Сокровище гоблина

Тёмная чуть влажная глина, пока ещё рыхлая, не успевшая осесть, душила медленно и неотвратимо. Мелкие комочки забивали рот, нос, лезли в уши, залепляли глаза. Клод издал сдавленный звук, нечто среднее между стоном и животным мычанием. В панике задёргался, пытаясь откопаться. Но тяжёлый пласт земли, придавивший тело, не давал пошевелиться. Неужели это происходит с ним? Неужели с ним всё-таки это случилось? Но ведь он не провинился настолько, чтобы заслужить такую ужасную смерть. Это просто ошибка, недосмотр солдат, производивших казнь. Если бы только его услышали! Наверняка не оставят задыхаться под землёй. Конечно, не помилуют, но хотя бы добьют. Клод шевельнул губами: – Я жив! Жив! Кто-нибудь… на помощь… Даже для него самого слова прозвучали слишком глухо. Возможно, на поверхности вообще не слышно ни звука. Юноша рванулся изо всех сил. Собрал, сколько было, воздуха и вскричал, отплёвываясь от глины: – Добейте меня! Пожалуйста! Лёгкие, истратившие на этот крик последний глоток кислорода, вспыхнули огнём. Клод забарахтался в агонии, заскрёб руками и… вырвался на поверхность. Несколько секунд он лишь жадно глотал ртом воздух, потом начал медленно приходить в себя, ошеломлённо оглядываясь. Не было никакого рва на чёрном дворе, никакой земли, засыпавшей неглубокую рабскую могилу. Пальцы комкали мягкое тонкое покрывало. Клод сидел в кровати. В своей комнате. В замке Мегинрат. Окно было открыто настежь, и ночь полнилась обычными летними звуками: стрёкотом цикад, шумом ветра в кронах деревьев. Беззлобно рявкнул сторожевой волкодав. Пропела ночная птица. Скрипнул старый флюгер. Потом послышались торопливые шаги и в комнату ворвались двое стражников. – Что происходит? – оглядываясь, спросил один из них, жилистый и высокий, лет сорока на вид. – Кто здесь у тебя? Клод поспешно встал, склонил голову. – Никого, сэр. Мне приснился кошмар. Приношу свои извинения. Встав у двери, мужчина кивнул своему молодому напарнику: – Обыщи комнату. Тот ретиво принялся за обыск. Заглянул под кровать, в шкафы, проверил уборную, высунулся в окно. Несколько раз Клод ловил на себе его жаркий взгляд, от которого в животе скручивался тугой узел. К счастью, тот, что постарше, не проявлял к рабу видимого интереса, лишь время от времени бросал недовольные взгляды на товарища. Когда стало ясно, что посторонних действительно нет, он вежливо обратился к Клоду: – Ты не сердись, парень. Сам понимаешь, мы должны были проверить. Оставить тебе лампу? – Нет, сэр, благодарю. Простите, что доставил вам неудобства. Этого не повторится. – Ладно. Доброй ночи. Схватив за локоть напарника, который теперь стоял, как вкопанный, не в силах отвести взгляда от невольника, мужчина вытолкал его за дверь. Клод сел обратно на кровать, дожидаясь, пока утихнет дрожь во всём теле, и сердце перестанет бешено колотиться. Из коридора донеслись удаляющиеся шаги и голос молодого солдата: – Видал, какой он? Как с картины, клянусь богами! Вот бы с ним хоть раз… – Губу закатай, дурень! – со смехом посоветовал первый стражник. – Графом станешь, такого же себе заведёшь. Клод перевёл дух. Это был сон. Просто сон. Наверное, перенервничал, вот и приснился снова кошмар. Вчера вечером раб вдруг остро осознал, что для лорда Роббера удобнее всего будет от него избавиться. Клод перестал быть приятным развлечением или полезной вещью, а превратился в источник проблем. Но в то же время граф поручил ему разыскать в замке потайной ход. Значит, есть какая-то отсрочка. Хотя бы несколько дней. Можно было тихо прожить эти несколько дней, наслаждаясь непривычным уютом. А он что? Устроил шум, сорвал стражу с поста… Как мог собственный разум так его подвести? Всё казалось таким реальным, совершенно не похожим на сон. Клод был очень впечатлителен, и кошмары мучили его с детства. Однажды, ещё живя у Бомона, он стал свидетелем того, как двоих назначенных на убой невольников надзиратели удавили и скинули в ров, да так и засыпали, не удосужившись проверить, точно ли те мертвы. Земля в том месте потом долго шевелилась, словно дыша. Клоду даже казалось, что из-под неё доносятся глухие стоны, хотя сам он в это время находился на балконе комнаты развлечений, прикованный наручниками к балясине, так что вряд ли мог в самом деле слышать эти звуки. Скорее, у него просто разыгралось воображение. Но с того дня юноше часто снилось в кошмарах, как его скидывают в ров и заживо засыпают землёй. Однако Клод никогда в жизни не стонал и уж тем более, не кричал во сне. Просто с детства научился бодрствовать какой-то частью сознания, не погружаться в сон полностью и вовремя себя одёргивать. Это был один из первых усвоенных им уроков – раб обязан вести себя тихо и никому не доставлять хлопот. То, что с ним случилось сегодня, было необъяснимо. Как будто не сон, а очень яркое видение. А теперь лорду Робберу доложат, что он не умеет спать, не мешая другим. Клода охватила горькая досада на самого себя. Остаток ночи он проспал урывками, боясь снова погрузиться слишком глубоко в свои кошмары и забыть, где на самом деле находится. Снотворное Клод тоже пить не стал – до утра оставалось недолго, и он наверняка проспал бы рассвет. Утром он был весь на нервах. Поэтому, когда мальчик, обычно приносивший еду, сказал, что его вызывает к себе мэтр Пиквик, Клод вздохнул с облегчением. Это было большой удачей, что о его проступке доложили не самому графу, а управляющему. От того можно было ожидать лишь обычного наказания. Лишить Клода каких-нибудь графских милостей он не мог, тем более, отдать приказ о казни. Так и не проглотив с утра ни крошки, раб поспешил туда, где как ему объяснили, находился кабинет мэтра. Перед дверью он на миг замешкался, немного растеряв присутствие духа. Когда Бомон проиграл Клода в карты, первый разговор с мэтром Грависом закончился для раба сломанным ребром и принудительным минетом. Просто чтобы раз и навсегда уяснил, кто на самом деле правит в поместье Ос… Прогнав из головы непрошенное воспоминание, Клод постучался и вошёл. В комнате за массивным письменным столом сидел человек средних лет, полный, но не рыхлый, а скорее, круглый и упругий, как мячик. Он делал какие-то записи в большой бухгалтерской книге, левой рукой водя по столбцам и, очевидно, производил расчёты в уме. При появлении Клода мужчина кивнул ему, не отрываясь от своего занятия. – Ах, это ты, голубчик. Уже позавтракал? Не сочти за труд подождать. Мне нужно закончить. Клод поклонился и замер было в неподвижном ожидании, но Пиквик махнул рукой в сторону окна: – Можешь цветочки пока полить. Вянут, бедные. Цветы на подоконнике не выглядели обделёнными вниманием. Тем не менее, Клод взял обнаружившуюся рядом с подоконником небольшую лейку с водой и полил их все. Это простое занятие помогло ему немного успокоиться и перестать нервничать. Бросив случайный взгляд за окно, он увидел, что на крыльцо вышел одетый во всё чёрное граф. Грум подвёл лошадь, однако лорд Роббер что-то сказал ему и остался стоять на крыльце. Лишь достал карманные часы и взглянул на время. Он собрался на похороны маркиза, понял Клод. Сердце сжалось. Как всё пройдёт? Ведь там графу предстоит встретиться с человеком, отъявленно желающим его смерти. Конечно, это не то место и не тот момент, когда удобно предпринять вторую попытку убийства, но лорд Бомон наверняка потребует вернуть ему раба. Что ответит граф? В памяти всплыли его слова: «Просто… верь мне. Хорошо?» Как же отчаянно этого хотелось! Но… Клод не умел. Его не учили верить. Клод умел лишь повиноваться. Умел терпеть. Умел предугадывать чужие желания и подыгрывать этим желаниям даже во время пыток. Но поверить кому-то… это было слишком страшно. Как можно просто взять и довериться человеку, имеющему над тобой безграничную власть? Это означает остаться совсем без внутренней защиты, без последнего слабого её подобия. Клод резко отвернулся от окна, чувствуя, что к глазам подступают слёзы, и уставился на руки управляющего. С левой рукой, скользившей по цифрам, было что-то непонятное. Клод в первое мгновение не понял, что именно, а потом заметил тонкий бледный след от обручального кольца. Странно. Какой-нибудь женатый повеса мог бы снять вечером кольцо, отправляясь на прогулку по набережной, в надежде заморочить голову наивной барышне. Но зачем бы почтенному дворецкому в летах носить обручальное кольцо ночью и снимать его с утра? Что скрывать от слуг? Тут Клод мысленно дал себе пощёчину. Рабу не следует слишком многое замечать. И уж что-что, а личная жизнь управляющего его точно не касается. Мэтр Пиквик тем временем закончил с подсчётами, отложил перо и устремил ироничный взгляд на невольника, сложив перед собой ладони домиком. – Итак, – вкрадчиво протянул он. – Я слышал, наши бравые защитники отловили ночью в твоей спальне целую банду наёмных убийц? Клод моргнул, не зная, как реагировать на подобное. Он никак не ожидал, что разговор начнётся с шутки. Правила, однако, предписывали признать свою вину, поэтому он ответил ровным голосом: – Сожалею, что им пришлось покинуть свой пост из-за меня. – Ужасно, ужасно, – покивал толстячок. – Пришлось им. Они, наверное, каким-нибудь очень полезным делом занимались на этом своём посту. Юноша подавил невольную улыбку и осторожно произнёс: – Но, мэтр… их присутствие там гарантирует замку безопасность. Чудаковатые манеры мегинратского управляющего сбили его с толку, и правильно настроиться на разговор никак не получалось. Мэтр Вулфи, дворецкий Бомона, и мэтр Гравис из поместья Ос были людьми простыми и грубыми, выдвинувшимися из обычных надсмотрщиков. Мэтр Пиквик оказался человеком совсем другого сорта. Не тем, которого можно сходу раскусить. Во всяком случае, было похоже, что солдатам он не слишком симпатизирует, и Клод сам не заметил, как уже начал их защищать. – Ах, голубчик, – печально вздохнул мэтр, – мне бы кто платил шесть шиллингов в ночь только за то, что я где-то присутствую. Впрочем, речь не об этих бездельниках. У стражи есть целый капитан, чтобы с ними возиться. – Он встал из-за стола, подошёл к Клоду и, отодвинув горшок с геранью, уселся на подоконник. – Меня больше волнует, как ты сможешь всю ночь спать рядом с его светлостью, если тебе снятся кошмары? – Спать? – ошеломлённо переспросил Клод. – Я не посмею спать рядом с ним, мэтр. Если лорд Роббер пожелает оставить меня в своей постели на ночь, я, конечно же, вовсе не стану засыпать. По правде говоря, Клод считал маловероятным, что ему прикажут остаться на ночь. Граф просто утолит с ним вожделение и выпроводит вон, зачем ему раб в собственной постели? Но исключать такое, конечно, было нельзя. Пиквик одарил юношу недоверчивым взглядом. – Совсем? То есть, когда он сам уснёт, ты собираешься просто лежать неподвижно рядом? Всю ночь не сомкнёшь глаз? – Да, мэтр. Он ведь может в любое время проснуться, и я должен буду ему услужить. – Боги, я уже и забыл, что такое постельный раб, – пробормотал управляющий. – Графу с тобой будет непросто. Клод попытался понять, чем может лорд Роббер в такой ситуации остаться недоволен, но так и не смог. Что ж, граф всегда может высказать свои пожелания, и вообще воспитать его по своему вкусу, если только и правда каким-то образом оставит у себя навсегда. А если это будет всего одна ночь, Клод просто сделает всё, как умеет. Пиквик, пристально наблюдавший за выражением его лица, покачал головой, достал из кармана связку ключей и выложил её на подоконник. – Его светлость сказал, что ты осмотришь замок. Сначала я хотел дать тебе сопровождающего, но граф настоял, что дело, которым ты займёшься, не касается посторонних. Так что, считай, ты получил карт-бланш. Можешь гулять, где тебе вздумается. Только имей в виду, дружок, что в запертых комнатах много старинных и ценных вещей, порой очень хрупких. Ты, вроде, не похож на того, кто будет вести себя, как слон в посудной лавке, но на всякий случай предупреждаю. Клод поклонился, поняв, наконец, что это и была основная причина вызова. Лорд Роббер приказал дать ему доступ ко всем помещениям замка. Интересно, знает ли мэтр, что именно Клод будет искать? Наверное, знает, раз даже не пытается ни о чём расспросить. Пиквик пальцем отделил один из ключей и двинул его вперёд, словно шахматную фигуру. – Вот этот – от библиотеки. Полагаю, ты умеешь читать не во время еды? Не загибать уголки страниц, не хватать книги жирными руками и не бросать где попало. Клод снова подавил улыбку, представив себя эдаким избалованным оболтусом. И тут осознал, что ему в самом деле разрешают брать книги! Граф не забыл о его просьбе. Волна щемящей радости накрыла его. – Мэтр, у меня никогда и в мыслях не было так обращаться с книгами, – поспешно заверил он. – Чудненько. Надеюсь, такие мысли не посетят тебя и впредь. Этот ключ ты можешь оставить себе. Остальные вернёшь, как только осмотришь замок. Тут со двора послышался топот копыт. Пиквик выглянул в окно, и на лице его отобразилась смесь изумления и негодования. – Пятнадцать фунтов! – патетически воскликнул он, воздев руки. – Взгляни-ка, за что мы их отдали! Клод тоже выглянул и увидел, как во двор въезжают двое всадников. Один из них был красивый темноволосый анторец лет тридцати с военной выправкой, жёсткими усами и властным взглядом. Судя по тому, как караульные подобрали животы при его появлении, это и был начальник стражи. Его спутник, лет на пять моложе, по сравнению с ним походил на ощипанного цыплёнка. Невысокий, зато с длинной тощей шеей, лопоухий и в круглых очках на носу. – Идём-ка, – сказал управляющий, бросаясь к двери. Клоду ничего не оставалось, как последовать за ним. К тому времени, когда они спустились на первый этаж и вышли на крыльцо, оба всадника уже спешились. Лорд Роббер сделал несколько шагов навстречу новоприбывшим, и оба ему почтительно поклонились. – Спасибо, что так быстро справился с моей просьбой, Фернан, – сказал граф. – Это, значит, и есть мой новый телохранитель? Анторец щёлкнул каблуками. – Да, милорд. Позвольте вам представить. Алан Локвуд, мой старый знакомый. За его надёжность и профессиональные навыки я готов ручаться собственной жизнью. Локвуд ещё раз поклонился. – Очки для отвода глаз, милорд, – счёл нужным он пояснить. – На самом деле, на зрение я не жалуюсь. – При всём уважении, ваша светлость, – заметил, подойдя, управляющий, – я не вижу здесь никого, похожего на телохранителя. Капитан самодовольно хмыкнул. – Вот и отлично, что не видите. К вашему сведению, милорд с утра наотрез отказался ехать в Ос со мной или с кем-нибудь из наших ребят. Вообще с кем-нибудь, напоминающим телохранителя. – Это неприлично, повсюду ходить с охраной, – негромко пояснил лорд Роббер. – В обществе меня не поймут. Да и Бомону не стоит знать, что я в курсе покушения и принял меры. – Поэтому я сразу вспомнил про Алана. Его вы можете выдавать за своего секретаря. Личных помощников часто берут на светские мероприятия, так что вопросов ни у кого не возникнет. При этих словах лорд Роббер, однако, нахмурился. – Кажется, мы не до конца проработали наш план. Это, конечно, хорошо придумано, Фернан, только как я теперь смогу нанять настоящего секретаря, если он якобы у меня уже есть? – Всё просто, ваша светлость, – ввернул Пиквик, умудрившись напитать ядом вполне невинный тон и улыбку. – Нужно лишь найти такого секретаря, который будет притворяться поваром, например. Или конюхом. Капитан бросил на него убийственный взгляд и ответил графу: – Это временная мера, милорд. Пока мы не устраним опасность. – Ты даже не представляешь, сколько неразобранной корреспонденции у меня накопилось. – Пусть мэтр поможет вам с деловой перепиской, – пожал плечами капитан и повернулся к Пиквику. – А что? Зато сэкономите. Управляющий, как раз собиравшийся вставить очередную шпильку, буквально онемел от такого предложения. Он возмущённо всплеснул руками и застыл, хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба. – Всё, господа, довольно. Мне нужно ехать на похороны, – сказал граф. Он обвёл взглядом всех присутствующих, и на миг его глаза задержались на Клоде. В них даже, будто бы, что-то потеплело. – Думаю, мы уладим этот вопрос. Алан, вы отправляетесь со мной. Поговорим по дороге. Грум помог ему взобраться в седло, очкарик же одним плавным движением запрыгнул на спину своей лошади, и оба они пустили коней лёгкой рысью к воротам. Клод, на которого больше никто не обращал внимания, потихоньку ретировался обратно в замок. Напоследок он успел услышать, как мэтр Пиквик, пришедший, наконец, в себя, обратился к капитану: – Дорогой мой Кандагар, я знаю, что в столице вы известны, как лучший стрелок и отменный фехтовальщик. Но если мне придётся вывозить ещё и обязанности секретаря, можете считать себя покойником.