Сокровище гоблина

Двести шагов от гостевой комнаты до бального зала. И ещё пятьдесят от двери до столика, за которым разместился граф Мегинрат. Ровно столько времени было отпущено Клоду, чтобы придумать выход из этой ужасной ситуации. Где-то на краю сознания червячком копошилась подлая мыслишка: ты всего лишь раб, сделай, что велено, и ничего с тобой не случится. Яд подействует только через несколько дней. Никто тебя не заподозрит. Однако, представив себе такой исход, Клод понял, что отвращение к самому себе будет преследовать его до конца жизни. Одно дело покорно сносить унижения и насилие, и совсем другое — унизиться самому. Унизиться до того, чтобы по чужой указке, из чистого страха совершить убийство невинного человека. И ведь лорд Бомон Клоду сейчас даже не хозяин. Он здесь просто один из гостей… А может попробовать найти хозяина? Рассказать ему об убийцах, отдать отравленное вино? Но как? Если приказано отнести бокал графу. За ним ведь наверняка наблюдают. Едва только Клод направится в другую сторону, его возьмут под локоток и снова отведут в гостевую комнату. Что с ним там после этого произойдёт, вообразить нетрудно. Потом перед двоюродным братом Бомон просто извинится, что слегка переборщил, развлекаясь с невольником. Может, «случайно» оступиться и уронить бокал на пол? Нет, заговорщики не такие дураки, чтобы поверить в случайность. Сразу поймут, что Клод всё слышал. Что знает про яд. Что пролил вино нарочно. Дело кончится всё тем же новым посещением гостевой, только с ещё более печальным исходом. Роковая дверь неуклонно приближалась, уже слышны были звуки музыки. Клод шёл к ней, переставляя ноги, словно в кошмарном сне. Что же ему делать? Что делать? Не отдавать вино? Или предупредить графа как-нибудь, чтобы не пил? Вот просто внаглую нарушить приказ такого человека как лорд Норре… Это будет конец. Постарайся, мой мальчик. Скажи ему что-нибудь приятное и предложи выпить. Слова бывшего хозяина перекатывались и грохотали в голове, словно каменные валуны во время оползня. Так ничего и не придумав, Клод открыл дверь бального зала и замер на пороге. Его тут же накрыло лавиной музыки, света канделябров, запахами духов и пота. Но ничто не могло заглушить звучавшего в голове повелительного баритона: А ты постарайся. Граф Мегинрат всё так же сидел за дальним столиком. Но теперь он тоже заметил Клода, и выражение мрачной скуки на его лице сменилось лёгкой заинтересованностью. Клод неуверенно сделал пару шагов… И тут его осенило. Ну, конечно же! Послушный раб, которому велели постараться. Не просто донести вино до столика, а любым способом всучить бокал графу. Тому самому человеку, которого передёргивает каждый раз, когда слуги пытаются что-то предложить. Что же, он выполнит приказ с предельной точностью. Будет лезть из кожи вон. Ну и, как обычно бывает в таких случаях, слегка перестарается. Может быть даже не слегка. Просияв своей самой ослепительной улыбкой, Клод направился к гостю. — Милорд Мегинрат, — подойдя, произнёс он развязным тоном. — Позвольте предложить бокал этого превосходного анторского вашей светлости, как главному украшению сегодняшнего бала. — Что? — опешил граф. — Главному украшению бала, — с нажимом повторил Клод. — Вы сегодня особенно чудесно выглядите, милорд. На них стали оглядываться. Мужчины прятали усмешки в усы, дамы прикрывались веерами. А Клод, продолжая разыгрывать бестактного идиота, не преминул обратить на это внимание: — Заметьте, милорд, все только на вас и смотрят. И все очень расстроены, что вы скучаете здесь в одиночестве. Быть может это восхитительное вино пробудит в вас желание пригласить на танец кого-нибудь из дам. — Клод чуть наклонился и добавил интимным голосом. — Также, смею заверить, любой из слуг был бы счастлив уединиться с вами в гостевой комнате. Выпейте, милорд. Вам надо лишь слегка захмелеть, и сами увидите, насколько вы привлекательны. По мере этой до невозможности наглой и непристойной речи смешки вокруг становились многочисленнее, а лицо Роббера всё бледнее. В конце концов, когда Клод чуть ли не насильно всунул ему в руку бокал, он не выдержал, вскочил на ноги и выплеснул содержимое собеседнику в лицо. — Да как вы смеете! От негодования он совсем забыл, что имеет дело с рабом. На мгновение Клод даже успел испугаться, что граф его вызовет на дуэль, выставив себя совсем уж на посмешище. Но тот лишь оттолкнул его с дороги и поспешил к выходу из зала. Провожая взглядом его скрюченную кифозом фигуру, Клод испытал укол вины. Единственный человек, который был ему здесь приятен. Единственный, кто удосужился поблагодарить за проявленное внимание. И пришлось наговорить такого. Он, конечно, спас графу жизнь, но за свои слова всё равно было стыдно. — Ты что себе позволяешь, гадёныш? — раздалось рядом шипение подскочившего дворецкого. — Знаешь, что с тобой будет за оскорбление графа? Клод знал. Не хуже самого управляющего, как и то, что на снисхождение надеяться не стоит. Однако роль надо было отыгрывать до конца, поэтому он заморгал и принялся беспомощно оправдываться: — Я… я не… Простите, мэтр, я не хотел ничего дурного. Всего лишь пытался поднять его светлости настроение. Лорд Роббер сидел здесь такой одинокий, грустный. Я предложил ему вина, сказал несколько комплиментов и… Тяжёлая пощёчина прервала его излияния. — Комплиментов?! — взъярился дворецкий. — У тебя вместо башки кочан капусты что ли? Или соскучился по колодкам? Внутри образовался ледяной ком, хотя Клод и ожидал такого исхода. Ещё до того, как заговорить с графом, он уже не сомневался, что завтрашний день проведет на заднем дворе в колодках на радость мухам и оводам, которым представится прекрасная возможность попировать сукровицей из свежих ран и отложить туда личинки. Но другого выхода просто не было. Зато он не превратится в подлого убийцу. И сам хотя бы останется жив. — Смилуйтесь! — залепетал Клод. — Я не хотел… Я не подумал… Взгляд его заметался по нарядной толпе, словно бы в отчаянной попытке хоть в ком-то найти сочувствие и поддержку. На самом деле он высматривал лорда Норре. Тот обнаружился стоящим у окна с мученическим выражением на лице «Меня-Окружают-Одни-Идиоты». Значит, поверил. Несмотря на безрадостные перспективы, у Клода аж голова закружилась от облегчения. Наказание завтра он как-нибудь переживёт. Главное, что удалось провести Бомона, иначе всё было бы куда страшнее. *** Правила хорошего тона не позволяют аристократам слишком бурно выражать свои чувства, поэтому Роббер довольно быстро взял себя в руки, во всяком случае, внешне. Однако внутри он весь кипел от ярости. Давно с ним такого не было. Злило даже не столько возмутительное поведение раба, сколько собственная эмоциональная и совершенно нелепая реакция. Ну что стоило тихо и спокойно приказать ему закрыть рот и позвать дворецкого. А того попросить удалить зарвавшегося невольника из зала. Но нет же. Вместо этого он поддался на явную провокацию и вспылил, как мальчишка. Больше всего на свете хотелось выскочить на улицу, взять кэб и уехать домой сию же минуту. Но остатки здравомыслия подсказывали, что не стоит ещё сильнее раздувать скандал и ставить хозяина дома в неловкое положение. С другом нужно хотя бы попрощаться. Так что Робберу пришлось для начала отправиться в игровой зал, где были расставлены карточные столы. Маркиза Ос он увидел сразу. А тот друга не заметил даже когда Роббер подошёл, практически, вплотную, поскольку увлечённо обыгрывал в преферанс трёх незнакомых графу джентльменов. Судя по раскрасневшемуся лицу, ярко блестящим глазам и прилипшей от пота ко лбу светлой чёлке, карта ему сегодня шла как никогда. Роббер лишь понадеялся, что не вспугнёт приятелю удачу своим кратковременным вторжением. Наклонившись к маркизу, он слегка коснулся его плеча и тихо, почти на ухо, произнёс: — Карлон, извини, что отрываю тебя от игры. Я уезжаю, просто подошёл поблагодарить за приём. Будь добр, вели подать мой экипаж. Маркиз оглянулся и непонимающе захлопал глазами. — Что? Ты уже уходишь? Но как же так? Почему? — Устал, — коротко ответил Роббер. Ему не хотелось ничего объяснять или выдумывать отговорки. Карлон бросил карты, возмущённо всплеснул руками, затем встал и осмотрелся вокруг. — Сделайте одолжение, барон, — обратился он к одному из наблюдавших за игрой, — подмените меня за столом. — С большим удовольствием, — кивнул тот. Поманив одного из слуг, Карлон велел ему разыскать кучера его светлости. Вместе друзья вышли в фойе. — Ради всех богов, Роббер, с чего ты так подорвался? Тебе не понравился вечер? Знаю, ты мизантроп, но неужели здесь не нашлось ни одного интересного для тебя человека? Однако не успел граф и рта раскрыть, как появился дворецкий, таща за шиворот злосчастного раба. Тут Карлон получил ответы на все свои вопросы. Не жалея красок, управляющий расписал ему, какой скандал устроил невольник в бальном зале. — Этот? — изумился маркиз. — Он всегда был очень ласковым и послушным. Что на него нашло? — Говорит, что сглупил, милорд. Пытался развлечь его светлость. — По крайней мере, всех прочих он развлёк, — едко вставил Роббер. В другое время он бы не стал подливать масла в огонь, пожалел бы парня, который теперь притих, не смел поднять взгляда и даже дышать старался через раз. Но, как известно, большое количество вина не очень помогает держать язык за зубами. К тому же его вывела из себя откровенная ложь невольника. Чёрта с два он сглупил. Конечно, полно таких, кто будет топтаться тебе по больной мозоли, при этом искренне веря, что говорит нечто приятное и ободряющее. Но здесь явно не тот случай. Карлон совершенно расстроился. — Прости за вульгарный инцидент, мой друг. Раб будет примерно наказан, обещаю. Ты что, в самом деле намерен вот так удрать и бросить меня на всех этих светских хлыщей? — Да. Не сердись, но не хочу остаток вечера ловить на себе ехидные взгляды. В это время подошедший слуга сообщил, что экипаж его светлости подан. Роббер попрощался и уже направился было к выходу, как вдруг приятель его остановил. — Вот что, не стоит копить раздражение. Бери, пожалуй, с собой этого олуха и всыпь ему сам. Дарю его тебе в качестве компенсации за испорченный вечер. Зато потом увидишь, как хорошо он умеет извиняться. Он очень искусен. Пусть лучше использует свой язык по назначению, чем трепаться почём зря. Роббер слегка опешил. Что говорить, раб ему сразу приглянулся, и заполучить его себе очень хотелось. Но вернувшись домой в таком дурном настроении, да ещё выпивши, он мог слишком сильно сорваться на мальчишке. Не хотелось бы о чём-нибудь пожалеть наутро. С другой стороны, если уж срывать злость, то лучше на виновнике, чем на случайно попавшем под горячую руку домочадце. Да и насчёт постели… Как он там говорил, «любой был бы счастлив уединиться с вами»? Сердце Роббера снова облилось ядом при этом воспоминании. Будет только справедливо заставить дурака ответить за свои слова. — Хорошо, Карлон, ты прав, — ответил он наконец. — Благодарю за подарок. Как зовут невольника? — Хм… запамятовал. Кажется, Кларк... нет, погоди-ка... Клод? — Маркиз бросил вопросительный взгляд на дворецкого, и тот подтверждающе кивнул. — Формальности с документами тогда уладим завтра. А так можешь считать его своим с этой минуты. — Он повернулся к рабу. — Ну ты тоже, надеюсь, не оглох и сейчас услышал, что у тебя новый хозяин. Спохватившись, юноша опустился на колени, поцеловал ботинок графа и произнёс: — Я ваш, господин, приказывайте. Голос его прозвучал абсолютно спокойно. И поднялся он с нечитаемым выражением лица, выражая лишь вежливую готовность повиноваться. Роббер даже удивился мельком такому самоконтролю. Здесь-то раб привык к балам и званым вечерам, привык обольщать гостей своей чудесной улыбкой, получать от них внимание и подарки. А теперь — мрачный замок, никаких светских раутов, и хозяин, нелюдимый уродливый горбун. Да ещё и перспектива отхватить плетей за сегодняшний вечер. Наверняка он должен быть в ужасе. Впрочем, мальчишка сам себе всё это устроил, винить ему некого. — У ворот должен стоять мой экипаж, — произнёс он, обращаясь к рабу. — Ступай туда и садись рядом с кучером. Передай ему, что я буду через пару минут. Невольник с поклоном удалился. Дворецкий тоже ушёл. Роббер поговорил ещё немного с Карлоном, пожелал ему везения в картах и покинул незадавшийся приём.