***
Было холодно, хотя для него, к несчастью, подобное состояние было привычным. Кроме того, всегда было лучше находиться снаружи в поисках еды, пока не началась очередная снежная буря. Неожиданно в деревне оказалось очень многолюдно, и у него ушло несколько секунд на осознание того, что сегодня, должно быть, еженедельное посещение Хогсмида для студентов Хогвартса. Не то чтобы утрата им счёта времени была удивительной, в конце концов, ему хотя бы не приходилось следить за днями недели в компании Дементоров. Услышав приближающиеся к нему шаги, он приготовился было сбежать, но прежде, чем он мог бы последовать своим инстинктам, его осязание атаковал запах, который был навсегда отпечатан в его памяти. Все его существо наполнилось единственным осознанием — «Гарри». Совершенно проигнорировав все свои инстинкты, он повернулся в сторону, с которой раздавались шаги его крестника и понял, что будь он человеком, его челюсть точно бы отвисла. Гарри, его щеночек, был таким большим и красивым. — Привет, мальчик. Пока он был погружён в свои мысли, Гарри успел подойти к нему и присесть на корточки, протягивая ему руку. Не в силах сопротивляться искушению побыть рядом с его щеночком, он приблизился и лизнул протянутую ладонь. — Хороший мальчик, разве тебе не холодно? — мягко и тепло поинтересовался Гарри. Звук его голоса был куда красивее всего, что когда-либо слышал Сириус, хотя он не отрицал, что его мнение могло быть предвзятым. Он гавкнул и завилял хвостом, конечно, он замёрз, но если это позволит ему побыть рядом с Гарри, то он готов перенести и снежную бурю. — Гарри, я думаю, это не лучшая твоя идея, — произнёс юноша позади Гарри, заставив Сириуса чуть ли не выпрыгнуть из своей шкуры. Он был настолько сосредоточен на Гарри, что даже не заметил остальных. Но когда он посмотрел на говорящего, его сердце чуть не остановилось, — он мог поклясться, что перед ним стоял Нотт. Если бы он не был уверен в том, что Нотт всё ещё находился за решёткой в камере напротив его, он бы поверил в то, что юноша, стоящий за Гарри, был Ноттом. Разумом он понимал, что это должно быть сын Нотта, но иногда его чувству логики требовалось некоторое время, чтобы начать работать. — Не обращай на него внимания, — сказал Гарри, потрепав его по загривку. — Ты хотел бы пойти со мной? У тебя будет еда и тепло. Он снова залаял и завилял хвостом. Он понимал, что всё это было далеко не лучшей идеей, но он всегда мог уйти после того, как поест, а так, по крайней мере, на несколько часов он окажется в тепле. — Гарри, ты не можешь привести в замок собаку, — заметил Нотт немного раздражённым тоном, такой же тон использовал Лунатик, когда они с Джеймсом собирались совершить что-то особо глупое. — И кто же меня остановит? — спросил Гарри рассмеявшись. Когда ему никто не ответил, он улыбнулся. — Вот именно. Пойдём, мальчик. Виляя хвостом и совершенно не обращая внимания на внутренний голос, твердящий о том, что это была ужасная идея, Сириус последовал за Гарри и его друзьями в замок. На протяжении всего обратного пути никто не проронил ни слова; все они, казалось, были настороже, только немного позже он вспомнил, что на воле был массовый убийца. Он был настолько погружён в собственные мысли, что даже не заметил, когда они оказались в замке, он осознал это только тогда, когда они стали спускаться в подземелья. Почему, чёрт возьми, они шли в подземелья? Когда они остановились напротив стены, он уже начал задумываться о том, что эта компания, похоже, была ещё более безумной, чем он сам, но затем Гарри с улыбкой произнёс «Первое поколение», и когда стена начала отодвигаться, он, наконец, понял, где они находились. Что его щеночек делал в гостиной Слизерина? Лишь когда он увидел дверь с надписью «Гарри Поттер», Сириус осознал то, о чём глубоко внутри уже догадался. Гарри, его щеночек, был слизеринцем. Он был очень удивлён, но ещё больший шок вызвало то, что внутри него было лишь удивление и никаких негативных эмоций, обычно возникавших при связи чего-либо или кого-либо со Слизерином. «Что ж, поглядите на то, что стало с гриффиндорцем…» — горько произнёс тихий голос в его мыслях, и ему пришлось сдержаться, чтобы не зарычать. Может то, что он не испытывал обычных негативных эмоций и не было странным, он надеялся, что Слизерин даст Гарри то, что не смог дать Гриффиндор Джеймсу, Лили и ему самому. По крайней мере в Слизерине он был далеко от этой крысы, что приносило огромное облегчение. — Иди сюда, мальчик, — позвал его Гарри, и Сириус перевёл взгляд на юношу, расположившегося около огромных окон с пятью остальными юношами, занявшими места вокруг него. Лишь теперь он обратил внимание на комнату Гарри, и будь он человеком, у него без сомнения бы отвисла челюсть, так эта комната была не похожа на их комнаты в Гриффиндоре. Стены были ярко-зелёного цвета, что делало комнату визуально светлее, на них были узоры из тонких серых линий. Пол был выложен чёрным камнем, и на нём располагалось несколько удобных ковриков различных оттенков зелёного цвета. Около стены с окнами было организовано что-то вроде небольшой гостиной с мягкими диванами и креслами серого цвета. В комнате присутствовало также что-то вроде места для занятий, а стена напротив кровати и двери была заполнена полками, на которых было больше книг, чем принадлежало ему за всю его жизнь; на полках было много и других вещей, вроде перьев, бутылочек с чернилами, фиалов для зелий и прочего. Перед всем этим располагался большой стол, с несколькими лежащими на нём свитками, скорее всего с домашней работой. Увидев дверь, ведущую в личную ванную комнату, он мог лишь покачать головой, что выглядело довольно забавно в его животной форме; если бы он знал, что в Слизерине подобные комнаты, то не пытался бы так уж сильно убедить Распределяющую Шляпу не отправлять его на этот факультет. — Сидеть, — сказал ему Гарри, когда он подошёл к нему. Гарри ещё немного погладил его, когда он выполнил команду, он мог вполне привыкнуть к этому. — Грэхам, у тебя ведь есть собака, верно? — спросил Гарри, глядя на одного из старших юношей, развалившегося на диване и выглядящего практически спящим. — Да, он принадлежал моей сестре. Мои родители не слишком любят собак, но после произошедшего с ней они не смогли избавиться от него. Она очень любила этот меховой шар. Гарри кивнул, и можно было заметить, как его взгляд немного потеплел. — Ты знаешь заклинания для ухода за ними? — Только базовые, но если тебе нужно будет что-то специальное, то я поищу. — Тогда позаботься о нашем друге. Прежде, чем он мог бы среагировать, он был заморожен на месте и ничего не мог поделать, когда увидел летящее в него заклинание. Он был на грани паники, и у него ушло около минуты на осознание того, что заклинание не причинило ему никакого вреда, даже наоборот, его мех стал блестящим и чистым, а блохи, ежедневно превращающие его жизнь в ад, исчезли. Спустя несколько секунд он почувствовал, как к нему вернулась способность двигаться, и встряхнулся — прошли годы с того времени, когда его мех ощущался настолько невесомым. — Намного лучше. Теперь осталось лишь дать тебе имя, — рассеянно заметил Гарри. — Что ты думаешь о… Они так и не узнали, что он собирался сказать, потому что в этот момент дверь его комнаты с силой распахнулась, заставив большинство из присутствующих перевести взгляд на неё, в том числе и его. Несколько секунд ему казалось, что у него двоится в глазах, но он быстро понял, что перед ним близнецы. Они зашли в комнату, а за ними проследовали еще один мальчик и девочка. Близнецы не обратили на него никакого внимания, и немедленно направились к Гарри, передавая ему что-то. Он не знал, что ему делать, но учитывая, что никто из присутствующих не выглядел встревоженным таким прибытием, а все смотрели на них лишь с любопытством, он решил просто подождать, что будет дальше. В этот момент он услышал смешок, от которого у него по спине пробежала дрожь, обернувшись на звук, Сириус увидел, что близнецы теперь стояли по обеим сторонам от Гарри, а взгляд самого юноши был холоден и направлен на него. — Так, так, так, — произнёс Гарри, пристально глядя на него. — Добро пожаловать, мистер Блэк. Как только Гарри произнёс его имя, Сириус понял, что он пропал, хотя на это также могли указать и восемь волшебных палочек, мгновенно направленных на него. Единственными, кто не достал собственные волшебные палочки, был сам Гарри и девочка, разглядывающая стену позади кровати, она что-то тихо напевала, слегка наклонив голову вбок. Она, кажется, была не совсем в своём уме, а вот Гарри же похоже просто наслаждался ситуацией. Что ж, оставаться и дальше в животном обличье не было смысла. Спустя мгновение на месте пса оказался высокий худой мужчина с чёрными волосами и серо-голубыми глазами. — Здравствуй, Гарри, — голос его был охрипшим из-за долгого неиспользования. Мужчина напротив него выглядел более опрятно, чем Гарри ожидал, но это, вероятно, было из-за применённых Грэхамом заклинаний, и всё же Блэк выглядел намного лучше, нежели его фотография в Пророке. — Вы выглядите довольно спокойным для того, кто предположительно сбежал из Азкабана, чтобы убить меня, — заметил Гарри. — Я хочу убить не тебя, — прорычал Блэк, в этот момент он был похож больше на собаку, нежели на человека. — Неужели? — с любопытством спросил Гарри. — Это долгая история, — Блэк, по-видимому, не особо желал продолжать, на что Гарри лишь рассмеялся. Вечер обещал быть интересным. — Оглянитесь вокруг, мистер Блэк, вам не позволят уйти отсюда живым, если вы будете представлять хотя бы малейшую угрозу для меня. Честно говоря, единственная причина, по которой вы до сих пор дышите, потому что мне этого хочется. Поэтому, чем дольше вы меня развлекаете, тем дольше будете живы. Сириусу хотелось бы думать, что Гарри блефовал, но глядя в его глаза было трудно поверить в то, что он мог быть несерьёзен. Сириус не знал, что удивляло его больше — то, что Гарри, судя по всему, не волновала перспектива отнять чью-то жизнь, или то, что его друзья были готовы убить ради него. Он не представлял, как относиться ни к тому, ни к другому, но он не мог позволить себе умереть тогда, когда эта крыса была так близко к его щеночку. — Хорошо, — сказал он, стараясь не выдать, насколько беспомощным он себя чувствовал в этот момент. Не то чтобы ему не хотелось рассказать правду, его больше волновало то, как Гарри отреагирует, когда он расскажет о том, что сделал, когда расскажет, что это он виноват в том, что его родители погибли. — Отлично, — улыбнулся Гарри. — Присаживайтесь. Чаю? С последним резким взглядом, брошенным в его направлении, остальные опустили свои волшебные палочки. Всё же от его взгляда не укрылось то, что никто из юношей не убрал их полностью, а также то, что они остались настороже и продолжали окружать Гарри. Теперь, когда у него появилось время внимательнее присмотреться к ним, стало очевидным то, каким представал Гарри. Он был похож на Лорда — красивый, но смертоносный, будто какое-то существо, которое не могло быть простым смертным, и взамен на привилегию находиться в его обществе, он требовал абсолютную преданность и повиновение; окружающие же, будучи лишь простыми смертными, были более чем согласны отдать ему всё это и даже большее. Что ж, так по крайней мере его мать говорила о Волан-де-Морте, и Сириус предпочитал не углубляться в то, почему именно такая ассоциация возникла у него с образом Гарри. Он медленно опустился на стул напротив Гарри, стараясь не обращать внимания на враждебность присутствующих. — Я полагаю, что всё началось с моего поступления в Хогвартс. Мы с моей семьёй не ладили, и я был рад наконец оставить эту часть своей жизни позади. В то время я нашёл троих друзей, которые стали для меня всем, это были Питер Петтигрю, Ремус Люпин и Джеймс Поттер, — он заметил, как Гарри слегка прищурился, а его взгляд похолодел. — Около года спустя мы узнали, что Ремус был оборотнем, — он увидел, как некоторые из мальчиков кивнули, и не смог сдержать своего любопытства: — Что такое? — Мы подозревали, хотя вернее будет сказать, мы были уверены, что профессор Люпин оборотень, неплохо получить этому подтверждение, — ответил Гарри, и в его голосе отсутствовало презрение, которое обычно выражали окружающие, когда говорили об оборотнях. — Как вы узнали? — Снейп был не слишком тактичен в отношении этого факта, — заметил Гарри, и каждое его слово было буквально пропитано ненавистью. — Ему, может, и было запрещено прямо говорить об этом, но это не помешало ему указать в правильном направлении. Все студенты Слизерина знают об этом. — Почему тогда он всё ещё преподаёт здесь? — Сириус не мог полностью скрыть испытываемое им изумление, насколько ему было известно, слизеринцы были не самыми толерантными учащимися. Один из старших юношей рассмеялся, если Сириус не ошибался, он был тем, кто ранее наложил на него заклинания. — Он нравится Королевскому Двору, — сказал старшекурсник так, будто одно это всё объясняло, хотя, учитывая выражение лиц остальных, для них вероятно так и было. Сам Сириус понятия не имел ни о каком Королевском Дворе. Посмотрев на Гарри, он подумал, что, возможно, будет лучше не спрашивать, и продолжил рассказывать. Слова Гарри всё ещё крутились у него в голове, и ему совершенно не хотелось расставаться с жизнью, по крайней мере сейчас. — Хорошо… Что ж, Джеймс, Питер и я решили стать анимагами, чтобы иметь возможность находиться рядом с Ремусом во время полнолуния. Это заняло время, но у нас всё же получилось. Питер превращался в крысу, Джеймс в оленя, а я в собаку. После этого мы сблизились ещё больше. Даже покинув школу, мы оставались друг другу как братья или даже ближе. Джеймс даже выбрал меня твоим крёстным, — Сириус не мог сдержать улыбки, когда вспомнил, как он первый раз держал на руках своего щеночка. — Я сразу же согласился, а на следующий день отправился в Гринготтс и назначил тебя своим наследником. Как ты знаешь, в то время шла война, твои родители, Ремус и я сражались на Светлой стороне. Ко времени твоего рождения Джеймс и Лили уже стали мишенью для Волан-де-Морта, и они решили, что безопаснее для вашей семьи будет спрятаться. Их больше волновала твоя безопасность, нежели исход войны. В качестве предосторожности они решили использовать чары Fidelius. Вам известно, что это такое? — все утвердительно кивнули, и Сириус продолжил. — Джеймс попросил меня стать Хранителем секрета, однако у меня тогда возникла гениальная идея, — несмотря на все его попытки, он не смог скрыть горечи в голосе. — Я был лучшим другом Джеймса, его братом, все будут ожидать, что на роль Хранителя выберут именно меня, но если мы изменим Хранителя и никому об этом не скажем, то я смогу стать приманкой и никто не заподозрит, что Хранителем секрета является кто-то другой. Джеймс согласился, и Хранителем стал Питер. — Тридцать первого октября я отправился в дом Питера. Мы договаривались, что я буду навещать его каждые несколько дней, чтобы убедиться, что он в порядке. Его дома не оказалось, хотя он должен был быть там, он говорил нам, что планирует провести Самайн дома. Я боялся, что с ним что-то произошло, поэтому отправился в Годрикову Лощину за помощью. Когда я туда прибыл, дом был разрушен. Я… я нашёл Джеймса первым. Когда я увидел его, я почувствовал… почувствовал, словно часть меня умерла. Но потом я услышал твой плач, и это единственное, что спасло меня тогда от погружения в полное отчаяние. Я нашёл тебя в колыбели в детской, там же на полу была Лили, прямо напротив тебя, будто даже мёртвая она пыталась защитить тебя. Знаешь, они оба любили тебя больше всего в мире. Даже собственные жизни они могли посчитать слишком маленькой ценой за твою жизнь и безопасность, — Сириусу пришлось прерваться на мгновение. Он не мог говорить об этом дне, воспоминания давили его, оставляя его сломленным, проклинающим и ненавидящим себя больше всех, больше Питера и даже больше Волан-де-Морта. И это было даже не из-за чувства повинности в их смерти, а из-за решения, принятого им после этого. Он мог лишь надеяться, что Джеймс и Лили смогут простить его, потому что Сириус знал, что сам себя он никогда не простит. Он не справился с единственным, что Лили и Джеймс доверили ему, он подвёл их сына. — Я держал тебя, — продолжил он после глубокого вздоха, он был благодарен, что никто из них не прервал тишину в то время, когда он старался собраться с силами и не сломаться. — Ты даже перестал плакать, узнав меня, когда я взял тебя на руки. Я не знал, что делать, я чувствовал запах горелой древесины и магию, пропитавшую каждый миллиметр комнаты. Я понимал, что мне нужно сделать, но находился в состоянии шока. Я не знаю, сколько там пробыл, держа тебя на руках и просто глядя на все разрушения вокруг меня. Я не знаю, сколько времени мне потребовалось, чтобы наконец понять что же произошло, но когда я это осознал, моя кровь буквально вскипела. Я хотел убить его, заставить его страдать, это было единственное, о чём я мог думать, — он не знал, чего именно ожидал, когда признался в одних из своих самых тёмных мыслей, его тогда обуревало даже не столько желание убить, сколько желание заставить Питера страдать. Он уверен, что ему это принесло бы огромное удовольствие, крики этой крысы стали бы музыкой для его ушей, и он ни на секунду не сожалел об этом желании, об этой кровожадности. Но когда он увидел понимание на лицах большинства из присутствующих, то не мог поверить своим глазам. Хотя это ведь были те же подростки, что угрожали убить его, так что, возможно, их реакция не должна его так сильно удивлять. — В это время появился Хагрид, — Сириус решил, что не будет задерживаться на своих мыслях о юношах, сидящих перед ним, вряд ли он сможет что-либо о них выяснить, да и кроме того, пора уже было просто принять это. Он даже не знал, поверят ли они ему, и мог лишь надеяться на это. — Хагрид попросил меня отдать Гарри ему, сказал, что Дамблдор собирается передать Гарри его семье. Поначалу я не хотел этого делать, но Хагрид настаивал, а я жаждал мести, поэтому я передал Гарри ему и отправился за крысой. Я пообещал себе, что как только разберусь с предателем, то вернусь за Гарри и воспитаю его, как и просили меня Лили и Джеймс. Но всё пошло совершенно не так, как я планировал. Когда я поймал эту крысу, он закричал, что я предал Лили и Джеймса, после чего устроил взрыв на улице, убив в процессе несколько магглов. Посреди воцарившегося беспорядка он отрезал себе палец, превратился в крысу и исчез среди других своих сородичей в канализации. Я полагаю, что находился в шоковом состоянии, потому что начал смеяться, а авроры прибыли лишь несколькими секундами позже. Они лишь взглянули на меня, на разрушения вокруг и сразу же отправили меня в Азкабан. Поначалу я надеялся, что кто-то придёт и освободит меня, или по крайней мере проведёт слушание, но время шло, и стало очевидно, что этого не произойдёт. — Так вы не предавали их? — спросил Гарри, когда стало ясно, что Блэк больше ничего не собирался добавлять. Вся история была крайне невероятной, и если бы у него во владении не было одного конкретного грызуна, Гарри скорее всего бы не поверил Блэку; но у него была крыса, к тому же они уже и сами подозревали, что во всей этой истории с Блэком что-то не сходится, поэтому им необходимо было лишь подтверждение их теории и посмотреть на реакцию Блэка. — Никогда, — ответил Блэк, и в этом единственном слове было столько отчаяния, столько ярости, ненависти и надежды, что Гарри кивнул. Подобные эмоции и реакцию невозможно было подделать, не важно, насколько ты хороший актёр, да и Блэк не казался таким человеком. Как только Гарри кивнул, напряжение в комнате сразу же уменьшилось. Очевидно, пока Гарри ему верил, для остальных этого было достаточно. Не то чтобы они сразу же начали ему доверять, они были далеки от этого, но теперь ему хотя бы не грозило смертельное проклятие при малейшем подозрении, и это уже был прогресс. — Как вы смогли остаться здравомыслящим? И почему сбежали лишь сейчас? — с любопытством поинтересовался сын Нотта. — Я анимаг. Дементоры не могут чувствовать эмоции животных, поэтому большую часть времени я проводил в животной форме. Когда же я был в человеческой форме, то меня спасала мысль о том, что я не виновен. Это не было особо счастливой мыслью, поэтому Дементоры не могли ею подпитываться. Я решил сбежать именно сейчас, потому что узнал, что крыса находится в Хогвартсе, около Гарри, в идеальной позиции, чтобы навредить ему, и я не мог допустить этого. Все, кроме Гарри, кивнули, и Сириус даже заметил появившееся во взглядах некоторых из них небольшое уважение, очевидно, они могли понять и одобряли желание защитить Гарри. — Что ж, мистер Блэк… — Зови меня Сириус. — Хорошо, Сириус. Как ты уже знаешь, я Гарри Поттер, близнецов позади меня зовут Фред и Джордж Уизли, они гриффиндорцы и учатся на пятом курсе. Справа от меня Теодор Нотт, третий курс Слизерина; Блейз Забини, третий курс Слизерина; Драко Малфой, третий курс Слизерина и Луна Лавгуд, второй курс Рейвенкло. Слева от меня Невилл Лонгботтом, третий курс Гриффиндора; Адриан Пьюси, пятый курс Слизерина и Грэхам Монтегю, пятый курс Слизерина. Сириус уже даже не знал, стоило ли ему удивляться, когда понял, что большинство имён ему знакомо именно из-за их связи с Пожирателями Смерти, он совершено не представлял, как ему следует к этому относиться. Сам Гарри, как и его выбор друзей, стали полной неожиданностью для Сириуса. — Теперь нам осталось лишь решить, что мы будем делать дальше, — произнёс Гарри, привлекая его внимание. «Дальше? Что он имеет в виду?..» подумал Сириус с некоторым дурным предчувствием. — Мы все завтра отправляемся домой, — сказал Малфой. — Тебе что-нибудь нужно вне Хогвартса? — Поговорите с Маркусом, расскажите ему о произошедшем, а затем скажите, что мне нужно, чтобы он убедил правильных людей прибыть в Хогвартс. Передайте ему, чтобы он предупредил меня, как только они прибудут, — приказал Гарри, и Сириусу стало любопытно, кто такой Маркус, и кто должен был прибыть в Хогвартс. — Мне необходимо, чтобы несколько свидетелей увидели Сириуса Блэка вдали от Хогвартса, — продолжил распоряжаться он, смотря на близнецов. — Будьте осторожны. Оба кивнули, и Сириус был впечатлён тем, с какой лёгкостью все следовали приказам Гарри, ведь как на эти слова не посмотри, это были именно приказы. — Луна, нам понадобится Придира. — Возможно, другая газета будет лучше, — продолжила Луна. — Немногие волшебники верят тому, о чём пишет папа, — продолжила девочка со спокойной улыбкой. Не в первый раз Сириус задумался о состоянии её рассудка. — У нас нет другой газеты, — сказал Гарри, с любопытством глядя на неё. — Когда моя мама запрашивала лицензию для того, чтобы открыть свой собственный бизнес, она знала, что ей нужно попросить две лицензии, что она и сделала. Одну они оформили на её имя и имя папы, а другую на моё имя и на имя ещё одного человека по моему выбору. Эта лицензия действует в течение всей жизни того, на кого она оформлена, и может быть использована тогда, когда мы захотим, и для открытия того типа бизнеса, который нам понадобится. Моя мама сказала, что она знает, что эта лицензия мне пригодится. А мой папа сказал, что я могу использовать его печатное оборудование, когда бы оно мне не понадобилось. На несколько секунд в комнате повисла тишина, затем Гарри рассмеялся. Сириус не ожидал услышать у подростка подобный смех, веселье, смешанное со злорадством. И остальные, хоть всё ещё и выглядели несколько удивлёнными, начинали приобретать эту маленькую искорку во взгляде, которую Сириус помнил по своему собственному взгляду, когда Мародёры собирались провернуть особо жестокий розыгрыш. — У нас есть своя собственная газета, — прошептал Гарри, и улыбки на лицах остальных ребят стали ещё шире. Сириус прекрасно их понимал, они были студентами Хогвартса, даже самые старшие из них всё ещё не окончили пятый курс, а в их руках уже появилось средство, позволяющее им влиять на сознание магического населения Англии, и Сириус нисколько не сомневался, что именно этим они и собираются заняться. Многие пытались добиться подобного, но это было непросто. Именно по этой причине так много людей пыталось купить себе место в Ежедневном Пророке. Не все могли получить лицензию на открытие своего собственного бизнеса, тем более ту, у которой нет срока истечения и ограничения на тип открываемого бизнеса. Насколько Сириусу было известно, подобные лицензии были запрещены за несколько лет до того, как война с Волан-де-Мортом набрала обороты. После неё они так и не были восстановлены в их прежнем положении, в противном случае, он даже не сомневался, что люди вроде Люциуса Малфоя к этому времени уже имели бы свою собственную газету. Однако, благодаря тому, что мать Луны приобрела вторую лицензию одновременно с лицензией для Придиры, причины для её отзыва не было. Это было типом обязательного для исполнения магического договора, поэтому, даже если Министерству не понравится то, что они будут публиковать в своей газете, оно всё равно не сможет ничего с этим поделать. Поэтому у них и правда была хорошая причина для радости — они смогли достичь того, что не получилось даже у Волан-де-Морта и Дамблдора. Ведь Ежедневный Пророк не принадлежал ни одному из них, и новости этой газеты всегда будут больше ориентированы на то, что лучше продаётся или на события политической арены. Лидеры обеих сторон никогда не смогут полностью контролировать, что именно будет в нём напечатано. Эти же ученики… Теперь у них была подобная возможность, и не было никого, кто мог бы их остановить. Когда ему удавалось отстраниться от их юного возраста, то теми, кого Сириус видел, были Лорд и его последователи, которые строили планы по контролю Волшебной Британии, и это посылало дрожь по его спине. Он не мог не гадать о том, во что же он втянул себя на этот раз. — Грэхам, Адриан, мне нужно, чтобы вы доставили письмо моему любимому журналисту, и я хочу, чтобы вы помогли Луне. Нужно, чтобы всё было готово к первой учебной неделе после каникул. Невилл, Блейз, Тео, вы трое должны разработать секции газеты, размер и тому подобное, всё, о чём вы только можете подумать. Можете советоваться с остальными, если у вас возникнут сомнения или вопросы, спрашивайте у них обо всём, что вам будет необходимо. После вашего возвращения с каникул я посмотрю, к чему вы придёте, и если меня всё устроит, мы начнём работать со статьями, и тогда первый номер мы сможем выпустить в первое воскресенье после вашего возвращения. Луна, ты можешь поговорить со своим отцом? Мы не сможем самостоятельно заниматься печатью, пока учимся в Хогвартсе, но я всегда могу попросить Маркуса, чтобы он позаботился об этом, когда закончит со своей работой. Луна кивнула, на её лице была всё та же безмятежная улыбка, и она всё так же напевала что-то себе под нос и оглядывалась вокруг, будто следила за чем-то невидимым. Гарри улыбнулся, он не знал, сможет ли когда-либо полностью понять её. Сириус практически затаил дыхание, когда Гарри перевёл на него взгляд. — Сириус, с этого дня и до дня твоего слушания ты будешь моей собакой. — Что? — Сириус не думал, что правильно расслышал сказанное. — Я делаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить тебе слушание, которое могло бы доказать твою невиновность. Но это будет пустой тратой времени, если после всех моих усилий ты получишь Поцелуй, лишь из-за того, что бродил по округе. Поэтому ты останешься здесь. Сириус понимал, что он взрослый человек, и что Гарри всего лишь ребёнок и не может указывать, что ему делать, но, даже зная всё это, он мог лишь кивнуть, когда встретился с ним взглядом. — Великолепно, пока ты будешь здесь, твоё имя будет Сумрак. Ты не можешь покидать гостиную, а когда ты будешь в моей комнате, тебе будет не обязательно оставаться в животной форме, но вне её тебе нельзя быть в своей человеческой форме. В моей комнате ты можешь делать всё, что тебе захочется, главное, ничего не разрушь; как видишь, у меня довольно много книг, можешь читать любые из них. Если тебе понадобится что-нибудь конкретное, спрашивай меня, и я постараюсь это достать. Понятно? Сириус вновь мог лишь кивнуть, так просто было решено его ближайшее будущее. Впервые за десятилетие он почувствовал надежду. Он не знал почему, но он действительно верил, что Гарри сможет освободить его, неважно, сколько времени у него это займёт. У него было ощущение, что Гарри не успокоится, пока не добьётся своего, и по какой-то причине тем, чего он хотел, была свобода Сириуса. Прочистив горло, Сириус посмотрел на Гарри. Он был уверен, что юноша не примет его предложения, но знал, что должен был попытаться. — Гарри, — он чуть не запнулся, когда все в комнате посмотрели на него. — Как ты уже знаешь, я твой крёстный, и твои родители хотели бы, чтобы я вырастил тебя, если с ними что-нибудь случится. Я пойму, если ты не захочешь жить со мной, ты, должно быть, счастлив со своей семьёй, но если захочешь, то всегда можешь жить в моём доме, — Сириус никогда в своей жизни так не нервничал. — У меня нет семьи. Я живу в приюте, — произнёс Гарри, не выдавая своих эмоций, и у Сириуса ушло несколько секунд на то, чтобы осознать сказанное. — Что? С каких пор? — прорычал Сириус, в этот момент мужчина больше походил на свою животную форму, нежели на человека. — Смотрительница сказала мне, что я был в приюте с ноября 1981 года, — снова безэмоционально произнёс Гарри, заставив Сириуса поёжиться. — Как только я освобожусь, я позабочусь о бумагах и усыновлю тебя. Как ты вообще мог оказаться в приюте? — вопрос был лишь риторическим бормотанием, Сириус явно не ждал на него ответа. Мужчина был настолько поглощён своими мыслями, что не замечал ничего вокруг, но если бы он огляделся, то заметил бы хищную усмешку на лице Гарри, вместе с промелькнувшим на нём торжеством, после чего его лицо снова стало безэмоциональной маской. Он не знал этого, но он отреагировал именно так, как этого хотелось Гарри, теперь требовалось лишь время, чтобы и все остальные планы пришли в действие.***
Следующим утром студенты отправились домой, и Гарри остался один из своего факультета. По сравнению с предыдущими годами, сейчас замок практически пустовал. Родители хотели, чтобы их дети вернулись домой и были поближе к ним, всё ещё опасаясь Сириуса Блэка, особенно после статьи, в которой говорилось, что его видели около Хогсмида, и того, что ему предположительно удалось проникнуть в Хогвартс. Даже Малфои были немного напуганы, они практически просили Гарри вернуться домой вместе с Драко, ну, по крайней мере, насколько Малфои вообще могли просить. Он получил несколько писем от Нарциссы, в которых она просила, точнее это было больше похоже на попытку убеждения, провести праздники с ними. Кстати о Сириусе Блэке, праздники обещали быть интересными, может, он даже сможет поговорить с ним о возможных способах побега из тюрьмы. Он должен был признаться, даже если только самому себе, что был немного разочарован тем, что Блэк не оказался правой рукой Волан-де-Морта, но даже так, он был рад тому, как всё обернулось. Если всё пройдёт так, как он запланировал, то он не только покинет ненавистный приют, но и получит доступ к ресурсам рода Блэк. Особенно его интересовала библиотека, коллекции книг Блэков были практически легендарными. Сам Блэк также оказался приятным сюрпризом. После нескольких услышанных им разговоров между Люциусом и Нарциссой, он ожидал, что Блэк будет чуть более утончённой версией Рональда Уизли, но оказался неправ. Хотя мужчина и был слегка порывистым, что можно было сразу же понять, проведя с ним лишь немного времени, он также был сообразительным и гораздо более тёмным, чем Гарри ожидал. Но он предполагал, что десяток лет в Азкабане мог изменить любого. Говоря об Азкабане… Эта чёртова крыса должна будет за многое ответить. Он, может, и не знал своих родителей, но они всё ещё были его семьёй, и мысль о том, что этот ничтожный волшебник предал их, заставляла его кровь буквально вскипать. Остальным может показаться, что нелогично винить Петтигрю, а не Волан-де-Морта, но в его понимании всё было иначе. Волан-де-Морт был их врагом, они находились по разные стороны войны, и никогда не притворялись друг другу кем-либо, кроме врагов. Но Петтигрю… Петтигрю был их другом. Он был тем, кому они доверяли, тем, на кого, как они считали, могли положиться, и это было достаточным различием для Гарри. Чёрт, он был уверен, что смог бы понять, если бы Петтигрю был шпионом с самого начала, ему это могло не нравиться, но он бы понял. Война — не красивая сказка, и некоторые вещи были неизбежны, он это понимал. Но это ничего не меняло. Петтигрю действительно был их другом и предал их. Гарри предполагал, что тот поступил так из-за страха, что, по его мнению, было ещё хуже. Если бы Петтигрю сражался за то, во что он действительно верил… Что ж, подобное он тоже мог бы понять, конечно, лишь из-за этого Гарри бы не простил предательства, но всё же хотя бы понял его причины. Но это… Этого он не мог простить, а тем более забыть. Он знал, что наиболее быстрый способ разобраться с проблемой Блэка — это сдать Петтигрю Департаменту Защиты Магического Правопорядка, но он не хотел этого делать. Теперь, когда он знал, что произошло, у него были свои планы на Петтигрю, и не было совершенно никакого желания отдавать предателя кому-то другому. Сдержав вздох, Гарри продолжил свой путь в библиотеку, размышляя о том, что он хотел бы сделать с Петтигрю. Он сомневался, что у него будет много возможностей повеселиться, по крайней мере, пока он рядом с Блэком. — Гарри. Хорошо знакомый ему голос заставил Гарри остановиться и развернуться. Люпин шёл на несколько шагов позади него, с книгами в руках и ещё несколькими, плывущими за ним. — Вам нужна помощь? — автоматически поинтересовался юноша. Вежливость уже стала для него рефлексом, он, может, и не горел желанием помогать, но не предложить помощь было бы невежливо, а хорошие манеры уже стали частью практически каждой создаваемой им маски. — Хмм? — Люпин, казалось, был ещё более рассеян, чем обычно, и Гарри внимательно к нему присмотрелся. — О, не стоит. Всё в порядке. Ты направляешься в библиотеку? Гарри кивнул в ответ и продолжил свой путь, когда профессор поравнялся с ним. — Каникулы только начались, разве ты не предпочёл бы немного повеселиться? Не в библиотеке? — Все мои друзья разъехались по домам. Кроме того, сейчас замок практически пуст. — Чем ты собираешься заняться? — Я просто хочу посмотреть, смогу ли я найти некоторые книги по Защите. Это один из моих любимых предметов, и мне нравится узнавать что-то новое для себя. Некоторое время они молчали, и за это время Люпин несколько раз взглянул на него. Кажется, профессор о чём-то размышлял, но не решался об этом заговорить. — Если ты хочешь, я могу дополнительно позаниматься с тобой во время каникул, — прошептал Люпин, хотя всё ещё выглядел немного неуверенно. Гарри не знал точную причину этого, но у него было весьма хорошее предположение. Существовало не так уж много причин, по которым профессор мог себя так вести, и Гарри больше склонялся к тому, что его поведение было связано с тем, кем были родители Гарри, нежели с тем, что подобное предложение могло выглядеть так, будто он выделяет Мальчика-Который-Выжил среди других учеников. — Мне бы это понравилось, профессор, — улыбнулся Гарри, и на этот раз ему даже не пришлось разыгрывать свой энтузиазм. Видя, как легко Гарри согласился, Люпин тоже улыбнулся, и они продолжили путь в уютной тишине. Настроение у Гарри слегка улучшилось, всё-таки, кажется, он был прав, каникулы обещали быть не просто бесполезной тратой времени.***
— Привет. Гарри пришлось приложить кучу усилий, чтобы не проклясть Блэка, он совершенно забыл, что тот был в его комнате. — Привет. Ты уже пообедал? — спросил Гарри, опускаясь в своё любимое кресло. — О, да. Этот твой эльф принёс мне всё, о чём я его попросил, и даже больше. Гарри кивнул и взял со стола книгу; учитывая то, что Блэк не мог покинуть гостиную, у него ушло некоторое время, чтобы найти способ, как достать ему еду и другие вещи, которые могли ему понадобиться. Но он всё же нашёл идеальное решение, стоило ему немного об этом поразмышлять. Добби. Маленький домовик был неимоверно счастлив обо всём позаботиться, единственное, что требовалось от Блэка, так это позвать его и попросить то, что ему было нужно. — Ты отсутствовал дольше, чем говорил, — заметил Блэк, листая книгу, в которой Гарри узнал одну из тех, что он взял в библиотеке Малфоев. Она была не особо Светлой, но и не самой Тёмной, из тех, что у него были. — Хмм, я встретил по пути Люпина. Мы немного поговорили, и он предложил мне дополнительные занятия. Я задержался, потому что мы обсуждали расписание, — ответил Гарри, не поднимая взгляда от своей книги, поэтому он не видел, как глаза Сириуса шокировано распахнулись. — У тебя так много проблем с предметом, что тебе нужны дополнительные занятия? Лишь сейчас он оторвался от книги и, хоть он и будет отрицать это до самой смерти, изумлённо вытаращился на Блэка. Он оставался в таком состоянии несколько секунд, после чего внезапно рассмеялся. Его, конечно, по-всякому называли, но никогда, не важно насколько слова были завуалированы, среди них не проскальзывало чего-либо, что могло хотя бы намекнуть на его недалёкость. Простое замечание о том, что у него могли быть в чём-либо проблемы, было настолько нелепым, что он не мог остановить свой смех. — Прости, — произнёс он сквозь смех, когда увидел, что Блэк смотрел на него так, будто сомневался в его здравомыслии. — Но сама идея того, что у меня могут быть проблемы в ЗОТИ настолько смехотворна, что я не мог сдержаться. Я полагаю, что это уже стало настолько обыденным фактом, что я привык к тому, что все это обо мне знают. — Так… у тебя нет проблем? — Нет, — ответил Гарри с небольшой улыбкой. — У меня нет никаких проблем. В этот момент, всего на мгновение, он увидел бурю эмоций в глазах Блэка, он никогда не видел столько печали, столько горечи и, кажется, он догадывался о причине. Сириус был его крёстным, тем, кто должен был его вырастить, и в то же время ничего о нём не знал. — Если у тебя есть какие-нибудь вопросы, ты можешь их задать, — сказал Гарри, не отводя взгляда от Блэка. Честно говоря, эта идея его совершенно не радовала, но если его план сработает так, как он задумал, он будет проводить с Блэком довольно много времени, поэтому будет лучше, если у них установятся более близкие отношения. Правда он уже рассчитывал на благодарность, которую почувствует Блэк, когда его имя будет очищено, но было нелишне убедиться, что у него будет его поддержка. А есть ли лучший способ добиться этого, чем развить те отношения, которых так жаждал Блэк? Блэк, — что ж, возможно, стоит начать думать о нём как о Сириусе, учитывая, что он пытается стать ближе, — посмотрел на него какое-то время, а затем Гарри заметил, что во взгляде мужчины появилась надежда, она была настолько всепоглощающей, что на несколько секунд юноша даже ощутил что-то вроде жалости, и совсем маленькая часть его пожалела, что он использует мужчину подобным образом. Но этот момент был мимолётным, кроме того, он не делал ничего неправильного. Это было взаимовыгодной сделкой, в которой обе стороны получали то, чего хотели, он получит ресурсы рода Блэк, а Блэк, точнее Сириус, получит отношения со своим крестником. Все в выигрыше. — Я не думаю, что ты когда-нибудь поймёшь, как много для меня значит то, что ты мне поверил, и то, что ты даёшь мне этот шанс, — сказал Сириус с небольшой заминкой в голосе. — Я хочу знать всё, что я пропустил. — На это уйдёт слишком много времени, — у него в планах совершенно не было глубокомысленного разговора по душам, но он понимал, что если он вообще ничем не поделится, то это его ни к чему не приведёт. — Кроме этого небольшого происшествия с Волан-де-Мортом, я простой подросток. У меня есть группа друзей, предметы, которые мне нравятся и не нравятся, учителя, которых я не переношу. В общем, я думаю, у меня достаточно обычная жизнь. Сириус взглянул на Гарри, затем кивнул. Он решил не упоминать, что у большинства подростков нет планов по манипулированию магическим населением Британии. Кроме того, Гарри делал это, чтобы помочь ему, разве благодарным будет в чём-то его обвинять? — Можешь рассказать мне о своих друзьях? — он предположил, что друзья были достаточно безопасной темой для разговора. — Что ж, Тео был моим первым другом в Хогвартсе, — совершенно не было необходимости упоминать, что Тео был его первым другом вообще. — Он всегда очень переживает за меня, как если бы был моей матерью, но он действительно хороший друг. Близнецы могут быть по-настоящему ужасны, они вечно что-то замышляют. Блейз довольно тихий, он предпочитает проводить вечера спокойно за чтением хороших книг, вместо того, чтобы влезать в неприятности. Маркус любит Квиддич, и если бы он мог, то проводил бы всё своё время за игрой, хотя он не так уж хорошо летает. Адриан хорошо со всеми ладит и всегда пребывает в хорошем настроении. Грэхам хороший парень, он всегда старается помочь своим друзьям, даже если иногда он кажется высокомерным, но он из древнего рода, и был так воспитан. Драко — настоящая дива, но что ещё можно ожидать от Малфоя? Невилл немного застенчивый, но после того, как узнаёт кого-то, он становится намного более расслабленным. И Луна… Я думаю, Луну невозможно описать. Возможно, мы выглядим как очень разрозненная группа, но мы все хорошие друзья. — Я понимаю, — улыбнулся Сириус, вспоминая группу, которую он встретил прошлой ночью. Затем настала тишина, тяжёлая, давящая тишина, и Гарри вздохнул. — Слушай, я не ожидаю, что мы станем друг другу кем-то лишь за вечер. Мы не знаем друг друга, довольно естественно наличие некоторой неловкости. Но мы не обязаны определять наши отношения сейчас. Теперь ты больше не в Азкабане, у нас есть всё время. — Время… — прошептал Сириус. — Да, у нас есть время, — согласился мужчина с улыбкой, откинулся в кресле и начал читать книгу, которую раньше лишь пролистывал. Гарри тоже вернулся к своей книге, он мог лишь надеяться, что вся эта ситуация с Сириусом разрешится, но, по крайней мере, может их разговоры перестанут быть столь неловкими и натянутыми.***
— Очень хорошо, Гарри! — с улыбкой воскликнул Люпин, глядя на вспотевшего и запыхавшегося слизеринца, облокотившегося о стену. — Я не смог продержать щит даже минуту! Не говоря уже о том, чтобы одновременно с этим кто-то посылал в меня проклятия, — раздосадованно ответил Гарри, это была уже пятая попытка использования этих чар, и у него ещё ни разу не получалось удержать щит стабильным более минуты. Люпин лишь покачал головой, и на его губах появилась небольшая улыбка, которая заставила Гарри бросить на него яростный взгляд. Он прекрасно знал, что волк считал эту ситуацию довольно забавной. — Подойди, присядь, — произнёс Люпин, предлагая ему сливочное пиво. Гарри последовал его совету, стараясь не показать, насколько рад он был наконец-то сесть, он не был уверен, сколько бы ещё смог простоять на ногах. — Ты очень хорошо справился, — заверил его Люпин после того, как Гарри опустился на стул напротив него. — Этому щиту обычно обучают студентов седьмого курса и то лишь в конце года. Из них лишь четверть способна успешно вызвать его, не говоря уже о том, чтобы продержать щит больше минуты, это способны сделать ещё меньше студентов. Обычно те, кто могут его возвести, стремятся стать аврорами и тренируются дополнительно. Поверь мне, ты отлично продвигаешься, и если продолжишь в том же духе, то я уверен, что ты сможешь удержать его уже на следующем занятии, — Гарри сдержал смешок. На следующем занятии? У него не было никакого намерения отправляться спать до того, пока он не отработает этот щит до совершенства. — После того, как ты освоишь этот щит, я думаю научить тебя Патронусу. Что скажешь? Патронус? Эта идея его очень радовала, он уже обсуждал это с членами его Двора, и они решили попробовать освоить чары после каникул. Однако выучить эти чары с профессором заранее ему бы не помешало. По крайней мере, тогда он сможет помочь остальным, если у них возникнут проблемы. — Я думаю, это было бы отлично. Это заставляет меня хотеть выучить этот чёртов щит ещё больше. Я клянусь, эти чары пробуждают во мне жажду крови, — практически прорычал Гарри, что совершенно не помогло Люпину в его попытках сдержать веселье, которое тот старался не выдавать. Гарри вновь бросил на него раздражённый взгляд, хотя в нём и не было ни капли жестокости. Ему нравился Люпин, и он знал, что тот делает это не назло. Несколько минут они молчали. Гарри чувствовал себя довольно уютно в компании профессора, но было кое-что, что он хотел бы узнать, и чем больше времени он проводил с профессором, тем сильнее становилось его любопытство. — На что это похоже? — спросил он с любопытством, глядя на Люпина. Может, эта тема была и не лучшей идеей, но ему было любопытно, а он никогда особо не преуспевал в сдерживании своего любопытства. Видя непонимание на лице Люпина, он пояснил. — Быть оборотнем. В любой другой ситуации выражение лица Люпина его бы невероятно позабавило. — Ты знаешь? — его голос был не громче шёпота, но отчаяние можно было практически ощутить. Гарри лишь кивнул, не отводя взгляда от Люпина, его выражение лица ничего не выдавало. — С какого времени? — Сентябрь; Снейп не был таким уж тактичным в своих намёках. Все на Слизерине знают. — Почему тогда школа ещё не заполнена вопиллерами от родителей, возмущающихся тем, что их детей обучает чудовище? Гарри еле сдержал смех. Люпин был не большим чудовищем, чем сам Гарри. Хотя, вернее было бы сказать, что из них двоих он был куда большим монстром, чем Люпин мог бы когда-либо стать. — Вы не монстр, — совершенно уверенно сказал ему Гарри. — Вы способный преподаватель, у них нет причин для возражения. — Ты уж прости, просто из того, что я помню о слизеринцах, они не такие уж толерантные, — Люпин всё ещё был бледен, но, кажется, уже начинал выходить из своего обескураженного состояния. — Хмм, это правда, — заметил Гарри, удивляя Люпина. Он предполагал, что Люпин ожидал отрицания этого обвинения. — И изменить чьё-то мнение довольно тяжело за один день. Но они слизеринцы, поэтому они подчиняются приказам Королевского Двора. Кроме того, исходя из того, что я видел, большинству младшекурсников вы нравитесь, и их не особо волнует то, что вы оборотень, а старшекурсники настолько благодарны наконец-то получить компетентного преподавателя, что они готовы проигнорировать этот факт. Люпин посмотрел на него, и его лицо было полно недоверия, а потом он вдруг рассмеялся. Гарри решил не заострять своего внимания на том, что в смехе были истерические нотки, и просто позволил Люпину избавиться от всего скопившегося напряжения. Было нетрудно заметить, что тот факт, что он был оборотнем, мучил его, очевидно, он не так уж часто говорил об этом. — И что же ты думаешь по этому поводу? — спросил Люпин, как только снова взял себя под контроль. Гарри был удивлён тому количеству эмоций, сквозившему в его взгляде, хотя этого, вероятно, и стоило ожидать. Если верить Сириусу, Люпин всегда воспринимал его как своего собственного волчонка, а это было той связью для оборотней, которая не исчезала, вне зависимости от того, сколько прошло времени. Поэтому Гарри предполагал, что для Люпина было вполне естественно воспринимать его мнение столь эмоционально. — Меня это не волнует, — спокойно сказал Гарри. — Единственное, что для меня имеет значение, так это то, насколько полезным кто-то может быть или стать для меня. Если бы вы были некомпетентным преподавателем, тогда бы я вас не переносил, но это было бы из-за вашей бездарности, а не из-за того, что вы оборотень, — и это действительно было правдой, даже магглы могли быть полезными, и тех из них, кто был бы ему полезен, Гарри смог бы выносить. Да, ему бы это не нравилось, и он бы не особо этому радовался, но всё же иногда подобное было необходимо. — Это просто образцовое слизеринское мышление. — Ну… Я же слизеринец. — Верно, — заметил Люпин, и на его лице появилась небольшая улыбка. — Я полагаю, что так. Королевский Двор… Мне стоит знать, что это такое? Теперь настала очередь Гарри рассмеяться. — Королевский Двор… Что ж, Двор правит Слизерином. — И как он формируется? — Люпину, казалось, было действительно любопытно, и лишь поэтому Гарри решил честно ответить ему. — Существует три условия, которые должны быть выполнены. Если студент способен их выполнить, то он может создать Королевский Двор, встав в его главе. Но сама природа слизеринцев делает выполнение этих условий чем-то, чего практически невозможно достичь. Насколько мне известно, последний Королевский Двор был сформирован пятьдесят лет назад, а тот, который был до него, ещё на восемьдесят лет раньше. — И какова же твоя связь с Двором? Гарри лишь улыбнулся, Люпин был не глуп. Учитывая всё, что профессор уже слышал и видел, Гарри не сомневался, что тот знал, или по крайней мере догадывался, какова была его роль по отношению к Двору. Но лишь это не значило, что Гарри прямо это признает. Кроме того, он не думал, что Люпин действительно рассчитывал получить ответ на свой вопрос. — Возвращаясь к твоему вопросу, — Гарри перевёл взгляд на профессора, честно говоря, он уже начал думать, что Люпин просто проигнорирует его вопрос. — Я полагаю, что тебя больше интересует процесс трансформации, а не моя повседневная жизнь, верно? — Да, — кивком подтвердил Гарри. — Я знаю, что многие волшебники предубеждённо относятся к тому, что нельзя отнести к категориям «светлое», «доброе» и «человек», поэтому я с некоторым недоверием отношусь к тому, что написано в книгах. — Понятно. Честно говоря, это зависит от типа книг. Есть книги, которые в определённой мере правдоподобны, учитывая, что написавшие их люди никогда не проходили через превращение самостоятельно. Это… Это ужасно, чувствовать, как твоё тело изменяется подобным образом, это невероятно больно. Наши кости не были созданы подходящими для этого, весь наш скелет изменяется, и, если бы не магия, мы бы умерли от этого. По этой причине большая часть сквибов умирает после первого же превращения — в их телах просто недостаточно магии, чтобы перенести перестройку организма. Это также является причиной, по которой магглы никогда не переживают первое превращение. Кроме того, первые несколько превращений у тебя также присутствует эмоциональное потрясение. Хотя лично для меня самым худшим всегда была не боль, а полное отсутствие какого-либо контроля над происходящим; при превращении нет ничего, что ты мог бы сделать, ты просто позволяешь этому произойти. Именно поэтому я и решил принимать Волчье зелье, оно не останавливает превращение, но, по крайней мере, у меня остаётся небольшой контроль, и я способен сам решать, что делать. Это было тем, что Гарри мог понять. Он не мог представить, что бы он сам почувствовал, если бы не мог самостоятельно делать выбор, если бы не мог контролировать свои собственные действия. Он был уверен, что чувство бессилия свело бы его с ума, точнее, сделало бы его ещё более безумным, чем он был сейчас. — Я понимаю. Люпин несколько мгновений внимательно вглядывался в него, после чего кивнул, очевидно, довольный тем, что в нём разглядел. Гарри же ничего больше не говоря, откинулся в своём кресле, и продолжил пить сливочное пиво; в этот момент он чувствовал себя непривычно уютно в компании Люпина.***
— Оомпф… Слезь с меня, дворняга, — Гарри был уверен, что его слова прозвучали бы куда более грозно, если бы в данный момент он не был одет в свою пижаму, волосы не торчали во все стороны, а глаза не были столь сонными. Но даже несмотря на всё это он раздражённо просверлил взглядом Сириуса, несколько мгновений назад запрыгнувшего на него в своей собачьей форме. Смертоносность его взгляда сильно увеличилась, когда он увидел, что Сириус совершенно не выглядел раскаивающимся за то, что разбудил его в такую рань. — Что? — прорычал он, желая вернуться к своему прерванному сну. — Рождество! — воскликнул Сириус с широкой улыбкой, и Гарри застонал, падая обратно на кровать. — И это всё ещё будет Рождеством спустя несколько часов, — проворчал он, изо всех сил стараясь не обращать ни на что внимания и снова заснуть. — Ну, давай же, Гарри, это же первое Рождество, которое мы проводим вместе. Хотя, пожалуй, не первое, но ты знаешь, что я имел в виду. Гарри сдержал разочарованный вздох и начал вставать. Что ж, если посмотреть с позитивной стороны, неловкость, присутствующая при общении с Сириусом, теперь пропала. — Я встал. Доволен? — он не ворчал, не ворчал, и неважно, что взгляд Сириуса говорил ему об обратном. — Подарки! — даже не дав ему времени переодеться из пижамы во что-нибудь более подходящее, Сириус потащил его к горке подарков. Гарри должен был признать, что он повеселился, открывая свои подарки, и это не имело никакого, совершенно никакого отношения к тому, какой подарок от близнецов получил Сириус. И его совершенно точно не тянуло рассмеяться каждый раз, когда его взгляд падал на ошейник, поводок и жевательную игрушку. Гарри как обычно получил в подарок от членов своего Двора книги, но в этом году к его обычной горке подарков прибавилась ещё одна от остальных слизеринцев, особенно от младшекурсников. Это были довольно простые вещи: шоколад, шарфы, перчатки, и прочие мелочи, но это было хорошим знаком. Как и говорил Маркус, они начинали боготворить Королевский Двор, начинали чувствовать, будто они были обязаны угодить ему, и по прошествии нескольких лет они начнут чувствовать, что для них естественно подчиняться ему и делать то, что он захочет, даже после того, как сам Гарри покинет Хогвартс. — Сейчас всё ещё слишком рано, чтобы идти в Большой Зал, хочешь посидеть в гостиной? — спросил Гарри, взяв в руки книгу по древней магии, которую подарил ему Адриан. Учитывая, что уснуть у него больше не получится, он по крайней мере мог бы заняться чем-нибудь интересным. — Конечно, я смогу полежать около камина, — воодушевлённо ответил Сириус, на что Гарри лишь покачал головой. Каждый раз находясь в гостиной, Сириус ложился напротив камина, покидая своё место лишь когда был голоден. Гарри как-то спросил его, почему он настолько одержим камином, и ответ Сириуса, больше чем что-либо ещё, показал ему, как сильно Азкабан сказался на ментальном здоровье мужчины. — Это помогает мне помнить, — ответил ему тогда Сириус. — Что-то, что происходит сейчас, происходит на самом деле, что я не в своей клетке. Когда я был в Азкабане, иногда… Знаешь, иногда мой разум играл со мною. Я видел то, чего на самом деле там не было; я вспоминал, что эти вещи не настоящие, лишь потому что было холодно. Этот холод, было ощущение, что он пробирается в меня до самых костей. Неважно, какое было время года, там всегда было ужасно холодно. Но камин помогает, тепло доказывает, что всё это происходит на самом деле, что мой разум не играет со мной снова. После этого Гарри лишь кивнул и позволил Сириусу проводить рядом с камином столько времени, сколько тому хотелось. И то, что после этого разговора он начал интересоваться чарами, которые позволили бы ему создать камин в своей комнате, было лишь совпадением. Он сел в кресло около камина и погрузился в свою книгу, единственными звуками в комнате было потрескивание дров в камине и дыхание Сириуса. Гарри сделал глубокий вздох и позволил себе полностью расслабиться, такой отдых был его любимым времяпрепровождением. Гарри понятия не имел, как долго он находился в гостиной, поэтому, когда ведущая в неё дверь распахнулась, это застигло его врасплох. А когда он увидел, кто именно зашёл внутрь, ему потребовался весь свой контроль, чтобы не выдать своё недоумение и удивление. — Поттер! — прорычал Снейп, из каждого произнесённого им звука буквально сочилось презрение. — Профессор, — уважительно ответил Гарри. Он, может, и не выносил его, но не мог потерять контроль над своими эмоциями, по крайней мере пока. — Поттер, вы, очевидно, считаете себя особенным! Вы такой же заносчивый, как и ваш отец! — прорычал Снейп, и получил в ответ недоверчивый взгляд. Либо профессор окончательно сошёл с ума, либо случилось что-то, о чём Гарри не было известно. — Вы, должно быть, считаете себя слишком важной персоной, чтобы присутствовать на рождественском пире. Все должны присутствовать, но почему же Гарри Джеймс Поттер должен обедать с простыми смертными? Каждое его слово было пропитано ненавистью, и Гарри не мог сделать ничего, кроме как уставиться на него в ответ. Всё это лишь из-за того, что он не появился на обеде? Он был прав, Снейп точно был сумасшедшим. — Если бы вы спросили, профессор, вы бы знали, что я просто потерял счёт времени, и ничего более, — ответил Гарри, всё ещё сдержанно и спокойно, хотя его глаза начинали выдавать его. Они обещали болезненные последствия, если Снейп продолжит. Либо зельевар не видел этого, либо полностью проигнорировал предупреждение, что лишь добавило очередной гвоздь в крышку его гроба. — Послушай меня, мальчишка, — прорычал он, и в его руке мгновенно появилась волшебная палочка, хотя она пока была направлена в пол. — Меня не волнует то, кем ты себя считаешь, но ты будешь относиться ко мне с уважением! Гарри нахмурился, он знал, что был в доле секунды от того, чтобы сделать что-то глупое, и в этот момент раздался низкий угрожающий рык. Гарри посмотрел влево и увидел, как из-за его кресла вышел Сумрак, его мех сливался с тенями вокруг него, делая его ещё больше похожим на Грима. На какое-то время Гарри совершенно забыл, что Сириус тоже был здесь, и теперь должен был признать, что реакция Снейпа была очень забавной. Профессор заметно побледнел и отшатнулся назад на несколько шагов. К сожалению, он не упал, что ж, нельзя получить всё сразу. — Сумрак, — позвал Гарри, и рычание мгновенно прекратилось, а сам пёс сел у ног юноши, хотя ни на мгновение не сводил глаз с фигуры Снейпа. — Я прослежу, чтобы вас исключили после подобного! — воскликнул Снейп. Он выглядел до странного торжествующе, учитывая, что Гарри не совершил ничего, чтобы могло заслужить исключения. По крайней мере пока. — Вы угрожали преподавателю, даже Мальчик-Который-Выжил не сможет сделать подобное безнаказанно. Гарри не имел ни малейшего понятия о том, на самом ли деле он верил в то, что говорил, или же просто хотел использовать произошедшее, чтобы доставить ему неприятности. В любом случае этого было более чем достаточно, чтобы заслужить его довольно сильное раздражение. — Угрожал? — спросил Гарри с небольшим смешком, разрушая триумфальное исступление Снейпа. — Мой дорогой профессор, я не угрожал вам. Поверьте мне, если бы я это сделал, вы бы сразу заметили разницу. У вас нет ни шанса победить меня, профессор, вы же должны были уже это понять, — на лице Гарри была небольшая улыбка, он решил сбросить все свои маски, что, может, и не было самой лучшей идеей, но Гарри начинал злиться, и никто не смог бы обвинить его в утрате контроля. — Как высокомерно с вашей стороны считать, что вы сможете победить меня на дуэли, — презрительная усмешка Снейпа вернулась, как, видимо, и его уверенность, но Гарри лишь рассмеялся. — На дуэли? — произнёс он. — Дорогой профессор, кто говорил о сражении на дуэли? Я говорю о чистой магической силе, — Гарри позволил своей магии, которую он всегда держал под контролем, наполнить комнату. Меньше чем за секунду вся магия Гарри окутала Снейпа, она была пропитана злым умыслом и садистским весельем, теми же эмоциями, видневшимися в глазах Гарри в этот момент. Северус почувствовал, как его колени ослабли от внезапного давления. Это было силой Поттера? Это было тем, с чем им придётся столкнуться, если, а точнее, когда Поттер отвернётся от них? И дело было не только в количестве магической силы, которая была у Поттера, скорее, это было ощущение, сопровождающее её. Оно было холодным, ужасающим, оно было… оно было злым, никак иначе он бы не смог это описать. Ему приходилось сталкиваться с ощущениями, сопровождающими Тёмную магию и раньше, но эта, эта была другой. Единственный раз, когда он чувствовал что-то похожее, было в присутствии Тёмного Лорда, и мысль о том, что существовал другой человек, ребёнок, с похожей магией, была ужасающей. Он не мог не вспомнить это чёртово пророчество, «… равный Тёмному Лорду…», говорилось в нём. Северус не мог подавить дрожи, когда давящая деспотичная магия прикоснулась к его коже. Сообщение, переданное ею было предельно ясным; он всё ещё был жив, лишь потому, что Поттер хотел поиграть с ним. — Естественно, я говорю не только о магической силе, — произнёс Поттер, и его улыбка заставила Северуса поёжиться. — Как вы любезно указали, я — Мальчик-Который-Выжил, а вы… Что ж, вы, профессор, не более чем Пожиратель Смерти, который был достаточно удачлив, чтобы избежать Азкабана. Кто, по вашему мнению, победит в политическом противостоянии между нами? Ребёнок, спасший их, или Пожиратель Смерти? Даже если Дамблдор спас вас во время прошлой войны, подумайте, на чью сторону он встанет сейчас? На мою или на вашу? — Северус не ответил, магия Поттера всё ещё окружала его, наполняя каждый миллиметр комнаты, затрудняя дыхание; он знал совершенно точно, так же как и то, что солнце восходит утром, что если он сделает хоть одно движение в неправильном направлении, то умрёт, и последним, что он увидит, будет жестокая, уничтожающая улыбка на лице этого ребёнка. В любой другой ситуации Северус бы попытался бороться, собрал бы всю свою собственную магию и постарался бы, по крайней мере, оградить себя от давления чужой магии, но он был достаточно умён, чтобы понимать, что в этой ситуации это будет бесполезно. Это словно встретить дракона, имея с собой из оружия лишь простой меч. У него могло быть больше опыта, больше знаний, но в этот момент они ничего не значили. Как и сказал Поттер, это была не дуэль, а битва сил, битва чистой магии, и уж этого у Поттера было предостаточно. И Северус ничего не мог с этим поделать. Они все рождены с определённым количеством магии, которое останется для них неизменным на протяжении всей жизни, поэтому некоторые волшебники слабы как сквибы или же сильны как Тёмный Лорд и Дамблдор, со всевозможными уровнями между ними. Но даже если они рождены с определённым количеством силы, поначалу эта сила заблокирована. Это естественный барьер, который начинает распадаться, когда они достигают одиннадцати, по этой же причине они начинают обучение в этом возрасте. Когда же волшебникам исполняется семнадцать, у них исчезают остатки естественного барьера, и появляется доступ ко всей их магии. Но так как они обладают магией с рождения, даже в детском возрасте, когда их магическое ядро практически полностью заблокировано, потоки магии всё равно просачиваются через блок, и в такие моменты проявляется стихийная магия. Предположительно все юные волшебники в этом аспекте одинаковые, однако чрезвычайно редко появляются дети, у которых подобный барьер полностью отсутствует, и у таких детей с самого рождения есть доступ ко всему объёму своей магии. Эти дети способны на невероятные вещи, если захотят. Одними из таких детей когда-то были Дамблдор и Тёмный Лорд, и, очевидно, таким же был и Поттер. И, как Поттер напомнил ему, у него в арсенале была не только магическая сила. В политическом плане немногие могли бы потягаться с ним, и Северус был уверен, что Поттер знал, как именно использовать своё положение. Но даже осознавая всё это, он был не способен остановить ни привычной презрительной усмешки, появившейся на его лице, ни полного ненависти взгляда, который он бросил на мальчишку. Поттер усмехнулся, и у Северуса появилось подозрение, что ему совершенно не понравится то, что тот собирался сказать. — Представьте себе реакцию окружающих, когда им станет известно, что Пожиратель Смерти издевается над Мальчиком-Который-Выжил, и будет даже хуже, если против него даст показания его собственный крестник, — с этими словами на лице мужчины появилось то, что так хотел увидеть Гарри: боль. Настолько острая и глубокая, что она оставляла отметку на душе человека, и страдания Снейпа были именно тем, чего добивался Гарри. Они развлекали его куда больше простого уничтожения. — Больно, не правда ли? — сказал он с садистской улыбкой и ангельским выражением лица, и Северус знал, что мальчишка веселился. — Каково это — знать, что тот, кого вы любите, словно собственного сына, встанет на мою сторону, а не на вашу? Даже зная, что его выбор отправит вас в Азкабан? Каково это — знать, что он даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь вам, если я решу вас убить? Каково это — знать, что он полностью принадлежит мне? Каждая фраза была подобна удару ножа в сердце, и Северус был уверен, что Поттер мог увидеть это, потому что в этот момент мальчишка жестоко и злорадно рассмеялся, сказав: — И самое лучшее в этом то, мой дорогой профессор, что вы знаете, что я говорю правду. В конце концов, зачем мне лгать, если правда настолько веселее. Магия мальчишки, кружащая вокруг него, пульсировала с мрачным весельем, отражая чувства, испытываемые Поттером, и, в маленькой части своего сознания, той, которая была оторвана от всего происходящего, Северус не мог не гадать о том, как ребёнок мог быть настолько жестоким, настолько злым. Затем он вспомнил то, что часто говорила ему его мать, когда он приходил домой после очередных издевательств над ним других детей, когда он неистовствовал и ревел от жестокости, обращённой на него лишь из-за того, что он отличался от остальных. «Дети, когда рождаются, представляют собой чистый лист, они не добрые и не злые, не виноватые и не невинные, они просто есть. Именно поэтому дети могут быть одними из самых жестоких существ на Земле, они не осознают разницы. Это родители должны показать им, что правильно, а что нет; это родители должны научить их любви, доброте и даже милосердию. Но они всё же дети, поэтому должно пройти время, прежде чем они этому научатся, некоторые из них не способны этому научиться, а у других нет никого, кто бы мог их научить. Некоторые дети, мой сын, научены ненависти, жестокости и безжалостности. Ты никогда не должен винить их, сын мой, они не знают иного. Они не знают, как жить иначе, и мы можем лишь просить Мерлина, чтобы когда они вырастут, они смогли научиться этой разнице, или что кто-нибудь научит их. Ты должен пожалеть их, сын мой, эти дети никогда не знали любви». Видя этот насмехающийся, жестокий взгляд, Северус не мог поверить в то, что когда-то говорила ему его мать, по крайней мере, не в отношении мальчика, сидящего напротив него. Он был уверен, что Поттер знал, что именно он делает, и что мальчишка наслаждался этим. Северус не мог не содрогнуться, когда думал о том, на что Поттер будет способен, когда повзрослеет, он сомневался, что магический мир сможет пережить это. В следующий момент магия пропитывающая комнату и затрудняющая дыхание исчезла, и Северус едва не рухнул на колени от внезапной потери этого давления, которое, как он начал осознавать, было единственным, что удерживало его на ногах. Однако он быстро восстановил свой контроль и лишь немного запнулся. Прежде чем он смог что-нибудь сказать, дверь в гостиную открылась, и внутрь вошли Альбус с Минервой. Северус взглянул на Поттера, и еле сдержал рык: Демон, говоривший с ним, исчез, и на его месте был Поттер, которого он видел каждый день — гениальный, вежливый, почтительный, и настолько харизматичный юноша, что мог очаровать любого. — Ты задержался, Северус, всё в порядке? — спросил Альбус, и Снейп мог разглядеть тревогу в его взгляде, хотя теперь он не мог не гадать, за кого именно тревожился директор. Северусу хотелось бы верить, что эта тревога была за него, но в его мыслях всё ещё звучал голос Поттера, высмеивающий его, напоминающий, что Поттер был Мальчиком-Который-Выжил, а он… он был не более чем Пожирателем Смерти. — Это моя вина, профессор, — ответил Поттер. Его голос был невинным и немного застенчивым, в этот момент Северус возненавидел его больше, чем когда-либо. — Боюсь, что это произошло из-за Сумрака. Профессор Снейп всего лишь говорил мне о том, что мне нужно от него избавиться, а я пытался заставить его выслушать меня, — Северус успел уже совершенно забыть об этой дворняге, ему хотелось заявить о том, что Поттер лжёт, рассказать им о том, что мальчишка сказал и сделал, но он промолчал. Он лишь кинул на Поттера один из своих наиболее злобных взглядов, давая тому понять, насколько сильно он его ненавидел. Сейчас не было ничего, что он мог бы сделать. Угроза Поттера всё ещё была свежа в его памяти, и он всё ещё помнил ощущение его холодной и жестокой магии. — Сумрак? — спросила МакГонагалл, с любопытством оглядывая Поттера, пока её взгляд не упал на гигантскую собаку у его ног. — Мы с друзьями нашли его вчера, он практически замёрз до смерти и голодал, мы не могли просто оставить его на улице, — сказал Поттер, всем своим видом изображая невинность и сострадание. Северус легко заметил, что Альбус и Минерва верят каждому его слову. — Я знаю, что нам не позволено держать животных, не указанных в школьном списке, и я уже попросил своих друзей поискать кого-нибудь, кто мог бы взять его себе. Но я не мог оставить его умирать. Когда Северус заметил, как потеплели взгляды Альбуса и Минервы, он понял, что мальчишка победил. — Хорошо, Гарри, — во взгляде Альбуса вспыхнули искорки, и лицо Поттера осветила улыбка, и лишь Северус понимал, что скрывается за этим фальшивым выражением лица. — Но он не должен покидать гостиную, и может остаться лишь до тех пор, пока вы не найдёте кого-нибудь, кто взял бы его себе. И ты не можешь привезти его с собой в следующем году. — О, спасибо, профессор. Я обещаю, что остальные учащиеся даже не заметят, что он здесь. Я позабочусь о нём. — Я знаю, мой мальчик. Теперь нам стоит отправиться обратно на обед, не так ли? — Простите, я потерял счёт времени. — Всё в порядке, мой мальчик. Собери свои вещи, и мы встретимся там. Минерва, Северус, пойдёмте. Северус не мог сделать ничего, кроме как последовать за ними, хотя, когда он оглянулся назад в последний раз, и увидел самодовольную усмешку Поттера, ему больше чем когда-либо захотелось стереть её с его лица.***
Гарри не мог не улыбнуться, когда оглянувшись вокруг, он увидел всех членов своего Двора. Вернувшись с каникул, даже без его напоминания, они все собрались в Слизеринской гостиной. Однако несмотря на то, насколько он был рад видеть всех их в столь расслабленном состоянии, у них всё же были дела, требующие обсуждения. — Адриан, — произнёс Гарри, и этого было достаточно, чтобы старшекурсник возвёл вокруг них заглушающие чары, а остальная часть Двора перевела взгляды на него. — Я надеюсь, что ваши каникулы прошли хорошо, и, хоть я и знаю, что вы предпочли бы провести оставшееся до занятий время расслабившись, у нас много дел, — услышав его слова, все члены Двора сели немного прямее, даже Луна стала выглядеть более сосредоточенной. — Фред, Джордж, я не знаю, как вам это удалось, но вы отлично справились с появлениями Сириуса Блэка. Спустя несколько дней после начала каникул в газетах появилось несколько статей с заявлениями свидетелей, утверждающих, что они видели Сириуса Блэка, и каждый раз его видели в Лондоне, что довольно далеко от Хогвартса. Несколько дней подряд Ежедневный Пророк печатал всевозможные предположения о том, почему Блэк был именно в Лондоне, и предупреждал Волшебное сообщество о необходимости быть осторожными. — Знаешь ли, для гениев вроде нас, это было также просто, как дышать, — ответил Фред, выглядя несколько самодовольно. — Немного чар здесь и там, и вуаля, Сириус Блэк готов появиться вдали от Хогвартса, — добавил Джордж. — А как же запрет на применение магии несовершеннолетними? — с любопытством спросил Невилл. — До тех пор, пока заклинания выполняются вблизи места наподобие Косого Переулка, Министерство не может отследить их, — ответил Джордж. — Поэтому нам потребовалось около недели, чтобы устроить первое появление, — объяснил Фред. — Нам нужно было расспросить нашего отца, как именно это работает, но мы не могли спросить его об этом напрямую, иначе он мог бы что-то заподозрить. А так, он, скорее всего, даже не вспомнит разговора с нами, — несмотря на все его старания, он не мог скрыть горечи в голосе на последней фразе. — Любой волшебник заметил бы, что это всего лишь чары, по крайней мере, если бы подошёл достаточно близко, но магглы совершенно ничего не заподозрили, нам лишь осталось убедиться, что несколько из них видели нас примерно в одном и том же районе, — продолжил за Фреда Джордж, послав брату понимающий взгляд. — Вы отлично справились, — похвалил их Гарри. — Что насчёт всего остального? — Маркус начал подкидывать идеи необходимым нам людям, хотя он сказал, что это станет более эффективным, когда выйдет газета, — ответил Драко. — Она согласилась, — сказал им Грэхам. — Не то чтобы у неё был выбор, — перебил Адриан. — Её контракт закончился, и она не возобновила его, ждёт, когда ты с ней свяжешься, — продолжил Грэхам так, будто Адриан ничего и не говорил. — Очень хорошо. Луна, ты привезла всё, что нам понадобится? Луна кивнула и достала из своей сумки пергамент. — Нужны лишь название газеты и твоя подпись, свою я уже поставила. Гарри взял пергамент и расписался, затем, задумавшись на несколько мгновений, написал название. Сначала ничего не происходило, затем пергамент засветился, чем привлёк внимание всей гостиной. Он самостоятельно сложился, затем разделился на три копии, после чего одна из них исчезла. Гарри передал Луне вторую и рассмеялся. — Что ж, похоже, у нас теперь есть собственная газета. Остальные тоже рассмеялись, ощущение, что они добились того, к чему стремились было опьяняющим. И это было только начало. Все члены Двора могли почувствовать это, они знали, что грядут перемены и так или иначе, они будут в них вовлечены. — У нас много работы, я хочу, чтобы всё было готово к завтрашнему дню. Нам нужно отправить всё Маркусу, чтобы у него было время связаться со Скитер, и отправить материалы обратно мне для проверки. Затем при необходимости нам нужно будет внести последние изменения, хотя я не думаю, что нужно будет многое корректировать, и, наконец, снова отправить всё Маркусу, чтобы он организовал печать с мистером Лавгудом. Они все достали перья и пергаменты. Невилл и Блейз начали описывать то, как они представляли себе структуру и внешний вид газеты, после чего, не теряя времени, они приступили к её разработке. Ночь обещала быть невероятно долгой, но оно того стоило, да и по сравнению с тем, чего им удастся достичь, одна бессонная ночь ничего не значила.***
Как бы они ни старались, никто из членов Двора не мог полностью скрыть своего волнения. Это было практически незаметно для окружающих, но несколько студентов всё же оглянулось на них. В любой другой день Гарри был бы раздражён тем, что их поведение было столь заметным, но сегодня он не мог винить их, учитывая, что даже ему было тяжело вести себя как обычно. В этот момент он услышал звук, которого они с таким нетерпением ждали — в Большой Зал начали залетать сотни сов, каждая из которых несла одно и то же, и каждый преподаватель и студент старше третьего курса получили одинаковые посылки. Гарри еле смог остановить свой торжествующий смех, потому что здесь, в его руках было первое издание Магии Сегодня, его газеты. «Магия Сегодня» «Дорогие читатели, мы представляем вам новую газету Английского Магического сообщества. Эта газета подойдёт всем обычным ведьмам и волшебникам, она расскажет вам о том, что происходит в нашем сообществе на самом деле, а не то, во что некоторые хотят, чтобы вы верили. Как и отмечалось ранее, мы представляем газету для обычных ведьм и волшебников и поэтому то, что вы думаете, то, что вы говорите, для нас имеет значение. Специально для этого была создана секция, посвящённая всем вам, она называется «Голоса окружающих». Отправьте нам своё мнение, вне зависимости от того, студент Вы Хогвартса или работник Министерства, мы отнесёмся ко всем вашим письмам с уважением и вниманием, которого они заслуживают. Мы надеемся, что чтение нашей газеты доставит Вам удовольствие. Да благословит Магия Вас и Ваших близких». После краткого представления шло несколько статей, первой из которых была, конечно же, статья о побеге Сириуса Блэка и реакция на это Министерства Магии. После неё шёл ряд статей, сосредоточенных на общественной безопасности и статья, в которой обсуждалась возможность будущих побегов из Азкабана. Была также статья, которая ставила под вопрос решение Министра поместить в Хогвартс Дементоров, углубляясь в подробности о том, как именно Дементор заставляет человека себя чувствовать, и спрашивая, было ли разумным решение держать подобных существ так близко к детям. В другой статье о Дементорах рассматривалась этичность их использования вообще, и отмечалось, что даже если заключённые Азкабана совершили ужасные преступления, они всё ещё оставались людьми и заслуживали соответствующего отношения. Самого Гарри это в любом случае не волновало, но подобное определённо привлечёт всеобщее внимание. Конечно, в газете также была секция посвящённая спорту и бизнесу, и другая секция, посвящённая обучению, в которой они разместили простые рецепты зелий, используемых каждый день, и несколько заклинаний. И, хотя Гарри был доволен тем, как всё получилось, ничего из этого не являлось самой важной частью газеты. Самым важным во всей газете было маленькое предложение в конце приветствия. Оно служило сразу двум целям. Это было благословление, которое должны знать все древние семьи, и Гарри надеялся, что это поможет привлечь их как читателей. С другой стороны, из-за того, что это благословление было настолько простым, Светлые семьи вряд ли распознают его; по крайней мере, точно не те, кто перестал следовать традициям, веря, что они Тёмные. Второй целью его использования было обучение волшебников и волшебниц первого поколения. Гарри полагал, что если они начнут с маленьких вещей, то чародеи первого поколения начнут перенимать это и использовать в их повседневной жизни, так же, как они меняли «О, Боже» на «О, Мерлин». Позже он планировал представить более древние и малоизвестные традиции, возможно, в секции обучения, или они добавят новую секцию вроде «История Волшебства», которая будет знакомить читателей с традициями с исторической точки зрения. Однако на данный момент они могли поместить в газету лишь что-то небольшое, потому что пока лишь набирали круг читателей, но после… что ж, время покажет. Незаметно Гарри окинул взглядом Большой Зал, все слизеринцы были погружены в чтение газеты, время от времени переговариваясь с соседями, обсуждая ту или иную привлёкшую их внимание деталь. Он не был удивлён, заметив, что рейвенкловцы читали обучающую секцию. Заклинания, которые они выбрали, не были чем-то особенным, но из-за их древности они казались впечатляющими. На самом же деле это был обычный щит, ограждающий против заклинаний средней силы и проклятий вроде Diffindo и Stupefy, а также заклинание, которое помогало выращивать растения в теплицах и садах. Оба заклинания не использовались уже более двухсот лет и были мало кому известны. Из них двух, хоть это и может показаться невероятным, наиболее рискованным для публикации было второе заклинание. Оно могло выглядеть как простые чары, к чему они и стремились, но на самом деле являлось природной магией, а она была классифицирована Министерством как Тёмная Магия. Гарри считал это глупым, но он знал, что пока ничего не может поделать с этим. Однако, если они познакомят магическое сообщество с некоторыми наиболее безобидными заклинаниями, возможно, он сможет начать менять их взгляды на магию, которая считалась Тёмной. Но даже так, они приняли всевозможные меры предосторожности, прежде всего проверив, чтобы оно не было ни в одном из запрещённых Министерством Магии списков заклинаний. К тому же, учитывая его схожесть с чарами, Гарри был практически полностью уверен, что он легко мог бы притвориться, что ни о чём и не догадывался, если кто-нибудь попробует его в этом обвинить. Однако он не слишком сильно волновался, сомневаясь, что кто-нибудь это заметит, а те, кто заметят, скорее всего будут теми, кто практикует Тёмные Искусства, а они вряд ли посчитают необходимым разглашать подобную информацию. Хаффлпаффцы также читали газету, но, кажется, не были особо чем-то заинтересованы, как и гриффиндорцы. Профессора обсуждали газету, некоторые из них говорили о статьях, другие об образовательной секции. Все, кроме одного. Снейп не отводя взгляда, смотрел на Гарри, и обвинение в его взгляде было невозможно с чем-то спутать. Гарри был совершенно не удивлён тем, что Снейп думал, будто он как-то ответственен за газету; Гарри не сомневался, что даже если во Франции вдруг произойдёт землетрясение, то Снейп всё равно будет убеждён в том, что это его вина. Движение в конце стола Слизерина заставило Гарри сосредоточить своё внимание на студентах и, когда он увидел, что большая часть из них заполняют форму подписки в конце газеты, то не мог сдержать усмешки. Теперь ему оставалось лишь поговорить с Маркусом и узнать, была ли реакция в Министерстве такой же.***
Приближались летние каникулы, и хотя сейчас было прекрасное время, чтобы насладиться погодой снаружи замка, большинство студентов находились в своих гостиных или в библиотеке, стараясь запомнить как можно больше информации перед надвигающимися экзаменами; особенно это касалось тех студентов, которым в этом году предстояло сдавать С.О.В. или Ж.А.Б.А. Гарри был одним из немногих, кто был совершенно расслаблен. Даже его Двор поддался тому безумию, которое обуяло практически всех студентов в предэкзаменационное время, что ужасно его забавляло. Он не понимал, почему все остальные так нервничали, они были одними из лучших студентов Хогвартса, даже Невилл, теперь, когда у него была подходящая ему волшебная палочка и необходимая мотивация. Однако он ничего об этом не говорил. Если членам его Двора так уж хотелось присоединиться ко всем остальным в их панике, то кто он такой, чтобы их останавливать? К счастью, они не были настолько этим одержимы, как другие учащиеся, и могли периодически позволить себе насладиться свободным временем около озера. Невилл и близнецы всё ещё были неизвестны для большей части Хогвартса как члены его Двора, поэтому лишь слизеринцы и Луна могли присоединиться к нему, но это было к лучшему. Хотя они и не могли быть вместе каждый раз, когда им этого хотелось, это было слишком большим преимуществом, чтобы его потерять. Кроме того, судя по тому, что он видел, Невиллу и близнецам нравилось быть «тайными членами Двора». Сова, опустившаяся перед ним, вырвала его из размышлений, а также привлекла внимание остальных. Он с любопытством взял пергамент, зажатый у неё в когтях. «Сейчас.Маркус».
Не говоря ни слова, он отдал Тео пергамент, поднялся и направился к замку. Наконец настало время, которого он ждал. Так много зависело от того, как пройдёт следующая встреча, что ему с трудом удавалось подавить нервозность. Но даже при этом, в мыслях он автоматически анализировал дюжины вариантов того, что могло произойти и того, как ему следовало реагировать в каждой из возможных ситуаций. Однако всегда существовала вероятность того, что что-то пойдёт не так. Он мог только надеяться, что данная Маркусом информация верна. Гарри был настолько погружён в собственные мысли, что не заметил, как пришёл. Он сделал глубокий вздох, и его маска снова скользнула на лицо, а эмоции вернулись под контроль. — Мне нужно увидеть директора, — официально произнёс Гарри, и, как и было сказано в «Истории Хогвартса», каменная горгулья отодвинулась в сторону, открывая лестницу к кабинету директора. Гарри улыбнулся — лишь те, кто умел читать между строк, способны узнать эту небольшую деталь. В книге говорилось, что пока директор находился в своём кабинете, учащиеся могли прийти к нему для разговора, до тех пор, пока это было ясно выражено в качестве желания учащегося. Пароли, которые каждый директор устанавливал и изменял по желанию, действовали лишь тогда, когда директора не было в кабинете. Когда он начал подниматься по лестнице, Гарри услышал доносящиеся из кабинета голоса, и его предвкушение ещё сильнее возросло; время почти пришло. Он сделал ещё один шаг и постучал в дверь. Разговор в кабинете резко оборвался, и спустя мгновение дверь открылась. Гарри остался стоять на том же месте и не смотрел ни на кого в кабинете, выглядя немного робким. — Извините, я не хотел вас прерывать. — О, ничего страшного, Гарри, мой мальчик. — Гарри? Гарри Поттер? — прервал его второй голос, а его обладатель схватил его за руку и втянул внутрь, закрыв после него дверь. Гарри пришлось сдерживать себя, чтобы не вырвать руку из хватки мужчины, он ненавидел, когда к нему прикасались, ну, по крайней мере, когда к нему прикасались незнакомцы. Не обращая внимания на свои порывы, он недоумённо посмотрел на мужчину, не показывая своего отвращения. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать, кем он был, Фадж выглядел точно так же, как его описал Маркус. — Простите, сэр, но… — произнёс Гарри, разыгрывая непонимание. — О, конечно, конечно. Я даже не представился! Я Министр Магии, Корнелиус Фадж, — произнёс Фадж, выглядя даже более напыщенно, чем Гарри ожидал. Он взглянул на Фаджа со всей подобающей для подобной ситуации робостью и восхищением, и, очевидно, подобная реакция министру очень понравилась, потому что он продолжил представлять остальных, находящихся в кабинете людей. — Это Люциус Малфой, мой хороший друг, — очевидно, Люциус не мог быть настолько уж хорошим другом Фаджу, иначе тот бы знал, что они уже знакомы, но Гарри всё же робко улыбнулся Малфою. — Ты можешь быть знаком с молодым человеком рядом со мной, это Маркус Джагсон, младший помощник министра. Гарри кивнул и неуверенно улыбнулся. — О, хорошо, это отлично. Вы знаете, Гарри, мой мальчик, мы только что как раз говорили о вас. — Правда? — невинно спросил Гарри, ещё немного и наконец произойдёт то, на что он так рассчитывал. — Конечно, конечно. Нас ведь очень беспокоит ваша безопасность, знаете? — Фадж изо всех сил старался выглядеть, словно переживающий дядюшка, заботящийся о своём племяннике, но Гарри был лучше в подобных играх, а Фадж… что ж, Фадж не дотягивал даже до уровня новичка. — Но вам, мой мальчик не стоит беспокоиться, я уже приказал, чтобы при поимке к Блэку был незамедлительно применён Поцелуй Дементора, — напыщенно поведал ему Фадж, уверенный, что благодаря этому решению он уже попал на хороший счёт к Мальчику-Который-Выжил. Министр был настолько поглощён собственной важностью, что даже не заметил произошедших в Гарри изменений, хотя остальные, находящиеся в кабинете волшебники, подобного не упустили, Гарри мог буквально почувствовать их эмоции. На лице Маркуса на мгновение мелькнула улыбка, но этого мига хватило, чтобы Дамблдор и Люциус её заметили, хотя это не сильно волновало Гарри, он был уверен, что эти двое прекрасно знали, что Маркус принадлежит ему. — Вы точно уверены, что хотите так поступить, министр? — голос Гарри был мягким и шелковистым, а из его осанки пропали все следы робости и смущения, в тот же момент он мог почувствовать на себе взгляды Дамблдора и Люциуса. — Мой мальчик, вы всё ещё юны и не совсем понимаете такие вещи, когда вы станете старше, то сами увидите и поймёте, — ответил Фадж, и Гарри искренне считал, что даже если тот постарается, то вряд ли сможет сказать это ещё более снисходительным тоном. — Хмм. Да, я уже могу представить заголовки, — ответил Гарри с очередной невинной улыбкой. — «Министр приговорил к Поцелую Дементора Лорда Древнего и Благородного Рода». — С чего бы Ежедневному Пророку публиковать что-то подобное? — скептически спросил Фадж. — К тому же Блэк — признанный виновным убийца. — Вы так в этом уверены, Министр? Кроме того, я говорил совсем не о Ежедневном Пророке, — ему было приятно увидеть, как побледнел Фадж, услышав эти слова. — Что… Что вы имеете в виду? — запинаясь, пробормотал Фадж, и при этих словах улыбка на лице Гарри превратилась в хищный оскал. О, он просто обожал играть со своей добычей. — Лишь то, что когда я искал протоколы этого конкретного суда, я не смог ничего найти, — глаза Фаджа шокированно распахнулись, что ж, по крайней мере он был достаточно сообразительным, чтобы осознать, что это означало. — Но ведь все знают, что именно он был тем, кто это сделал! — мужчина, казалось, был на грани паники, отчего начал сильно потеть, а его взгляд заметался от Дамблдора к Люциусу. — Все знают, что он виновен. — Ах, мне искренне жаль, Министр, — произнёс Гарри, снова привлекая внимание Фаджа. Он понятия не имел, как тот каждый раз не замечал насмешки, когда он использовал его титул. — Но «все знают» не очень хороший довод. Если я не ошибаюсь, четырнадцать лет назад все знали, что пережить убивающее проклятие невозможно, однако, я стою прямо перед вами. — И какое это имеет ко всему отношение? — очевидно, Фадж не мог воспроизводить больше одной эмоции за раз, так как паника в его глазах отступила, уступив место замешательству. Что ж, Гарри не мог позволить этому случиться. — Прямое, Министр, это доказывает, что то, что якобы «все знают», не всегда является верным. Фадж снова бросил взгляд на Люциуса, буквально умоляя его что-нибудь сделать, но Гарри продолжил прежде, чем Люциус мог бы вмешаться. Может, ему и хотелось бы поиграть с Люциусом, но сейчас для этого было неподходящее время. — Скажите мне, Министр, что вы собираетесь делать, когда окружающие обвинят вас в убийстве? — Фадж шокировано посмотрел на него, страх в его глазах почти заставил Гарри рассмеяться. — Ответьте, Министр, что вы станете делать, когда окружающие начнут сомневаться в их собственной безопасности, учитывая, что Лорд из Древнего и Благородного Рода даже не получил судебного разбирательства, прежде чем его приговорили к участи, которая даже хуже смерти? Какие же тогда права остаются у обычных волшебниц и волшебников, если Министр так просто убивает Лорда? И я даже не говорю о реакции на подобное остальных Лордов, ведь откуда им знать, что они не станут следующими? Глаза Гарри сияли чуть ли не дьявольским весельем. Фадж сильно побледнел. Казалось, он хотел что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова, впрочем, Гарри и не собирался позволять ему вернуться к хоть немного рациональному мышлению. — С другой стороны, если вы ничего сейчас не предпримете, то население обвинит вас в слабости и недостаточной заботе об их безопасности, не правда ли, Министр? Фадж выглядел так, будто был готов расплакаться, самого же Гарри распирало веселье, он никогда раньше не встречал кого-то настолько же жалкого как Фадж. — Бедный Министр, — несмотря на то, что его голос был мягким, любезным и даже понимающим, взгляд Гарри оставался ледяным и сиял от веселья и удовольствия. Он смотрел на Фаджа с настолько хорошо спрятанным отвращением, что Министр даже не мог его заметить. — Чтобы вы ни сделали, вас всё равно будут осуждать. Паника вновь воцарилась во взгляде Министра, и Люциусу пришлось сдержать презрительную усмешку, когда Фадж вновь умоляюще посмотрел на него. Когда он согласился прийти в Хогвартс вместе с ним, он не ожидал чего-то подобного, и, несмотря на желание поверить в то, что присутствие здесь Гарри было всего лишь совпадением, он не мог себе такого позволить, особенно учитывая присутствие с ними Маркуса. Не то чтобы Люциус возражал, видеть подобное поведение Гарри было захватывающим, хотя он и признавал, даже если лишь для себя, что разум Гарри был столь же ужасен, как и его магия. Если бы Люциуса попросили бы его сейчас описать, он бы сказал, что Гарри выглядел как хищник, играющий со своей добычей. — Вы же знаете, что делать, не так ли, Министр? — его тон был настолько же снисходительным, как и у Корнелиуса перед этим, хотя в голосе Гарри присутствовала и насмешка. — Делать? Нет ничего, что я мог бы сделать! У этого нет решения! — сокрушался Корнелиус, и во взгляде Гарри появился ликующий блеск. Люциус всё ещё не знал, чего именно добивался Гарри. Сначала он думал, что тот просто забавлялся, что он ломал Фаджа, потому что мог и хотел это сделать. Теперь же было понятно, что несмотря на испытываемое Гарри веселье, все его действия имели определённую цель, и Люциус не мог не гадать, как долго Гарри дожидался этого момента, как долго он готовился и планировал, выжидая правильного мгновения, словно змея. — Конечно же, решение есть, — надежда, появившаяся на лице Корнелиуса, была до смешного жалкой. — Вам лишь надо доказать окружающим, что они ошибаются. — Как? — отчаянно спросил Корнелиус, и на долю секунды Люциус не смог сдержать презрения, появившегося во взгляде, направленном на Фаджа. Что за жалкое подобие волшебника будет спрашивать политического совета у ребёнка? Даже если Гарри нельзя было назвать обычным ребёнком, Корнелиус никак не мог этого знать. — Как? Что ж… Это довольно просто, Министр. Вы знаете Риту, верно? — Корнелиус лихорадочно кивнул. — Вам просто надо поговорить с ней, сказать ей, что вы искали протоколы суда над Блэком, потому что вам необходимо было проверить кое-какую информацию. Естественно, вы были крайне шокированы, когда поняли, что никаких записей не существует. Что может означать лишь одно — суда над Сириусом Блэком не проводилось. — Это разрушит мою карьеру, — возразил Корнелиус. Он был всё ещё бледен, потел и трясся, но уже начинал выглядеть немного спокойнее. Очевидно, возможность спасения его политической карьеры, наконец вырвала его из состояния паники. — Конечно же, это не навредит вам. В конце концов, вы всего лишь человек, желающий правосудия. Исправляющий ошибки своих предшественников, — Люциус мог практически увидеть, как в голове Корнелиуса закрутились шестерёнки. Если и было что-то, в чём Министр был хорош, так это в перекидывании своей вины на других. — Естественно, вы также не станете обвинять их, — это предложение заставило Корнелиуса выглядеть так, будто ему сказали, что Йоль теперь будет каждый день, но он не получит никаких подарков. — Это были трудные времена, к тому же, ошибаться в человеческой природе, и кто мы, если не люди? Люциуса совсем не удивит, если именно эти слова появятся в интервью Корнелиуса со Скитер. Гарри практически ставил Министра перед фактом того, что у него состоится интервью со Скитер, и давал ему ответы на вопросы, которые он уже очевидно составил. — Затем вам лишь необходимо будет убедиться в том, что Блэк получит судебное разбирательство, желательно до окончания школы, так как я собираюсь присутствовать на нём. Просто чтобы убедиться в том, что всё будет сделано правильно, вы же понимаете, не правда ли, Министр? Люциус чуть не рассмеялся, это был одновременно и приказ и угроза, причём это было настолько хорошо замаскировано, что полностью прошло мимо Корнелиуса. — И, неважно, окажется он виноватым или невиновным, вам всё это пойдёт лишь на пользу. Люциус никогда раньше не видел Министра настолько восторженным, тот смотрел на Гарри так, будто он был ответом на все его мольбы, и Люциус должен был признать, что именно так всё и выглядело. А ещё он был уверен, что дьявол выглядит так же, до тех пор, пока не приходит время платить за его помощь. — Ах, мой мальчик, это точно невероятно поможет мне, я имею в виду, поможет правительству с проблемой Блэка, — Корнелиус пожал Гарри руку и притянул мальчика немного ближе к себе, и лишь Люциус и Маркус в этот раз заметили на лице Гарри усмешку. — Не забывайте, Министр, — прошептал Гарри, и Люциус еле смог расслышать его слова. — Я с такой же лёгкостью могу и уничтожить вас. Единственная причина, по которой я этого не делаю, так это то, что вы всё ещё можете быть мне полезны, вы же понимаете это, Министр? Корнелиус вновь побледнел, но Люциус увидел, как его глаза прищурились и знал, что Корнелиус думал о чём-то, и что бы то ни было, это навредит Гарри. Очевидно, Гарри тоже увидел это, потому что он усмехнулся, так же, как и тем знаменательным утром в Лютном Переулке. — Даже не думайте попытаться что-либо против меня предпринять, — даже более смелые люди, чем Корнелиус, замерли бы от страха, услышав подобный голос, поэтому Люциуса совершенно не удивило то, что Министр ещё сильнее побледнел и снова начал трястись. — Если подобная мысль хотя бы проскользнёт в вашей голове, я вас полностью уничтожу. Начиная с того, чем вы дорожите больше всего, например, вашей политической карьеры. Подумайте о том, что скажут люди, если узнают, что их собственный министр враждебно относится и вредит тринадцатилетнему мальчику, сироте, тому, кто потерял своих родителей ради того, чтобы Волшебный Мир мог быть спасён от Волан-де-Морта. Гарри сделал шаг назад, и Люциус понял, что мальчик выиграл этот раунд. Он не знал, стоит ли ему быть впечатлённым или напуганным, возможно, более подходящей реакцией будет понемногу от каждого. В конце концов, Гарри был тринадцатилетним ребёнком с последователями, конечно, пока это был лишь один последователь, но всё же в Министерстве, на должности, дающей силу. Кроме того, он только что посадил на поводок Министра, это было впечатляющим. — Маркус позаботится о том, чтобы ваша встреча с Ритой состоялась как можно скорее, не волнуйтесь об этом, вам лишь нужно к ней подготовиться, когда Маркус скажет. Он обо всём позаботится, верно? — спросил Гарри, посмотрев на Маркуса. — Конечно, — Люциус был уверен, что не он один услышал непроизнесённое вслух «мой Лорд». — Было приятно познакомиться с вами, Министр. Корнелиус кивнул и сказал что-то, что могло сойти за «Взаимно», после чего воспользовался Каминной сетью. Маркус остался немного дольше, чтобы слегка поклониться, после чего тоже исчез. — Что ж, это было забавно, — с небольшим смешком прошептал Гарри. — Итак, ты решил прекратить притворяться? — спросил Дамблдор, не сводя взгляда с Гарри, и Люциусу было довольно любопытно, как Гарри собирался из этого выпутаться. — Притворяться, директор? — Люциус слегка приподнял бровь. Не мог же Гарри действительно верить, что Дамблдор купится на что-то подобное. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. — Нет, я действительно не представляю, о чём вы говорите. Если вы имеете в виду моё поведение, я гарантирую, что это не притворство. Насколько я знаю, люди не одномерны, у них больше одной грани, разные люди способны увидеть разные стороны одного и того же человека, но это не значит, что данные стороны являются фальшивыми. Люди просто ведут себя по-разному в зависимости от той ситуации, в которой они находятся, или того круга людей, в котором они находятся. Возьмём, к примеру, меня, мне нравится узнавать что-то новое, и нравится проводить тихие вечера наедине с книгой, однако мне также нравится веселиться с моими друзьями, летать или играть в Квиддич с ними. Это две совершенно разные стороны моей личности, но обе они всё ещё я. Если бы Люциус не помнил свою первую встречу с Гарри, то он бы ему поверил, но он знал, что этот Гарри, этот вежливый, харизматичный, гениальный юноша, был такой же маской, как и Гарри-ребёнок, которого он тогда встретил, неважно, насколько убедительным было его поведение. Лучшая ложь всегда основывалась на правде, так же как и лучшим притворством было то, которое имело в себе некоторые черты настоящей личности. — Я понимаю. Извини, мой мальчик, я не хотел оскорбить тебя, — ответил Дамблдор, и Люциус не мог припомнить, когда в последний раз тот выглядел настолько побеждённым. — Скажи мне, мой мальчик, что привело тебя в мой кабинет? Гарри покраснел, и Люциус даже не мог определить, было ли это притворством или нет. — Это из-за Сумрака. Мы нашли ему дом, — его улыбка была широкой, а в глазах искрилась радость. — Я лишь хотел сообщить вам, что в следующее посещение Хогсмида его заберут. — Я рад слышать, что для него нашёлся дом. Я расскажу об этом профессору МакГонагалл и профессору Снейпу. — Спасибо вам, директор. Хорошего дня, профессор, мистер Малфой. И Гарри совершенно беззаботно вышел из кабинета, будто не он только что угрожал Министру Магии, оставив позади Дамблдора и Люциуса с пищей для размышлений и ещё большим количеством вопросов о Гарри Поттере, их Спасителе.***
Следующим утром все студенты, получающие «Магию Сегодня» были невероятно возмущены. Гарри должен был признать, что Рита знала, как влиять на окружающих. «Невиновные в Азкабане» гласил заголовок, и Гарри даже подумал, что всё получилось лучше, чем он ожидал. «Невиновные в Азкабане» под авторством Риты Скитер. Мои дорогие читатели, вы не представляете, как сильно мне бы хотелось сказать вам, что этот заголовок ложь. Мы все знаем, насколько ужасными существами являются Дементоры, трудно представить, что невиновный человек мог быть подвержен их влиянию. Однако, к несчастью, я не могу сказать вам с абсолютной уверенностью, что это ложь. Вы, должно быть, гадаете, как я пришла к подобному выводу. Я бы на вашем месте тоже об этом думала, поэтому позвольте мне рассказать вам о том, что произошло прошлым вечером. Я была в своём кабинете, перечитывала статью для следующего выпуска, когда моя каминная связь пришла в действие, и через неё прошёл Корнелиус Фадж, Министр Магии. Вы можете себе представить, как я была поражена, всё же не каждый день, меня навещает сам Министр Магии, но даже будучи в моём шокированном состоянии, нельзя было не заметить, что наш Министр был очень бледен и его трясло. Естественно, я спросила у него, всё ли в порядке, и не нужна ли ему помощь. Министр лишь покачал головой и присел. Несколько мгновений прошли в молчании, затем он решительно посмотрел на меня. — Рита, — сказал он. — Пришло время исправить ошибку, допущенную более десяти лет назад. Пришло время правосудия. Я уверена, вы можете представить себе мою реакцию, но наш Министр Магии не дал мне времени для того, чтобы всё это обдумать, и прежде чем я могла бы спросить его, что он имел в виду, он начал излагать мне причину, по которой был здесь. — Я никогда и подумать не мог, что окажусь в подобной ситуации, — признался Министр. — Вчера мне потребовалось подтверждение некоторой информации относительно суда над Сириусом Блэком. Никто не любит вспоминать те времена и преступления, которые были совершены, но иногда необходимо снова пройтись по некоторым из этих дел, в данном случае из-за того, что я собирался приговорить Блэка к Поцелую Дементора. Однако прежде чем подобный приказ мог бы быть принят, необходимо было подтвердить имеющиеся у нас по Блэку сведения. Как вы понимаете, это необходимая мера предосторожности, — я была очень обрадована, узнав, что наш Министр настолько беспокоился о нас, даже о тех из нас, кто был не более чем монстром в глазах остальных граждан. — Вы не можете представить себе моё потрясение, когда я понял, что протоколов суда не существует. Поначалу я подумал, что они всего лишь были помещены не в то место, поэтому я сделал всё, что было в моих силах, чтобы найти их. Однако я обнаружил лишь то, что этих записей никогда и не существовало, что, в свою очередь могло говорить лишь об одном. Для тех наших читателей, кто об этом не знает, я поясню, что каждый раз, когда проходит суд, магия, пробуждённая во время формирования состава судей, создаёт запись данного суда. Эти записи не могут быть подделаны или уничтожены, таким образом, если не существует записей, значит, не было и суда. Да, мои дорогие читатели, Сириус Блэк провёл больше десяти лет в Азкабане даже без судебного разбирательства. Как что-то подобное могло случиться? Как мог человек быть брошен в Азкабан без суда? Кто приговорил человека, который мог быть невиновен в тех преступлениях, в которых его обвиняли, к участи худшей, чем смерть? — Кто именно сделал это, не имеет значения, — ответил наш Министр. — Это были тяжёлые времена, и я уверен, что это было сделано не со злым умыслом. Это была ошибка, ужасная, но всё же лишь ошибка. Ошибаться в человеческой природе, Рита, и кто мы, если не люди? — легко заметить, насколько понимающим человеком является наш Министр, я благодарна, зная, что кто-то вроде него стоит во главе Министерства, управляющего нашим миром. Хорошо, наконец, убедиться, что существуют политики, ценящие людей больше собственной карьеры. — Сейчас самым важным для нас является то, чтобы мы поступили правильно, — продолжил Фадж, чем, надо сказать, заслужил ещё больше моего уважения. — Действие всех приказов в отношении Сириуса Блэка приостановлено. И я прошу Сириуса Блэка появиться в Министерстве как можно скорее, чтобы он мог получить судебное разбирательство, которое заслуживает каждый осуждённый. Если он невиновен, то ему нечего опасаться. И вот она, мои дорогие читатели, ужасная правда. Неужели невиновный человек провёл больше десятилетия в Азкабане? Мы здесь, в «Магии Сегодня» надеемся, что Сириус Блэк появится в Министерстве, чтобы правосудие было совершено. Гарри решил, что ему нужно будет поздравить Маркуса, он сам не смог бы организовать всё лучше. И статья достаточно расхваливала Министра, поэтому тот тоже сейчас должен быть доволен. Ему, конечно, пришлось использовать силу, чтобы Фадж осознал, как всё обстояло, однако, статья также служила способом показать Министру, насколько полезным для него самого было бы оставаться на хорошем счету у Гарри. Если Фадж будет хорошо себя вести, они все останутся довольны. Гарри снова пролистал газету, пробежавшись и по остальным статьям: одна описывала Сириуса до Азкабана, с небольшой помощью от самого Сириуса, конечно; ещё одна освещала карьеру Фаджа в выгодном для Министра свете, и, естественно, статья о человеке, ответственном за отправку Сириуса в Азкабан. Эта статья не была на главной странице, у неё даже не было особо яркого или кричащего заголовка, но её было достаточно, чтобы навредить всем вовлечённым в это решение, особенно Краучу. Гарри не имел каких-то особых счётов к Краучу, но его политика была направлена настолько против Тёмных Искусств, что оставлять его на позиции, имеющей хоть какое-нибудь влияние, было опасно. Не то чтобы Гарри собирался в скором времени играть с Министерством, но ничто не мешало ему нейтрализовать возможные осложнения, прежде чем они появятся. По крайней мере всё пришло в движение, и теперь ему оставалось лишь ждать.***
Ожидание длилось меньше, чем Гарри рассчитывал, и уже через неделю после выхода статьи он получил письмо от Маркуса, оповещающее его о том, что Сириус Блэк появился в Министерстве. Подобная скорость несколько удивила Гарри, он считал, что у Сириуса уйдёт больше времени на то, чтобы добраться до Лондона, хотя тому, видимо, не терпелось стать свободным. Через три дня после этого Гарри получил письмо от Министра, сообщающее ему о дате и времени судебного разбирательства, именно поэтому он сейчас находился в кабинете Дамблдора. Так как директор был Верховным Чародеем Визенгамота, он будет принимать участие в суде и возьмёт Гарри с собой в Министерство. К счастью, Дамблдору не хотелось заводить какие-либо беседы, кроме обычной вежливости, поэтому они добрались до Министерства довольно быстро, и даже немного раньше, чем их ожидали. У директора, судя по всему, были какие-то дела, которые нужно было завершить до суда, по крайней мере, он так сказал, и не то чтобы Гарри его в чём-то подозревал. Он был рад, что они прибудут раньше ожидаемого, у него не было совершенно никакого желания встречаться с толпой. Ему повезло, что не так уж многие знали, как именно он выглядит, в прошлом ему удавалось избегать появления своей фотографии в газете. Он бы хотел наслаждаться своей анонимностью настолько долго, насколько это было возможно, потому что у него было ощущение, что после суда она уйдёт в прошлое. Учитывая, что этот суд был практически событием века, зал судебного заседания был полон. Все члены Визенгамота присутствовали, а на возвышении в центре рядов сидений членов Визенгамота находились четверо работников Министерства, которые будут председательствовать на этом суде. Гарри знал директора и Фаджа, и, хотя он никогда не встречал двух других, он был готов поставить на то, что это были Амелия Боунс и Руфус Скримджер. Многого он о них не знал, лишь то, что Амелия Боунс была справедливой и строгой женщиной, одной из немногих министерских работников, которых было невозможно подкупить. Она была из древнего рода и, несмотря на то, что её род был Светлым, он не относился к тем родам, которые считали все древние традиции Тёмной Магией. Они всё ещё практиковали некоторые из них, хотя и немногие, и находились твёрдо на стороне Министерства, не поддерживая ни Тёмных, ни Светлых Лордов. И, насколько Маркусу было известно, Боунс была очень удовлетворена своим местом в Министерстве, у неё не было никаких намерений претендовать на что-то большее. Руфус Скримджер, напротив, был очень амбициозным типом и не мог дождаться того, когда сможет вцепиться в позицию Министра. Однако он тоже не был тем, кого можно было бы подкупить, и был очень предвзят по отношению ко всему, относящемуся к Тёмной Магии, что было довольно странно, так как Гарри знал, что род Скримджеров всегда следовал вере в то, что магия должна быть свободной и не ограничиваться взглядами волшебников. Гарри не был уверен в том, действительно ли Скримджер верил в свои убеждения, или он просто следовал тем взглядам, которые были в настоящее время наиболее популярны в Министерстве. Учитывая, насколько он был амбициозным, вполне возможно, что он просто говорил то, что окружающие хотели услышать. Если это действительно было так, что ж, тогда какое-либо уважение к мужчине со стороны Гарри точно вылетит в окно. Гарри огляделся вокруг и увидел Риту, сидящую вместе с другими представителями прессы, Маркус находился слегка позади неё, вне сомнений, нашёптывая ей инструкции. Его взгляд на мгновение встретился с взглядом Гарри, и Маркус склонил голову, говоря ему, что всё шло в соответствии с его планами, на что Гарри улыбнулся. Уголки его губ лишь слегка приподнялись, но это всё же была улыбка. Когда он снова огляделся, то Маркуса там уже не было, и Гарри увидел, как он вновь появился позади Министра, чего никто не заметил. — Порядок. Порядок в суде, — воскликнул Дамблдор, начиная заседание и привлекая всеобщее внимание. — Я настоящим объявляю начало судебного заседания над Сириусом Орионом Блэком, обвинённым в убийстве четырнадцати человек, тринадцать из которых были магглами, а один волшебником по имени Питер Петтигрю. Сириус Блэк также обвиняется в предательстве Поттеров Тёмному Лорду Волан-де-Морту и в том, что он был правой рукой Тёмного Лорда Волан-де-Морта. Авроры, приведите обвиняемого. Гарри увидел, как Сириус вошёл в комнату с высоко поднятой головой и сел в кресло с цепями, стоящее перед судьями, так, будто оно было троном, и Гарри пришлось приложить усилия, чтобы сдержать улыбку. Что ж, они могли многое говорить о Сириусе, но никто не мог бы сомневаться в этот момент, что он был представителем рода Блэков. — Сириус Блэк, Визенгамоту сообщили, что вы отказались от предоставляемых услуг защитника, и согласились свидетельствовать перед судом под действием Веритасерума, до тех пор, пока вопросы касаются лишь тех преступлений, в которых вас обвиняют, всё верно? — Да, и чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. — Вас проинформировали о том, что вы можете отказаться от использования Веритасерума? — Да, Дамблдор. Теперь давайте уже перейдём к делу, у меня есть крестник, с которым мне хотелось бы встретиться. Гарри усмехнулся, иногда он спрашивал себя, что же он натворил, чтобы у него был такой крёстный как Сириус, у которого, как очевидно, не было совершенно никакого фильтра между тем, что он думал и тем, что он говорил. — Очень хорошо. Введите Веритасерум, — проинструктировал Дамблдор, и аврор, находящийся ближе всего к Сириусу, капнул три капли зелья на язык Блэка. — Назовите своё имя, — попросил Дамблдор. — Сириус Орион Блэк, — монотонно ответил Сириус, его глаза были расфокусированы и немного затуманены. — Веритасерум работает. Вы можете задавать вопросы, мадам Боунс. — Благодарю вас, Верховный Чародей. Вы убили четырнадцать человек первого ноября 1981 года? — Нет. Это простое, маленькое слово вызвало полнейший хаос, и Гарри даже не пытался скрыть своей улыбки. — Порядок! Порядок! — воскликнул Дамблдор, пытаясь вернуть утраченный контроль. Однако лишь после ещё нескольких попыток и некоторых довольно громких хлопков, вызванных волшебными палочками авроров, толпа успокоилась. — Вы знаете, кто убил этих людей? — Да, Питер Петтигрю. — Петтигрю? Как? — Да. Он взорвал улицу, отрезал собственный палец и исчез в канализации вместе с другими крысами. — Почему он это сделал? И что вы имели в виду, сказав «вместе с другими крысами»? — Боунс выглядела недоверчиво, но невозможно было отрицать то, что это правда, несмотря на то, как невероятно это звучало. — Потому что он знал, что я собирался убить его. Питер — анимаг, превращающийся в крысу, — опять произошёл взрыв звуков, кто-то кричал, что Сириус был убийцей, тогда как другие были шокированы тем открытием, что Петтигрю был анимагом. Это совершенно не удивляло Гарри, насколько окружающим было известно, существовало не так уж и много анимагов. Хотя они забывали о том, что лишь то, что они не были зарегистрированы, не означало, что их не было. — Почему вы собирались его убить? — в этот раз вопрос был задан Скримджером. Голоса, слышимые ранее, полностью утихли, все присутствующие были полностью сосредоточены на Сириусе, в нетерпении ожидая его ответа. Однако Гарри заметил, как на лицах некоторых из них появилось понимание, а другие побледнели, начиная осознавать, что отправили невиновного человека в Азкабан. — Питер был Хранителем Секрета, он передал их Волан-де-Морту. Он убил их. Пять секунд. Столько времени у присутствующих ушло на осознание того, что Сириус сказал, после чего разверзся ад. Большинство волшебников были в гневе, не важно, были ли они Светлыми или Тёмными, подобное предательство считалось худшим из того, что кто-либо мог совершить. То, что тебя назначили Хранителем Секрета было честью, это была древняя магия, что-то, чего никто в полной мере не понимал, потому что секрет был не в мыслях Хранителя, он хранился в их душах, а магия души, вне зависимости от формы, не была чем-то, чью работу хоть кто-нибудь понимал в полной мере. Назначение кого-то Хранителем Секрета требовало совершенного доверия к этому человеку, в другом случае чары бы не сработали, Секрет передавался Хранителю не посредством слов, он передавался от одной души другой, и что-то подобное не могло бы сработать без полного доверия. Хранитель мог делиться этим секретом потом с кем угодно, но перед тем, как чары закрепятся, тот, кто сообщал Хранителю секрет, должен был полностью ему доверять. В глазах всех присутствующих, то, что Питер предал подобное доверие, было худшим из всего, о чём они только могли подумать, и презрение, испытываемое ими по отношению к Питеру, было отчётливо видно. Было очевидно, что многие желали, чтобы Сириус всё же преуспел в своём намерении убить предателя. — Вы являетесь, или когда-либо являлись Пожирателем Смерти? — спросила Боунс спустя несколько минут. Даже она выглядела возмущённо, и ей пришлось потратить некоторое время, чтобы восстановить контроль над собой. — Нет. — Введите антидот, — практически шёпотом произнёс Дамблдор. Однако зал был настолько тих, что его услышали все, и авроры быстро выполнили указание. Было видно, что Боунс и Скримджер хотели задать больше вопросов, но им уже было известно всё относящееся к тем преступлениям, в которых Сириуса обвиняли, и это были единственные вопросы, которые они могли задать, пока он находился под действием Веритасерума. Теоретически, они могли бы задать ещё несколько вопросов, связав их с преступлениями, но Дамблдор был Верховным Чародеем, и они не могли пойти против его слов. Сам Дамблдор выглядел поверженным и постаревшим, будто в нём больше не было сил бороться. Гарри мог понять, почему директор так себя чувствовал, он мог не так уж хорошо относиться к Дамблдору, но он знал, что тот заботится о людях в целом, и он предполагал, что тот факт, что Сириус состоял в Ордене и был его бывшим студентом, лишь заставлял Дамблдора сильнее чувствовать ответственность за него. Осознание того, что он, Верховный Чародей, позволил невинному человеку, причём не просто кому-нибудь, а одному из его людей, страдать в Азкабане, должно быть его убивало. — Я думаю, мы услышали достаточно, — провозгласил Фадж, вставая. — Я, Корнелиус Фадж, Министр Магии, объявляю Сириуса Ориона Блэка освобождённым от всех обвинений. За каждый год, проведённый вами несправедливо в Азкабане, Министерство выплатит вам один миллион галлеонов. Я знаю, что никакое золото в мире не исправит того, через что вам пришлось пройти, однако, я надеюсь, что это поможет вам, даже если незначительно. Сессия объявляется закрытой. Гарри был не единственным, кого удивило подобное решение Министра. Обычно решение выносилось голосованием всех присутствующих членов Визенгамота, но то, что сделал Фадж, полностью очищало записи Сириуса. Даже Люциусу не удалось добиться подобного, он, конечно, сумел выкрутиться из всех обвинений не более чем со шлепком по запястью, но запись о том, когда и в каких преступлениях его обвиняли всё ещё существовала — не только в записи самого судебного заседания, в котором ему и выносили приговор, но и в его личном досье в Отделе обеспечения магического правопорядка. В этом же случае, тоже будет существовать запись суда, но файла, заведённого в Отделе обеспечения магического правопорядка, уже не будет. Что ж, Фадж оказывался куда более полезным, чем Гарри себе первоначально представлял. Оцепенение с толпы, вызванное подобным исходом дела, спало довольно быстро, и Сириуса сразу же окружило множество людей. Гарри еле мог разглядеть его в подобной толпе. Сдерживая вздох, он высвободил немного своей магии, не всю, конечно, но достаточное количество, чтобы ближайшие к нему люди и те, кто был чувствителен к магии, могли её ощутить. Как он и ожидал, присутствующие начали сами отходить с его пути, и он смог спокойно добраться до Сириуса. — Прошу прощения, — произнёс Гарри, смотря на толпу, которая вновь попыталась их окружить. — Но я вынужден попросить, чтобы вы позволили мне поговорить с моим крёстным, наедине. Как вы, наверное, догадываетесь, нам предстоит многое обсудить. Вы же понимаете это, не так ли? — Гарри пришлось сдерживать презрительное выражение лица, когда он увидел, как большинство из них кивнуло. Все они были не лучше стада овец. — Конечно, Гарри, — ответил Фадж, появляясь рядом с ним, с Маркусом и жабой позади него. — Маркус и Долорес проводят вас в свободную комнату. Оказывается, у жабы было имя. Что ж, может, это и не было настолько странным, в конце концов, люди всегда давали имена своим ручным зверушкам. — Благодарю вас, Министр, — произнёс он, совершенно игнорируя жабу и глядя на Маркуса. Тот, сразу же поняв, что Гарри было нужно, повёл их к скрытой за сидениями Визенгамота двери. — Мистер Поттер, я старший секретарь Министра, Долорес Амбридж, — важно проинформировала его жаба. — Гарри Поттер. — Да, всем известно кто вы. Вы знаете, мистер Поттер, я слышала нелепый слух о том, что вы убедили Министра организовать это заседание. Заседание, которое могло разрушить его карьеру. Естественно, это совершенно смехотворно, не правда ли, мистер Поттер? Я уверена, что вы знаете ваше место, и то, что оно определённо не в рядах Министерства; вы ведь, в конце концов, не более чем глупый, я имела в виду, маленький ребёнок. Если бы эта амфибия не использовала каждую имеющуюся в её мозгу клеточку лишь для того чтобы говорить, то она сразу же заметила бы изменения в том, как себя держал Гарри, а также появившуюся в руках Маркуса волшебную палочку. — Мисс Амбридж, не так ли? Вы сказали, что являетесь старшим секретарём Министра? Скажите мне, если с вами, к примеру, что-либо случится, кто тогда займёт ваше место? — Ты угрожаешь мне, мальчишка? — практически завопила она с широко распахнутыми глазами, и Гарри вздохнул. — Ты слышал, чтобы я кому-нибудь угрожал, Маркус? — Нет. И, отвечая на твой вопрос, если старшего секретаря не станет, то его место займу я. Хотя это будет лишь временно, учитывая мой возраст. Чтобы занять эту должность на постоянной основе, мне должно исполниться как минимум двадцать один год. — Напомни мне, когда твой день рождения, Маркус? — Десятого августа. — И сейчас тебе восемнадцать, верно? — Да. — Что ж, похоже, теперь я знаю, что тебе подарить на твой двадцать первый день рождения, — беззаботно ответил Гарри, заходя в комнату, к которой проводил его Маркус, не обращая внимания на уставившуюся на них с разинутым ртом жабу. Как только Маркус и Сириус прошли в комнату, Гарри закрыл дверь, оставляя амфибию в коридоре. Развернувшись, он посмотрел на своих спутников. — Всё прошло довольно неплохо, — заключил Гарри, заставляя Маркуса и Сириуса покачать головой и рассмеяться.***
Люциус не видел его, но как только почувствовал его магию, знал, что он был здесь. Мужчине не пришлось долго ждать, прежде чем толпа расступилась, чтобы позволить юноше пройти, как будто подсознательно понимая, что он превосходил их. Даже здесь, в комнате полной важных людей, он всё ещё оставался центром внимания, несмотря на то, что они понятия не имели о том, кем он был, по крайней мере, до тех пор, пока он не назвал Блэка своим крёстным. — Я не представлял, что подобное возможно, — заметил голос откуда-то позади Люциуса, и он напрягся. — Что вы имеете в виду? — ему пришлось постараться, чтобы удержать находящееся на кончике языка «мой Лорд». Он мог отчётливо вспомнить тот шок, который испытал, когда почувствовал, как загорелась его Чёрная Метка, сообщая ему о том, что его Лорд звал его. И, как и сотни раз до этого, Люциус создал свою маску и мантию, сосредотачиваясь на своей метке и позволяя ей направить его к Тёмному Лорду. Появился он в просторной комнате, пол которой был покрыт чёрным мрамором, а стены были выполнены в изумрудно-зелёном цвете. У дальней стены было возвышение, на котором находился выполненный из серебра трон, с искусно вырезанными в металле змеями, у которых вместо глаз сияли изумруды. На этом троне сидел человек. Не раздумывая, Люциус опустился на колени и склонил голову. Спустя несколько мгновений он почувствовал, что рядом с ним находился второй человек, но не рискнул сдвинуться, чтобы увидеть, кто именно из Пожирателей Смерти это был. — Люциус, — обратился к ним хорошо знакомый ему голос, преследующий его в снах и кошмарах, даже спустя все эти годы. При его звуке по его по спине всё ещё прокатывалась дрожь. — Теодред, добро пожаловать. — Мой Лорд, — произнесли в ответ оба, и Люциус мог отчётливо различить облегчение и радость в голосе Теодреда, впрочем, он знал, что и его голос звучал похоже. — Встаньте, мои друзья. Люциус сделал так, как было сказано, впервые за десять лет посмотрев на своего Лорда. Лишь годы сокрытия своих эмоций позволили ему не выдать испытываемый в этот момент шок. Наполовину человеческое, наполовину змеиное существо исчезло. На его месте находился мужчина немного старше двадцати лет. Элегантный, привлекательный мужчина с демоническими глазами, Люциус был уверен, что видит буквально воплощение порока, не могло быть никого, кто бы мог с ним сравниться. Однако в следующий момент ему вспомнились глаза цвета убивающего проклятия, и он был вынужден подкорректировать своё впечатление. Возможно, всё-таки кто-то и мог бы сравниться со стоящим перед ним человеком. — Я вернулся, друзья мои. И у нас есть много работы. Люциус мог скрыть своё предвкушение не лучше Теодреда. — Гарри, — вернул его в настоящее голос его Лорда. — Он прекрасен, всегда был, но я не думал, что он может стать ещё более красивым. — Он новый Король? — спросил Теодред, с любопытством глядя на Гарри. — Юный Джагсон уже принадлежит ему. Он работает быстрее тебя, даже у тебя в его возрасте не было последователей в Министерстве. У его Лорда вырвался небольшой смешок, и Люциусу вновь пришлось сдерживать свои эмоции, чтобы они не проявились на его лице. Было завораживающим видеть то, с какой близостью Теодред общался с их Лордом. Нотт был одним из немногих, кто мог себе подобное позволить. Теодред Нотт, так же как и отец Люциуса — Абрахас Малфой, были одними из первых Пожирателей Смерти, одними из первых членов Внутреннего Круга. Они были с Тёмным Лордом с самого начала, и у всех этих первых Пожирателей Смерти были особые отношения с их Лордом. Безусловно, они всё ещё уважали его, даже преклонялись перед ним, но в то же время они были гораздо ближе к Лорду, чем все остальные. И Теодред на данный момент был одним из немногих, кто всё ещё был жив и не находился в Азкабане. — Ты прав, — ответил его Лорд. — Мне довольно любопытно узнать, чего ещё успел добиться мой маленький король за эти несколько лет, — при этих словах глаза Лорда на мгновение полыхнули багровым. Люциус не мог не гадать о том, что их ожидает в будущем, потому что в этом взгляде он увидел больше интереса и чувства собственничества, чем его Лорд когда-либо проявлял по отношению к кому-либо.