Сокровище гоблина

Днём пришлось принимать просителей. Страшно хотелось послать их всех к чёрту, но совесть не позволила так поступить. Роббер не любил показываться на людях, почти не бывал при дворе и свои аудиенции тоже старался сократить до минимума. К сожалению, сегодняшний день был под это запланирован уже давно. Конечно, большинству из тех, кто обивал порог Мегинрата просто хотелось получить протекцию, а многие и вовсе обращались с какой-нибудь ерундой. Однако были и серьёзные случаи. Земли графа состояли из разрозненных областей, иногда довольно удалённых - последнюю окраину к короне присоединил старший брат, прежде чем сгинуть в очередной экспедиции. Так что некоторые крестьяне месяцами добирались до Мегинрата пешком или на подводах, чтобы добиться справедливости или сообщить о своих проблемах. В продажных королевских чиновников и местную полицию они не верили, господин был для них последней надеждой. Отделять важные дела от незначительных входило в обязанности секретаря. Но последний, кто занимал эту должность, оказался нечист на руку и допускал к графу только тех, кто умел подмаслить своё прошение взяткой. В прошлый раз, например, пожилая женщина, рыдая, бросилась Робберу в ноги прямо в коридоре. Ей почти шесть недель не давали аудиенции, и наконец-то увидев графа, она долго не могла ничего сказать. Пришлось звать Мелару и отпаивать просительницу успокоительным. Только после этого Роббер, наконец, смог выяснить суть дела. По словам женщины, её дочери домогался местный жрец, влиятельная фигура в их сельской общине. А когда девушка с негодованием отвергла непристойные предложения, обвинил её в ереси. Бедняжку арестовали и бросили в подземелье. Граф Мегинрат телеграфировал в Руби Хилл, ближайший к тому месту крупный город, и через день получил неутешительный ответ. Действительно, такая-то жительница обвинялась в опасной ереси и подстрекательстве к бунту. Служителями культа Зоримира было проведено следствие, вина преступницы доказана, несколько дней назад состоялась казнь через повешение. Протоколы допроса храм светским властям предоставить отказался. Именно после этого случая Роббер, разозлившись, уволил своего секретаря, который так долго промариновал бедно одетую просительницу, даже не вникая, с чем она пришла. Правда, теперь, без личного помощника, ему приходилось выслушивать всех подряд и разбирать все вопросы, от размежевания земельных наделов и наследственных тяжб до выбора имени какому-нибудь младенцу, чьи родители никак не могли между собой договориться. Всё это было чертовски утомительно. Уже под вечер к Робберу обратился бейлиф провинции Санф. Он лично приехал в Мегинрат, чтобы сообщить о бесчинствующих в Санфе разбойниках. Шайка росла, как на дрожжах, а полиция всё смотрела в другую сторону, занимаясь мелкими кражами и уличным хулиганством. Граф задумался. Проще всего было попросить короля отправить туда драгунский отряд. Но наводить порядок на собственных землях при помощи королевских войск… В итоге вызвал Кандагара. - Мы можем с этим что-нибудь сделать? – спросил Роббер, изложив капитану суть проблемы. Тот не раздумывал ни секунды. - Да, милорд. Можем отправить туда Ларна с десятком солдат. - Десять человек? – удивился граф. – Они разве справятся с разбойниками? Там, вроде бы, большая шайка. - С разбойниками - нет. А вот надрать задницы местному гарнизону и заставить пошевеливаться полицию Ларн сумеет. В Санфе достаточно сил. Просто нужно дать им понять, что это дело у вас на контроле. Граф облегчённо выдохнул и приказал действовать. Отпустив бейлифа, он, однако же, заметил, что капитан не торопится уходить. - Что-то ещё? - М-да, - ответил Фернан, покусывая ус. – Относительно вашего наложника... Не хотел говорить утром при Пиквике, иначе этот жук ни за что не стал бы помогать. Хотя, надо признать, голова у него работает. С последним утверждением было не поспорить. Во всём, что касалось имущественных вопросов, управляющий Роббера не знал себе равных. И решение проблемы с Клодом он прекрасно видел с самого начала. Как Пиквик пояснил Робберу, сделанные незадолго до смерти незначительные хозяйственные распоряжения принято доводить до конца. И согласия наследника на это не нужно, от имени Карлона Ос все бумаги подпишет его душеприказчик. Что нужно сделать, так это показать на оглашении завещания вчерашний отчёт мэтра Грависа, управляющего покойного маркиза. Подарок там, несомненно, значится, как и любое другое перемещение имущества. К тому же Гравис сам был свидетелем передачи раба, так что может подтвердить этот факт на словах. Другое дело, что мэтру Гравису нет никакого резона ссориться с новым хозяином, и отчёт он, скорее всего, «потеряет». Так что необходимо подкрепить его честность материальным вознаграждением, а лучше просто выкупить документ, чтобы тот не исчез куда-нибудь. Словом, для Пиквика, как обычно, всё упёрлось в деньги, потому он и не спешил сразу поделиться своим планом. Граф же, как только уяснил ситуацию, немедленно отправил управляющего договариваться с мэтром Грависом. - Так вот, Мелли спрашивала меня, не знаю ли я, где достать антидот, - продолжил Фернан. – Вы ж мальчишку облили тем вином, а умылся он далеко не сразу. Роббер чуть за голову не схватился. Да что ж такое-то! Одна напасть за другой! - Так вот ты на что рассчитывал? – не сдержавшись, попрекнул он. – Что парень просто сам тихонько скончается от яда? - Ну нет, так долго я ждать не стал бы, - ни капли не смутился капитан. – Это недели две, не меньше. Через кожу яд проникает куда медленнее, да и вообще нет гарантии, что подействует наверняка. Я бы всё сделал быстро. Но раз уж невольник вам нужен, пора поискать противоядие. - И ты знаешь, где его искать? Насколько я понял, яд очень редкий. Капитан задумчиво почесал породистый нос с горбинкой. - Хм… ну, я при поступлении на службу, помнится, поклялся вам прекратить общение кое с какими своими знакомыми. Если вы освободите меня от этого слова, достану через них. Эта идея Робберу совсем не понравилась. В прошлом Фернан Кандагар был наёмником и якшался с различными тёмными личностями. Теперь же граф считал его не только начальником стражи, но и своим другом. Не подвергнется ли Фернан опасности, если разворошит старые связи? - Я не хочу, чтобы ты рисковал почём зря. - Ба! Какой ещё риск? Они контрабандисты, милорд, а не душегубы. Да и вообще мне не мешает встряхнуться. Я уже пылью покрылся тут, скоро растолстею, как ваш управляющий. Вот обеспечу вам надёжную охрану и прогуляюсь до порта. Если, конечно, вы даёте добро. Роббер кивнул. Выбора-то всё равно нет, у аптекарей средства против «когтей невидимки» не купить. Едва освободившись от рутинных дел, граф сразу же вызвал к себе Клода. За день так успел о нём испереживаться, что теперь просто хотелось убедиться, что с юношей всё в порядке. Томасу он ещё днём приказал приодеть невольника, вспомнив, что во вчерашнем костюме Клоду пришлось наизнос работать, обслуживая гостей, а рубашка и вовсе пропиталась кровью. Старик, как обычно, не ударил в грязь лицом. Когда Клод вошёл в кабинет и поклонился, у Роббера тут же все мысли смешались, и захватило дух. Теперь он понял, что вчера юноша умудрялся выглядеть очень элегантно и привлекательно в одежде, которая ему совершенно не шла. Его большие карие глаза, каштановые локоны и милая душевная улыбка так и требовали тёплых оттенков, и Томас безошибочно подобрал для Клода сюртучную пару светло-коричневого цвета, что-то вроде жжёной карамели. Костюм сидел, как влитой, красиво облегая стройную фигуру, и был дополнен свежей сорочкой и бежевым шейным платком, удачно скрывающим ошейник. Клод в нём словно излучал тепло и свет, при этом выглядел естественно и непринуждённо. - Мне жаль, что не мог уделить тебе время раньше, - произнёс Роббер, обретя, наконец, дар речи. – Не хочешь ли посмотреть замок, Клод? Я могу показать его тебе. Юноша искренне обрадовался. - Спасибо, милорд. Это огромная честь для меня. . Он совершенно не казался разбитым или измотанным плохими новостями, хотя весь день не выходил из комнаты и заняться ему было нечем, кроме как накручивать себя страхами и тревогами. Сначала Роббера это даже озадачило, он-то готовился к тому, что раб будет подавлен, и его придётся долго приводить в чувство. Но потом вспомнил вчерашний приём. То, как Клод обслуживал гостей, улыбался им, развлекал разговорами, старался позаботиться и создать комфорт. При этом будучи уже не раз использованным и зная, что ничего хорошего вечер ему не сулит. Завидная выдержка была единственной защитой, которую невольник мог себе позволить. Впрочем, Роббер надеялся, что от небольшой экскурсии по замку Клод всё-таки получит удовольствие. Он показал парню свою конюшню и каретный двор, псарню, небольшой домашний зверинец, который когда-то пополнял его брат Эдмон, любивший путешествия и сафари. Показал зимнюю оранжерею, столовую и парадный зал. Затем рыцарский зал, совмещённый с фехтовальным. Поднявшись на второй этаж, они осмотрели музыкальную комнату и гостиные. Библиотеку Клод уже видел. На третьем этаже располагались личные покои, их Роббер счёл недостаточно интересными, также как и хозяйственные помещения, да и вообще всё крыло для прислуги. Во время этой прогулки Роббер постоянно испытывал мучительное желание коснуться юноши. Потрогать его волосы, такие мягкие и шелковистые на вид, взять за руку, погладить по плечу. Но в то же время накатил какой-то страх, что теперь, когда Клод даже не считает его хозяином, он может брезгливо отдёрнуться. Умом Роббер понимал, что раб себе такого в любом случае не позволит. Да и вряд ли невинное касание способно возбудить в ком-то резкую неприязнь, даже если до тебя невзначай дотронулся урод. Но всё равно. Рядом с Клодом, таким изысканным, обаятельным и красивым, граф остро ощущал собственное безобразие. В остальном прогулка удалась на славу. Общаться с Клодом было одно удовольствие. Он очень живо всем интересовался и задавал вопросы именно о том, о чём граф и сам хотел бы ему рассказать. Так было до тех пор, пока они не вошли в портретную галерею. Здесь Клод споткнулся на пороге, сделал судорожный вдох и уставился на портрет роскошной белокурой дамы. - Знаешь, кто это? – спросил Роббер. - О, да, милорд, - ответил раб, с видимым усилием беря себя в руки. – Это принцесса Аурика. Только здесь её изобразили в старинном платье, да и сам портрет стилизован под эпоху Кристофа Второго. Роббер, в свою очередь, удивлённо посмотрел на картину. Действительно, а ведь как похожа! Просто одно лицо. Почему он никогда не замечал этого раньше? - Ты знаешь Аурику? – озадаченно переспросил он. - Я видел её два раза, милорд. Последний раз вчера на приёме. Она лишь поздоровалась с лордом Карлоном, а потом куда-то исчезла, не оставшись даже на ужин. Как странно. Поздоровалась с маркизом, а к присутствовавшему там же Робберу и не подошла. Он даже не знал, что кузина вчера приезжала на праздник. - А до этого? - Пять лет назад, когда была разорвана её помолвка с герцогом. - Расскажи поподробнее. Поколебавшись, Клод медленно начал: - Мне тогда было четырнадцать, я жил ещё у первого хозяина. Он потерял большой контракт из-за несостоявшейся свадьбы, поэтому специально отвёл меня в сады, где она обычно гуляла, чтобы я хорошо запомнил, как она выглядит, как разговаривает, как себя ведёт, и мог повторить. После этого меня дома облачили в похожее платье и несколько дней… - невольник споткнулся, надолго замолчал, явно пытаясь подобрать какие-нибудь пристойно-обтекаемые выражения, наконец, сдался и беспомощно закончил. - Простите, ваша светлость. Позвольте мне не продолжать. Вам это будет оскорбительно и неприятно, ведь леди Аурика вам родня. Клод опустил глаза, и на лице его появилось замкнутое выражение. К счастью, в трезвом виде граф Мегинрат был несколько умнее, чем в пьяном, да и случай пятилетней давности ни на что света не проливал, поэтому Роббер сразу же согласился: - Конечно. Мы тут не для того, чтобы говорить о неприятном. Тем более что это не Аурика. - Нет? - переспросил Клод, сразу оживляясь. Роббер кивнул в сторону картины. - Портрет в самом деле старинный. Он висит на этом самом месте уже более трёхсот лет. А изображена здесь леди Элен, первая графиня Мегинрат. Клод, явно поражённый, подошёл к картине, жадно всматриваясь в детали. - Да. Я сказал глупость, милорд. У неё другая форма губ, но я думал, это стиль художника… Леди Элен. О ней сложено столько легенд… всегда мечтал увидеть, как она выглядела. Спасибо вам за эту возможность. Граф удивился такому энтузиазму. По большому счёту, Клоду следовало бы ненавидеть прекрасную даму. После её смерти король Кристоф впал в меланхолию, не мог уже толком управлять государством и, чтобы снизить нагрузку на опустевшую казну, принял ряд сомнительных с этической стороны решений. Например, запретил отпускать рабов на свободу. Раньше таким образом избавлялись от тех, кто потерял трудоспособность или стал неугоден. Бывшие невольники пополняли ряды воров и попрошаек. Теперь же их стали просто забивать на чёрном дворе, как скот. Какой из этих двух вариантов хуже – большой вопрос. Но ни один раб с тех пор больше не мог получить вольную от своего господина. Сделать невольника свободным гражданином имел право только король. За особые заслуги перед отечеством. Клод наверняка знал всё это, однако, похоже, не считал леди Элен в чём-либо виноватой. Вдоволь насмотревшись на её портрет, он склонил перед графом голову в благодарном жесте, а когда поднял глаза, улыбнулся так светло и радостно, что Роббер ощутил разлившееся от сердца по артериям тепло. «Боги, что нужно сделать, чтобы он всегда мне так улыбался?» - подумал он. И тут же внутри шевельнулось колючее пасмурное нечто, проскрипевшее в ответ. – «Перестать быть уродливым и горбатым». Граф с трудом удержал нервозный смешок. Разве что в детстве иногда хотелось поверить в сказку. Ту, где поцелуй искренней любви может снять проклятье. Впрочем, Роббер и тогда уже знал, что он отнюдь не заколдованный принц, и чары с него не спадут даже на время, сколько бы часы ни били полночь. - Забавно, - произнёс он, только чтобы заполнить внезапную паузу. - Ты первый заметил её поразительное сходство с моей кузиной. Наверное, потому что обычно все смотрят не на лицо леди Элен, а на её украшения. - Это те, что были похищены? – Клод с готовностью подхватил новую тему, чутко уловив перепад настроения у собеседника. - Да. Каждый бриллиант в её диадеме уникален, даже имеет собственное имя. За каждым стоит отдельная история. Король Кристоф, фактически, разорил казну, покупая Элен драгоценности. А сейчас их стоимость была бы ещё в десять раз выше. Один браслет на её руке сегодня стоит почти как этот замок. Ты ведь знаешь, как её убили? - Я читал об этом, милорд. У многих авторов. Детали убийства разнятся, но все пишут, что принц-консорт Бенедикт сошел с ума от ревности. Граф скептически хмыкнул. - Как знать. Порой мне кажется, что мотив ревности приплели трубадуры. Трудно поверить, что Бенедикт был настолько влюблён в супруга. Кристоф захватил Нэйванское герцогство в военной кампании, а их юного правителя практически силой взял в мужья, чтобы узаконить свои права. Быть может именно камни прельстили Бенедикта. Обладая такими сокровищами, он мог бы нанять целую армию и отвоевать своё герцогство назад. - Как странно, что он этого не сделал, - задумчиво произнёс Клод. – Ведь ни о нём, ни о драгоценностях больше никто не слышал? Роббер кивнул: - Даже если бы он отправил на переплавку золото, бриллианты узнал бы любой ювелир. Но ни один камень больше нигде не всплывал. Все сокровища леди Элен словно канули в воду. Впрочем, в этой истории вообще много странного. Например, как человек, совершивший такое дерзкое убийство, сумел покинуть замок, полный стражи? Да ещё с ларцом графини. - Возможно, он воспользовался потайным ходом, милорд? – предположил Клод. – Зодчий, возводивший эти стены, тогда ещё был жив. Консорт мог заранее подготовиться и выкупить у него план замка. Роббер рассмеялся: - Потайным ходом? А мне-то казалось, ты весь день просидел у себя в комнате. Когда ты успел наслушаться этих кухонных баек? Раб сразу смутился и виновато опустил голову. - Простите, если затронул запретную тему. Это вышло случайно. - Ну что ты, нет никакой запретной темы, наши слуги сплетничают об этом, сколько себя помню. Всем нравятся разговоры о призраках, о каких-нибудь несчастных жертвах, замурованных в семейном склепе, потайных дверях и огромном лабиринте под Мегинратом. В библиотеке есть план замка, как-нибудь я тебе его покажу. Ты сам увидишь, что никаких тайных ходов здесь просто не предусмотрено. Юноша набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в воду. - Но… милорд… Вы сейчас сами изволили провести меня по замку… Тут лестничные пролёты ýже, чем должны быть. И расположение комнат... кое-где оставляет как раз достаточный зазор, это особенно заметно по окнам. Я читал в одних мемуарах… про другой, правда, замок… что общедоступные планы намеренно искажают, чтобы сохранить фамильную тайну. Простите, что осмеливаюсь настаивать, но... возможно, вы сочтёте эти сведения небесполезными... В Мегинрате есть тайные ходы, ваша светлость. Они… здесь есть. Говоря всё это, Клод не отрывал взгляд от пола. Ему, обязанному всегда слушаться, поддакивать и не прекословить, явно приходилось преодолевать внутреннее сопротивление, вступая в спор. Он всё не знал, какие подобрать выражения, чтобы не показаться графу наглым, забывшим своё место. Поэтому запинался и недоговаривал. Роббер же не мог отвести от парня изумлённого взгляда. Да ведь он прав. Никому прежде не приходило в голову обратить внимание на ширину лестничных пролётов. И не то чтобы представители рода Мегинрат были все как один глупы или слепы. Просто не станет же образованный человек придавать какое-то значение домашним легендам, которыми рабы и слуги любят потешить себя по вечерам. Никто поэтому всерьёз не задумывался над такой идеей. Теперь же Клод буквально несколькими простыми словами сумел убедить Роббера, что наличие потайных ходов в замке может оказаться и не вымыслом. - А вход ты сумел бы найти? – спросил он заинтригованно. - О, да! – оживился невольник, обрадовавшись тому, что его слова приняли всерьёз. Однако буквально через мгновение сник. – То есть… я мог бы… но вам наверняка не захочется, чтобы такой информацией владел раб лорда Норре. - Об этом не беспокойся. К нему ты больше не попадёшь. Клод поднял удивлённый взгляд. Затем страшно побледнел и тихим ровным голосом ответил: - Да, милорд. Как скажете. Решил, что его убьют. Проклятье, ну а что ещё он должен был подумать, если двое самых преданных людей сходу предложили Робберу именно это? Граф хотел было успокоить юношу, объяснить, что именно собирается сделать. Но внезапно какой-то суеверный страх охватил его. Казалось, стоит только рассказать Клоду о плане Пиквика, и ничего уже не получится. Словно некие злые силы подслушают его и устроят какую-нибудь подлость. Роббер сам не заметил, как положил руки невольнику на плечи и с силой сжал их. - Просто… верь мне. Хорошо? Клод не дёрнулся, не отстранился, не застыл. Наоборот, улыбнулся и кивнул, как бы желая показать, что всё в порядке. Но что стояло за этой улыбкой, Роббер разгадать был не в силах. Сейчас ему казалось, что увидеть сокрытое стенами замка Мегинрат гораздо проще.