***
Тросы Бертольда намертво вцепились в местечко между правых рёбер гиганта. Теперь ему оставалось только ждать, когда Энни зайдет слева, и мысленно торопить её. Сердце отбивало бойкую дробь тревоги. Если бы это был обычный или хотя бы прямоходящий аномальный гигант, Бертольд справился с ним сам, но эта тварь передвигалась на четырёх ногах, да при этом постоянно вертелась из стороны в сторону, то и дело норовя догнать уже выбивающегося из сил Армина. Раздавшийся сзади свист оповестил о то, что Леонхарт тоже покинула седло. «Наконец-то!» В метре от Гувера блеснул на солнце блик от стального шнура. Крюк впился в то место, где у человека находится трицепс, хотя на мгновение Бертольду показалось, что Энни сейчас промахнется и наконечник уйдет в пустоту. Но Энни не зря считалась одной из лучший. Глухой щелчок подтверждает сцепление лезвий с плотью и вот уже, похожая на размытый призрак, девушка пролетает мимо Бертольда. Чтобы не отставать от подруги, Бертольд давит на клавишу подачи газа и, пока не подтягиваясь на тросах, просто взлетает на несколько метров над титаном, все так-же не обращающим на них с Энни никакого внимания и, видимо, выбравшим своей главнейшей целью практически беззащитного Армина. То, что увидел Гувер к следующее мгновение, заставило его сердце пропустить удар. Как бы тщательно разведка не подбирала наиболее выносливых и сильных лошадей для своих солдат, они были не всесильны. Рано или поздно, любой конь начнёт чувствовать утомление. Вот и кобыла Армина была на на исходе. Даже отсюда, с расстояния свыше десяти метров, Бертольд хорошо видел её тяжко вздымающиеся и опадающие бока, слышал громкое хриплое дыхание. Она начинала спотыкаться, а значит каждая секунда для её всадника может быть последней. В панике Бертольд кинул секундный взгляд на Энни. В этот миг она уже стремительно вырывалась чуть вперед уровня лица титана, чтобы потом резко обернуться, закрепить трос на правой руке чудища и, взяв пик скорости, пролететь мимо морды твари, вырезав её правый глаз. Произошло как раз то, чего Бертольд так боялся. Лошадь Арлерта оступилась. Всего секундное замешательство перед тем, как снова пуститься в галоп, но эта задержка могла стоить Армину жизни. Решение, хотя бы временное, как и причина, возникло моментально. Развернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, Бертольд щелчком пальца воткнул стальные крюки в колено и, выждав долю секунды, когда монстр снова прыгнет, чтобы схватить такую близкую добычу, со всей силы надавил на рычаг газа. Свист клинка и хруст перерезанных сухожилий подколена. Это не смертельно и совсем не больно для чудовища, но и этих мгновений хватает для того, чтобы кобыла отнесла Арлерта на достаточную дистанцию. «Чувствительный попался…» — проносится в затуманенном сражением подсознании, когда гигант издаёт визжащий вопль, от которого вибрируют барабанные перепонки. Прямо в момент приземления после прыжка нога гиганта отказывается быть точкой опоры и он, завалившись на одну сторону, тормозит, быстро перебирая руками для того, что бы не покатиться по скользкой свежей траве. Сейчас Бертольд ощущает смешанные чувства облегчения и триумфа, ведь видит, как далеко впереди запыхавшаяся лошадь из последних сил уносит Армина на безопасное расстояние. А потом в глаза бьёт блеск солнца, отражённого сталью захвата УПМ и в голове загорается мысль, которую раньше его подсознание воспринимало как отвлекающий фактор «Энни!» В глазах потемнело. Железный трос тянулся, уходя за голову гиганта и, видимо, обрывался где-то за ней. Боже…***
Ирреальная капля густо-чёрного цвета беззвучно присоединилась к точно такой же жидкости, плескающейся в воображаемом сосуде. Терпение Эрена утекало слишком быстро, а страх перед неизвестностью и нервозность за лучшего друга без промедления занимали его место. Копыта коня, наоборот, выбивали дробь слишком быстро, торопя и подгоняя время, в течение которого могло случиться все, что угодно. Сколько минут прошло с того момента, как Армин скрылся за холмом? Минута? Пять? Десять? Йегер не знал. В какой-то момент парню показалось, что с правого направления послышался лязг выстрелов УПМ, но было ли это правдой или же это взыгравшееся воображение просто насмехается над собственным хозяином? А вот вопль титана, раздавшийся примерно через минуту после отдалённого лязга железа, был вполне реальным хотя бы потому, что весь отряд Леви вскинул головы, выискивая глазами гиганта. Этот вой как раз и переполнил эфемерную чашу терпения Эрена. Гигант завопил, это было абсолютно точно, но кто вступил с ним в бой? Были ли это те бойцы, отправленные Эрвином закрыть брешь в правом фланге или же это сам Армин, не выдержав погони, решил повернуться лицом к смертельной опасности? И если это так, то беспристрастный внутренний голос советовал Эрену проститься с лучшим другом, ведь в чём-в чём, а в нарезании гигантов Армин был абсолютным нулём. И, как бы их не муштровали в Кадеткорпусе, а затем и в разведке, Армин был незаменим в тактической планировке боёв, но его физические показатели были на самой нижней планке. Выбирать момент Эрен умел от природы, вот и сейчас, в то мгновение, когда все окружающие его всадники отвлеклись, подсознательно ища источник столь громкого и неприятного уху звука, Йегер дёрнул коня за повод, поворачивая животное в правую сторону, и сильно приложил шенкель. От такой резкой смены настроя хозяина конь опешил, но затем, повинуясь, буквально пролетел в брешь, секундно открывшуюся между лошадьми забывшихся Перты и Эрда. Первым опомнился капитан Леви, спешно поворачивая коня вслед за ослушавшимся солдатом. За ним последовали и все остальные солдаты. Эрен понимал, что ему влетит по всей строгости и от капрала, и от отряда (которым тоже достанется от Леви), но остановиться он не мог, потому-что там, за гребнем, решалась судьба одного из важных людей в его жизни. До вершины холма оставалось чуть больше сотни метров. Сам того не осознавая, Йегер снова и снова торопил коня, который казалось, и так шел на пределе, но оставаться в неведении и дальше было выше сил Эрена***
«Ты убил соотечественницу, соратницу ради того, кому должен был принести смерть!» — эта мысль появилась словно искра, окрашив внутренний взор кроваво-красным. Изощрённая фантазия уже стремительно рисовала обезображенный, изорванный в клочья труп, истекающий быстро сворачивающейся кровью. Знакомые серо-голубые глаза как всегда безразлично смотрят в сияющее синевой небо, а пепельно-серая кожа кажется несколькими горстями снега на густой и живописной светло-зелёной траве… К горлу подкатил ком. Глаза задёрнуло расплывающиеся пеленой… Бертольд всё ещё висел в воздухе, прикованный тросами к чудищу, несшемуся вперёд не разбирая дороги… Секунду! Не разбирая дороги… Глаза! В то время, как по их плану каждый из бойцов должен был ликвидировать только по одному глазу, поистине выдающаяся воительница, не смотря на преграду в виде переносицы, которая была серьёзным препятствием для повреждения обоих глаз на большой скорости, ведь нужно было очень быстро сменить направление полёта, смогла абсолютно лишить чудовище зрения. А значит, уже лишённый способности видеть, монстр мог схватить девушку только случайно. Но Бертольду очень хотелось верить, что шансы на это очень малы. Торопливо направив крепления в плоть передней руки титана, который нёсся вперёд на чистой инерции, раз в несколько десятков метров беспорядочно менял направление и суматошно крутил головой, Гувер надавил на подачу газа на полную мощность и, сделав маленький разбег перпендикулярно спине титана, совершил своеобразный «круг почета» над головой гиганта. Вздох облегчения вырвался сам по себе. Девушка была невредима, но положение было незавидным. Очевидно, что она таки смогла ослепить монстра, но в полёте девушка находилась слишком близко от пасти чудовища и развевающийся в полёте стандартный плащ Разведкорпуса был пойман зубами титана. И теперь, успевшая зацепиться тросами за постоянно приближающуюся и отдаляющуюся относительно неё руку титана, Энни колыхалась из стороны в сторону, каждые несколько секунд находясь в десятке сантиметров от огромных челюстей. Каждое мгновение промедления была для Энни смертельно опасно, но и Бертольду подлетать к морде гиганта было рискованно. Шея гиганта всё ещё была недоступна для бойца. Потому что, во-первых, учитывая животное строение конечностей титана и расположение его тела параллельно земле, голова постоянно была «запрокинута» назад, что значительно сокращало доступную площадь и только изредка показывало уязвимый участок. А во-вторых, несмотря на потерю зрения, гигант то и дело предпринимал попытки схватить такую близкую добычу и вертел ослепшей головой на триста шестьдесят градусов, что до минимума сокращало шансы прицелиться. На мгновение Бертольду стало страшно. Испуг прокралась по рукам и спине холодом, заставил усомниться в себе и своих силах. Почему-то в голове промелькнула мысль о том, что, на его месте другие бы справились. Райнер, известный своей силой и уверенностью в ней. Микаса Аккерман, называемая Сильнейшей Воительницей человечества. Энни, заслуженно получившая репутацию холодной, молчаливой Валькирии… Энни! Сейчас от него зависит её жизнь! Гувер бросил ещё один взгляд на девушку. Пока ей удавалось удерживать равновесие и придерживаться хоть какой-то дистанции, но одновременно с этим Анни пыталась выпутать из ткани руки с клинками, что могло служить ей очень плохую службу, сбив такой хрупкий баланс, а значит и дистанцию. Цепкий взгляд окинул чудище. Задняя нога подволакивается за титаном, служа довольно некрепкой точкой опоры, хотя это и не критично- у этого аномального главной опорой служат руки и… Руки! Боец анализирующим взгляд окинул передние конечности монстра. В Кадетском корпусе их, на всякий случай, учили обездвиживают титанов, но тогда речь шла только про ноги. Их учили, какие сухожилия перерезать и где это лучше делать, но руки… Взгляд обратился к собственные рукам. Сейчас Гувер даже обрадовался тому, что всегда учился довольно прилежно- в голове моментально начали появляться фрагменты уроков первой медицинской помощи, а точнее, как лечить или, хотя бы, приводить в относительную норму, порванные связки, мышцы и сухожилия. В такой, близкой к критической, ситуации мозг работал невероятно быстро перебирая и сортируя разные развития событий и уже совсем скоро Бертольд определил, что бить надо либо чуть ниже плеча, перерезая мышцы вокруг кости, либо повреждая большой пучок проводящих нервных каналов на внутреннем сгибе локтя. У обоих вариантов были минусы. Так, при исполнении первого Бертольду требовалось время на неоднократную смену креплений и нанесение множества ударов. Во втором же случае был большой риск промаха, ведь, учитывая специфику передвижения этого гиганта, необходимый участок плоти доступен столько же, сколько и нет. Бертольд колебался. Жизнь его соратницы зависела от его решение… Взгляд неосознанно вернулся к Анни. Всё было по прежнему, вот только… Почему ему кажется, что на этот раз девушка сопротивляется не с такой силой? Её движения стали будто чуть более вялыми и слабеющими… Но вот девушка извернулась, оказавшись к другу лицом, и всё стало ясно. Зубы девушки были плотно сжаты, губы сложились в нечто, подобное оскалу, лицо, в особенности лоб, покраснели. Сбитое, редкое и надрывное дыхание говорило само за себя- девушка задыхалась. Как он раньше не заметил этого?! Их плащи шились очень добротно и сейчас это сыграло с Энни плохую шутку. С одной стороны её тянули тросы УПМ и ослабление их- прямой путь в пасть титана, с другой- сам титан, не желающий отпускать такую близкую дичь. Ответ требовался незамедлительно. И, так как времени не было, Бертольд принял решение, занимающее наименьшее количество этого ценнейшего ресурса- прорезать узлы сухожилий на внутреннем сгибе локтя.