Forgive

      В его глазах ни намека на непонимание или смятение, в них принятие неизбежного. Как заключенный перед казнью, разбитый полным осознанием — ничто не спасет его от смерти.       В глазах Тони догорает жалость к ребенку. Петра не виновата, что полюбила его давным-давно. Чувства нельзя просто выключить или забыть о них. Он должен помочь ей. Насколько бы трудно ни было, ему придется переступить через моральные принципы и сделать это. Иначе какой из него получится отец?       Это был лишь вопрос времени, когда она первой подаст сигнал к активным действиям; когда он вот так застукает ее в ванной или в спальне. Парней меняют так часто не ради забавы: Петра искала того, с кем была бы счастлива. Она металась от постели к постели, пытаясь заместить запретные чувства нормальными.       Но сердце уже выбрало. Тони — ее первая любовь.       Он старается: заботится о Петре, как о родной дочери, присматривает за ней, исполняет все просьбы, модифицирует костюмы — делает всё ради ее безопасности. А она потакает своим демонам. Ему ли не знать, как трудно справляться с ними и не поддаваться искушениям.       Сумеет ли он сделать ее счастливой? Дать то, что она ищет ценой разрушенного будущего, не говоря уже о статье уголовного кодекса. Петра буквально толкает его на совершение преступления.       Пиджак падает на пол.       Пальцы двигаются быстрее, жестче. Она словно пребывает в трансе, но взгляд цепляется за Тони, как он подбирает с пола пиджак и подносит к лицу. Вдыхает с закрытыми глазами. От естественного запаха женского тела — ее желания, у него напрочь сносит крышу. Лишает тормозов.       Он стоит совсем близко, ничего не говорит. Только смотрит.       Ближе, прошу. Коснись меня.       На подсознательном уровне Старк распознает, что дочь нуждается в нем сильнее, чем когда-либо. Всё в ней взывает к сердцу Железного человека.       Пальцы ласково касаются пылающей щеки.       — Прости, — горячее дыхание опаляет его губы. Тони, предвидя скорую кульминацию, обнимает дочь и прижимает к своей груди. Пары движений ей хватает, чтобы кончить с неприлично громким стоном. — Прости меня. Прости, прости…       Им не дано стать нормальной семьей. Она не перестанет его любить. А Тони слишком слаб, чтобы сказать: «Нет».       — Я красивая? — слабо спрашивает Петра, кладя голову ему на плечо. Она горит в крепких объятиях; едва владеет собой. Ногти впиваются в спину, провоцируя слабый мужской стон. — В смысле, для тебя?       — Крошка…       — Скажи, я привлекаю тебя? То есть привлекала бы, не знай ты правду?       — Нам нельзя.       — Это не ответ.       — На Мэдисон-авеню происходит ограбление банка, — оповещает П.Я.Т.Н.И.Ц.А. — В здании пять вооруженных людей, все в масках. Они держат под прицелом девятерых посетителей и пятерых работников. Сведения о пострадавших не поступали.       — Серьезно?! Ты настроила П.Я.Т.Н.И.Ц.У. на прослушивание полицейской волны?       — Мне пора идти.       Она вытаскивает из корзинки первую попавшуюся рубашку отца и дрожащими руками надевает на себя. Застегивает наглухо на все пуговицы. Будто отныне есть смысл стесняться перед ним собственной наготы.       — Петра… — Тони хватает ее выше локтя, заставляя обернуться.       Сейчас им следовало бы обсудить, что между ними произошло, но некстати ей приходится отправиться на очередное опасное задание. Знак судьбы?       — Будь осторожна.       — Разумеется.       Нет.       Не послушает. Как все дети.       Она Человек-паук. Ведь рисковать жизнью во спасение других — у нее в крови. У них обоих.