двух гриффиндорцев в их логове. Кстати, о гриффиндорцах… — Демоны?       Из теней раздался небольшой смешок, а затем начали появляться близнецы. Он был рад заметить, что они серьёзно воспринимали свою шпионскую роль и необходимость уметь проникать в самые разные места незамеченными была на должном уровне. В прошлом году близнецы нашли дюжины заклинаний, которые могут быть использованы для этого. Даже он не догадывался, какое они сейчас использовали заклинание, но выглядело это так, словно тени буквально стекали с них. Нужно будет потом узнать, где они нашли это заклинание, оно было довольно впечатляющим. — Запомните это место, и каждый месяц первого числа не забывайте спрашивать у кого-нибудь из нас новый пароль, — проинструктировал их Гарри и, видя как оба кивнули, вновь развернулся к стене. — Волчий аконит.       Первый пароль в учебном году всегда выбирался Снейпом и был тем или иным образом связан с Зельеварением. К счастью, в течение остального года пароль выбирали старосты.       После того, как они зашли в гостиную, Гарри позволил близнецам осмотреться и показал, где обычно располагался Двор.       Спустя несколько секунд после того, как они с удобством устроились на своих местах, в гостиной начали появляться остальные слизеринцы. Поначалу никто из них, казалось, не замечал близнецов, но должно быть кто-то все-таки обратил на них внимание, потому что внезапно один за другим они стали указывать на его Демонов и перешёптываться. Гарри еле сдержал смех, когда увидел полные ужаса лица некоторых из них.       Однако прежде чем кто-нибудь из присутствующих мог что-либо сказать, в гостиной появились первокурсники и сопровождающие их старосты нового пятого курса. Он всё ещё был недоволен тем, что ни Адриан, ни Грэхам не были выбраны на эту позицию, хотя он знал, что в этом не было их вины. Старосты выбирались Главой факультета, и он был уверен, что Снейп никогда, даже под пытками, не согласится сделать хоть что-то, что могло бы дать ему ещё больше влияния. Поэтому вполне ожидаемо, что Снейп никогда не выберет старостой того, кто входит в состав Двора. Даже если этот вариант — наилучший выбор, Снейп был слишком упёртым. Кроме того, старосты всё равно подчинялись Гарри, поэтому он совершенно не мог представить себе, чего именно хотел добиться зельевар своими действиями. Возможно, Снейп пытался подпитать его воображение для продумывания способов его убийства или же вдохновить его на придумывание новых способов пыток. В конце концов, в мире существовали самые разные люди, кто знает, что двигало многоуважаемым профессором.       Старосты произнесли такую же речь, как и каждый год, а затем проводили первокурсников к ним.       Судя по страху на лицах новых слизеринцев, Гарри мог с уверенностью предположить, что те уже прекрасно знали, кому их представляют. Он полагал, что некоторые старшие студенты уже рассказали им о Дворе во время пира, возможно, это были второкурсники, и скорее всего это было из-за расспросов новеньких об их необычной рассадке за столом.       Однако Тео удалось успокоить их, а также донести до их понимания всю серьёзность последствий нарушения установленных Двором правил. После всего этого Тео спросил, есть ли у них вопросы, и один из первокурсников даже набрался смелости поднять руку. — Да? — спросил Тео, смотря на мальчика. Он был более хрупкого телосложения, нежели остальные первокурсники, его светлые локоны, голубые глаза и светлая кожа придавали ему сходство с фарфоровой куклой. — Что они делают здесь? — спросил он, показывая на близнецов. — Я думал, слизеринцы не ладят с гриффиндорцами, — мальчик выглядел так, словно ему было это действительно любопытно, и только поэтому Гарри задумался о том, чтобы ему ответить.       Он взглянул на близнецов, которые в расслабленных позах занимали обе стороны от него на диване, и рассмеялся, привлекая внимание всех слизеринцев. — Они… Они мои демоны, — ответил Гарри, а улыбки, появившиеся на лицах близнецов, подтвердили его слова.       Заметив ужас на лицах некоторых студентов, Гарри вновь рассмеялся. Этот год обещал быть интересным.

***

      Первая неделя учёбы уже почти закончилась, и Гарри к этому времени как обычно стало слишком скучно на занятиях. Конечно, они начали несколько новых предметов, его выбором стали Древние Руны, Нумерология и Уход за Магическими Существами, но учитывая то, что он занимался Древними Рунами и Нумерологией в свободное время ещё с первого курса, стоило ли говорить, что он немного опережал темы их занятий. Хотя он и признавал, что занятия по УЗМС были интересными, преподаватель был немного предвзят по отношению к слизеринцам. Однако Гарри был горд своими змейками, даже Драко вёл себя хорошо на этих занятиях, внимательно слушая Хагрида, несмотря на то, что он его на дух не переносил. Остальные слизеринцы, естественно, следовали их примеру, поэтому занятия по этому предмету проходили без особых проблем. Гарри видел, что Хагрид многое знал о Магических Существах, хотя и был несколько одержим наиболее опасными из них. К счастью, в свободное время они с его Двором всё ещё проводили тренировки, иначе он бы сошёл с ума от скуки. Он не мог быть уверен в том, что подобное вообще возможно, но если всё так и будет продолжаться, скоро он это выяснит.       И всё же он был довольно обнадёжен тем, что сегодняшний день обещал быть другим. Сегодня у их курса будет первое занятие по ЗОТИ, и Гарри было интересно, как Люпин его проведёт. Близнецы, Грэхам и Адриан уже были на занятии с Люпином, и им понравился новый преподаватель. Гарри знал, что Грэхам был требовательным, и понравиться ему было не так-то просто, поэтому подобная оценка пробудила его любопытство.       После обеда он отправился к кабинету Защиты. Драко, Тео и Блейз, последовавшие за ним, были в предвкушении, хотя никто не смог бы это понять посмотрев на них: у них всех на лицах были идеальные маски.       Они оказались первыми прибывшими и заняли места поближе к преподавательскому столу. Люпина пока ещё не было в кабинете, но спустя где-то две минуты он вошёл в кабинет, а за ним по воздуху следовал большой старый сундук. Когда Люпин заметил, что они уже сидели здесь, он улыбнулся им, на что Гарри также ответил улыбкой, заставив своих друзей с удивлением посмотреть на него; они впервые видели, чтобы он так улыбался кому-то, кто не был членом его Двора. Гарри не знал, как это объяснить, но он чувствовал, что между ним с Люпиным была какая-то связь, что-то в мужчине казалось ему знакомым.       Примерно через пять минут все студенты собрались в кабинете, и профессор начал свою речь. — Добрый день. Как вы все уже, должно быть, знаете, я профессор Люпин. Мои занятия будут в основном практическими, большая часть теории по изучаемой теме будет задана вам на дом в качестве самостоятельной работы. На каждом занятии у нас будет около получаса, чтобы ответить на возникшие у вас вопросы или пояснить что-то, что вы не поняли; конечно, за исключением тех тем, в которых нам нужно будет посвятить теории больше времени. У вас есть какие-нибудь вопросы? — спросил он, глядя на студентов. Видя, что поднятых рук нет, он продолжил: — Хорошо, тогда начнём занятие. Уберите свои книги и достаньте волшебные палочки, затем поднимитесь со своих мест и встаньте у дальней стены, пожалуйста.       Все студенты быстро последовали его указаниям и более или менее организованно встали у дальней стены. — Очень хорошо, — произнёс Люпин, опираясь на свой стол. — Кто может сказать мне, что такое боггарт?       Гарри совершенно не удивился, увидев, что Грейнджер оказалась единственной из Гриффиндора, кто поднял руку, в то же время она продолжала гневно сверлить взглядом его группу. Видимо, она всё ещё злилась на то, что они превзошли её на всех экзаменах, хотя не то чтобы Гарри волновало то, что она чувствовала.       Его друзья тоже подняли свои руки, сам Гарри совершенно не собирался этого делать, он был занят размышлением о том, что сказал им профессор. В начале занятия Люпин предупредил их, что все занятия будут практическими и, учитывая тот сундук, который он принёс с собой, было совсем не сложно догадаться, что они сегодня будут делать на занятии.       Честно говоря, он не знал, стоит ли ему радоваться этому или нет. Узнать о наибольших страхах остальных студентов было очень заманчивой идеей, подобная возможность была уникальной, и он мог представить сотни ситуаций, в которых эта информация станет чрезвычайно сильным козырем, но с другой стороны, остальные увидят его собственный наибольший страх, что ему совершенно не нравилось.       И вообще, говоря о страхах… чего он боялся?       На долю секунды он подумал о дементорах, он ненавидел ощущать собственное бессилие, а дементоры пробуждали в нём именно это чувство. Однако он быстро отмёл эту идею — существовали способы защитить себя от дементоров, вопрос преодоления этого ощущения состоял лишь в том, чтобы им научиться, поэтому у него не было причин бояться этих существ. — Совершенно верно, пять очков Слизерину.       Голос Люпина выдернул его из размышлений. Очевидно, Драко правильно ответил на вопрос. — Внутри этого сундука находится боггарт, для того, чтобы ему противостоять, необходимо заклинание «Riddiculus», повторяйте за мной. — Riddiculus, — студенты послушно повторили за ним. — Снова, Riddiculus, — сказал им Люпин, заставляя их ещё раз проговорить заклинание. — Хорошо, теперь я хочу, чтобы вы выстроились в одну линию. Каждый из вас лично встретится с боггартом. Как и сказал Драко, вам необходимо представить что-нибудь смешное. Смех является очень сильным оружием против этого существа. Вы готовы? — спросил он, посмотрев на них.       Некоторые кивнули, и Гарри не был удивлён, увидев гриффиндорцев впереди линии, стремящихся всем доказать, что они не боялись встречи со своим страхом.       Он занял последнее место, хоть ему и было любопытно узнать, каким же был его наибольший страх, он бы не стал переживать, если бы у него это не получилось. К тому же ему было любопытно узнать, чего же боялись его друзья, насколько он знал, их пугало немногое.       Ученики один за другим выходили к боггарту, среди их страхов были такие простые, как боязнь пауков Уизли, и более комплексные, как боязнь Снейпа у Лонгботтома. Он не думал, что Лонгботтом боялся именно самого Снейпа, конечно, тот своим поведением мог его немного пугать, но Гарри сомневался, что тот мог вселить в Лонгботтома настолько сильный страх. В этом должно было быть что-то более глубокое, может, Лонгботтом боялся того, что для него представлял Снейп, а не его самого?       Очередь продвигалась довольно быстро, и единственный страх, который его заинтересовал и позабавил, принадлежал Грейнджер. Её боггарт превратился в МакГонагалл, которая сказала ей, что она никогда не будет настолько же хороша, как Гарри. Ему пришлось сдерживать смех, особенно, когда Грейнджер со слезами выбежала из комнаты, даже не пытаясь хоть как-то бороться со своим боггартом. Гарри покачал головой, это выглядело очень жалко.       Однако когда настало время его группы, он стал гораздо внимательнее.       Тео первым из них вышел к боггарту, и Гарри знал, что все остальные ученики тоже стали внимательно следить за происходящим, им всем было любопытно узнать, чего же боялась его группа. Их, в конце концов, уважали настолько же сильно, насколько ненавидели, и по той или иной причине, окружающим было интересно узнать о них что-нибудь новое.       Тео сделал глубокий вздох и шагнул вперёд, это было единственным знаком, который потребовался Люпину, чтобы открыть сундук, вновь освобождая боггарта.       Гарри был готов ко многому, но то, во что тот превратился, даже не проскальзывало в его предположениях.       Боггарт Тео выглядел как Гарри. Однако он лежал на полу в крови, покрытый ранами, его взгляд был затуманившимся, а глаза бледного безжизненно-зелёного цвета не имели совершенно ничего общего с его собственными ярко-зелёными глазами, наполненными жизнью и магией. И хотя боггарт-Гарри был всё ещё жив, его дыхание было прерывистым и слабым, он выглядел так, будто каждый вздох причинял ему боль. — Тео… — голос боггарта-Гарри был таким же слабым, как и он сам, и был лишь немногим громче шёпота. Гарри посмотрел на боггарта с неприязнью, он никогда не будет выглядеть настолько слабым, — Я доверял тебе… Ты подвёл меня.       Тео начал дрожать.       Гарри не знал, как воспринимать то, что он только что увидел, но знал, что именно ему необходимо было сделать. — Тео, — позвал он, передвигаясь так, чтобы оказаться рядом с Тео, но всё ещё немного позади него. Тео перевёл на него взгляд, и Гарри с трудом мог поверить в то глубокое отчаяние, которое увидел в глазах друга. Тео никогда не должен так выглядеть. Он улыбнулся и тёплым спокойным тоном продолжил: — Я доверяю тебе, — и он был честен в своих словах, он действительно доверял Тео.       На долю секунды Тео выглядел шокированным, но в следующий момент на его лице появилась улыбка, и он перестал дрожать. — Riddiculus, — уверенно произнёс Тео, снова сосредоточившись на боггарте.       На месте умирающего боггарта-Гарри появился Гарри в гриффиндорской форме, держащий большой знак с надписью «Я люблю Уизли!».       Его друзья не могли сдержать смеха, совершенно игнорируя взгляд, которым он их одарил. Но он решил ничего не говорить об этом, так как мог различить истеричные нотки в смехе Тео, слишком незаметные для тех, кто его не знал. Он также мог увидеть облегчение на лицах Драко и Блейза, они, может, этого и не показали, но на них тоже повлиял боггарт Тео, поэтому он позволил им подобное поведение, понимая, что им это было необходимо.       В то время как его друзья пытались взять свой смех под контроль, Люпин сумел поместить боггарта обратно в сундук, хотя Гарри смог заметить, что их преподаватель тоже выглядел побледневшим, похоже, картина умирающего студента так же повлияла на профессора.       Когда смех прекратился, и его друзья стали выглядеть нормально, Люпин снова открыл сундук.       В этот раз вперёд вышел Драко.       Боггарт Драко, казалось, был в замешательстве, несколько секунд он выглядел так, будто собирался превратиться в Люциуса, но затем уменьшился, а цвет его волос стал темнее, однако вместо того, чтобы принять окончательную форму, он снова вырос и стал похожим на Люциуса. Это повторилось ещё два или три раза, пока существо наконец не определилось.       И снова Гарри увидел свою копию в комнате.       Хотя в этот раз он не был ранен, в этот раз перед всеми предстал действительно он, без каких-либо масок, его глаза сияли, словно Avada Kedavra, а свет, падающий из окон кабинета, придавал некоторым прядям его волос кроваво-красный оттенок. Улыбка на лице боггарта-Гарри была настолько садистской, что некоторые студенты, как он заметил, даже отступили назад на несколько шагов, стараясь оказаться как можно дальше от этого боггарта. Люпин, напротив, смотрел на боггарта так, словно пытался решить какую-то головоломку.       Боггарт-Гарри жестоко рассмеялся, и многие студенты поёжились. — Я знал, что ты ничего не стоишь, — произнёс он холодным, отрешённым тоном, смотря на Драко с жестокостью во взгляде. — Ты не более чем избалованный мальчишка. Ты совершенно бесполезен для меня, — продолжил боггарт, и его улыбка стала шире, а взгляд наполнился садистским удовольствием. Он наслаждался каждой секундой причинённой Драко боли. — Хотя, может, ты и будешь немного мне полезен, — произнёс боггарт-Гарри, выглядя задумавшимся. Драко посмотрел на него с такой надеждой, что даже видеть это было болезненно. — О, да… Ты всегда можешь покричать для меня… — злорадно закончил боггарт-Гарри, направляя свою палочку на Драко.       Как и Тео, Драко начало трясти, он был ужасно бледен. Гарри, видя это, начал действовать, даже не задумавшись о том, что делал. — Драко, — тот посмотрел на него, выглядя потерянным. — Я горжусь тобой.       Глаза Драко шокировано распахнулись, и Гарри знал, что тот пытался найти малейший признак того, что он лгал, и, не найдя ничего, он наконец улыбнулся. — Riddiculus, — произнёс он, и боггарт-Гарри получил ярко-розовую шевелюру с голубыми прядками.       Это было не так уж и смешно, но выглядя подобным образом, было довольно трудно поддерживать эту демоническую ауру.       Несколько студентов рассмеялись, и Люпин вновь загнал боггарта в сундук.       В этот раз все успокоились очень быстро, и буквально спустя полминуты к боггарту вышел Блейз.       Гарри уже не знал, стоило ли ему удивляться, когда боггарт Блейза тоже принял его обличие.       Но опять же на этот раз боггарт-Гарри выглядел по-другому; он выглядел более невинным, и на его лице была тёплая улыбка, лишь в его глазах можно было заметить некоторую жестокость. — О, Блейз, — прошептал боггарт-Гарри, — Ты ведь не думал, что и в самом деле являешься одним из нас? — мягко и понимающе спросил боггарт, — Ох, Блейз. Я так сожалею, — если бы глаза боггарта буквально не светились жестокостью, то, возможно, все и поверили бы ему. — Ты должен был понять это, Блейз, кто-то вроде тебя никогда не будет достоин находиться рядом со мной. Ты ведь знаешь это, верно? Ты просто не заслуживаешь этого.       Эти слова, произнесённые мягким и заботливым голосом того, кто при этом выглядел как невинный ангелочек, да ещё и с извращённым весельем в глазах, были куда хуже, чем если бы они были сказаны боггартом Драко. — Блейз, — произнёс Гарри почти шёпотом, прикасаясь к плечу друга, — Ты один из нас, — хотя его голос и был гораздо холоднее голоса боггарта-Гарри, его взгляд показывал Блейзу, что он действительно имел в виду то, что сказал, и этого было более чем достаточно. — Riddiculus, — снова поворачиваясь к боггарту, произнёс Блейз.       Одежда боггарта-Гарри изменилась на детскую, в его руках появился белый плюшевый медвежонок, а во рту соска, причём выглядел он не старше двух-трёх лет. У боггарта-Гарри в его огромных зелёных глазах появились слёзы, а на лице всем известный щенячий взгляд, он выглядел как херувимчик. Гарри услышал, как многие из присутствующих умилённо вздохнули, Блейз рассмеялся, раздался смех Драко и Тео.       Гарри лишь покачал головой на это; ничего, он найдёт способ отыграться на них.       Он уже готовился встретиться со своим боггартом, когда Люпин завершил занятие.       Когда все начали собирать вещи, он сказал своим друзьям подождать. Остальные ученики были настолько увлечены обсуждением занятия, что даже не заметили, как четверо слизеринцев остались позади.       Увидев, что они были одни, Гарри подошёл к столу Люпина, где преподаватель сидел, просматривая какие-то записи, сделанные в ходе занятия. — Профессор, у меня есть вопрос.       Люпин посмотрел на них, его глаза, наполненные любопытством, задержались на каждом из них. — Что за вопрос? — Почему вы не позволили мне встретиться с боггартом?       На несколько мгновений Люпин казался удивлённым, после чего ответил. — Я думаю, что это очевидно, — сказал он, не отрицая, что специально не позволил Гарри встретиться с боггартом. — Я считаю, что появление Волан-де-Морта посреди комнаты это не лучшая идея.       Теперь настала очередь Гарри удивляться. — Волан-де-Морта? — Я предположил, что он и есть твой величайший страх, хотя, учитывая твою реакцию, полагаю я был неправ, — объяснил Люпин, с интересом глядя на Гарри.       Тео кивнул. — Довольно логично, что окружающие считают твоим величайшим страхом Тёмного Лорда. — Пожалуй, — согласился Гарри, — Но я даже не задумывался о нём, — признал Гарри, совершенно не удивляя этим своих друзей.       Они все слышали, как он говорил о Тёмном Лорде, и единственными эмоциями в его голосе в такое время были восхищение и интерес, что их довольно сильно удивило, когда они впервые это услышали. Учитывая всё произошедшее, они ожидали, что Гарри будет как минимум ненавидеть Тёмного Лорда, но Гарри никогда не отзывался о нём плохо и часто говорил, что ему было бы интересно поговорить с ним. Первые несколько раз они даже подумывали о том, что он сошёл с ума, обычно люди не хотят разговаривать с Тёмными Лордами, они изо всех сил стремятся оказаться как можно дальше от них. Даже последователи Тёмного Лорда боялись его, и единственными, кто смел более менее свободно разговаривать с ним, были первые члены его Внутреннего Круга. Большинство из них умерло во время первой войны, и лишь некоторые остались в живых как, например, дедушка Тео. Но даже они были крайне почтительны по отношению к Тёмному Лорду и слишком боялись его, чтобы говорить с ним так, как хотелось Гарри.       Люпин теперь выглядел ещё более удивлённым, чем они были раньше, но сейчас это не имело особого значения. — На долю секунды я задумывался о дементорах, — продолжил Гарри, совершенно не обращая внимания на взгляд Люпина, — Но я быстро отказался от этой идеи; я, может, и не люблю то, как они заставляют меня себя чувствовать, но существуют способы борьбы с ними, поэтому у меня нет особых причин их бояться. Честно говоря, я совершенно не представляю, чего я боюсь больше всего, и мне было бы очень любопытно увидеть, во что же превратится мой боггарт.       Взгляд Люпина вновь наполнился любопытством, Гарри уже начинал гадать, почему тот так интересовался им и его друзьями. — Ты не знаешь, чего боишься больше всего? — спросил Люпин, и его голос отражал скептицизм. — Нет, мне и правда ничего не приходит в голову.       Ремус покачал головой, он не знал, было ли это высокомерием или чем-то другим, но ответ Гарри оставил его сбитым с толку. Гарри было тринадцать лет, для детей его возраста было естественным чего-то бояться. Поэтому боггартов и проходили на третьем курсе, в этом возрасте студенты обычно уже имели сформировавшиеся страхи, которые не были слишком комплексными, обычно это было что-то простое, вроде боязни пауков у Уизли, или змей у Патил.       «Хотя всегда есть исключения из правил», подумал он, смотря на троих студентов, стоящих вокруг Гарри. Он совершенно не ожидал того, во что превратились их боггарты, ему даже с трудом удавалось поверить в то, насколько все трое были преданы Гарри. Честно говоря, он даже не знал, можно ли было считать их отношения с Гарри здоровыми, все они даже оказались зависимыми от него. Подобный уровень преданности и самоотверженности не мог быть нормальным для тринадцатилетних учеников.       Но, с другой стороны, было невозможно отрицать, что эта преданность и полная самоотдача были настоящими, и это не могло быть чем-то плохим, верно?       Всё же, возвращаясь к первоначальной причине, по которой они разговаривали сейчас; учитывая, что его друзья были исключениями из правил, его не должно удивлять то, что Гарри тоже мог оказаться таким. — Почему ты хочешь узнать это? — Если я не знаю, чем является мой наибольший страх, как я могу преодолеть его?       Почему-то ответ Гарри совершенно не удивил его. Посмотрев на свои часы и увидев, что у них всё ещё оставалось около двадцати минут до начала следующего занятия, он решил, что этого времени было более чем достаточно для того, чтобы Гарри встретился с боггартом. — Ты хочешь увидеть его сейчас? — спросил он, изучая реакцию Гарри. — Почему бы и нет? Времени вполне достаточно, — ответил он с небольшим смешком.       Ремус кивнул и поднялся с места, говоря им следовать за ним.       Гарри остановился перед сундуком, а остальные юноши отошли к стене по правую сторону от них. Если бы он не видел их боггартов собственными глазами, то поверил бы, что они совершенно не переживали. — Ты готов? — спросил он, глядя на Гарри.       Получив кивок в ответ, он открыл сундук.       Он не знал чего ожидать, и, честно говоря, маленькая часть его всё ещё ожидала увидеть появляющегося из сундука Волан-де-Морта, потому что, даже если Гарри не считает его своим большим страхом, его подсознание может с ним не согласиться. Однако, увидев боггарта Гарри, он не имел ни малейшего понятия о том, что тот означает.       Боггарт Гарри выглядел как сам Гарри, но всё же был немного другим. Его волосы были короче и торчали во все стороны, в них отсутствовало то кроваво-красное свечение, которое иногда проявлялось под лучами света. У боггарта не было той королевской осанки и естественной грации, которая была у самого Гарри. И хотя он всё ещё был симпатичным, у него не было ангельской красоты Гарри. Но лично ему казалось, что наибольшим отличием были глаза, вместо ярких, цвета проклятия Avada Kedavra зелёных глаз, которые практически сияли от наполнявшей их магии, глаза боггарта были изумрудно зелёного цвета, довольно симпатичными, как у Лили, но они ни в какое сравнение не шли с глазами Гарри.       Ремус совершенно не представлял, что значит этот боггарт, учитывая, что он выглядел как самый обыкновенный мальчишка.       Внезапно его внимание привлёк смех.       Гарри не знал, какого превращения ожидать от своего боггарта, поэтому он не был удивлён, когда увидел, во что тот превратился.       Он несколько секунд изучал своего боггарта, но когда осознал, что тот собой представлял, то не смог сдержать смеха.       Его наибольшим страхом было стать нормальным, обычным, таким же, как и все остальные. Его смех лишь усилился, когда он понял, насколько нелепым был этот страх.       «Я же, в конце концов, Гарри Поттер», подумал он с непередаваемым высокомерием и чувством превосходства, свойственным лишь подросткам. «Я был рождён, чтобы быть исключительным». — В самом деле? И это мой величайший страх? — спросил он, глядя на боггарта с отвращением, — Тебе придётся приложить больше усилий, чем это, я никогда не буду посредственностью, — заключил он, поворачиваясь спиной к боггарту и переводя взгляд на Люпина. — Я полагаю, вы можете загнать его обратно в сундук, мне он больше не нужен. Это было довольно интересное занятие, профессор, я надеюсь, что остальные ваши занятия будут такими же.       Больше ничего не сказав, Гарри вышел из аудитории вместе со своими друзьями, оставляя шокированного профессора позади.

***

      Он совершенно не был удивлён тому, кто решил посетить его после ужина. Учитывая пронёсшиеся по замку этим утром слухи, он скорее был удивлён тем, что его гость смог продержаться так долго, прежде чем поднять эту тему. — Добрый вечер, Северус, — произнёс он, как только шпион присел. — Альбус.       Несколько секунд они молчали, Альбус не хотел сам начинать разговор, которого явно жаждал Северус. Если быть честным, он даже не был уверен в том, хотелось ли ему вообще говорить на эту тему, ведь неважно как сильно он пытался, ему не удавалось остановить это тревожное чувство, охватывающее его каждый раз, когда он хотя бы думал о том, что узнал. — Это правда? — в конце концов спросил зельевар. — Я боюсь, что тебе придётся быть более точным, мой мальчик. — Правда ли то, что все говорят о занятии по Защите у третьего курса Слизерина и Гриффиндора? — Если ты говоришь о том, какую форму принял боггарт нескольких слизеринцев, то да, это правда, — ответил Альбус с тяжестью на сердце.       Он бы хотел, чтобы это оказалось ложью, или, по крайней мере, быть способным увидеть это в другом свете, как и практически все остальные преподаватели. Многие из них были ещё больше очарованы Гарри и его друзьями, но особенно Гарри. Они не жалели комплиментов в его адрес и были очень впечатлены подобной крепкой дружбой между мальчиками, а также очень горды тем, как Гарри повлиял на своих друзей. Естественно, они заметили, что и все остальные ученики факультета Слизерин изменились, стали затевать меньше драк, и почему-то они все были уверены, что это заслуга Гарри, что, конечно, лишь доказывало им, насколько особенным он был.       Альбус, с другой стороны, был не способен увидеть всё в том же свете. Даже перед сегодняшним занятием по Защите он мог увидеть, что юноша создавал себе политическую поддержку, информационную сеть; он видел ребёнка, который способен держать под контролем практически всю школу. Однако даже видя всё это в другом свете, нежели остальные преподаватели, до этого вечера он не представлял в полной мере на что действительно был способен Гарри.       Было тяжело поверить в то, что тринадцатилетний ребёнок был способен на столь глубокий контроль над своими друзьями. Они настолько боялись разочаровать его, не быть для него полезными, потерять возможность и дальше оставаться рядом с ним… Это не было нормальным, и он мог почувствовать, что по его спине пробежала дрожь, когда он подумал, какими эти мальчики станут через несколько лет, или же на что Гарри будет способен через несколько лет.       Первый раз за долгое время он был напуган и мог лишь надеяться, что Мерлин пощадит их души, потому что он и правда начинал верить, что Гарри этого не сделает.       Северус не хотел верить слухам и даже сейчас, когда Альбус подтвердил, что они были правдивы, он всё ещё упорно не желал в них верить. Но, даже не желая признавать их, он знал, что это было чистой правдой, и он знал, что ничего не может с этим поделать.       Снова он был вынужден сидеть и наблюдать за тем, как Поттер забирает у него самое дорогое. Сначала Лили, единственную женщину, которую он когда-либо любил, а теперь и Драко, его крестника, которого он любил как своего собственного сына.       В моменты, подобные этому, он не мог не гадать о том, были ли Поттеры посланы на Землю лишь для того, чтобы причинять ему боль и заставлять его страдать.       Почему? Почему Гарри Джеймс Поттер был рождён? Он не был особо религиозным человеком, но уже начинал верить, что они, должно быть, чем-то прогневали богов, потому что как иначе можно было объяснить то, что тринадцатилетний ребёнок способен контролировать людей с такой лёгкостью; как они могут объяснить столь самоотверженную преданность и верность трёх слизеринцев, особенно его крестника; как можно было объяснить его силу, да хоть что-нибудь, касающееся Гарри Поттера, если не думать об этом как о божьей каре?       Он гадал о том, известно ли Люциусу о том, что он уже потерял своего сына. В любой другой ситуации ему бы уже давно пришло в голову, что он слишком уж преувеличивает, но он знал, что означает подобный боггарт.       Наибольшим страхом Драко было то, что он мог разочаровать Поттера, не быть полезным ему, поэтому вполне естественно, что он будет делать всё, что в его силах, чтобы подобное не произошло, даже если ему придётся пойти против отца.       Поэтому сейчас Северус не считал, что перебарщивает. — Альбус… — впервые на его памяти он не мог подобрать слов. — Я знаю, — ответил директор, выглядя гораздо более старым и уставшим, чем несколько секунд назад. — Однако, боюсь мы ничего не можем сделать. Не было использовано никаких зелий или заклинаний. Они… Они следуют за ним по своей собственной воле.       Они оба знали, что подобная верность и преданность могут быть лишь добровольными. — Им лишь тринадцать лет, — воскликнул Северус, выведенный из себя. — Как подобное возможно?       Небольшой смешок привлёк их внимание. — Я не вижу ничего смешного, — практически прорычал Северус. — Мне жаль, Северус, но ведь я предупреждал вас, — ответил Алистер, Распределяющая Шляпа. — Я говорил вам, что он был идеальным слизеринцем. — Разве не хаффлпаффцы должны были быть фанатично преданными ему? — спросил он, просто чтобы придраться к какой-нибудь мелочи. Он знал, что подобное поведение можно было посчитать детским, но сейчас уже не мог остановиться. — Лишь то, что это была квинтэссенция Хаффлпаффа, не значит, что он не способен использовать подобный подход и на других, — ответил Алистер, не обращая внимания на тон Северуса. — Я говорил вам, что если он преуспеет в Слизерине, то ничто не сможет помешать ему стать великим, у него всегда был потенциал для этого. Хотя должен признать, я не ожидал, что ему удастся преуспеть столь скоро.       Северус никогда не думал, что когда-нибудь услышит Распределяющую Шляпу настолько удивлённой. Он взглянул на Альбуса, ему совершенно не хотелось думать о том, что только что сказал Алистер, и о том, на что был способен Поттер, если он превзошёл даже ожидания Распределяющей Шляпы. — Ты говорил с Драко?       Учитывая взгляд Альбуса, он не думал, что ему удалось спрятать боль, причинённую этим вопросом так хорошо, как ему казалось. — Последний раз я говорил с Драко вне класса о чём-нибудь кроме школьных вопросов, было на Йольские каникулы на его первом году обучения, — увидев удивлённое лицо Альбуса, он добавил, — Видимо, он заметил, что я не переношу Поттера, и, очевидно, между мной, тем, кого он считал вторым отцом, и Поттером, его Лордом, его Хозяином, он выбрал Поттера. — Северус! — Неважно, насколько сильно ты пытаешься отрицать это, Альбус, — сказал Северус. Его голос звучал так, будто он готов был сдаться. Он сдержал презрительную усмешку. Что ж, по его мнению, было вполне естественно, что его голос будет звучать именно так, после нескольких лет размышлений и разработки планов о том, как уберечь Драко от метки Тёмного Лорда, когда тот вернётся, как сохранить своего крестника, он в итоге теряет его благодаря совершенно другому Тёмному Лорду, причём прежде, чем хотя бы успевает понять, что происходит. Так что да, ему было позволено звучать сокрушённо. — Он их Лорд, их Хозяин, им не нужно быть отмеченными, чтобы принадлежать ему.       Не желая слушать пустые утешения, он поднялся и покинул кабинет Альбуса, у него всё ещё была в запасах бутылка огневиски с собственным именем на ней. Кто знает, возможно, если он будет достаточно пьян, то его хотя бы во сне оставят в покое эти глаза цвета смерти.

***

      Гарри был немного взволнован, был уже конец октября, и они должны были впервые отправиться в Хогсмид. Учитывая, что единственным магическим местом, в котором он раньше бывал, был Косой Переулок, то можно было понять, что ему было очень любопытно посмотреть, как выглядел полностью магический город.       Тео, Драко и Блейз хоть и выросли в Магическом Мире, тоже были в предвкушении. Однако несмотря на своё собственное любопытство, они перепробовали тысячи способов, пытаясь заставить его изменить свои планы, и, конечно, если не пойдёт он, то и они не собирались туда идти. Гарри не мог не признать, что совершенно не понимал причину столь сильных переживаний, и всё же он знал, что это были искренние переживания. Раньше он, возможно, и не поверил бы в то, что это их действительно беспокоило, но после того, как он увидел их боггартов…       Они не обсуждали это, но с того дня они сблизились, и их поведение по отношению к нему тоже изменилось. Это не было очевидной переменой, никто из других студентов не заметил бы в их общении ничего нового, если бы взглянул на них, но все члены Двора это заметили. Они стали… возможно, наиболее подходящим словом будет «любвеобильными» по отношению к нему.       Гарри на такое их поведение ничего не сказал, конечно, будь это кто-нибудь другой, то он никогда бы не позволил подобного, но члены его Двора отличались от всех остальных. Королевский Двор принадлежал ему, они принадлежали ему, поэтому им позволялось то, чего бы он никогда не разрешил другим.       Грэхам и Адриан, которые до этого планировали остаться в Хогвартсе, решили пойти с ними, как только Блейз известил их о том, что они не смогли отговорить Гарри от посещения Хогсмида.       Ему хотелось разозлиться на них, но он не мог, зная, что они ужасно переживали за него, особенно после статьи в Ежедневном Пророке, говорящей о том, что Блэка видели около деревни, расположенной лишь в нескольких милях от Хогсмида.       Хотя он и не мог понять, почему они тревожились обо всей этой ситуации с Блэком больше него, он решил ничего не говорить. Он ещё летом пытался отговорить их от этого неразумного беспокойства, но это ни к чему не привело, поэтому он и решил не утруждать себя несколькими часами безрезультатных препирательств. Кроме того, он заметил и плюсы во всей этой ситуации с Сириусом Блэком: теперь члены его Двора стали стараться на тренировках гораздо больше, даже близнецы.       Гарри был очень доволен Фредом и Джорджем, он знал, что они были умными и просто не заботились о своих оценках. Однако с того момента, как он представил их остальным слизеринцам, как членов своего Двора, они действительно стали прикладывать усилия в учёбе. Когда Гарри спросил их, почему они поменяли своё отношение, они ответили, что не хотят разочаровывать его. На его слова, что в этом нет необходимости, близнецы лишь рассмеялись, сказав, что они делали это не из-за того, что считали это необходимым для всех, кто входит в его Двор, а просто потому, что сами так хотели.       Гарри усмехнулся и вышел из своей комнаты, он должен был встретиться с остальными в гостиной; пришло время отправиться в Хогсмид.

***

      Гарри расположился около камина и читал книгу, все члены его Двора, кроме близнецов, заняли места вокруг него, развлекая себя теми или иными вещами.       Пир в честь Хэллоуина, или Самайна, как большинство из слизеринцев предпочитали его называть, закончился чуть больше тридцати минут назад, и, после того как они провели практически весь день в Хогсмиде, все они были немного уставшими и были более чем рады провести этот вечер тихо и без тренировок.       К несчастью, их спокойный вечер был прерван.       Гарри поднял взгляд от книги, когда услышал, как вход в гостиную открылся, и был довольно удивлён, увидев вошедшего Снейпа.       Он с любопытством наблюдал за мужчиной. Взгляд зельевара пробежался по помещению, задержавшись чуть дольше в их части гостиной, пока не нашёл Малкольма Линндона и Алексис Розье, старост седьмого курса, и Снейп направился к ним.       Мужчина стоял к ним спиной, поэтому Гарри не мог увидеть выражение его лица, однако Розье немного побледнела, а Линндон стал гораздо серьёзнее, чем обычно.       Его любопытство было разбужено, он хотел узнать, что происходило, поэтому поднялся со своего места и направился к трио, зная, что остальные члены его Двора последуют за ним.       «Блэк пробрался в замок», подумал Северус, никто не был способен проникнуть в замок, они специально позаботились об этом. И как бы ему не хотелось обвинить волка в помощи своему старому другу, он знал, что Люпин был не способен сломать чары, наложенные Альбусом.       Он вновь сосредоточился на старостах, когда заметил, что Розье побледнела ещё сильнее, а глаза Линндона немного расширились, выдавая его реакцию. Заметив, что оба смотрели куда-то позади него, он поддался искушению и оглянулся.       Он изо всех сил старался не выдать своей реакции, но это далось ему очень тяжело. Поттер и его Двор направлялись к ним. Теперь, когда он видел их в гостиной, они создавали совершенно другое впечатление, их, может, и было всего шестеро, но сейчас было очевидно, как шесть студентов могли контролировать весь факультет, несмотря на свой юный возраст.       Их окружала королевская аура, они выглядели отстранённо и холодно; остальные слизеринцы провожали Королевский Двор взглядами, полными трудноразличимых эмоций. Однако их отношение к Поттеру было более различимым и значимым. Они отступали с его пути, а младшие студенты выглядели в равной степени напуганными до смерти и благоговейными, что оставляло их в незнании о том, как реагировать и что делать.       И снова он не мог не спросить себя, что же сделал Поттер, чтобы к нему стали так относиться. Однако когда он увидел взгляд одного из второкурсников, смотревшего на Забини, он не смог подавить свой шок. Мальчик смотрел на Забини с непередаваемым страхом, а улыбки, появившиеся на лицах Двора, когда они заметили это, можно было назвать лишь садистскими; он даже не представлял, что Драко был способен на такое выражение лица.       Северус не был уверен, что ему хотелось бы узнать, на что способен Двор, но в одном он мог согласиться с остальными преподавателями — Поттер действительно повлиял на слизеринцев и изменил их, — только вот он, в отличие от остальных своих коллег, не видел в этом ничего хорошего. — Добрый вечер, — привлёк его внимание тёплый и плавный голос Поттера. Очевидно, мальчишка больше не собирался вести себя при нём как ребёнок. — Какие-то проблемы, Линндон?       Северусу хотелось зарычать и отправить мальчишку подальше, но он сам был слизеринцем и знал, что если он что-нибудь предпримет против Короля Слизерина вне занятий, да ещё и в присутствии всего факультета, это будет самоубийством.       Они, конечно, не могли открыто что-то ему сделать, но любое уважение, доверие и контроль, которые у него ещё сохранились на факультете, будут безвозвратно утеряны, и тогда Слизерин окажется полностью во власти Поттера, чего он хотел бы любым способом избежать. — Сириус Блэк был замечен в замке, — ответил Линндон прежде, чем Снейп мог бы решить, что делать, и ему пришлось сдерживать себя, чтобы не скривиться; ему был прекрасно знаком этот тон голоса, и он мог практически услышать «мой Лорд» в конце предложения. — Профессор Снейп только что сказал нам, что этой ночью все факультеты будут спать в Большом Зале. — Очень хорошо. Розье, Линндон, убедитесь, что все курсы будут держаться вместе, а также, что один из старост будет приставлен к каждому из курсов. Сообщите младшекурсникам, что если у них возникнут какие-либо проблемы, они должны обратиться к отвечающему за их курс старосте. Вам не стоит беспокоиться о членах Двора.       Проинструктировал старост Поттер, и было очевидно, что он ожидал от них беспрекословного подчинения, впрочем, учитывая мгновенные одновременные ответы «да» от старшекурсников, Северус не думал, что хоть один из старост задумывался о том, чтобы не подчиниться Поттеру.       Удовлетворённый их ответом, Поттер развернулся и ушёл.       Северус не знал, почему, но в этот момент он возненавидел Поттера ещё больше, и то, кем был его отец, на этот раз не имело никакого значения.

***

      С того времени, как Сириуса Блэка видели в замке, прошло больше недели. Как выяснилось, тот попытался и почти преуспел в том, чтобы проникнуть в гриффиндорскую башню. Как сказали близнецы, у Блэка был пароль, но картина, защищающая вход, отказалась сдвигаться с места, потому что он не был студентом или преподавателем, и после этого Блэк попытался войти силой, что и поставило остальную часть башни в известность о том, что происходило. Хотя Гарри этот случай и показался интересным, он был очень раздражён его последствиями. После этого происшествия его Двор не оставлял его одного ни на секунду, он знал, что они даже рассматривали возможность того, чтобы один из Двора постоянно спал в его комнате; Гарри был рад, когда они отказались от этой идеи, в ином случае ему бы пришлось вмешаться.       Сегодня был первый вечер, когда у него появилось хоть немного времени в одиночестве, и он собирался сполна этим насладиться.       Гарри подумывал о том, чтобы провести некоторое время в библиотеке, когда услышал какой-то звук, заставивший его замедлить шаг. Кажется, звук доносился из класса по левую сторону от него, что было довольно странно, учитывая, что данная аудитория больше не использовалась.       Не в силах сдержать своё любопытство, он открыл дверь и вошёл внутрь, стараясь не шуметь, и был удивлён тем, что увидел.       Мальчик, его ровесник, сидел в углу комнаты, его одежда была порвана, Гарри мог заметить несколько синяков и порезов на его теле.       Несколько секунд он стоял не двигаясь и анализируя ситуацию. С одной стороны, мальчик не слышал того, как он вошёл в класс, поэтому он мог спокойно уйти и не вмешиваться в это, но с другой стороны, если он всё же вмешается, у него будет возможность получить выгоду из этой ситуации. Даже если мальчик окажется бесполезным, Гарри всегда мог обучить его так, чтобы хоть в чём-то он станет ему полезен, конечно, для этого потребуется чуть больше усилий, но это всё же лучше, чем никак не воспользоваться ситуацией. — Эй, — произнёс Гарри, — С тобой всё в порядке?       Несмотря на то, что он говорил тихим и мягким голосом, мальчик, сидящий на полу, чуть не выскочил из собственной кожи, и Гарри увидел сбегающие по его щекам слёзы, когда тот поднял голову и посмотрел на него. Хотя то, кем этот мальчик оказался, удивило его гораздо больше, Лонгботтом сильно побледнел, когда увидел, кто с ним заговорил.       Когда после нескольких секунд Лонгботтом всё ещё ничего не сказал, Гарри сделал несколько шагов в его направлении, пытаясь выглядеть спокойно и не угрожающе, но увидев, что Лонгботтом начал трястись, он остановился. То, что он сейчас напугает гриффиндорца ещё сильнее, ему ничем не поможет. — Я не причиню тебе вреда, — заверил его Гарри, продолжая говорить спокойно, — Но ты должен рассказать мне, что случилось, чтобы я мог помочь тебе.       Несколько мгновений Лонгботтом ничего не говорил, и Гарри уже начал обдумывать несколько других способов разговорить гриффиндорца, когда тот произнёс: — Почему тебя это заботит? — голос Лонгботтома был лишь немного громче шёпота, но даже так в нём можно было расслышать горечь. — Разве это важно? — спросил в ответ Гарри. Он не хотел лгать Лонгботтому, он вообще предпочитал не врать, это обычно лишь усложняло всё. По его мнению, большинство людей просто не заслуживали потраченных им на ложь усилий. — Ты выглядишь не слишком хорошо. Скажи мне, что с тобой случилось, чтобы я мог тебе помочь.       И снова потребовалось несколько минут, чтобы мальчик заговорил. — Это лишь несколько синяков и порезов… — Ты хочешь поговорить о том, что послужило их причиной? — Гарри знал, что положительный вариант маловероятен, но всё же решил попробовать. — Я ненавижу их, — практически прорычал Лонгботтом, удивляя его. — Они всегда говорят, что слизеринцы злые, что вам нельзя доверять, и посмотри, что они сделали. Если это значит быть хорошим, то я не думаю, что хочу узнать, что значит быть плохим.       Что ж, это хоть и не было прямым ответом на его вопрос, всё же было лучше, чем ничего. Гарри мог догадаться о том, кто напал на Лонгботтома, и кем «они» были. Однако было уже практически время отбоя, и аудитория, в которой они находились, была не лучшим местом для подобного разговора. — Ты можешь встать? — он заставил Лонгботтома снова сосредоточиться на нём.       Это заняло несколько секунд, но Лонгботтом всё же кивнул. Но, поднимаясь, он потерял равновесие, и, если бы не быстрые рефлексы Гарри, то снова бы упал на пол. — Облокотись на меня, — произнёс Гарри. Ему не слишком-то нравилось быть опорой для Лонгботтома, но если он этого не сделает, то у них уйдёт куча времени, чтобы добраться до гостиной. — Куда мы идём? — спросил Лонгботтом, когда они вышли из аудитории. — В гостиную Слизерина, — просто ответил ему Гарри. — Что? — пискнул Лонгботтом, внезапно стараясь оказаться как можно дальше от него, но, учитывая, что Гарри его не отпускал, это вышло не слишком-то хорошо. — Не беспокойся, ты придёшь со мной, так что с тобой ничего не случится, — уверил его Гарри. Возможно, если он правильно разыграет это, в его Дворе появится ещё один человек.       Лонгботтом посмотрел на него скептически, но больше не пытался отстраниться, и Гарри посчитал это хорошим знаком.       Когда он назвал пароль и зашёл внутрь гостиной с Лонгботтомом, трудно было сказать, кто выглядел более ошеломлённо: слизеринцы или Лонгботтом.       Ему пришлось практически протащить мальчика туда, где располагались члены его Двора. Увидев, кто среди них находился, Лонгботтом практически впал в ступор. — Вы! — воскликнул он, указывая на близнецов, которые развалившись на диване читали книгу.       Услышав выкрик, все члены Двора перевели на них взгляды, заставив Лонгботтома побледнеть и начать заикаться. Сдержав вздох, Гарри подтолкнул Лонгботтома к ближайшему креслу. — Адриан, позаботься о нём, — сказал Гарри, опускаясь в собственное кресло. Подняв лежащую на столе книгу, он устроился поудобнее и начал читать её, прекрасно зная, что его Двор обо всём позаботится.       Адриан даже не подумал о том, чтобы спросить Гарри, почему он привёл гриффиндорца к ним. Окружающие могут посчитать это странным, что он, а точнее они, ведь другие члены Двора сделали бы то же самое, следовали за Гарри с такой лёгкостью, с настолько сильной преданностью, но для них подобное было столь естественным, как и дыхание. Если его спросят, то он не сможет ответить почему, или, по крайней мере, дать спросившим ответ, который бы они поняли; в конце концов, он сомневался, что они примут или поймут ответ «потому что он Гарри». — Добро пожаловать, маленький львёнок, — мягко произнёс Адриан, стараясь не испугать гриффиндорца ещё больше. — Можешь сказать мне, какие у тебя ранения?       Когда мальчик ничего не сказал, Адриан подавил вздох и посмотрел на близнецов. — Невилл, — произнёс Фред, подходя к креслу, в котором сидел гриффиндорец, и опускаясь на корточки напротив него. — Ты можешь доверять Адриану. — Что вы здесь делаете? — спросил Невилл, шокировано глядя на Фреда. — Мы поговорим после того, как Адриан осмотрит тебя, хорошо? — попытался убедить его Джордж.       Видя кивок Невилла, Адриан приступил к работе. Он, конечно, не был специалистом, но знал некоторые диагностические заклинания, а также несколько исцеляющих. Гарри как-то предположил, что подобные знания могут им пригодиться, особенно во время их тренировок. — Это лишь синяки и несколько порезов. Самый глубокий порез находится на твоей груди, но когда всё заживёт, не должно остаться даже шрамов, — сказал Адриан. Затем, переведя взгляд на Грэхама, он продолжил. — Ты можешь сходить в мою комнату и принести бальзам, сводящий синяки? Он находится в синей ёмкости на второй полке стеллажа, расположенного рядом с диваном, — Грэхам кивнул, и Адриан вновь сосредоточился на Невилле. — Сейчас я собираюсь поправить твою одежду и исцелить раны, бальзам тебе нужно будет нанести перед сном, тогда завтра ты будешь как новенький. — Спасибо, — прошептал Невилл.       Адриан рассмеялся. — Не стоит благодарности, ты теперь один из нас. — Что? — воскликнул Невилл, сбитый с толку. — Ну, Гарри привёл тебя, — объяснил Тео с небольшим смешком, — Это делает тебя одним из нас. — Н-н-но… Но… Н-н-н-но… — Не беспокойся, — добавил Драко, отвлекаясь на момент от своей книги, — Мы заботимся друг о друге.       Невилл, казалось, пребывал в шоке и, не зная, что делать, посмотрел на Гарри. Почувствовав на себе его взгляд, тот опустил свою книгу и, посмотрев на него, просто кивнул, но для Невилла, мальчика, который всегда был один, у которого никогда не было того, кто действительно бы беспокоился о его состоянии, этот кивок был намного важнее, чем он смог бы объяснить. С этим простым жестом к Двору присоединился ещё один член, который будет фанатично предан Королю.       Видя, что Невилл немного успокоился, и на его лице даже появилась небольшая улыбка, Фред решил снова попытаться его спросить. — Ты можешь рассказать нам, что произошло? — Как насчёт того, чтобы мы с Фредом рассказали тебе, почему мы здесь, а потом ты расскажешь нам, что с тобой случилось? — предложил Джордж, когда увидел, что Невилл стал чувствовать себя неуютно.       Невилл кивнул, и близнецы сели на диван напротив него. — Как ты уже знаешь, мы с Фредом из большой семьи. И для всех, кто видит нашу семью со стороны, наши родители кажутся просто идеальными. Но правда в том, что… это довольно трудно объяснить. Но это похоже на то, будто мы с Фредом не подходим тому шаблону, которому, по мнению нашей матери, должны соответствовать все её дети. — Наш отец редко присутствует в жизни нашей семьи, он постоянно работает, а когда возвращается домой, то закрывается в своём сарае, возясь с маггловскими вещами, что даёт зелёный свет нашей матери. Я не помню ни дня, когда бы нас с Джорджем не сравнивали бы с нашими братьями, особенно с Перси. — Мы не виним Билла или Чарли, они уехали, как только окончили Хогвартс, и им никогда не нравилось то, что постоянно твердила наша мать, но Перси… — Перси использовал любую возможность, которая появлялась, чтобы сказать нам, что мы были разочарованием для нашей семьи, что наша мать предпочла бы, чтобы мы были похожи на него. — А наша мать, что ж, она никогда не отрицала этого. — Потом идут Рон и Джинни. Джинни самая младшая из нас, к тому же единственная девочка. Она может даже убить кого-нибудь на глазах нашей матери, а та всё равно скажет, что в этом нет её вины. Рон же… Рон верит, что ему нужно столько всего доказать, что он стал высокомерным и начал заблуждаться по поводу собственной значимости. Он стал предвзятым и начал верить в то, что ему всё позволено, лишь потому, что ему этого хочется. — Мы с Фредом не чувствовали себя частью семьи, как и Билл, и Чарли. Однажды в детстве мы услышали, как они обсуждали это, но в то время мы были слишком маленькими, чтобы понять, что они имели в виду. — В прошлом году мы нашли Гарри, мы нашли место, к которому мы принадлежим. Их не волнует, что мы с Джорджем не вписываемся в стереотипы. Пока мы одни из них, они принимают нас такими, какие мы есть.       На некоторое время повисла тишина, где-то в середине их рассказа вернулся Грэхам и поставил бальзам рядом с Невиллом, после чего занял место рядом с гриффиндорцем. Невилл был настолько сосредоточен на истории близнецов, что даже не заметил его. — Я потерял пергамент, на котором был написан пароль от гриффиндорской гостиной, этот пергамент потом и нашёл Блэк, — Невилл выглядел пристыженным, когда сказал это, и было не похоже, что он решится ещё что-нибудь добавить к своим словам, но глубоко вздохнув и собрав свою гриффиндорскую смелость, он продолжил, — Гриффиндорцам было приказано не сообщать мне больше пароль… — Мы ничего об этом не слышали, — одновременно прервали его близнецы. — Вас в это время не было в гостиной. Перси приказал это как староста, он сказал, что я позор для Гриффиндора, и что остальные не должны позволить мне ещё больше опозорить наш факультет. Некоторые студенты, особенно те, кто жили со мной в общей спальне, решили показать мне, что случится, если я не начну вести себя как гриффиндорец и не перестану позорить их. Перси видел, что они со мной сделали, но сказал лишь: «Убедись, что прилично выглядишь, прежде чем вернуться. Разве ты не достаточно уже опозорил Гриффиндор?» После этого он ушёл, оставив в классе, в котором меня и нашёл Гарри. — Вы меня простите, но ваш брат — ублюдок, — сказал Блейз, обращаясь к близнецам, когда Невилл больше ничего не добавил. — Мы знаем, — ответили они, выглядя непривычно серьёзно. — Эй, Невилл, — сказал Блейз, заметив, что тот выглядел немного напуганным. — Тебе не нужно их больше бояться. Ты теперь один из нас. Ты часть Королевского Двора Гарри.       Подняв голову, Невилл огляделся вокруг и увидел улыбки на их лицах. Он немного неуверенно улыбнулся в ответ, может, он и не знал, что такое Королевский Двор, но он стал его частью, и он сделает всё возможное, чтобы стать достойным того, что ему дал Гарри.

***

      Настал конец ноября, и Гарри был в тренировочной комнате со своими друзьями, из всего Двора отсутствовали лишь близнецы.       Последние две недели близнецы вели себя довольно рассеяно, но до этого раза они никогда не пропускали тренировок. Если Фред и Джордж не появятся до её окончания, Гарри придётся поговорить с ними. Это было даже не столько из-за их отсутствия на тренировках, сколько из-за их странного поведения. Хоть Гарри никогда и не признает этого вслух, он уже начинал беспокоиться о них. — Всё верно, Невилл!       Возглас Тео привлёк его внимание, и он перевёл взгляд туда, где собрался практически весь его Двор. Они все окружили Невилла, обучая его новому заклинанию.       Последние несколько недель они провели, тренируя Невилла, чтобы тот мог подтянуться до их уровня. В течение первых нескольких дней Гарри никак не мог понять, почему у гриффиндорца не получаются даже самые простые заклинания, особенно учитывая, что Гарри мог почувствовать его магию и знал, что магический потенциал Невилла был выше среднего.       Он понял в чём дело лишь после того, как Невилл признался, что его бабушка заставила его использовать волшебную палочку его отца. Так как в данный момент этого было никак не изменить, они решили помочь ему, насколько было возможно, и по крайней мере убедиться, что он уверенно знает теорию.       Они решили встретиться в Косом Переулке во время Йольских каникул, чтобы приобрести Невиллу новую палочку, тогда у него не будет даже необходимости рассказывать об этом своей бабушке. Поначалу Невилл с этим не соглашался, он боялся того, что сделает его бабушка, если узнает об этом, но Гарри смог убедить его.       Невилл хорошо вписался в их группу, то, как быстро он менялся, было поразительно. Он всё ещё оставался немного застенчивым, но они старались изменить это, и Гарри был уверен, что к окончанию этого школьного года Невилл станет совершенно другим человеком.       Услышав, как дверь открылась, Гарри оглянулся и, как только увидел своих двух Демонов, понял, что что-то произошло. — Фред? Джордж? — спросил он, смотря на обоих близнецов, его голос заставил остальных членов Двора перевести взгляды на них.       Близнецы сели на свободные места перед ним, и остальные к ним присоединились, когда увидели выражения лиц Фреда и Джорджа.       Близнецы положили на стол старый обтрёпанный пергамент, на что Гарри вопросительно приподнял бровь. — Мы с Джорджем нашли этот пергамент во время первого года обучения в Хогвартсе. Как мы это сделали, сейчас не имеет значения, если ты захочешь узнать, то мы расскажем об этом позже.       Столь серьёзными близнецов можно было увидеть невероятно редко, поэтому он слушал их очень внимательно. Однако у Гарри было плохое предчувствие по поводу того, что они собирались сообщить, потому что все присутствующие могли заметить ярость в их глазах, и если близнецы до сих пор были в таком состоянии, то произошедшее не могло быть ничем хорошим. — Сейчас важно то, что этот пергамент способен сделать, — продолжил Джордж, когда Фред замолчал. — Это карта. — Карта Хогвартса, — добавил Фред. — Которая показывает всех, кто находится в замке или на его землях.       Гарри был уверен, что выражение его лица ничем не отличалось от остальных. В руках его Демонов оказалась золотая жила. И это также объясняло, как им удалось найти комнату, в которой они тренировались в прошлом году, и то, как близнецам удавалось передвигаться по Хогвартсу незамеченными. — С того момента, как мы услышали о том, что Блэку удалось проникнуть в замок, мы всегда пользовались этой картой, чтобы следить за тем, кто находится в замке. Мы чередовались, даже ночью сначала спал один из нас, в то время как другой следил за Хогвартсом и окрестностями, затем мы менялись. Пару недель назад Фред заметил что-то, а точнее кого-то, кого не должно было быть на карте. — Этот человек не должен быть даже жив, не говоря уже о том, чтобы находиться в Хогвартсе. — И стоит учесть, что карта никогда не ошибается. — Кто на ней появился? — спросил Гарри спокойным и сдержанным тоном. — Питер Петтигрю. — Волшебник, которого убил Блэк? — недоверчиво уточнил Грэхам. — Он самый, — подтвердил Джордж. — Как вы можете себе представить, мы решили, что это было довольно странно. Именно поэтому мы отправили письмо Маркусу, чтобы спросить его, не сможет ли он найти нам документы по суду над Блэком, чтобы мы могли сравнить имена. Кто знает, мы могли услышать или прочитать его неправильно, во всяком случае, дополнительная проверка не помешала бы, — объяснил Фред, — Ответ Маркуса пришёл на прошлой неделе, он написал, что по делу Блэка нет совершенно никаких документов, нет даже записи о том, что этот суд вообще состоялся. — Они отправили Блэка в Азкабан без суда… — прошептал Драко. — Мы тоже так подумали, — согласился Джордж. — Мы с Джорджем стали внимательнее следить за точкой с именем Питер Петтигрю. — Вы не можете представить, насколько мы были шокированы, когда поняли, что он практически всё время проводил в гостиной Гриффиндора или же в спальне мальчиков третьего курса. И рядом с ним всегда кто-то был, в основном наш брат Рон. — Нам удалось застать его одного два дня назад, и мы проследили за ним. — Он пытался покинуть замок, и это была крыса, — сказал Джордж. — Но не обычная крыса, это была Короста, питомец нашего брата. — На несколько секунд мы решили, что карта ошиблась. Но на всякий случай мы всё же оглушили крысу, чтобы перестраховаться. Мы всё думали о том, как поступить с ней, когда вспомнили некоторые совпадения. — Да, например, что крыса появилась на нашем заднем дворе на следующий же день после гибели Петтигрю. У неё отсутствует один палец на лапе, а единственным, что они обнаружили, когда искали Петтигрю, был его палец. Кроме того, крысы обычно не живут больше десяти лет. — Анимаг, это было первое, что пришло нам в голову, — серьёзно закончил их объяснение Фред, и Гарри мог понять почему.       Только виновный в чём-то решит провести десятилетие в полном одиночестве, прячась в облике крысы. — Где эта крыса? — спросил Гарри. В то же время его мозг на большой скорости обрабатывал полученную информацию.       Фред и Джордж переглянулись и достали из принесённой ими сумки стеклянную ёмкость, внутри которой находилась самая обычная толстая серая крыса. — Мы держим её оглушённой и парализованной, а также зачаровали стекло, чтобы его было невозможно разбить. Затем мы нашли и стали разучивать заклинание, которое можно наложить на животное, чтобы проверить, анимаг это или нет; если свечение, охватывающее животное после наложения этого заклинания, зелёное, то это животное, если красное — анимаг. Поэтому мы ничего не говорили прежде; мы хотели найти что-нибудь, что помогло бы проверить нашу теорию, — сказал Фред. — Разбудите её и наложите заклинание, — приказал Гарри, и его голос при этом был холоднее обычного.       Фред кивнул и направил палочку на крысу. Гарри хотел увидеть, как та поведёт себя, когда очнётся. Как только крыса пришла в сознание, она огляделась вокруг и, осознав, что все они смотрели на неё, начала бегать кругами по стеклянному контейнеру, пытаясь выбраться, но меткость Фреда его не подвела, и он попал в неё заклинанием определения. Все они, казалось, задержали дыхание, и после нескольких секунд, показавшихся им вечностью, вокруг крысы появилось красное свечение.       Гарри опустился на корточки так, чтобы оказаться с крысой на одном уровне. Та полностью замерла в своей банке и смотрела на Гарри с чем-то, напоминавшим панику, хотя в этом он не мог быть уверен. Учитывая, что это была крыса, определить её эмоции было достаточно трудно. — И что же у нас здесь? — спросил Гарри полным злорадства голосом. — Привет, Питер.

***

— Что ты сделал с крысой? — спросил Блейз следующим утром. — Теперь она в безопасном месте, — ответил Гарри с не предвещающей Питеру ничего хорошего усмешкой, — Я всё ещё раздумываю, как лучше её использовать.       Никто из его друзей не мог сдержать вырвавшихся у них смешков, они прекрасно догадывались о том, как Гарри будет её использовать. Они уже достаточно часто слышали его жалобы на то, что у него нет кого-нибудь, на ком можно было бы опробовать некоторые проклятия, казавшиеся ему интересными.       Его друзья лишь покачали головами, и они все вышли из гостиной; сегодня был выходной, и большинство студентов всё ещё спали, единственной причиной, по которой они не были в своих постелях, как и остальные, было то, что они хотели провести небольшую утреннюю тренировку.       Совершенно случайно они выбрали другой путь до их тренировочной комнаты, нежели обычно, и прошли мимо попавшегося им чулана для мётел. — Замолчите, — внезапно приказал Гарри, стараясь лучше расслышать звук, который он, кажется, только что услышал.       Остальные немедленно замолчали, с любопытством переведя на него взгляды. Драко уже хотел было спросить у него, что привлекло его внимание, когда они все услышали раздавшийся рядом звук.       Этот звук раздавался из-за двери по правую сторону от Гарри, и он сразу понял, что это был чей-то плач.       Гарри подумывал о том, чтобы просто пройти мимо, в конце концов, вряд ли его это хоть как-то касалось, но он вспомнил Невилла и изменил своё решение, возможно, на этот раз его действия ему тоже что-то принесут.       Дав своим друзьям знак остановиться, он подошёл к двери и открыл её. Это была кладовая для мётел, она была полна разного оборудования и того, что как он подозревал, было чистящими средствами, и на полу посреди всего этого сидела девочка; совершенно голая девочка.       Гарри понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что именно он видел, и как только он это понял, то сразу начал анализировать ситуацию.       По всему телу девочки были царапины, но помимо этого она, кажется, была в порядке, и он поблагодарил Мерлина за то, что на ней не было ещё больше ран, или, что было бы ещё хуже, она не была изнасилована. Для него не имело значение то, насколько ему нравилось причинять боль, существовали некоторые вещи, которые он не переносил, и изнасилование было одной из них, особенно учитывая, что девочке на вид было не больше одиннадцати, максимум двенадцати, лет. — Привет, — мягко произнёс он, не желая ещё больше её пугать.       Она подняла голову с серебристо-светлыми волосами, обрамляющими её кукольное личико с большими голубыми глазами, полными слёз, и посмотрела на него. Она не старалась прикрыться и не говорила. — Меня зовут Гарри, а тебя? — Луна, — после нескольких долгих секунд молчания ответила она так же мягко и несколько мечтательно. — Здравствуй, Луна. Разве тебе не холодно?       Луна кивнула, это было очень маленькое движение, практически незаметное, но его было достаточно, чтобы Гарри улыбнулся. По крайней мере она реагировала на происходящее вокруг неё. Даже не раздумывая о своих действиях, Гарри снял свою верхнюю мантию и обернул её вокруг Луны. — Луна, я бы хотел, чтобы ты пошла с нами, чтобы мы могли залечить эти царапины и найти тебе какую-нибудь одежду. Хорошо?       Луна встретилась с ним взглядом, и Гарри почувствовал себя так, будто она заглянула ему прямо в душу, но всё же не отвёл взгляда. Спустя некоторое время, показавшееся ему вечностью, Луна, кажется, наконец была удовлетворена тем, что рассмотрела в нём, потому что она кивнула и поднялась, сильнее закутываясь в мантию. — Драко, пойди встреть остальных троих. Как только они придут, проводи их в мою комнату, — сказал Гарри, придерживая Луну за талию и притягивая её ближе к себе. Он не знал, встретится ли им кто-нибудь по пути, но если это произойдёт, он бы предпочёл, чтобы Луна была рядом с ним. Они направились в гостиную Слизерина, его друзья, поняв, что он делал, рассредоточились вокруг них, создавая подобие барьера, прятавшего Луну от посторонних взглядов.       К счастью, они никого не встретили, и гостиная Слизерина оказалась пустой, что в принципе, было неудивительно. Сейчас было лишь немногим больше половины седьмого утра субботы, поэтому вполне естественно, что большая часть студентов спали или, по крайней мере, находились в своих комнатах.       После того как Гарри внёс Луну в свои защитные чары, которые были наложены на его комнату, он усадил её на кровать, в то время как остальные заняли кресла около окон, где Гарри создал небольшую гостиную. — Луна, Адриан сейчас вылечит эти царапины, хорошо? Ты можешь доверять ему.       И снова его посетило это чувство, будто она заглянула ему в душу. — Я доверяю тебе, Гарри Поттер, — в конце концов ответила девочка тем же мечтательным голосом.       Гарри улыбнулся и позвал Адриана. Убедившись, что у Луны не возникло с ним проблем, он отступил немного назад. — Добби, — позвал он, не поднимая свой голос выше шёпота.       Практически в то же мгновение появился домовой эльф. Хоть он и принадлежал Малфоям, эльф был фанатично предан Гарри. Люциус даже сказал, что раздумывал о том, не подарить ли Гарри его на день рождения из-за подобной преданности, но Гарри отказался, сказав, что у него пока нет дома, в котором тот смог бы работать. Однако если к тому времени, как у него появится свой дом, предложение всё ещё будет в силе, тогда он его примет. Но это не останавливало Добби от того, чтобы выполнять любые его поручения, несмотря на то, что он не был его хозяином. — Молодой хозяин Гарри Поттер, сэр, что Добби может сделать для молодого хозяина? — и это также не останавливало его от того, чтобы называть Гарри молодым хозяином. — Добби, мне нужно, чтобы ты купил одежду для Луны, я даю тебе разрешение взять деньги из моего хранилища. Купи то, что посчитаешь необходимым и принеси вещи Луне. — Да, хозяин, — и эльф с хлопком исчез. — Тебе не нужно было этого делать. Рано или поздно мои вещи появились бы где-нибудь.       Гарри повернулся и увидел, что Луна смотрела на него, её большие голубые глаза были немного затуманены, будто она была не совсем с ними. — Я знаю, что это было необязательно, и я сделал это, потому что захотел. Почему бы тебе не принять тёплую ванну, чтобы ты могла немного согреться? — Хорошо, Гарри Поттер, я пойду. Ты можешь поговорить со своим Двором.       Стараясь не показать то, насколько шокирован он был её словами, Гарри показал ей, где расположена ванная комната, и где в ней найти полотенца и другие принадлежности. Когда он закончил, он сел рядом со своими друзьями. Спустя чуть больше минуты появился Драко, за которым следовали Фред, Джордж и Невилл. — Привет, что у вас происходит? Драко ничего не объяснил, — спросил Фред, садясь на свободное место.       Гарри рассказал им о произошедшем, и Фред с Джорджем переглянулись. — Она светловолосая, маленькая, с большими голубыми глазами, выглядит немного мечтательно и будто она слегка не в своём уме? — спросил Фред, и, когда Гарри кивнул, Джордж продолжил. — Её зовут Луна Лавгуд. Она живёт недалеко от нас, её отцу принадлежит «Придира». Большинство зовут её Полоумной, потому что она немного странная. — Её всегда высмеивали однокурсники, я могу предположить, что издевательства усилились, — добавил Фред. — Я рад, что она не была изнасилована, — признался Грэхам, у него был загнанный взгляд, и все с пониманием отнеслись к его состоянию. Мало кому было об этом известно, но у Грэхама была младшая сестра. Когда Грэхам учился на втором курсе, его родители отправились по делам в маггловский Лондон и взяли маленькую девочку с собой. Их разделила толпа, и родители потеряли её из виду. Она была найдена лишь спустя несколько часов убитой и жестоко изнасилованной, ей было всего девять лет. Они не смогли найти того, кто это сделал, они даже не знали, был ли это маггл или волшебник, хотя Авроры считали, что это был волшебник. Они обнаружили следы вышедшей из-под контроля стихийной магии девочки и пришли к выводу, что маггл не смог бы совершить такое, учитывая то, как на это отреагировала магия девочки. Её сила проделала дыру в кирпичной стене и вокруг того места, где её обнаружили, было несколько следов, указывающих на то, что что-то горело. Маггл бы с таким не справился. Они склонялись к теории, что её похитили в толпе, это мог быть тот, кто видел в ней лёгкую добычу, или же тот, кто затаил на их семью обиду. Гарри был уверен, что случай с Луной вновь пробудил у Грэхама все эти плохие воспоминания. — Если бы это случилось, к концу дня в замке стало бы на одного живого студента меньше, — произнёс Гарри, заставив нескольких из них поёжиться; его взгляд обещал долгую и мучительную смерть.       Невилл был единственным из Двора, кто ещё не видел жестокую сторону Гарри. Он знал, что такая сторона существовала, так как остальные рассказали ему о некоторых ситуациях, возникших до его присоединения к ним.       Поначалу он не представлял, как отреагирует, если, хотя нет, не если, а когда он увидит тёмную сторону Гарри. Но теперь он по крайней мере знал, почему в голосе остальных было благоговение, когда они об этом говорили. Магия Гарри очаровывала, и каждый раз, когда Гарри снимал свои маски, каждый раз, когда он показывал свою тёмную сторону, его магия практически изливалась из него, позволяя им насладиться тем, как она их окутывала.       Он никогда в жизни бы не подумал, что свяжется с кем-то вроде Гарри, но вот он здесь, он стал частью компании, в которой большая часть людей была связана с теми, кто пытал его родителей до безумия, Драко даже был их племянником. Не в первый раз он задавался вопросом, что бы на это сказали его родители. Он спрашивал себя, что его ожидает в будущем, учитывая, что он был окружён людьми, которые столь очевидно были Тёмными волшебниками, и он знал, что они влияли и на него. Всего лишь месяц назад он был бы на грани нервного срыва, если бы услышал, что кто-то говорит об убийстве кого-либо с такой лёгкостью и таким безразличным тоном. Теперь же единственным, что было в его мыслях, была надежда, что Гарри продлит время их мучений как можно дольше и сделает их смерть настолько болезненной, насколько это возможно. Делало ли это его Тёмным волшебником? Делало ли это его злым? Он и в самом деле не знал ответа на эти вопросы, и часть его твердила, что он должен быть встревожен этим, но ещё большая часть напоминала ему о том, как с ним обращались Светлые. Он знал, что если бы ему пришлось выбирать между ними… что ж, достаточно сказать, что никакого выбора бы не было, он всегда будет на стороне Двора. Они принимали его таким, каким он был, если бы Луна была изнасилована, и он бы сказал, что хочет, чтобы совершивший это страдал, Невилл был уверен, что Двор не стал бы его осуждать. Он знал, что они продолжили бы относиться к нему так же. Моргана, Невилл был уверен, что они бы даже научили его нескольким проклятиям, причиняющие эти страдания.       Было странным то, насколько успокаивающей оказалась эта мысль. Быть принятым независимо ни от чего было странным, чем-то, чего Невилл никогда раньше не чувствовал, но это было тем, что ему предложили Гарри и Двор. Теперь меньшее, что Невилл мог сделать, чтобы отблагодарить их, это относиться к ним так же, безоговорочно принять их такими, какими они были, с их садистскими наклонностями и всем остальным. И знание того, что они доверяли ему достаточно, чтобы разделить эту часть себя с ним, было, как он и говорил, успокаивающим.       Дверь ванной комнаты открылась, чем вырвала Невилла из размышлений, и привлекла внимание остальных. — Луна, я надеюсь, тебе понравилась одежда, — произнёс Гарри, указывая ей на свободное кресло. — О, да, — ответила Луна, неспешно обернувшись вокруг себя, что заставило подол её платья закружиться. — Оно очень красивое, — и она была права, платье было довольно хорошеньким, серебряного цвета из материала, казавшегося практически жидким, его хорошо дополнял голубой пояс. Гарри никогда бы не произнёс этого вслух, но такой наряд заставлял внешность Луны выглядеть ещё более кукольной.       После того, как девочка присела, Гарри задал вопрос, крутящийся у него в мыслях. — Кто это с тобой сделал? — Они считают меня странной. Иногда девочки могут быть гораздо более жестокими, чем мальчики, — ответила она, и, хотя Гарри не был полностью доволен этим ответом, это всё же было лучше, чем ничего. По крайней мере, они знали, что это были ученицы Рейвенкло, точнее, он надеялся, что они были только с Рейвенкло. — За завтраком ты сядешь с нами за столом Слизерина, — поставил её перед фактом Гарри. — Я знаю, — спокойно ответила Луна. — Ты причинишь им боль? — спросила она своим немного мечтательным тоном. — Я пока не знаю. Это зависит от их поведения после сегодняшнего дня. — О, хорошо, — произнесла она с отстранённо-мечтательной улыбкой на лице. — Я хочу, чтобы ты сразу же сообщила мне, если они что-нибудь тебе сделают, неважно, насколько незначительными будут эти действия. — Конечно, я расскажу, — сказала Луна так, будто это было самой естественной вещью в мире. — Из меня выйдет не очень-то хороший последователь, если я не буду делать то, что ты приказываешь, — добавила она, прежде чем начать напевать про себя какую-то мелодию.       Гарри переглянулся с остальными своими друзьями, они, кажется, были настолько же растеряны, как и он. Что ж, Луна действительно была немного необычной, но кем был он, чтобы судить об этом? Учитывая то, что ему было обо всех известно, они все отличались от нормы, да и кто вообще хотел бы быть нормальным? Она впишется в их компанию идеально.       Рассмеявшись, Гарри поднялся с кресла, остальные последовали его примеру, в то время как он подал руку Луне, чтобы помочь девочке подняться со своего места. — Что ж, маленький ворон, добро пожаловать в Королевский Двор, — произнёс он с улыбкой.